Читайте также:
|
Семен языком показывает дорогу на Киев, а на рельсах крепкосбитая женщина – Анна Каренина в фартуке и колпаке поварихи.
Электричка «Сбитень» даёт гудок.
Гул в ушах: английский пэр Cosmo Goldenтарёв издаёт в мавзолее Гамильтона самое длинное эхо - 15 секунд.
С электрички валит паровозный дым, превращаясь в английский смог. Кузя в парике и буклях угрожает ядерным потенциалом и бьёт по трибуне палаты лордов кирзовым сапогом, показывая свою мать.
- У меня на вас виды. Как с Биг Бена на Тауэрский мост, как с башни Эйфеля на Елисейские поля, как с Воробьевых гор на… на хуй, подъём.
………………….
- Игнатов на выход, - в дверях засверкала рыжая копна Волкова. Я еле распрямился.
Дремали мы на корточках, едва поместившись в бетонном мешке. Напердели хлебом – дышать нечем*.
Воздух стал спёртый, как лучшие годы жизни.
- Разом узы разорвались и арбузы в зной обузой…, - Феодал похлопал меня по плечу. Клубочек цементной пыли взлетел с погона. В переводе его фраза означала «сегодня домой – не обоссысь от радости».
Меня вывели на улицу. Свет резанул глаза.
Всех распределили по работам, кроме Лёшки Дудникова. Его Волков оставил для отправки в часть.
Но сегодня же воскресение!!! Какая к чертям отправка? Молчу – это лучше, чем торчать полусогнутым в карцере.
Я подошёл к Лёхе: «Брат, не обижайся».
Лёшка отвернулся. Сплюнув на ладони, я попробовал отряхнуть колени от пыли, и заодно размять ноги. Штаны захолщевели, как нестиранные джинсы Levi Strauss.
Подняв взгляд, вижу Лешкину руку.
- Ладно, прорвёмся – он также стоял в полуобороте от меня. Я пожал его цементной ладонью.
- У банкирши Башкирии безбашенные башли? Иначе не пойму, почему у нас юноши прохлаждаются? – и уже обратившись к конвоиру – Загоняй мальчиков на строе-вую, и промуштруй, пока за ними не приехали.
Пипец, третий раз… из них 2 раза после ночи на карачках Зная, что за нами не приедут я, вспомнив фильмы о войне, концлагеря Дахау и Освенцим, стиснул зубы и шагнул вперёд. Ноги не слушались, спина гудела.
120 километров за 3 дня… К вечеру в глазах было темно.
Не от сумерек.
Уже в части я взвешусь: минус 11 килограмм.
Из 53-х живого веса…
………………..
* - странно, напердели хлебом, а дышать почему-то нечем.
- Игнатов, Дудников, забыли за вас, - съехидничал начгуб на 42-ом километре нашего марафона.
- К друзьям пойдёшь спать? – перед отбоем вновь съехидничал «Волчара», кивнув в сторону карцера, - ладно, сиди на жопе ровно, тут самая ровная из всех Ровнорусских возвышенностей, - он подтолкнул меня в сторону общей камеры, хлопнув по плечу.
Клубочек цементной пыли взлетел с другого погона.
Я получил неописуемый кайф, когда распрямился на полу. Это был самый мягкий бетон в моей жизни.
Много ли человеку надо?
В эту ночь мне ничего не снилось. Я был труп.
- Сегодня все арбайтен. И вы тоже, - Волков ткнул в нас с Лёхой своим рыжим пальцем, - вас забыли, а я тут мудохайся с вами.
«Ага, много ты намудохался», уже мысленно подумал я, и мы с Лёшкой оказались на вышеупомянутой очистке капустных очисток из бочек, напоминающих шахты ракет
Обвязавшись по-альпинистски верёвкой, я попытался спуститься на дно бочки. Опустившись метра на три, у меня перекрыло дыхание и резало глаза.
- Лёш, тащи назад.
Наверху я еле отдышался.
- В гробу я это видел, - цементным рукавом я вытер капустно рассольные слёзы, - сегодня понедельник, не заберут, значит не заберут, но туда я не полезу.
Дата добавления: 2015-12-08; просмотров: 83 | Нарушение авторских прав