На базе было тихо. Двое молодых курили, охраняя аппа-ратуру, которая была зачехлена, словно больничные ноги в бахилах, и сложена аккуратно, как гробы перед массовым захоронением.
Мы «сидели на чемоданах» и ждали отправку.
А ещё мы ждали самого Дрокова.
Ждали долго, не решаясь войти в комнату, подобно свите Сталина 5 марта 53-го года.
Наконец, я отважился и, слегка постучав, приоткрыл дверь. Дроков спал на кровати в сапогах.
Ноги в сапогах, во рту сигарета.
Дроков спал на перепачканных в чемодановскую грязь и ворованный гуталин простынях. Рядом стояло ведро, в которой, несмотря на объёмы самогона поубавилось.
- А, Игнатов, - прапорщик попытался привстать. - Гарный самогон, - только и смог произнести он, и рухнул, как человек, осуществивший своё предназначение в жизни.
- А то!!! На курином говне, - но мои слова расстворились в его храпе.
К вечеру, когда приехал полковник Спиридонов и начштаба подполковник Иванов, мы все оклемались.
В том числе и Дроков.
- Вы сегодня ночевали на базе или я ошибаюсь? – недвусмысленно начал прапор, тем самым, предлагая взаимное невложение вышестоящему командованию.
- Мы бдительно выполняли задание государственной важности под вашим неусыпным руководством.
- Соображаешь. Походатайствую, чтобы присвоить тебе очередное воинское звание ефрейтор, и заменить фамилию на Еблабанов.
-----------
- Молодцы, быстро справились, - полковник Спиридонов не скрывал своей радости. Дроков от хвалебных слов засиял и по обыкновению выпалил:
- На нашем месте любой ефрейтор… тут Платон на секунду осёкся и продолжил:
- Любой ефрейтор Удальцов справился бы под таким чутким командованием.
Неймарк, цвиркнув сквозь передний зуб, прищурил правый глаз:
- Товарищ старший прапорщик, а что ефрейтор Еблабанов сменил фамилию?
Подполковник Иванов, доселе был прямоуголен и молча-лив, как упаковка секретной аппаратуры, но тут его глаза выпучились, и вылезли за стёкла очков. А Свирид Спири-донов исполнил свой репертуар, уперев костлявые кулач-ки в жирные бока:
- Товарищ солдат, вы о пизде задумались?
Ох, и забубённая нюня этот комбат.
- Так дембель же у меня, товарищ полковник.
- Тогда самое время о ней думать, - усмехнулся «комбат-маманя, маманя-комбат», сменив гнев на милость.
– По приезду в часть сразу оформляй документы на увольне-ние. Ещё дембеля есть?
- Я, товарищ полковник, - подняв руку, я почесал подмышку.
- Да, тебя-то я знаю, - Спиридонов махнул рукой в мою сторону и, подошёл к Дрокову
– Его тоже отправляйте, пока ещё чего-нибудь не отчебучил.
…………………
Мы покидали деревню.
Солнце разливалось по Чемодановке.
Проезжая мимо клуба по выщербленному клочку асфальта, я посмотрел на столб, ища головные уборы. Чепчиков не было, но зато горела лампочка. Она так долго не светила, что сейчас была видна даже при солнце.
Наконец, я разглядел памятник – это была уменьшенная копия «Рабочего и колхозницы».
Как я мог спутать рабочего с пионером, колхозницу с девушкой, серп с веслом, а молот с горном???
#
В части нас встретили совсем никак, то есть не встречали совсем. Было лето. Было воскресение. Кто играл в футбол, кто загорал в «аллее Ньютонов».
- Сейчас отдыхать, - подполковник Иванов обратился ко мне с Неймарком, - а завтра с утра в штаб и домой.
Осталось произвести последний ритуал – написание дембельского письма. Я уже давно не писал писем.
Чем дольше служишь, тем меньше пишешь, а после приказа дембеля не писали вплоть до отправки домой.
И вот теперь этот день настал.
День написания дембельского письма*. Оно должно быть написано непременно красным стержнем, и придти в почтовый ящик не раньше приезда на ДМБ.
Обычно я справлялся с любым содержанием и неплохо владел текстом, но сейчас текст владел мной. Существительно прилагаюсь к письму. Прилагаюсь к столу. Там существенно разлагаюсь.
Последняя ночь перед дембелем была тревожная и в тоже время спокойная – как у Юрия Гагарина перед полётом. Снилась вся служба от конца до начала, от Мухина до Бляхина: и змея в сапоге и разбитый нос Борового, чепчики на фонарных столбах, тараканы в постелях.
Тараканы в постелях, поездах, головах.
Снилась Рита, снилась Капитолина и Машка.
Где же вы теперь, подружки-однополчанки?
Как я хочу, чтобы вы сейчас были со мной рядом. Больше всего на свете я хочу, чтобы вы были со мной этой ночью. У меня ведро самогона и одному мне её никак не одолеть.
Потом бы мы блевали селёдкой из шубы и килькой из томата. Вы бы мне всю ночь рассказывали об анальном сексе и алгоритме конгруэнтных фигур в изометрической плоскости. Где же вы теперь, подружки-многоп а лчанки?
Страх отгони
Дата добавления: 2015-12-08; просмотров: 59 | Нарушение авторских прав