Глава 21. Чтобы убедиться, что Сет не наделает глупостей, Сара зашла с ним в его квартиру на

Чтобы убедиться, что Сет не наделает глупостей, Сара зашла с ним в его квартиру на Бродвее. Он то злился, то впадал в оцепенение, его нервы натянулись как струны. Казалось, он вот-вот снова заплачет. Ехать к Саре он отказался — не хотел встречаться с детьми. Его внутренний разлад и отчаяние тотчас передались бы им. Они, конечно, ничего не понимали, но чувствовали: с родителями происходит что-то неладное. На самом деле неладное началось уже давно, когда Сет впервые решился провести инвесторов, полагая, что все останется шито-крыто. И вот теперь Салли предстояло отправиться за решетку в Нью-Йорке. А за ним и ему, Сету.

Не успел он войти в квартиру, как сразу же принял две таблетки успокоительного и налил полстакана скотча. Сделав большой глоток, он остановил взгляд на Саре. Видеть в ее глазах страдание было невыносимо.

— Мне жаль, детка, — проговорил он между глотками. Он не обнял ее, не стал утешать. Все его мысли были только о себе. Как всегда.

— Мне тоже, Сет. Ты сможешь побыть ночью один, иди мне остаться с тобой? — Оставаться ей не хотелось, но пугали таблетки и скотч. Сет вполне мог, пусть даже случайно, убить себя. После удара, которым стал для него вердикт присяжных, нельзя было оставлять его одного. И если бы он захотел, Сара осталась бы. Ведь он ей все-таки не чужой человек, он ее муж, отец ее детей, хотя, по всей видимости, никогда не задумывался, каково им. Ведь в тюрьму-то сядет он, рассуждал Сет, а не жена. Однако Сара по его милости на самом деле уже давно находилась в тюрьме, уже одиннадцать месяцев, с той самой майской ночи, когда разразилось землетрясение, и рухнула их жизнь.

— Со мной все будет нормально. Сейчас напьюсь до беспамятства. И буду пить, не просыхая весь следующий месяц, все тридцать дней, пока этот урод не засадит меня за решетку до конца жизни. — Причем тут судья? Сет сам себе все это устроил, но не понимал этого. — Поезжай к себе, Сара. Со мной все будет в порядке. — Его голос звучал не очень убедительно, и Сару не отпускало беспокойство. Как всегда, он думал только о себе. Но тюрьма грозит все же ему, а не ей, что правда, то правда. Так что в таком его состоянии нет ничего удивительного, хотя виноват во всем только он. Сара могла уйти от случившегося. Сет не мог. И через месяц, он знал, его жизнь кончится. В тот вечер о разводе он не заикался — не мог слышать об этом от Сары, а она не нашла в себе сил начать разговор. Тем более что она еще ничего не решила и даже не успела подобрать слов выразить это состояние.

Вопрос о разводе возник через неделю, когда Сет, забиравший детей к себе, привез их назад. Он брал их на несколько часов. Выдержать больше не смог — слишком был подавлен, на него больно было смотреть. Сара исхудала. Одежда на ней висела, черты лица заострились. Карен Джонсон настоятельно рекомендовала ей пройти обследование. Но Сара и так знала, что с ней происходит. Жизнь распадалась на части, муж надолго отправится за решетку. Они все потеряли, и вскоре она лишится того последнего, что у нее осталось. Ей больше не на кого полагаться, только на себя. Вот так все просто.

Сет вопросительно посмотрел на Сару:

— Не поговорить ли нам о нашем будущем? Я хочу все знать, прежде чем сяду в тюрьму. Если мы останемся вместе, быть может, нам стоит провести эти последние несколько недель вместе. Ведь я, быть может, надолго исчезну. — Он помнил, что Сара хотела еще одного ребенка, но сейчас ей эта мысль показалась странной. Она отказалась от этого, узнав о его преступлении. Меньше всего она хотела сейчас забеременеть. Желание родить еще одного ребенка не исчезло, но не от Сета и не сейчас. Поэтому предложение мужа провести с ним эти три недели вместе огорчило ее. Она больше не могла быть с ним, заниматься с ним любовью. Ведь он мог заставить ее почувствовать былую, а возможно, даже большую, чем прежде, привязанность, а после, оставив ее, отправиться в тюрьму. Это было выше ее сил. Пришло время расставить все точки над i, и сделать это лучше раньше, чем позже.

— Не могу, Сет, — с мукой в голосе сказала Сара, когда Пармани повела детей наверх купаться. Они не должны слышать их с отцом разговоры, не должны запомнить этот день. Вырастут — поймут, что произошло, но только не сейчас. — Не могу... я не могу вернуться. Я бы хотела этого больше всего на свете, хотела бы повернуть время вспять, но это невозможно. Я по-прежнему тебя люблю и, возможно, всегда буду любить, но вряд ли когда-нибудь смогу тебе снова поверить. — Слышать такую простую и неприятную правду было больно. Сет словно прирос к месту, молча глядя на Сару. Он отчаянно желал, чтобы ее слова оказались другими, потому что она была нужна ему и сейчас, и в будущем, когда он окажется в тюрьме.

— Понимаю, — Он кивнул. Тут ему в голову пришла одна мысль. — Если бы меня оправдали, это изменило бы твое решение? — Сара отрицательно покачала головой. Она не могла вернуться. Она уже давно подсознательно чувствовала это, но в последние дни суда, еще до вынесения приговора, осознала окончательно. Ей просто не хватало сил признаться в этом ему и даже себе. Но теперь вопрос назрел. Они оба должны знать правду. — В данных обстоятельствах с твоей стороны было благородно поддерживать меня во время суда. — Сару об этом попросили его адвокаты, чтобы создать Сету образ примерного семьянина, но она сделала бы это в любом случае, поскольку любила его. — Я свяжусь с адвокатом и попрошу его начать бракоразводный процесс, — с потерянным видом сказал Сет. Сара кивнула, едва сдерживая слезы. Это был один из самых трагичных моментов ее жизни, сравнимый разве с тем, когда чуть не погибла их новорожденная дочь, и с тем утром после землетрясения, когда Сет во всем ей признался. Карточный домик рухнул, рассыпался у ее ног.

— Прости, Сет, — сказала Сара.

Сет кивнул, молча повернулся и вышел. Все было кончено.

Через несколько дней Сара позвонила Мэгги и обо всем рассказала. Маленькая монахиня посочувствовала ей:

— Я знаю, как нелегко вам далось это решение. — В ее голосе слышалось искреннее участие. — Но вы его простили, Сара?

Сара долго молчала, потом честно призналась:

— Нет, не простила.

— Надеюсь, когда-нибудь это все же произойдет. Хотя это не значит, что вы должны будете его принять.

— Знаю. — Сара теперь понимала, что она имеет в виду.

— Это освободит вас обоих. Не нужно всю жизнь носить этот груз на своем сердце, как цементную плиту.

— Все равно придется, — грустно отозвалась Сара.

Логическим продолжением вердикта присяжных стало вынесение приговора. Сет освободил квартиру и последние несколько дней жил в «Ритц-Карлтоне». Детям он объяснил, что уезжает на время. Молли заплакала, но Сет уверил, что она сможет приезжать к нему в гости, и это ее, кажется, успокоило. Молли было четыре года, и она не все понимала. Да и как такое может понять четырехлетний ребенок? Осмыслить все это было трудно даже взрослым. Сет договорился с поручителем о том, чтобы залог был возвращен в банк на условное депонирование на тот случай, если инвесторы подадут свои иски. И лишь маленькая часть от этой суммы, которой, очевидно, надолго не хватит, предназначалась Саре с детьми. Саре приходилось рассчитывать только на свой заработок и помощь родителей, весьма скромную, ведь они жили лишь на пенсию. Не исключалось, что если Саре не будет хватать зарплаты, ей придется какое-то время пожить у родителей. Сет об этом сожалел, но ничего не мог сделать. Он продал свой новый «порше» и, немного рисуясь, сделал щедрый жест — отдал деньги ей. Саре было дорого каждое пенни. Сет поместил свои вещи на хранение. О том, что с ними делать, решил подумать потом. Сара пообещала сделать все, что не входило в компетенцию адвокатов. В неделю вынесения приговора начался бракоразводный процесс. Через шесть месяцев все должно было закончиться. Получив извещение, Сара заплакала, но его женой остаться не могла. Она не видела для себя другого выхода.

Судья изучил финансовое положение Сета и наложил на него штраф в размере двух миллионов долларов, который после продажи имущества Сета должен был окончательно разорить его. Сета приговорили к пятнадцати годам тюремного заключения — по три года за каждый из пяти пунктов обвинения. Срок немалый, но все же не тридцать лет. Во время вынесения приговора на щеках Сета заходили желваки, но в этот раз он был ко всему готов. Ожидая вердикта присяжных, он еще надеялся на чудо. Теперь никакого чуда быть не могло. Слушая приговор, Сет понял, почему Сара просила у него развода. Если он отсидит весь срок, то выйдет на свободу в пятьдесят три года, Саре тогда будет пятьдесят один. Сейчас им тридцать восемь и тридцать шесть лет. Никому не захочется ждать пятнадцать лет. Если повезет, он может освободиться лет через двенадцать. Но и двенадцать лет без мужа многовато: Саре тогда будет сорок восемь лет. По возвращении Молли исполнится девятнадцать, а Оливеру — семнадцать. Эта нехитрая арифметика помогла Сету осознать правоту Сары.

Из зала суда его выводили в наручниках. Сара зарыдала. В течение следующих нескольких дней его должны были отправить в федеральную тюрьму. Адвокаты хлопотали о тюрьме общего режима, и этот вопрос еще находился на рассмотрении. Сара, несмотря на развод, пообещала приезжать в тюрьму на свидания. Вычеркивать Сета из своей жизни она не собиралась, но и быть его женой не могла.

Окруженный конвоем, Сет оглянулся на Сару и, прежде чем на его руках защелкнулись наручники, бросил ей обручальное кольцо. Утром он забыл его снять и положить вместе с золотыми часами в чемодан, который велел доставить по ее адресу. Одежду и часы он попросил Сару оставить Олли. Это было страшно. Сара стояла, сжимая в руке его кольцо и заливаясь слезами. Эверетт с Мэгги помогли ей выйти из зала суда, отвезли домой и уложили в постель.

Дата добавления: 2015-07-18