Глава 31. Расплачиваясь за свои действия

Едва сняв трубку, я сразу пожалел об этом. В конечном итоге оказалось все не так страшно, но моя первоначальная реакция была одной из тех неоднозначных, которая скручивала в животе чувство страха и долга.

- Я не думаю, что вы сможете мне помочь, не так ли? – спросила социальная работница Безумной Элис. – Арендодатель довольно неприятный человек, и, хотя у мисс Брендон было не так много вещей, мне действительно могла бы потребоваться помощь.

- Да, конечно, - ответил я со вздохом. Это, безусловно, не то, чем бы мне хотелось заняться, но у меня был выходной, а Белла пробудет на занятиях до позднего вечера. Без каких-либо оправданий я заставил свою задницу выйти из дома.

На автобусе через весь город добрался до старого района. Один только вид здания вызывал у меня желание закурить, и я знал, что в конечном итоге найду пачку, припрятанную в квартире Безумной Элис. Будет трудно устоять. Я пообещал себе поездку в тренажерный зал, когда мы закончим, надеясь, что, по крайней мере, это хоть немного поможет подавить тягу к вредной привычке.

В некотором смысле отказ от никотина был хуже, чем от героина. Дело не в том, что ощущения хуже – не было физического недомогания, но я стал более капризным, чем Белла, и провел много времени, просто стоя снаружи на крыльце, чтобы не сорваться. Если бы я оставался внутри, то начал бы кричать на нее. Если бы я начал кричать, она бы начала плакать, и я бы чувствовал себя полным засранцем.

Ей я не сказал, что бросил курить. Хотел сначала убедиться, что у меня это действительно получится.

Подъем по лестнице был жутким из-за осознания того, куда я иду, и из-за знакомого пути к двери старой квартиры, в которую зайти не смогу. Даже если бы и зашел, то там не было Беллы, сидящей поджав под себя ноги на диване с кучей учебников на журнальном столике и улыбающейся мне.

Все казалось таким простым тогда.

Сейчас мы ждали появления ребенка, и так как Белла прошла самые опасные этапы беременности, насколько мне было известно, я понял, что беспокоюсь главным образом о том, что, черт возьми, я буду делать с этим ребенком. Ирина сказала мне начать составлять список того, что мои родители сделали правильно, чтобы мы могли поговорить о том, как я могу выполнить то же с моим собственным ребенком.

Поднявшись на нужный этаж, я осмотрел коридор, заставленный мешками для мусора.

Социальный работник - Саманта - уже находилась внутри, заполняя огромную мусорную корзину бумагами, а также пустыми сигаретными пачками со стен.

- Хозяин сказал, что вся мебель должна остаться здесь, - сказала Саманта. – Думаю, он хочет, чтобы все остальное мы вынесли. Не знаю, есть ли что-то, что ты бы хотел забрать, но не стесняйся. Все, что не отправится на мусорку, отдадим на благотворительность.

Я кивнул, а затем направился на кухню, чтобы начать собирать оставшуюся еду в коробки. Мы могли бы отнести ее в приют для бездомных ниже по улице. В другую коробку отправились вещи для пожертвования - в основном одежда - но она была полна только наполовину. Среди груды вещей я нашел две своих футболки, ремень, о котором забыл, и мои любимые ботинки.

Я думал, что все это утеряно.

Саманта копалась среди бумаг, и я пару раз заглянул в них через ее плечо. Надеялся, что, может быть, найду что-то, что больше расскажет мне о ней – откуда она родом и как появилась здесь, но, похоже, ничего подобного не было. Единственное, что хотя бы отдаленно связывало ее с другим человеком, это небольшая фотография на столе рядом с кроватью.

Та, которую она держала на пожарной лестнице - фотография ее матери. По крайней мере, я был уверен, что это именно она. Я взял фотографию и спросил Саманту, что с ней делать.

- У нее не было родственников, - сказала Саманта. - Это, вероятно, можно просто выбросить.

- Офигеть, - пробормотал я, а затем снова посмотрел на нее. – Значит, я могу взять ее?

- Конечно, - она пожала плечами.

Не знаю, почему это было важно, и что я собирался с ней делать, но выбрасывать единственную важную для Безумной Элис вещь, кроме сигарет, казалось неправильным. Убрав фотографию в задний карман джинсов, я вернулся в спальню, чтобы разобрать там вещи.

Покачав головой, глядя на беспорядок, я направился обратно к шкафу за следующей грудой одежды. Платье, которое Белла надевала на свадьбу Эммета, тоже было там. А еще одна из книг по экономике и куча ручек, которые, я уверен, принадлежали тоже ей.

За шкафом Безумной Элис была еще одна большая стопка одежды. Я собрал все в охапку, разбрасывая в процессе повсюду обувь. Когда я добрался до нижней полки, в глаза бросилось что-то голубое.

Какого черта...?

Внизу, под грудой одежды, был маленький синий стеллаж для книг, который я сделал для Беллы несколько месяцев назад. Скинув с него пару обуви, я вытащил его на середину спальни. Это, несомненно, был тот самый стеллаж, просто немного потрепанный. Небольшой кусок откололся от левого угла, и несколько черных линий шли вниз по задней стенке, наталкивая меня на мысль, что его выбрасывали в мусорный бак.

Я попытался представить Безумную Элис, залезающую в мусорный контейнер, чтобы вытащить его, и хотя это казалось довольно смешным, я также предполагал, что подобное вполне реально.

Проглотив появившийся в горле комок, я вынес маленький шкафчик из спальни и поставил его у двери.

- Никакой мебели, - сказала Саманта.

- Этот не принадлежит владельцу квартиры, - сказал я. – Его сделал я.

Она странно посмотрела на меня, но не стала создавать из этого проблему. Я вез проклятый стеллаж обратно домой на автобусе вместе с другими вещами, которые принадлежали либо мне, либо Белле. Это вызвало множество неодобрительных взглядов в мою сторону, так что я высказал пару резких слов тем, кто оказался достаточно глуп, чтобы сделать мне замечание, что сразу же отбило желание и у остальных.

Притащив стеллаж в дом, я понял, что не знаю, что с ним делать. В нашей спальне уже было полно мебели, а в детскую его было бессмысленно ставить - ребенок не скоро начнет читать. Гостиная была небольшой, и он туда не вписывался. Я поставил его рядом с телевизором, но там он смотрелся странно.

К тому времени, как Белла вернулась домой, я отказался от попыток найти для него место, и он все еще стоял рядом с телевизором. Я плюхнулся на диван с пивом в руке и закинул ноги на журнальный столик.

Белла вздохнула, когда вошла, уронила сумку с книгами возле двери и выгнулась, разминая спину.

- Иди сюда, - сказал я, и она подошла, встав передо мной, чтобы я помассировал пальцами ее поясницу.

- Это становится все труднее, - тихо сказала она.

- Ты постоянно это говоришь, - ответил я с улыбкой.

Она игриво ударила меня по плечу, прежде чем сесть рядом со мной.

- Клянусь, она будет весить не меньше пяти килограмм, когда родится.

Я обнял ее одной рукой, и Белла склонила голову к моему плечу. Она вздохнула и закрыла глаза, но когда вновь открыла их, то сразу же выпрямилась.

- Где ты это взял? – ахнула Белла. - Я... я думала, что его выкинули.

- Я тоже, - ответил я, проследив за ее взглядом, направленным на книжный шкаф. - Я думал, что все наше дерьмо пропало, но она все сохранила. Даже мои ботинки.

- Вижу, - сказала Белла. - И еще вижу журнальный столик.

Она многозначительно смотрела на меня, пока я не убрал ноги на пол.

- Не знаю, куда его пристроить, - сказал я, кивнул в сторону книжного стеллажа. – Не знаю, хочешь ли ты его вообще оставить. Думаю, ребенок мог бы использовать его в качестве…

- Нет! – сказала Белла.

Я покосился на нее.

- Он мой, - ответила она. Ее голос стал немного мягче, а нижняя губа чуть надулась.

Наклонив голову, я повернулся, чтобы взглянуть на ее лицо, прежде чем выгнуть бровь.

Белла пожала плечами.

- Ребенок и так получает все, - тихо сказала она. – Книжный шкаф для моих книг. Он мой.

Я старался не рассмеяться.

- Ты начинаешь ревновать к ребенку, прежде чем она даже родилась?

- Нет, - твердо ответила Белла, - но она не будет получать все. Не хочу портить ее.

Она скрестила руки на груди с невероятным выражением лица. Мне удалось сдерживать смех примерно в течение четырех секунд, после чего я опять заработал игривый шлепок по плечу. В свою очередь, я принялся щекотать ее, отчего она почти мгновенно засмеялась.

В последнее время область вокруг ее живота стала более чувствительной.

Она пыталась вырваться, но я подхватил ее на руки и понес в спальню. Уже было немного сложнее носить ее - не потому, что она стала тяжелее - она набрала не более пятнадцати килограмм, и я все еще без особых усилий мог поднять ее по лестнице - но ее центр тяжести изменился.

Я не собирался говорить ей об этом. Не хотелось бы расстаться со своим членом.

- Что ты делаешь? - спросила она, перестав сопротивляться и обнимая меня за шею.

- Собираюсь трахнуть тебя, - сообщил я ей.

- О, правда? - сказала с наигранным безразличием.

- Да.

В спальне я осторожно опустил ее на кровать, прежде чем стянуть футболку через голову. Глаза Беллы потемнели, когда она наблюдала, как я расстегиваю свои джинсы.

- Тебе нравится небольшое шоу, да?

- Хм... может быть, - ответила она, уклончиво пожав плечами.

Я расстегнул последнюю пуговицу, а затем слегка стянул вниз джинсы - не достаточно, чтобы показать больше бедер, но и в тоже время продемонстрировать то, что находится под одеждой. Затем прислонился к стене рядом с кроватью и провел рукой по своему члену, прикрытому джинсами.

Белла выгнула бровь.

- Просто скажи мне, что ты хочешь его, детка, - сказал я, - и он весь твой.

- Это ты притащил меня сюда.

- Притащил? – переспросил я. - Ну, если ты не хочешь, то думаю, что просто позабочусь об этом самостоятельно.

Я скользнул рукой глубже и приспустил боксеры, чтобы полностью обхватить член. Пока я поглаживал его, Белла делала вид, что не смотрит. Ее язык прошелся по губам, отчего я улыбнулся, глядя на нее.

- Скажи это, - прошептал я. - Вслух. Ты же знаешь, что не сможешь устоять.

Белла резко вздохнула.

- Я хочу твой член, - невозмутимо сказала она. А затем расхохоталась.

- Раздевайся! – приказал я, бросившись вперед и хватаясь за край ее рубашки. Она засмеялась, но не сопротивлялась, когда я быстро избавился от ее одежды и забрался к ней в постель. Мои руки скользнули по ее выступающему животу, прежде чем я наклонился и прижался к нему губами.

- Прекрасна, - тихо сказал я.

Белла перевернулась на бок, и я пристроился к ней сзади. Находиться во время секса сверху для меня стало почти невозможным, а ей было некомфортно на руках и коленях в последнее время, поэтому с недавнего времени мы стали все время заниматься сексом именно в такой позе, когда я сзади.

Секс с беременной Беллой был... другим.

Вовсе не плохим, а просто отличался от того, когда я мог подхватить ее на руки и прижать к стене, или перегнуть через край дивана и слушать, как ее выкрики моего имени пугают соседей. Он не был быстрым и жестким. Хотя никто из нас ничего не сказал об этом, мы оба, естественно, предпочли более медленный и мягкий подход.

Я проскользнул в нее, мягко толкаясь бедрами, одновременно с этим аккуратно обхватывая сначала одну грудь, а затем другую. Ее соски были супер-чувствительными, и она резко втягивала воздух, как только я прикасался к ним. Мои бедра продолжали двигаться вперед, пока я полностью не оказался в ней, затем медленно скользнул обратно, после чего повторил все сначала.

Внутри она так же стала мягче. То, что раньше ощущалось как плотная шелковая перчатка, теперь чувствовалось, как теплая, легко обволакивающая шелковая воронка. Словно все внутри нее готовилось предоставить нашему ребенку более комфортное путешествие во внешний мир. Опять же, это было не лучше и не хуже, просто по-другому.

На самом деле, это было чертовски фантастично.

Акцент на слове «чертовски».

Белла повернула голову в мою сторону настолько, насколько смогла, но это становилось все более затруднительным для нее. Врач сказал нам, что мы можем заниматься сексом вплоть до родов, и что это на самом деле будет только на пользу. На пользу или нет, я просто пытался натрахаться впрок до появления ребенка, чтобы пережить те шесть недель, которые не смогу заниматься сексом со своей женой.

Ощущения были такими приятными.

Мои пальцы прошлись по ее животу и нашли путь вниз к ее клитору. Я кружил ими медленно – подстраиваясь под ритм своих толчков. Белла застонала и попыталась убрать ногу, чтобы облегчить мне доступ, но у нее это не особо удачно получилось, так что я приподнял ее ногу своей рукой и закинул на себя.

- Потрогай себя, - сказал я ей. – Хочу почувствовать, как ты кончаешь.

Белла простонала что-то непонятное в ответ, но ничего не сделала.

- Потрогай себя! – велел я громче. – Ты должна выкрикивать мое имя!

Ее рука сместилась вниз, и я наклонился немного, чтобы наблюдать за ее пальцами.

- Это так горячо, - пробормотал я. – Мне нравится смотреть на это... Видеть, как ты помогаешь себе кончить, с моим членов внутри... Боже, ты такая горячая. Вот так – сильнее и быстрее. Позволь мне почувствовать тебя.

Я подстраивал свои толчки под движение ее пальцев, пока она не начала извиваться.

- Вот так... еще... три клитор! Да, детка...

Она ахнула и замерла на мгновение, а затем пробубнила что-то, что вероятнее всего было моим именем. И после этого она практически отключилась, в то время как я продолжил двигаться в ней. Я отпустил ее ногу, чтобы освободить руки и без препятствий исследовать ее тело. Гладил ее бедра, живот, мягко сжимал грудь, при этом целуя сзади ее шею.

- Ты такая красивая, - прошептал я.

Белла замычала с закрытыми глазами, и, несмотря на улыбку на ее лице, я знал, что она в ближайшее время заснет. Уткнувшись лицом в ее волосы, я раскачивался на волнах удовольствия.

- Так хорошо, - повторил я. - Ты вымоталась, да?

Она кивнула, но ничего не сказала. Я выскользнул из нее и просто прижал к своей груди, слушая, как замедляется ее дыхание.

- Я люблю тебя, - прошептал я ей на ухо. Мой взгляд сместился вниз к ее выступающему животу. – Вас обеих.

#####

Оцепенение было, вероятно, лучшим словом, которое я мог бы использовать, чтобы описать себя, стоя в офисе Ирины и глядя на маленькое сливовое деревце с гниющими фруктами, разбросанными вокруг. Мама только что ушла после того как я сказал ей валить на хрен, а Ирина смотрела на меня с выражением лица, говорящим «тебе действительно нужно стараться».

- Скажи мне, что происходит сейчас у тебя в голове, - сказала Ирина.

- Я как минимум честен, - прорычал я. Мои пальцы барабанили по подоконнику, пока я наблюдал, как Маркус помогает маме сесть в машину. Они медленно отъехали, и я задумался, вернется ли он, чтобы забрать меня, или придется ехать на чертовом автобусе.

Какая разница – меня это не волнует.

- Что ты имеешь в виду?

- Она только и делает, что оправдывается.

- Что ты считаешь оправданием?

- Все, связанное с тем, что она думала, будто я просто вернусь домой после того, как он выгнал меня.

- Она сказала, что ты ушел, - напомнила мне Ирина. – А твой отец просто предупредил тебя, что если ты уйдешь, то, возможно, уже не сможешь вернуться.

- Это - то же самое, - прорычал я.

- Разве? – надавила Ирина. – Когда ты говоришь, что он выгнал тебя, на ум приходят определенные образы. Эти образы не вполне точны, не так ли?

Я пожал плечами, не желая отвечать. Было понятно, к чему она клонит. То же самое пыталась сказать мать, но я просто не хотел этого слышать.

- Ты хочешь, чтобы я сказал, что это моя вина? – огрызнулся я, разворачиваясь к ней. - Хочешь, чтобы я сказал, что если бы не был так упрям, то, возможно, все было бы хорошо?

- Никто точно не знает, как все могло или не могло быть в зависимости от изменения прошлых действий, - сказала Ирина. – Зачем думать об этом, если это все равно никому не поможет. Тем не менее, отказ от ответственности за свои действия в прошлом может препятствовать твоему движению вперед сейчас.

Я продолжал смотреть в окно и жевать ноготь на пальце. Это было не так хорошо, как сигареты, но намного лучше, чем ничего.

- Не мог бы ты присесть?

- Нет.

- Эдвард…

- Отвали, - прервал ее я.

Мне не хотелось знать, приедет за мной Маркус или нет, так что я вышел из офиса, игнорируя окрики Ирины, и направился по улице пешком. Тренажерный зал находился приблизительно в трех километрах, и я решил, что прогулка и прохладный воздух помогут мне.

Тренажерный зал - это то, в чем я действительно нуждался.

Войдя, я быстро переоделся в спортивные штаны и направился к ближайшей вещи, которую мог начать бить. Груша рядом со шкафчиками была свободна, поэтому я начал бить по ней. Я даже не потрудился обмотать бинтами руки, и кожа на суставах практически сразу сбилась.

Подошел один из тренеров и накричал на меня, а затем помог намотать бинты, прежде чем я продолжил работать кулаками. Бить было приятно. Действительно приятно. Мне бы хотелось, чтобы на месте груши был кто-то другой, но и она намного лучше, чем ничего.

- Я слышал, что ты был отличным бойцом.

Мне не был знаком голос или лицо парня, который прислонился к стене рядом и наблюдал за мной. Я не ответил ему. Избиение груши было гораздо важнее.

- Говорят, что ты дрался в клетке в баре, - сказал парень, усмехнувшись. – Как по мне, это не настоящая борьба. Я тренируюсь с семи лет и собираюсь подписать контракт в этом году на участие в «Абсолютном бойцовском чемпионате» (п/п: спортивная организация, базирующаяся вЛас-Вегасе, и проводящая бои по смешанным единоборствам) как только закончу школу.

Я посмотрел на него, заметив явный вызов в его глазах, но покачал головой.

- Ты весишь не больше семидесяти пяти, - сказал я.

- Восемьдесят, - сказал он. – Этого достаточно. Или ты боишься, что тебя побьет ребенок?

Я снова взглянул на него.

- Тебе есть восемнадцать? – спросил я.

- Да.

- Хочешь подняться на ринг, чтобы я надрал тебе задницу?

Он рассмеялся.

- Я надеялся, что ты это скажешь!

Он бросился на меня молниеносно - прежде, чем я полностью перелез через канаты. Я увернулся, пригнулся и сместился на другую сторону ринга, чтобы посмотреть, как он двигается. Он хорошо работал ногами и легко двигался вокруг меня – сначала скрещивающий шаг левой ноги, а затем приставной правой.

Бросившись вперед, он замахнулся ногой, которую я резко оттолкнул в сторону. Уже после первых шестидесяти секунд мне стало понятно, что этот бой я не проиграю. Парень без сомнений умел работать ногами и прекрасно знал об этом, но, очевидно, слишком мало участвовал в настоящих боях. Стоял в спаррингах. Тренировался. Но не дрался. Он делал слишком много ошибок. Как люди, которые научились говорить на иностранном языке в университете или по учебнику - грамматически правильно, а вот лингвистика хромает. Можно много говорить, но собеседник не поймет ни слова.

В следующий раз, когда он бросился на меня, я ударил его по почкам и отскочил в сторону. Удар был сильным. После этого сразу нанес ему удар по затылку, что заставило его дезориентировано отступить к канатам.

- Это все, что ты умеешь? – насмехался над ним я. – У моей девушки получилось бы лучше, а она на восьмом месяце беременности.

Парень зарычал и снова бросился на меня, получив аналогичный результат.

- У нас будет дочь, - сказала я, пока он задыхался, лежа на полу в нескольких шагах от меня. - Может быть, через несколько лет ты сможешь бросить ей вызов.

Сделав два больших шага, я схватил его за руку, завернул ее за спину, а затем другой рукой сжал его шею. Я мог бы зажать сонную артерию и вырубить его, но вместо этого пару раз ударил его кулаком в лицо, а затем отпустил.

Он пошатнулся. Кожа над глазом расползлась, и кровь мешала ему видеть. Он пытался шустрее перебирать ногами, но я был слишком быстр для него.

Резко развернувшись, я поднял правую ногу и ударил его в голову, и он упал на пол. Мгновение спустя я подскочил к нему. Одной ногой придавив его шею, а другой живот, я схватил его за руку и потянул ее на себя. Выкрутил его запястье так, что большой палец указывал вверх, я перенес вес и навалился ему на плечо.

Парень закричал и быстро начал хлопать рукой по татами.

Я отпустил его и отпрыгнул в сторону. Он перевернулся на бок, схватился за свое плечо и застонал.

- Возможно, в следующий раз ты будешь думать о весовой категории, - сказал я. - Она существует не просто так.

Я перекинул ногу через канаты и спрыгнул на пол. Потом оглянулся, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. Он сидел, держась за плечо, и звал Ала, чтобы получить первую помощь. Кровь шла не слишком сильно, чтобы накладывать швы, так что я усмехнулся и пошел прочь.

- Теперь лучше?

Я обернулся и увидел доктора Баннера, сидящего на скамейке возле ринга. Мы не виделись с ним несколько месяцев, и я не знал, что думать о его внезапном появлении, кроме того, чтобы радоваться, что это не Таня.

- Да, лучше.

- Тебе этот парень никого не напоминает? - он встал и подошел ко мне.

- Остальных придурков, которые думали, что они лучше меня, - ответил я.

Схватив полотенце и вытерев спину, шею и грудь, я бросил его в корзину для белья. Баннер продолжал смотреть на меня, и как бы мне ни хотелось игнорировать его, этот человек умел забираться мне под кожу.

- У тебя интересный способ не замечать очевидного, Эдвард, - сказал Баннер. – О чем это говорит? О том, что встречаются действительно слепые люди, или что они просто отказываются видеть?

- Не похоже на какую-то мудрость.

- От этого суть не меняется.

- Отвали.

- Да, ты говорил это раньше, когда я был прав, - ответил он. – Ты так и будешь это говорить? Ты говоришь это Белле? Собираешься говорить это вашему ребенку, когда он будет просить есть ночью и не даст тебе спать?

- Конечно же, нет, - огрызнулся я.

- Тогда вытащи свою голову из задницы.

- Что, черт возьми, ты вообще здесь делаешь?

- Просто приглядываю за тобой, - сказал он. – Мне позвонила Ирина, и я практически был уверен, что знаю, где тебя искать. Она беспокоится о тебе.

- Ну, пусть поцелует меня в задницу.

Итак, драки не было достаточно, чтобы полностью успокоиться. Я снова чувствовал раздражение и, безусловно, желал избить кого-то другого.

- Как насчет пары раундов со мной? - предложил я с насмешкой.

- Это сделает тебя счастливее?

- Возможно.

- Тогда давай.

Я рассмеялся.

- Ты видел последнего желающего? – спросил я, указывая через зал на истекающего кровью парня. – У тебя даже нет необходимых навыков.

Баннер пожал плечами.

- Я занимался борьбой в средней школе.

- Когда это было? – спросил я. - В восьмидесятых?

- Да. Так где мне взять бинты или что-то, чтобы обмотать руки?

Я снова засмеялся, но потом понял, что он говорит совершенно серьезно.

- Я же могу убить тебя, - сказал я ему.

- Возможно, - согласился он, кивнув. – Не в этом суть. Если это то, что тебе нужно, чтобы успокоиться и понять, что есть люди, которые заботятся о тебе и хотят, чтобы ты избавился от своего дерьма, я готов потерпеть несколько ударов.

Внимательно рассматривая его, я не видел блефа в его глазах. Возможно, он просто хорош в этом, но я так не думал. Вздохнув, я сел на скамейку рядом с рингом.

- Твоя жизнь скоро изменится, - сказал Баннер, поставив одну ногу на скамейку рядом со мной и облокотившись на колено. - Сильно. Больше, чем ты думаешь.

- Знаю, - тихо ответил я.

- Нет, не знаешь, - сказал Баннер. – Не можешь знать – ты поймешь, только когда это произойдет. Но ты можешь подготовиться. Ты должен избавиться от всего этого гнева, Эдвард. Ты должен начать налаживать отношения со своей семьей, иначе будешь постоянно стараться все исправить.

- Я в них не нуждаюсь, - сказал я. - Я долго обходился без них.

- Хорошо, - кивнул Баннер. – Ты в них не нуждаешься.

Он наклонился, практически касаясь своим носом моего, заставив меня отклониться назад к стене.

- А что насчет Беллы?

#####

Глубокий вдох.

Кулаки сжаты.

Я поднимался и спускался по ступеням, смотрел на небо, топтался на месте, а затем ходил вдоль крыльца. Вытянув руки, я пытался немного успокоить сердцебиение, но ничего не получалось.

Не знаю, почему я так нервничал. Я был на этом крыльце буквально тысячи раз. Оставлял здесь свой велосипед вместо того, чтобы завести его в гараж. Выслушивал нотации после того, как нас Эмметом поймали, когда мы бросали комья грязи в парадную дверь.

Это место было знакомо.

Так почему же это так трудно?

Я поднял руку и нажал кнопку. Слышал, как эхом разнесся звон колокола.

Звон... мне когда-нибудь раньше приходилось в него звонить?

Одна из служанок открыла дверь. По выражению ее лица было понятно, что она узнала меня, но я понятия не имел, как ее зовут. Я смотрел ей за плечо, испытывая странное чувство при виде дома, где я вырос, и понимал, что больше не являюсь его частью. Меня здесь не ждали. Не были рады видеть.

- Эдвард? – в поле зрения появилась мама.

Сглотнул образовавшийся в горле ком, но все еще не мог вымолвить и слова. Я смотрел на нее, а она – на меня. Спустя целый час - или тридцать секунд... не важно - мама сделала шаг вперед, оттеснила горничную и открыла дверь шире.

- Ты... ты войдешь?

Сделав небольшой шаг вперед, я оказался в дверном проеме, не зная, что делать дальше. Вокруг все было кремового и темно-зеленого оттенка, как в те времена, когда я был ребенком. Набор кубиков, сложенных в виде лестницы, где папа прятал пасхальные яйца, был на том же месте. С кухни шел запах чесночного хлеба, а издалека доносилась мелодия Шопена, что означало, что мама сидела и читала в библиотеке.

Я не мог идти дальше.

- Я был глупым ребенком, хорошо? - быстро сказал я, прежде чем все нервы окончательно сдали. - Я был глуп, и в этом нет твоей вины. И папиной тоже. Дело... дело во мне. Я был глуп.

Она моргнула несколько раз, вероятно, до сих пор пребывая в шоковом состоянии.

- Не знаю, как буду справляться с этим дерьмом, - продолжил я. - Но Белла... Белла нуждается во всех. У нее нет семьи, и ей потребуется помощь каждого, а не только моя и не только Челси.

Мои руки тряслись так сильно, что я сунул их в карманы.

- Она нуждается в... она нуждается и в вас, понимаешь? А ребенку нужна бабушка.

Я сглотнул и отвернулся.

- Мне... Мне вы тоже нужны. Я не знаю, как быть родителем.

Я взглянул на нее, и мама просто быстро кивнула, облизала губы и, казалось, попыталась что-то сказать, но у нее не получилось. Она снова кивнула, и я кивнул в ответ.

Она сделала маленький шаг вперед - нервно и нерешительно. Я не двигался - не ближе, не дальше. Меня парализовало происходящее - дом, запахи и моя мать, приближающаяся ко мне. Во мне боролось слишком много эмоций, желающих прорваться наружу, и я просто не мог двигаться.

Она стояла прямо передо мной, прикасаясь руками к моим плечам. Ее ладони прошлись по моему лицу, прежде чем она обняла меня за шею и прижала к себе.

Некоторые из эмоций внутри желали, чтобы я оттолкнул ее – заставил ее заплатить за все страдания прошлого - но я не мог. Я провел так много времени, взращивая в себе эту реакцию, делая ее такой же естественной, как дышать.

Нет, скорее, такой же естественной, как удар. Как нападение. Как желание выплеснуть все свое разочарование на лицо другого человека.

Внезапно я все понял.

Дело не только в ней. Или в нем.

Моя вина тоже есть, и мне придется взять на себя ответственность за нее.

За свои действия.

Я должен был это сделать.

Это был единственный способ похоронить прошлое и двигаться вперед.

Вместе с Беллой.

С нашим ребенком.

- Прости! – выкрикнул я, обняв ее в ответ. Я сжал ее так крепко, что она ахнула, поэтому ослабил хватку и постарался быть более осторожным.

- Прости, Эдвард, - сказала она. – Прости за все. Я никогда не хотела... мы никогда не желали, чтобы это произошло... никогда не хотели причинить тебе боль...

- Я не знаю, и не думал... Я был просто глуп, и я не знал, что делать...

- Я знаю, Эдвард... сынок... я знаю... Мне так жаль...

- Мама...

- Мой сын...

Время остановилось. Мы простояли в дверях целую вечность, а затем сидели на маленькой скамейке в фойе, где я раньше снимал свои ботинки, полные снега. Потом перешли к дивану в гостиной, все еще держась друг за друга, едва разговаривая и пытаясь вспомнить, кем мы когда-то были.

Папа пришел домой в шесть часов, так же, как и всегда, когда я был маленьким. Он, должно быть, уже знал, что я там, потому что начал искать меня, как только вошел, а затем осторожно подошел к нам.

Его взгляд были настороженным, когда он наблюдал за мной, и моя собственная нервозность попыталась взять верх.

- Мне нужно идти, - пробормотал я. - Белле будет интересно, где я.

- Маркус позвонил ей, - сказал Карлайл, - еще прежде, чем он позвонил мне. Он сказал ей, где ты.

- Ну... гм... - язык потерял свою способность говорить, поскольку мои отговорки закончились. Я посмотрел на маму, которая слабо улыбнулась в ответ.

- Может, останешься на ужин? - спросила она. - Мы могли бы позвонить Белле и попросить ее присоединиться к нам.

- Я... я не знаю, - признался я. - Это... немного чересчур.

Папа кивнул, хотя мама выглядела разочарованной.

- Присоединитесь к нам у Аро в воскресенье? - спросил папа. - Было бы... ну, это действительно много значит для меня... для всех нас.

Долгое время я просто смотрел на него, не зная, как нужно ответить.

- Пожалуйста? – тихо прошептала мама.

Мой взгляд переходил от одного родителя к другому, а мое сердце начало биться быстрее. Для меня было достаточно на один день. Существовал только один способ уйти без дополнительных вопросов, обсуждения, слез и извинений.

- Хорошо, - спокойно сказал я. – Я приду.

#####

- Мне нечего надеть, - заявила Белла.

- У тебя куча одежды, - сказал я ей.

- Ничего не налезает!

- Все налезало на прошлой неделе!

- Что ты сказал? – зарычала она.

Я пробормотал что-то слишком тихо, чтобы кто-то услышал или понял - я в том числе - и быстро скрылся в ванной.

Белле оставалось меньше месяца до родов, и ей до смерти надоело быть беременной. Я упомянул, что осталось всего несколько недель, думая, что она будет чувствовать себя лучше, и почти потерял одну конечность. Не буду даже упоминать, что случилось, когда я предложил ей быть тыквой на Хэллоуин. По большей части я теперь боялся что-либо говорить, но мы уже опаздывали на воскресный ужин к Аро.

Я сходил в туалет, плеснул холодной воды на лицо и на цыпочках вернулся в спальню. Белла сидела на краю кровати с платьем в руках, а по лицу текли слезы.

В груди больно кольнуло, когда я увидел ее в таком состоянии.

Спокойно подойдя, я опустился на колени перед ней и взял ее руки в свои. Нежно потер ее пальцы, вцепившиеся в материал платья.

- Что случилось, детка?

- Я ненавижу это, - прошептала она. - Я устал чувствовать себя так, и ты, должно быть, уже устал от моих истерик.

Она фыркнула, и я потянулся, чтобы вытереть слезы.

- Нет, - сказал я. - Ты капризничаешь, но у тебя есть все основания на это. Я сделал это с тобой, поэтому, конечно же, ты будешь срываться на мне.

Дерьмо - не стоило этого говорить.

Белла посмотрела на меня, а потом снова уставилась вниз на наши руки. Она переплела наши пальцы и тяжело вздохнула, что означало, что я не совершил слишком большой словесной оплошности. По крайней мере, этого не было достаточно, чтобы она начала бить меня или делать что похуже.

- Прости, - прошептала она. - Я не хотела...

Ее голос затих, а новые слезы покатились по щекам.

- Эй... - я протянул руку и погладил ее по щеке. Мне пришлось подняться с колен, чтобы обнять ее вокруг живота, но теперь плохо были видны ее глаза.

- Я люблю тебя. Скоро все закончится, и у нас будет ребенок.

Я улыбнулся, но ответная улыбка выглядела не очень убедительно.

- Хочешь, чтобы я отменил ужин? – спросил я.

- Нет, - пробормотала она. - Это первый раз, когда ты согласился встретиться со всеми. Я не хочу все портить.

- Ты ничего не портишь, - возразил я. – Ты знаешь, что я думаю об этом. Оправдание будет кстати.

- Я не собираюсь так легко отказываться, - сказала Белла. - Кроме того, это я не могу есть то, что готовит их повар - все настолько тяжелое, и у меня в конечном итоге начинается изжога.

- Как насчет того, чтобы мы сказали им, что придем на десерт, а сами поедим что-нибудь здесь? Может быть, салат или суп? И тебе не придется наряжаться.

Пообещав, что я все равно пойду проведать семью и буду вести себя прилично, я убедил ее, по крайней мере, задержать наше прибытие. Я позвонил Челси, чтобы сообщить об этом, а затем присоединился к Белле в кухне, чтобы приготовить простой обед.

- Ничего себе, эти ложные схватки намного сильнее, чем были на прошлой неделе.

Белла испытывала эти ложные схватки в течение последних трех дней. Когда это случилось в первый раз, я разволновался и позвонил Маркусу, и тот отвез нас в больницу, где врач снисходительно улыбнулся мне и сказал нам идти домой. Белле оставалось еще четыре недели до назначенного срока, и такие явления считались нормальными.

- Иди, присядь, - сказал я, нарезая лук, но когда я поднял голову, она по-прежнему просто стояла рядом. Ее глаза расширились, она посмотрела на меня, а затем вниз.

- Дерьмо, - пробормотала Белла и убежала в ванную.

Я закатил глаза. Клянусь, женщине нужно в туалет каждые полчаса. Я предполагал, что так ее организма привыкает к подъемам по десять раз за ночь, чтобы кормить ребенка, но все рано просыпался каждый раз, когда она вставала, чтобы пойти в ванную.

Не то чтобы я жалуюсь. За жалобы, скорее всего, меня бы убили.

Закончив с салатом, я стал пролистывать страницы журнала с тату, который захватил из спортзала. Я подумывал о еще одной татуировке – имени Беллы и малышки - но я не знал точно, в каком месте ее сделать. Мне хотелось связать ее с существующей татуировкой, но в голову не приходило никаких достойных идей. Может быть, стоит просто сходить к Ренате и попросить сделать несколько набросков. Я пролистал несколько страниц, сосредоточившись на своих поисках.

В голове будто щелкнул переключатель, и все тело охватил ледяной холод.

Белла не возвращалась.

Выкрикивая ее имя, я бросил журнал через комнату и побежал в коридор. И выломал дверь, прежде чем понял, что она отозвалась, говоря, что все в порядке.

- Пожалуйста, уйди, - застонала Белла, сидя на унитазе и пытаясь стянуть штаны. - Я просто... просто...

- Что? – потребовал я.

- Это стыдно! – закричала она, разрыдавшись.

- Что случилось? – проорал я в ответ.

- Кажется, я описалась!

Я глубоко вздохнул и попытался успокоиться.

- Принести тебе чистую одежду? – предложил я.

- Да, - фыркнула Белла.

В спальне я открывал ящики комода один за другим, пока не нашел нижнее белье и брюки. И улыбнулся, найдя маленькие синие кружевные трусики. У меня было ощущение, что это одни из множества тех, которые Розали подарила ей во время импровизированной вечеринки в честь свадьбы и будущего ребенка, которую организовала Челси вместо свадебного приема.

Я передал одежду через дверь, но Белла практически сразу выкинула ее мне обратно.

- Ты серьезно, Эдвард? Неужели ты думаешь, что я могу носить такое нижнее белье?

- Черт... гм... извини, - пробормотал я в ответ. Не знаю, о чем я думал. Она перестала носить сексуальные трусики несколько месяцев назад. Я вернулся в спальню и взял другую пару, но прежде, чем успел закрыть верхний ящик, опять услышал, как застонала моя жена.

- Белла? – позвал я, но она не ответила. Я толкнул дверь и увидел, что она сидит, согнувшись на унитазе. Когда она посмотрела на меня, мое сердце чуть не остановилось.

- Не думаю, что это ложные схватки, - выдохнула она. – И сомневаюсь, что описалась. Кажется, у меня отошли воды.

Я никогда не был тем, кто спешит с выводами, но был уверен, что ребенок решил родиться.

Дата добавления: 2015-07-14