Светлана Васильевна Молева

Книга памяти

«Русская земля»

Собор поэтов

Санкт-Петербург

В подготовке сборника принимали участие:

М. Е. Устинов, Б. А. Орлов, Т. А. Лапшина, А. Г. Белов, Ю. П. Красавин, Р. А. Нелепин, А.Ф. Полишкаров, В. С. Скворцов, Т. Чертова, А. В. Грунтовский, Е. В. Захарченко

Редактор-составитель – А. В. Грунтовский

Сейчас в раю должно быть осень…

Не вечно ж и ему цвести?

Плывёт есенинская просинь,

Плывут по сини журавли…

И вы, поющие пред Богом,

Нас помяните в добрый час.

Обителей у Бога много

И разлучить он может нас…

Мы вас молитвами забыли,

Как забывает человек.

Но вы-то помните, вы были

И есть, и будете вовек.

Обителей у Бога много,

Так помолитесь в добрый час…

Мы слабые, мы пред порогом,

Мы с вами встретимся сейчас…

А. Г.

Книга памяти поэтов

24 марта 2005 года, отмечая сороковины Светланы Васильевны Молевой, мы отслужили панихиду по всем питерским и не только питерским поэтам, ушедшим за последние годы. С этого дня стала собираться «Книга памяти поэтов», которая теперь уже и не завершиться никогда…

«Помни о смерти» - учили Святые Отцы, поминай ушедших – таков закон любой национальной культуры, «У Бога нет мертвых, но все живые…» - учит Евангелие. Вошедшие в этот сборник поэты по своему мировоззрению, по поколениям, к которым принадлежали – были разными: воцерковлёнными и не очень… Всех их объединяло Служение русскому слову.

ISBN 5-86845-056-6 А. В. Грунтовский, соавторы.

Светлана Васильевна Молева

(7.11.1946 – 8.02.2005)

Светлана Васильевна Молева (Устинова) родилась в 1946 г. в поселке Чихачево Псковской области. Стихи начала писать с детства, и первая публикация состоялась, когда она еще училась в школе (1963). После окончания одиннадцатилетки в 1965 г. поступила на заочное отделение Литературного института им. А. М. Горького и переехала в Ленинград. Вскоре вышла ее первая книга стихов – «Подснежники» (Лениздат, 1967). В 1976 г. Светлана Молева была принята в Союз писателей СССР и тогда же стала лауреатом Второго Ленинградского смотра творчества «Молодость. Мастерство. Современность».

С 1967 по 1990 гг. работала редактором одного из крупнейших издательств нашей страны – Лениздата. В 1988–2002 гг. жила во Пскове, после чего вернулась в С.-Петербург.

Автор шести поэтических книг. Ряд ее стихотворений положен на музыку. В последние годы жизни занималась исследованиями в области истории и языка на основе изучения русского корнесловия, по результатам которых опубликовала ряд исследований, главное из которых – книга «Единородное Слово» (Псков, 2000), где представлен ее перевод древнего памятника письменности, известного науке под именем Перуджианского камня, а также изложены воззрения на глубину русской истории и древность истовой нашей веры.

Скончалась 8 февраля 2005 г. в Петербурге. Похоронена во Пскове, на кладбище храма Жен Мироносиц.

* * *

Какой немыслимый простор!

Какие дали, реки, избы…

Жить,

Жить всегда!

И чувство жизни

На миг охватит,

Как костер.

А дальше –

Не хватает глаз:

Так ярко,

Холодно,

Печально,

Так вдохновенно до отчаянья,

Как будто все – в последний раз.

1976

* * *

Тень превращается в звук,

Звук превращается в тень.

Тихо отходит за луг

Теплый безветренный день.

В этот подоблачный час,

Слыша, как травы звенят,

Чувствую кровную связь

С теми, кто жил до меня.

С теми, над кем вознеслись

Строгие эти холмы…

Так же распахнута высь,

Так же дороги ровны.

Даль бесконечно светла.

Шепчет покойно вода,

Будто я вечно жила,

Будто бы жить мне всегда.

1977

* * *

Вернемся в Павловск,

В ясный день,

В дыханье ветра и сирени,

Где кружевная светотень

Дрожит на каменной ступени.

Вернемся в молодость,

В любовь,

Себя без памяти даруя, –

Пусть нас относят вновь и вновь

Реки стремительные струи.

Пусть кружит сумрачная ель,

Где мы обняться не посмели...

Лоток с мороженым,

Качель –

И лучший миг на той качели!

И тихий, тихий миг потом,

Где ты мне кажешься крылатым...

Я разве думала о том,

Что мы расстанемся когда-то?

1980

* * *

Родиться снова в сумраке Земли

Среди берез и алого кипрея,

И чтоб душа, от радости немея,

Себя узнала в утренней дали,

Где тянет силу вечную росток

Из корневища высохшего дуба;

И темные бревенчатые срубы

Все так же тихо смотрят на восток;

Где девочка – праправнучка моя –

Бежит ко мне сквозь заросли рябины...

Но не река меж нами, а глубины

Небытия – и снова бытия.

И так родиться много-много раз,

Из жизни в жизнь неся былого меты –

До синевы небесно-чистых глаз,

До постиженья солнечного света.

1983

* * *

От той поры остался дальний свет, –

Прищурюсь и увижу: неужели

Я там опять ступаю след во след

По мокрым листьям и осенней прели?

И снова молодой березнячок,

Калиновый, рубиновый и горький,

То тихо остановит за плечо,

То выведет на сухонький пригорок.

И спит земля каким-то чистым сном,

Меня своим дыханием туманя…

Зачем я здесь, в березнячке сквозном,

Где, не желтея, папоротник вянет?

Дождем усилен каждый звук и цвет.

В тяжелых каплях ветви иван-чая.

Зачем опять ступаю след во след,

От летнего загара золотая?

Калиновый, рубиновый, гори!

Ни я твое – ни ты мое творенье.

Но память, нас в пространстве повторив,

Легко-легко пересекает время.

1984

* * *

Летний вечерний покойный задумчивый час.

Тает, дрожит, исчезает серебряный крест.

Здесь мне покоиться тихо-претихо, Бог даст,

Благо пожить мне на свете оказана честь.

Благо все так же цветы полевые звенят,

Благо все так же струится родимая речь,

Благо была у меня и любовь, и родня, –

Было кого и оплакивать, и пожалеть.

Плитами, плитами крепится древний бугор.

В храмовой сени сирень опадает, шурша.

Жаль мне оставить тебя, синеокий простор…

Не улетай, поселись недалече, душа!

Как я узнаю, светлы ли мои зеленя?

Как я узнаю, белы ли снега на Руси?

Господи, кто-нибудь там попроси за меня,

Господи, кто-нибудь там за меня попроси…

1988

* * *

Да, ты, Россия, – «баловень судьбы»,

Взлелеяна с железным постоянством…

По всей земле раскопаны гробы –

На всем твоем немыслимом пространстве!

Все было, все – в минувшие года.

В скитах горели,

В рубище ходили,

Но край погоста падшим – отводили…

И так, как ныне, мертвых – не судили.

Все было, все! Но это – никогда!

Все было, все! Опричнина, острог,

Заплечный мастер шел в рубахе красной,

И кровь лилась… Но подымались в срок

На той крови Воздвиженья и Спасы.

И кто посмел бы осквернить уста

Пред церковью Воздвиженья Креста?

И сколько жизней отдано за честь –

Нам храмов в память их не перечесть:

Князья, крестьяне, вои и святые…

Мне Жизнь Руси читать не стыдно днесь

В старинных книгах с пряжками литыми.

…И было так до нынешних времен.

Да в Новой книге сгинуло куда-то:

Ни городов исконных, ни имен –

Одни враги,

Буржуи

И Антанта!

Там льется кровь – «за будущую жисть»,

И козырька, смеясь, коснулся гений…

И в чистом поле, преломив колени,

Там две России намертво сошлись…

Неужто нам История не впрок

И на чужом пиру мы снова гости?

И тот же ворон на кресте дорог

Долбит, скучая, вымытые кости.

Так что же мы?

Куда мы все грядем?

Где судный день закончится жестокий?

Не страшно ль нам,

Что каинов в пророки

Средь страстотерпцев наших возведем?

Поберегитесь! Мы сошли с ума.

О чем кричим? На что мы тратим силы?

Издревле знали – черная чума

Настигнет тех, кто ворошит могилы.

На край погоста отнесите прах.

Он только прах. А мы – плохие судьи.

Ну что ж… судить за совесть – не за страх

Не всем дано. Мы с вами просто люди.

Нам разобраться не поможет месть,

И с мертвых поздно спрашивать ответа.

Откройте Книгу, запишите: «В лето…

Минули зло, и тягость, и наветы.

И мирны наши долы. Ибо есть

Превыше нас Отечество и честь».

1991

* * *

Мне кажется, я не живу давно

Или живу не здесь, не в этой яви.

Стоит весна во все мое окно,

Но и она, бесстыдная, лукавит.

И свежий лист, и птичий пересвист,

И все, что здесь бунтует пьяным соком…

Сукровные мои, призрите вниз,

Излейте свет икон – небесных окон.

Утишит душу золото лучей, –

Во сне я это видела воочью…

Сукровные, вы знаете, зачем

Цветет земля больной и грязной плотью, –

Откройте мне. И станет легок крест.

Стези спрямятся, смерть не испугает…

Но все безумней соловьиный треск!

Стоит весна в окне полунагая.

И может быть, узнаю я ответ,

Зачем весь путь – жестокий, исповедный,

Когда сама я стану – просто свет

На рушнике и на распятье медном.

1999

* * *

Пора нам всем понять, что мы представляем собой существенную ненужность и никому не нужны, кроме Бога.

Митрополит Вениамин (Федченков)

Целый мир –

И звезды, и долины,

Радость, слезы, песни и рябины, –

Все, что мнилось жизнью и судьбой,

Унесу однажды я с собой.

Унесу туда, где света малость

Поглощает змей вселенский – хаос,

И, смиряя ужас и восторг,

Стану там, куда укажет Бог.

Стану там – пылинкой перед бездной,

Перед тьмой – заградой бесполезной.

…Но откуда, ширясь и светя,
Новый мир, неведомый и сильный,

Вдруг родится – мир Отца и Сына,

Где резвится голубь, как дитя.

2000

Дата добавления: 2015-07-11