Читайте также: |
|
Гермес часто использует свою хитрость и ловкость для помощи героям: он вручил основателю Фив свою лиру, с помощью которой герой Амфион воздвиг стены города; дал Персею кривой меч для борьбы с Медузой; открыл Одиссею тайну волшебной травы, чтоЗы спастись от Knp?;:i. Всоощо, хитроумие Одиссея, воспетое Гомером, получено в наследство от божественного предка, ибо по ряду повествовании сын Гермеса — Автолик, обученный плутовству с рождения, был дедом героя по материнской линии.
Атрибуты Гермеса: кадуцей, сандалии (или шлем) с крылышками; как покровитель стад («добрый пастырь») имел ягненка на руках или на плечах.
Храмы, жертвенники и статуи Гермеса устанавливались во всех городах Греции. Особо почитали его в Аркадии в облике Гермеса-Криофора (доброго пастыря), где в его честь устраивали празднество со спортивными состязаниями и аго-нами музыкантов.
В Риме был отождествлен с Меркурием; купцы установили день его особого почитания — 15 мая. В этот же день в 495 году до н. э. Меркурию был посвящен первый храм и создана первая коллегия купцов — меркуриалиев. Алтарь Меркурия находился около так называемых вод Меркурия, куда приносили жертвы купцы.
ДИОНИС — бог растительности, плодородия, влаги, покровитель виноградарства и виноделия. Само имя бога —■
фракийского происхождения и означает «сын бога»; второе его имя — Вакх также происходит из Фракии. В эпосе не входит в число олимпийских богов. Хотя имя Диониса встречается на пилосских табличках XIV века до н. э., распространение и утверждение культа происходит только в VIII— VII веках до н. э. Дионис как божество земледельческого круга, связанное со стихийными силами земли, противопоставлялся Аполлону, прежде всего, как божеству родовой аристократии, его культ был распространен среди простого люда. Диониса можно рассматривать с двух позиций: во-первых, он греческий бог виноградной лозы, покровитель растительности, распространяющий более мягкие обычаи и культуру, во-вторых, он чужеземное божество, связанное с экстатическими культами и мистическими обрядами.
Дионис живет среди людей, веселя их сердце вином, путешествует по свету в сопровождении Силена, своего воспитателя, и шумной свиты козлоногих сатиров и менад, всех обучая искусству выращивать виноградную лозу и делать вино. На своем пути он часто являл чудеса, превращаясь в быка, пантеру, козла, заставлял бить из-под земли фонтаны вина, меда, молока. Архаическое прошлое бога отразилось и в его прозвищах «плюшевый», «виноградная гроздь».
Дионис — сын Зевса и смертной женщины Семелы, дочери фиванского царя Кадма, к которой Зевс явился в человеческом облике. Перед рождением Диониса ревнивая Гера подговорила Семелу попросить Зевса, чтобы тот предстал перед ней во всем своем величии и блеске. Зевс выполнил ее просьбу и сжег в пламени своих молний возлюбленную, но успел спасти неродившегося сына, которого зашил себе в бедро. Когда настало время ребенку появиться на свет, Зевс отдал его на воспитание нимфам, а затем приставил к нему грубоватого, всегда пьяного, но добродушного и обладающего острым умом лесного божка Силена.- Здесь, в лесной чаще молодой бог впервые нашел виноградную лозу и здесь же завязалась его тесная дружба с лесными божествами — сатирами, нимфами н кентаврами. Гера наслала на Диониса безумие, и он долго скитался по миру, побывав в Египте, Сирии (а после походов Александра Македонского утверждалось, что он побывал и в Индии) и только попав во Фракию, был исцелен Реей, после чего он возвратился в Элладу. На острове Наксос Дионис встретил любимую им Ариадну, покинутую Тесеем, и взял ее в жены.
Во всей Греции особо почитали Диониса во время зимне-102
го солнцестояния, Что было связано с представлением о нем как боге умирающей и возрождающейся природы. Декабрьские празднества отмечались по ночам. Женщины с горящими факелами носились по горным ущельям, одетые в шкуры диких животных, с тирсами в руках и с венками из плюща на голове, они увлекали за собой толпы женщин и мужчин. Буйные танцы, дикие выкрики и оглушительная музыка вызывали экстаз, который считали духовным единением с божеством (эти обряды называли оргиями от греческого слова «орге» — возбуждение). Отсюда прозвище бога —- Бромии — «шумный». Он славится и как Лиэй — «освободитель», разрывающий путы обыденности, освобождающий людей от мирских забот.
Существуют мифы о разных древних воплощениях Диониса, подготавливающих его приход. В учении орфиков Дионис — сын Зевса и Персефоны, Дионис-Загрей, растерзанный титанами. Его сердце спасла Афина, и он вновь был рожден Семелой. Земные страдания — «страсти Диониса», его гибель и возрождение составляли главное содержание мистерий орфиков, на которые допускались только посвященные, давшие определенные аскетические обеты. «Страсти Диониса» воспевались в дифирамбах, изображались в ритуальных представлениях, из которых со временем сложилась античная драма. Вариант этого мифа, распространенный в Элевси-не, считает, что первоначальное имя Диониса было не Заг-рей, а Иакс, и рожден он был Деметрой; под этим именем он связан с Элевсинскими мистериями.
В демократических Афинах, где виноградарство было одним из основных сельскохозяйственных занятий, культ Диониса, как и культ Деметры, начиная со времени правления Писистрата, стал государственной религией и был связан с циклом народных празднеств. Главные из них: 1) Малые или сельские дионисии, которые устраивались при первой пробе молодого вина; проходили веселые процессии с песнями и танцами, представлениями бродячих актеров, показывавших пьесы, уже игранные в городе. Малые дионисии сохранили пережитки аграрной магии. 2) Леней, праздник винных чанов, отмечался в Афинах в последние дни января, сопровождался веселыми процессиями н исполнением новых комедий. 3) Антестерии, происходившие 11 — 13 антестерия (марта). В' первый день открывали бочки, пробовали молодое вино, разыгрывали священный брак жены архонта с Дионисом. Второй день — «праздник кувшинов», — состязание в том, кто
больше выпьет вина. Третий — день поста и жертвоприношений, когда накрывались столы для умерших. 4) Великие или городские дионисии длились шесть дней (28 марта —2 апреля). На праздник собирались представители многих эллинских городов и даже иноземцы. Дионису воздавали хвалу как спасителю народа от бедствий миновавшей зимы, торжественная процессия с пением дифирамбов двигалась по городу, во главе ее мальчики несли древнее изображение бога. Праздник завершался четырехдневными шествиями масок и представлениями трагедий и комедий, состязаний поэтов и хоров.
В Дельфах Дионис стал почитаться наряду с Апостолом. На Парнасе раз в два года устраивались оргии, в которых участвовали фиады — вакханки из Аттики. Показательно соединение в одном святилище бога ясного и гармонически-созерцательного начала в искусстве с Дионисом, который воплощает экстаз, вдохновление и страдание.
Дионису посвящены пантера, леопард, тигр; он изображается в венке из плюща или виноградных листьев, с гроздью винограда или кантаром (бокал с двумя ручками) в руках.
В Риме Диониса почитали под именем Бахус (видоизмененное — Вакх), празднества в его честь назывались вакханалии, со временем его культ сливается с местным божеством плодородия Либером.
Стоит отметить, что культ Диониса оказался очень живучим, и еще в VII веке н. э. церкви приходилось бороться с его пережитками в народном быту и сознании.
1V.2. ФИВАНСКАЯ МИФОЛОГИЯ
Фиванская мифология — это цикл сказаний о героях-правителях Фив. Герой в греческой мифологии — сын или потомок божества и смертного человека. Герои созданы богами, чтобы выполнять болю олимпийцев на земле, упорядочивая жизнь и внося в нее меру и справедливость. Они наделены силой и доблестью, а их смертность компенсируется бессмертием их славы. Но самостоятельность и дерзновенность героев приводит их к небрежению властью богов, к злоупотреблению их доверием. За это на героев обрушиваются кары богов, о чем повествуют мифы о родовом проклятии, тяготеющем над Атридами, Алкмеонидами, Кадмидами.
Проклятие бога Ареса царю Кадму повлечет за собой
многочисленные бедствия; его Дети и внуки окажутся во власти страшных стихий и погибнут (Ино, Меликерт, Агава, Ак-теон и др.). Затем проклятье будет преследовать потомков Кадма по мужской линии — Полидора, Лабдака и, особенно, Лая, нечестие которого к старому родовому проклятью прибавит новое. В борьбе за власть над Фивами с судьбой проклятого дома Кадма переплетается судьба аргосских царей Алкмеонидов, на которых распространяется в силу их небла^ говидных поступков проклятие Кадмова рода. Истребляя друг друга, героические правители и их семьи утрачивают былую силу и власть. Мифы о родовом проклятии отразили наступление конца «героического века».
АЛКМЕОН — сын Амфиарая, предводитель похода эпигонов. См. Амфиарай и Эпигоны.
АМФИАРАЙ — участник похода Семерых против Фив, прорицатель, муж коварной Эрифилы. А. «предвидел гибельный конец похода Семерых против Фив и отказался в нем участвовать. Однако Эрифила, подкупленная даром Полини-ка — ожерельем Гармонии (...), уговорила мужа идти в поход. Взяв с сыновей клятву отомстить за него матери, если он сам не вернется, А. отправился. После разгрома войск семерых вождей под стенами Фив А. обратился в бегство, но благодаря заступничеству Зевса не был убит, а поглощен вместе с колесницей разверзшейся землей, чтобы затем по воле Зевса стать бессмертным. Сын А. Алкмеон, мстя за отца, убил свою мать Эрифнлу» (1).
АНТИГОНА — «дочь Эдипа и Иокасты, последовавшая за отцом в добровольное изгнание в Колон; после кончины Эдипа возвратилась в Фивы. Во время похода Семерых против Фив А. предала погребению тело своего брата Полиника, нарушив запрет своего дяди, царя Креслта, за что была заключена в подземелье, где покончила с собой» (2). Этот вариант мифа подробно разработан в трагедии Софокла «Антигона».
ГАРМОНИЯ — дочь Ареса и Афродиты, жена Кадма. «Боги, которые присутствовали на свадьбе Г., подарили ей пеплос и ожерелье работы Гефеста. Это ожерелье стало источником несчастий для тех, кто им потом владел: оно было причиной гибели Амфиарая, Алкмеона и др.» (1).
ИОКАСТА, Эпикаста — фиванская царица, жена и затем вдова Лая, мать и жена Эдипа, мать Полиника, Этеокла, Антигоны- «См. Эдип.» Изображена в трагедиях Соф. Ц. Э. и Г-вр. фин.
ИСМЕНА — «сестра Антигоны, не способная разделить ее героическую решимость похоронить брата Политика вопреки запрету царя Креонта. Когда Антигону приводят к царю, И. готова взять на себя часть вины, но сестра отвергает ее запоздалую помощь (Соф. Ант. 37—99, 526—560 (»)1).
КАДМ — легендарный основатель Фив, сын финикийского царя Агенора, брат Европы. «После похищения Европы Зевсом К. и его братья были посланы отцом на поиски сестры. Дельфийский оракул приказал К. прекратить поиски, последовать за коровой, которую он встретит, и выстроить город там, где она остановится. Выполняя это приказание, К. пришел в Беотию и основал Кадмею — цитадель, вокруг которой вспоследствии вырос город Фивы. Прежде чем К. построил крепость, ему пришлось вступить в борьбу с владыкой этих мест — драконом, сыном Ареса. К. победил дракона, вырвал у него зубы и засеял ими землю. Из посеянных зубов выросли вооруженные люди — спарты (посеянные). Спарты начали сражаться между собой, и все, кроме пяти, погибли. Пять спартов, согласно мифу, помогли К., построить Кадмею и стали родоначальниками знатнейших фиван-ских родов. (...). Восемь лет К. должен был служить Аресу за то, что убил его сына Дракона. После этого К. стал полновластным правителем Кадмеи, и Зевс дал ему в жены дочь Ареса и Афродиты Гармонию» (2).
КРЕОНТ — брат фиванской царицы Иокасты. «После гибели обоих сыновей Эдипа К. занимает фиванский престол и издает приказ о том, чтобы один из двух братьев Этеокл был похоронен со всеми почестями, а тело второго брата Полдника было оставлено без погребения. Когда Антигона, несмотря на запрет, совершает символические похороны Поли-ника, К- приговаривает ее к смерти и велит замуровать в пещере на краю города» (1). Из-за гибели Антигоны кончает с собой сын К. Гемон, ее жених, а затем и жена К. Эвридика. К. наказан смертью своих близких. Миф обстоятельно разработан в «Антигоне» Софокла.
ЛАЙ, Лаий — фиванский царь, отец Эдипа. «Л., долго не имевших детей, обратился за советом к дельфийскому оракулу и получил ответ, что сын, который у него родится, убьет его. Поэтому Л. приказал подбросить новорожденного ребенка в дикой местности на горе Киферон. Много лет спустя Л. снова отправился в Дельфы, чтобы узнать, погиб ли его сын или ему следует опасаться встречи с ним. По пути он был убит в дорожной ссоре чужеземцем, который оказался его сыном» (1).
ПЕНФЕЙ — фиванский царь, внук одного из спартов (см. Кадм), сын дочери Кадма, власть которого в Фивах унаследовал П. «Жители Фив, откуда происходила мать Диониса Семела, отказались признать Диониса, а сестры его матери утверждали, что Дионис не божественного происхождения и что Семела лгала, что стала женой Зевса. За это Дионис поразил фиванских женщин безумием, заставил их покинуть свои дома и предаться вакхическим оргиям на склонах горы Киферон. П., пренебрегая предостережением прорицателя Тиресия, стал препятствовать отправлению культа Диониса, запрещая женщинам чествовать бога. Но Дионис наслал на П. безумие. П. в одежде вакханки последовал за женщинами на гору Киферон, чтобы, спрятавшись, увидеть своими глазами оргии вакханок. Вакханки обнаружили П. и, приняв его за дикого зверя, растерзали». (1.) Миф разработан в трагедии Еврипида «Вакханки».
ПОЛИНИК — сын фиванского царя Эдипа и Иокасты, брат Этеокла и Антигоны. «По наиболее древней версии мифа, содержавшейся в эпической поэме «Фиваида» (не сохранилась, известна лишь по отдельным упоминаниям), после саморазоблачения Эдипа сыновья потеряли к нему уважение, и однажды П. подал отцу вино в золотом кубке Лая, напомнившем Эдипу о совершенном им преступлении. В другой раз братья послали Эдипу не подобающую ему долю мяса. Еврипзд добавляет к этому, что сыновья заточили Эдипа в глубине дворца, чтобы заглушить в людях воспоминание о своем позорном происхождении (Евр. Фин. 63—66). Разгневанный Эдип дважды проклял сыновей, завещав им делить наследство с мечом в руках, пока они не убьют дпуг друга (Эсх. Сем. 785—790; Евр. Фин. 66—68, 874—877; Соф. Э. в К.. 789 ел.)» (1). О дальнейших событиях и судьбе П. см. Семеро против Фив.
СЕМЕЛА — фиванская царевна, дочь Кадма и Гармонии, мать Диониса «Полюбивший С. Зевс спускался к ней с Олимпа под покровом ночи. Охваченная ревностью Гера внушила С. мысль попросить Зевса явиться к ней во всем своем божественном величии. Тот, представ перед ней в сверкании молний, испепелил огнем смертную С. и ее спальню. Недоношенного С. шестимесячного ребенка Зевс выхватил из пламени и зашил в свое бедро. Родившийся через три месяца мальчик был богом Дионисом, который, достигнув зрелости, разыскал мать в подземном царстве, после чего С. была перенесена на Олимп». (1).
СЕМЕРО ПРОТИВ ФИВ — поход на Фивы семерых вождей. «Поход был задуман Полиником, сыном Эдипа, против брата Этеокла, правившего в Фивах. Братоубийственную войну из-за власти в Фивах навлек на сыновей Эдип, прокляв их за строптивость и непочтительность. Братья должны были поочередно править Фивами, причем, ожидающий своего срока должен был жить в игнании. Этеокл нарушил договор и отказался уступить брату престол. Полиник жил в Аргосе, где царь Адраст выдал за него свою дочь Аргею, признал его наследником царства и, вняв просьбам Полини-ка, согласился идти с ним на Фивы. Напрасно обладавший даром предвидения, Амфиарай возвестил неудачу похода и гибель Есех вождей, кроме Адраста; война все же была начата (...). После длительной осады Фив и братоубийственного поединка Полиника и Этеокла, в котором оба они погибли, Адраст обратился за помощью к афинскому царю Тесею и амазонкам. Фиванский прорицатель Тиресий предсказал, что фиванцы одержат победу, если принесут в жертву Арею сына правившего в Фивах Креонта, Мснекея. Хотя отец и пред-( лагал юноше бегство, Менекей принес себя в жертву отечеству, лишив себя жизни. Победа склонилась на сторону осажденных (...)» (2). Через 10 лет Адраст, единственный оставшийся в живых из семерых вождей, возглавил поход сыновей семерых героев на Фивы (т. н. поход эпигонов), который завершился падением города. С. п. Ф. — событие, предшествовавшее Троянской войне.
СФИНКС — чудовище, порождение Тифона и Ехидны, с лицом и грудью женщины, телом льва и крыльями птицы. «С. расположилась на горе близ Фив (или на городской площади) и задавала каждому проходившему загадку («Кто из живых существ утром ходит на четырех ногах, днем на двух, а вечером на трех?»). Не сумевшего дать разгадку С. убивала и таким образом погубила многих знатных фиванцев, включая сына царя Креонта. Удрученный горем Креонт объявил, что отдаст царство и руку своей сестры Иокасты тому, кто избавит Фивы от С. Загадку разгадал Эдип, С. в отчаянии бросилась в пропасть и разбилась насмерть» (1).
ТИРЕСИИ — потомок спартов (см. Кадм), фиванский прорицатель. Был наделен богами пророческой силой и продолжительностью жизни, в семь раз превышающей обычную. Играет существенную роль в трагедиях Соф. Ц. Э. и Ант., Евр. Фин.
ФИВЫ — место легендарное, но исторически реальное (крупнейший город в Беотии). Традиционный эпитет — «се-мнвратные» Ф. (у Гомера).
ЭДИП — фиванский царь, сын Лая и Иокасты, невольный убийца отца и кровосмеситель, вступивший по неведению в брак со своей матерью, от которого родились сыновья Этеокл и Полиник и дочери Антигона и Йемена. «Отцу Э. было предсказано, что он будет убит собственным сыном. Когда родился Э., Лай проколол ему ступни ног (имя Э. букв.— пухлоногий, с распухшими ногамг.) и приказал рабу бросить ребенка в пустынных горах на съедение зверям. Раб, пожалев мальчика, отдал его пастуху коринфского царя По-лпба. Э. вырос, будучи уверен, что он — сын царя Полиба. Юношей Э. получил предсказание Дельфийского оракула, что он убьет отца и женится на матери. Устрашенный предсказанием, Э. решил навсегда покинуть Полиба и его жену Меропу и отправился странствовать. На перекрестке дорог Э. встретил Лая, и, вступив с ним в спор, убил его и всех его спутников, за исключением одного, которому удалось спастись. В дальнейшем Э. пришел в Физы, страдавшие от Сфинкс, которая задавала путникам, шедшим в город загадку и пожирала тех, кто не мог ее разгадать. Э. первый разгадал загадку Сфинкс и освободил жителей от чудовища. Благодарные фиванцы выбрали Э. царем и дали ему в жены вдову Лая Иокасту. (...). После многолетнего благополучного правления Э. в Фивах начались голод и чума. Дельфийский оракул предсказал, что бедствия прекратятся после того, как будет изгнан убийца царя Лая. Заботясь о благе государства, Э. энергично принялся разыскивать виновника преступления. Отыскав единственного спасшегося спутника Лая, Э. выяснил, что убийцей Лая был он сам. Единственный свидетель преступления оказался рабом, который передал младенца пастуху Полиба. Теперь Э. узнал, что предсказание исполнилось и он не только убийца отца, но и муж матери. Э., ослепил себя, а Иокаста покончила жизнь самоубийством. О конце жизни Э. существуют различные легенды. Наиболее древний миф рассказывает, что слепой Э. до смерти оставался в Фивах. Позднейшие мифы говорят об изгнании Э. его сыновьями. Покидая Фивы, Э. проклял сыновей, и отцовское проклятье стало причиной их раздоров и гибели (...). Афинская традиция называла предместье Афин Колон местом последнего поселения и смерти Э.» (2). Миф °б Э. лег в основу трагедии Софокла «Царь Эдип».
ЭПИГОНЫ — сыновья семерых вождей, погибших в походе против Фив. Чтобы отомстить за смерть отцов, сыновья через 10 лет отправляются в новый поход на Фивы, завершившийся взятием города и бегством его жителей. См. Семеро против Фив.
ЭТЕОКЛ — сын Эдипа и Иокасты, брат Полиника и Антигоны. См. Полиник и семеров против Фив. Изображен в трагедиях Эсх. Сем. и Евр. Фин.
Источники:
(1) — Мифы народов мира. Т. 1—2. М. 1987 (2) — Мифологический словарь. Сост. М. Ботвинник и др. М. 1-е изд. 1959; 4-е изд. 1985.
Сокращения:
Евр. Фин. — Еврипид. «Финикиянки» Соф. Ант.— Софокл. «Антигона» Ц. Э. — «Царь Эдип» Э. в К.— «Эдип в Колоне» Эсх. Сем.— Эсхил. «Семеро против Фив».
IV.3. ТРАГЕДИЯ СОФОКЛА «АНТИГОНА» КАК ЯВЛЕНИЕ АНТИЧНОЙ КУЛЬТУРЫ
Культурный смысл трагедии Софокла «Антигона» может быть раскрыт с разных точек зрения и в разных проблемных контекстах. Она может быть рассмотрена как образец древнегреческой трагедии вообще (в одном ряду с другими произведениями Софокла, с трагедиями Эсхила и Еврипида), или — как явление собственно софокловской драматургии (в ее отличии от Эсхила и Еврипида), или — как порождение культурной жизни демократического афинского полиса эпохи расцвета (наряду с другими аспектами демократической цивилизации). Все эти аспекты равнозаконны и в равной мере могут быть представлены в разговоре со студентами на практическом занятии. Предпочтительнее однако — в условиях дефицита учебного времени и невозможности провести последовательный цикл занятий собственно по истории греческой культуры — углубиться с большей интенсивностью не в индивидуальное, авторское и конкретно-историческое у Софокла, а в общее. Другими словами, поставить софоклову «Антигону» в связь с античным типом культуры в целом, увидеть в ней часть античного «культурного космоса», — такую часть, в которой все частное выводит (или восходит) к общему и прочно связано с ним. Итак, главная тема занятия может быть сформулирована следующим образом: «Антигона» Софокла и античный тип культуры. ПО
Необходимо, однако, предостеречь против одной опасности. Вот студенты прочитали «Аатигону» и «Эдипа» и уже, возможно, знакомы с текстами Эсхила и Еврипида. Но восприятие этих текстов с самого начала может пойти по неверному пути, созданному инерцией современного читателя, привыкшего к чисто книжному общению с произведениями драматургии. Студенты знают й привыкли к тому, что многие драмы (нового времени) пишутся именно для чтения или, по крайней мере, рассчитаны не только на театральную постановку, но и на книжное восприятие. Такой расчет, такую «книжную стихию» они могут «вчитать» и в древнегреческую драму. И в этом случае вся суть и весь дух греческой трагедии будут глубоко модернизированы и искажены. Следует предварить непосредственное знакомство студентов с текстами Софокла или Эсхила обстоятельным разбором специфики древнегреческого театра, для которого были предназначены эти тексты и без которого они как художественная реальность не существовали. Подобный материал может быть дан в лекциях и в виде специального задания для самостоятельной подготовки студентов (см. приложение). Лишь после того, как этот материал будет освоен, практическое занятие, предполагающее работу с текстами греческих драматургов, может состояться.
На самом занятии формулируются обобщенные контрольные вопросы, например: —- В чем отличие древнегреческого театра от театра современного типа (или, точнее, классического европейского типа — театра «послешекспировского» — Расина, Бомарше, Гоголя, Островского) 1) с точки зрения самого его устройства и архитектурного облика и 2) с точки зрения его зрелищной природы.
Логично, если студенты будут говорить о том, что 1) античный театр, в частности, афинский театр Диониса похож на «стадион», что в самой его конструкции, в сферической организации амфитеатра чувствуется демократический принцип (в отличие от аристократического принципа новоевропейского театра с его партером, ложами, ярусами и т. д.), что античный театр представлял собой грандиозное сооружение, рассчитанное на тысячи зрителей (в новом театре больше подчеркнута его камерность и предназначенность для «избранных»), что тем самым достигался эффект соборности, как бы всенародного собрания, когда практически все население полиса, все полноправные граждане, все государство концентрировалось в одной пространственной точке с единой
для всех целью (эффект, совершенно незнакомый современному человеку и невозможный для него).
2) Студенты должны ощутить связь устройства античного театра с характером театральных зрелищ. Древнегречес-скнй театр — «стадион» в какой-то мере может быть уподоблен «храму». Его корни — культовые, ритуальные. Студенты должны хорошо представлять себе, что такое культ Диониса и каким образом дионисийство накладывает свой отпечаток на становление греческой трагедии, на ее жанровую и зрелищную форму. (Интересную интерпретацию проблемы дионисийских истоков трагедии см. в работах Вяч. Иванова «Эллинская религия страдающего бога» и «Дионис и пради-онисийство» в кн.: Эсхил. Трагедии. М., 1989). Студенты должны знать, что в центре орхестры греческого театра находилась не будка суфлера, а жертвенник, и что все представления начинались с жертвоприношений. Они должны суметь объяснить, почему в «Антигоне» в пятом стаелмс, перед самой развязкой вдруг «ни с того, ни с сего» появляются стихи: «Многоименный, слава девы Кадмейской, Зевса, гремящего тгжко, сын! Стражем стоящий Италии славной, В гостеприимных долинах царящий Элевсинской Деметры, о Вакх!» Наконец, самая приуроченность театральных постановок ко времени празднеств в честь Диониса тоже должна быть прокомментирована. (В этом отношении «репертуарный» характер современного театра — полная противоположность греческому, «календарному», существующему как бы в «космическом», а не в субъективно-человеческом времени. Время театральных зрелищ сакрально и циклично для греков, — подобно сакральному времени религиозных праздников христианской эпохи, вроде Пасхи или Рождества).
Исключительная государственно-политическая (полисная) и сакральная значимость греческого театра вызывает напряжение всех имевшихся в распоряжении эллинской цивилизации средств воздействия на зрителя — хоровое и сольное пение, инструментальная музыка, танец, декорации, костюмы, маски, драматическая игра актеров, декламация стихов. Текст сам по себе был лишь одним из элементов трагедии, притом сырым, черновым, подлежащим музыкальному озвучиванию, разыгрыванию, визуализации. Текст — всего лишь подобие «либретто», и сам автор текста выступал еще и в роли постановщика и даже актера-певца. Вообще у студентов должна закономерно возникнуть и закрепиться в сознании аналогия между греческой трагедией и новоевропейской опе-112
рой. Можно вспомнить о том, что сам жанр оперы, «драмы на музыке» возник в 17 в. прежде всего в русле идей возрождения античной трагедии как явления музыкального театра. Понятно, однако, что анализировать греческую трагедию в ее подлинной первозданной целостности можно лишь условно, ибо эта целостность навсегда утрачена и не может быть полноценно реконструирована. Поэтому основное внимание следует все-таки уделить тексту, оговорив всю вынужденную ограниченность такого подхода.
Сакральная природа эллинского театра со всей ясностью проявляет себя и в тексте, а точнее — она активно определяет, формирует текст, его структуру, выбор сюжета и действующих лиц, проблематику и т. д. Персонажи греческой трагедии — это не условно-мифологические фигуры, характерные для новоевропейского театра и оперы, а как бы «воскрешенные» и явленные зрителю персонажи «священной истории» — почитаемые греками герои, боги и полубоги, разыгрывающие события, в реальность которых греки классической эпохи должны были свято верить. Студентам может быть задан вопрос: — Какова роль вымысла в греческой трагедии? Правомерен ответ: вряд ли можно говорить о «вымысле» в полном значении этого слова. «Вымысел», на котором зиждется вся художественная литература нового времени, не свойствен греческой трагедии. Есть лишь элемент домысливания, интерпретации, необходимый для зрелищной, еюжетнэ-драматической транспонировки известных всем грекам мифологических (т. е. «священных» для них) событий. Допустима была значительная свобода такой интерпретации, но она не разрушала общую культовую направленность драмы, призванной торжественно помянуть, воздать честь и славу героям за их реальные, а не вымышленные подвиги, страсти и муки. Эта высокость и торжественность тона и стиля греческой трагедии разительно отличается от той всегда несколько натянутой и ходульной атмосферы, которая ощутима даже в лучших произведениях новоевропейской драматургии, сориентированных на античные образцы, — ибо у греков пафос был обеспечен культовым заданием драмы и живой верой в реальность героев и богов, а у европейцев он уже ничем не обеспечен и нагнетается искусственно. Греческая трагедия близка к мистерии, таинству, искупительному и очистительному жертвоприношению, которое угадывается в страстях и гибели героя, и очень далека от того холодного, рассудочного, чисто светского идеала чести,
долга и благородства, который культивирует европейский классицизм в своих трагедиях «из античной мифологии». Аристотелевская идея «очищения страстей» через трагедию по существу родственна концепциям религиозного очищения, снятия грехов через жертву (вспомним ситуацию гнева богов, насылаемых ими грозных предзнаменований, мора и бедствий в «Царе Эдипе» и «Антигоне», отсюда — жертвенное самоослепление Эдипа и добровольная смерть Антигоны, повлекшая за собой самоубийство ее возлюбленного Гемона и его матери). Греческая трагедия требует от зрителя чувства «посвященности», заинтересованной вовлеченности в великие и сакральные, с точки зрения греков, космические и ] исторические события. Недаром Элевсинские мистерии — один из существенных источников греческой трагедии, и Эсхил был гродом из Элевсина. В этом чувстве «вселенской мистерии», рождаемом трагическими поэтами Греции, опять-таки нет ничего общего с почти камерной, узко личной интонацией, например, «Федры» или «Андромахи» Расина. Классицистическое требование «единства места» также вступает в явное противоречие с самим духом греческой трагедии, место действия которой, по существу, весь космос — с его роком, судьбой («мойрой»), богами, прорицателями, оракулами, космическими и земными стихиями, и «весь народ» (хор) вовлечен в события на сцене. Формальная же ограниченность и замкнутость сцены была возведена классицистами в канон, совершенно чуждый античному мироощущению.
Дата добавления: 2015-12-08; просмотров: 79 | Нарушение авторских прав