Старшим механиком

Еще серело, когда Толстяков добрался до своего кабинета. Было раннее утро, и от установок явственно доносился равномерный шум сбрасываемого на свечу воздуха и свист пароутечек. Он вошел, присел за громоздкий стол и осмотрелся. Его пугали длинные ряды выцветших и разбухших папок с непомерным количеством вставок на паспортах аппаратов. Пухлые папки, содержащие сведения прошлых ремонтов громоздились на стеллаже и на обоих письменных столах его кабинета. Аккуратная стопка их лежала и на приставленном к стене столе, за которым трудилась его будущая помощница, миловидная женщина Ирина.

Он подошел к стеллажу, полистал несколько журналов и, бросив мимолетный взгляд на темносиние чертежи в пожелтевшей от ветхой давности бумаге, сложил журналы на место. Ирина еще не подошла, и он направился в мастерскую. Мастерская находилась в торце здания и занимала всю его ширину.

В помещении все уже привычно и знакомо: токарный и сверлильный станок, отделенные от помещения сеткой «рабица», поблескивали облезшей коричневой краской. Там как обычно шелестел говор нескольких голосов сразу. Слесарей в цеху числилось немного, всего пятеро, но все вместе они создавали невыносимый гвалт. Рослый парень Максим Горунов, уже частью поседевший и опытный слесарь рылся в верстаке с грохотом выкидывая из его нутра гору залежавшихся ключей и молотков. С грохотом свалившаяся со второй полки кувалда с небольшой рукояткой едва не отшибла ему ногу. Смачно выругавшись, Максим водворил кувалду на место. Трое ребят, дымя сигаретами «Прима», лениво передвигали костяшки домино.

- Здравствуйте Николай Анатольевич! – хором воскликнули слесаря, - чего так рано явились, не спится на новой должности? – за всех высказался Долгов.

- А что сменилось на моей должности? Как распределял я вас, ребята, так и сегодня распределять буду! – не очень вежливо оборвал того Николай. – Чего сидим, время теряем? Небось у всех у вас порядок в верстаке как у Максима! Ноги поотшибаете, своим же инструментом, потом виновного искать начнете.

- Время то шеф поглядите сколько, окститесь, еще и кукушка не куковала, половина только восьмого! Садитесь, да закуривайте, - предложил место пожилой слесарь Долгов, - а, может, компанию составите? Как раз у меня напарника не хватает.

Посмотрев на часы, Николай сел, придвинулся ближе к столу и забрал бесхозные костяшки:

- Ну, давай Долгов, …поставим им офицерского до начала смены!

К восьми часам, однако, он распределил всех рабочих и оставил себе лишь Горунова поменять на двери замок. Он понимал, что достиг верха потенциала своих возможностей и решил обосноваться в этом кабинете прочно и надолго. Горунов, неспешно сняв размеры, направился в мастерскую готовить детали.

В самом начале девятого подошла Ирина. Сегодня, по поводу замены начальника она была приодета в неяркую, но беленькую кофточку и простиранные спецовочные брюки. Посмотрев на неё оценивающим взглядом, Николай сделал замечание:

- Ирина! Рабочий день с восьми часов начинается! – она суетливо забегала виноватыми глазами.

- Да я же давно здесь, Николай Анатольевич! Вас же не было просто, я выходила к секретарше. Там побалакали.

- Ты, Ирина мне теперь первая помощница, давай-ка работать дружно! Без тебя в этой бумажной круговерти я не разберусь. Пока расскажи-ка мне, как дела обстоят с документацией по ремонту на будущий год.

Ирина молча сняла с полки толстенную папку и стала рассказывать, перекладывая по ходу разговора бумаги и ведомости.

Ирина была разведена и воспитывала несовершеннолетнего сына, которому также как и его дочери исполнилось тринадцать лет. Возраст их был близким, и они вскоре сдружились. Оказалась она толковой и исполнительной работницей.

Уже на следующий день около нового замка в кабинете, Толстяков встретил своего старого знакомого, слесаря с амминола. Тот, смущенно улыбнувшись, шагнул ему навстречу.

- Узнали, Николай Анатольевич? В смысле два года уже прошло! Я, как только услыхал, что вас механиком назначили, в смысле старшим механиком, сразу решил к вам податься! В смысле не из заработка, просто с хорошим человеком работать легче. В смысле работать приятнее. Как не возьмете меня под свою крышу? В смысле под свое начальствование?

- Ты, что Кичигин затараторил: в смысле, в смысле, под крышу! Да я начальник цеха что ли, или крестный отец сицилийской мафии? Я сам второй день как на должности!

- На должности старшего механика, в смысле, что в цехе-то вы давно вкалываете и порядки знаете, да и начальство вас ценит! В смысле уважает, я сверялся!

Подкупило Николая не уважение слесаря, который пришел к нему за тридевять земель, подкупило его простодушное заверение об распространенном устоявшемся слухе о всеобщей признательности к нему высокого руководства и он не устоял:

- Пиши заявление, я переговорю с начальником. Решение сообщу тебе на той неделе как-нибудь. Телефончик-то я еще помню.

Начальник полностью положился на интуицию механика и не возражал. Спустя несколько дней в цехе появился Биктимиров, за ним пришел Кичигин и семья ремонтников вновь оказалась в полном составе. Биктимиров, хотя трудился механиком, подружился почему-то, да чрезвычайно тесно, с цеховым энергетиком. Меж тем он оказался человеком весьма активным и развил поразительную деятельность. Он переставил верстаки в мастерской, отгородил там закуток для обеденного стола и даже каким-то невероятным образом сменил обшивку на двери кабинета старшего механика. В цехе стали появляться часто не совсем причастные к механической службе и мало знакомые люди. Нередко появляясь в кабинете старшего механика, он кидал на Ирину недвусмысленные плотоядные взгляды, отчего та жутко смущалась, и вся передергивалась под его взором. Но вскоре в цех зачастила полноватая газоспасательница Фая. Она также было разведенкой, и не особенно берегла свою женскую репутацию. Оставшись после работы, они нередко ворковали с Биктимировым по несколько часов кряду.

Зима прошла в хорошо знакомом и однообразном непритязательном труде. Ремонт насосов, подварка водоспутников и восстановление изоляции трубопроводов. Случались и нечастые ремонты печей. Параллельно шла подготовка к капитальному ремонту. Все семеро цеховых инженеров находились в небольшом разбросе возрастного диапазона и сдружились. Неутомимый Биктимиров, при негласной поддержке Толстякова, затеял строительство бани, к весне она оказалась готовой. Мыльников, выделив от профкома двести рублей, прикупил в комиссионке подержанную мебель. В комнате отдыха появились небольшой сервант, заставленный дешевеньким сервизом и обставленный четырьмя обшитыми бардовым дермантином креслами.

- Шеф, открытие бани надо бы отпраздновать по полной программе! – как-то в конце совещания обратился к Мыльникову Биктимиров.

- Останемся, что ли ребята? - вопрошающе осмотрел своих подчиненных Мыльников. Все согласно кивнули, вероятно захотелось встряски от обыденной текучки. – Ну, раз ты инициатор, за тобой и закуски! – Мыльников повернулся к Биктимирову, - найдешь средства?

- Обижаешь, начальник! – усмехнулся Фрикс, - все будет как в лучших домах Парижа!

В небольшой парной помещались и парились по два, максимум три человека. Затем распаренные и красные парами восседали в обшитом березовыми досками предбаннике и расхваливали пронырливого механика. Сама процедура поднимала настроение, а предстоящее застолье вкушала нетерпеливые ожидания. Наконец сырые, распаренные и наполовину раздетые инженеры собрались в новой комнате отдыха, по-барски утопившись в дермантине кресел. Хозяйничал Фрикс. Ему начальник доверил наполовину початый графин технического спирта. Подогретые на парилке пирожки источали пьянящий запах и нетерпеливые руки потянулись к закуске.

- Нет, так не пойдет ребята! – одернул наиболее нетерпеливых Биктимиров, - нужен тост! Говорите Николай Александрович!

Мыльников напыжился и произнес, не слишком выбирая выражения и смысл, лишь бы сказать:

- Предлагаю первый тост за нас, за спаянный и работоспособный коллектив!

- Спаянный и споенный. И за его механическую службу, - добавил верткий Фрикс и, запрокинув голову, выплеснул в рот полстакана.

- Я вот, Николай Александрович, едва вошел к министру, тот час отметил: на письменном столе стоит статуэтка Салавата Юлаева! Ваша, ваша фирма подарила! – подтвердил министр. – Уважают нас в Москвах! – в который раз похвалился Биктимиров.

Толстяков же тогда подумал: «вот как увивается вокруг начальника, промахнись только, враз на обочину столкнет».

С легкой руки Фрикса цеховые бани стали повторяться, вскоре они превратились в обязательную процедуру, совсем нередко оканчивающуюся застольем. Изредка бани проходили с приглашением гостей. Зима пролетела как один день в заботах и дружественных помойках.

Борька Жуков появился в цехе перед маем, в аккурат за месяц до начала ремонта. Он приехал с долговязой молодящейся женщиной, под рукой у которой торчала коричневая папка. Женщина показалась ужасно знакомой, Николай с усердием силился припомнить, где он её видел. Борис уверенно вошел в кабинет и бесцеремонно сел за стол. Осмотрелся, не внес ли новый хозяин чего своего. Осмотр удовлетворил его полностью – ничего не изменилось.

- Чего уставился?.. Прораб мой новый! – бросил он мимолетно, и Николая тут же осенило: это же однокурсница с параллельной группы. «Боже, но как она изменилась? Сколько же лет прошло от завершения учебы?» – силился он вспомнить. Но вспомнить никак не мог, а посчитать помешал вопрос Жукова..

- Послушай, Николай, у вас, вскорости, капитальный, а мне людей негде держать, давай я тебе бригаду поставлю? – без предисловий начал он деловой разговор.

- Зачем она мне нужна! – не понял подвоха Толстяков. Он спросил без определенной цели, но Борька тут же стал энергично пояснять:

- Тебе подготовить к ремонту ничего не требуется? Разборка, ревизия, да мало ли что! Тот же забор на огород сварганишь, а после капитального расплатишься.

Этот аргумент показался Толстякову убедительным, да и вся идея весьма привлекательной. Еще бы! Так руки от ремонтного цеха развяжутся. Сегодня он на каждый «пшик» или «тышик» заказ полдня проталкивал, сварного выбивал, а здесь будет сам хозяин. Он, не раздумывая, дал согласие. Назавтра же Жуков притащил сварочный пост, сварщика и двух чумазых слесарей. Вечно с похмелья они появлялись на работе поочередно, прикрывая один другого, и работы выполняли на копейку. В конце месяца расторопный Жуков принес ведомость на шестьдесят тысяч. Ошарашенный Николай ужаснулся:

- Ты, Борька, ошалел, что ли? За что столько накрутил?

- Было бы за что, еще больше накрутил бы! – отмахнулся Жуков, - подписывай, в капремонт посчитаемся! Больше заложенного в смете все равно от вас не возьмешь, так что не жадничай. Все это наше, все это нам… - пропел он, подавая ручку.

Николай подписал и долго ходил встревоженный, вот его пригласит главный механик, вот начальник цеха допрос учинит. Но никто ничего не спрашивал, и все шло своим чередом.

Все катилось как хорошо отлаженное колесо, пока однажды не дало сбой. Опыт закончился тем, что радость оказалась недолговременной.

Подошла последняя предмайская пятница. Горячее весеннее солнце, беззаботно играя в мареве чистого неба, скатилось на запад и скрылось за высоким корпусом соседней компрессорной. В конце рабочего дня Кичигин взял метлу и принялся наводить порядок. Перед этим он поссорился с бригадиром и имел прескверное состояние духа. Прошло уже почти полгода, как он работает в цехе, но как ему казалось, его продолжают считать молодым и суют в каждую дырку. Протирая влажной тряпицей станочное оборудование, он нетерпеливо ворчал и клял бригадира последними словами. Закончив протирку, взялся подметать полы. Он махал веником широко и размашисто и пыль, поднявшаяся в помещении, вновь садилась на влажные еще поверхности станков и вызвала аллергический насморк у пожилого Долгова.

- Ты, что же Генка размахался? Что протирал станок, что нет. Побрызгал бы хоть маленько, у вас на амминоле не убираются в мастерской что ли?

- Везде убираются. Только кругом подметают по очереди, в смысле на шее одного не ездят! – сердито огрызнулся Генка, но пол все же побрызгал.

Гнев его еще не остыл, как мастерскую вошел неопрятный, в замасленной сварочной робе слесарь из монтажной бригады в запачканных сапогах и с ведром в руке.

- Куда ты прешься, не видишь уборку произвожу? Подметаю в смысле! – остановил его в проходе Кичигин.

Презрительно посмотрев на ставшего на пути невысокого и согбенного Кичигина, монтажник оттолкнул его бедром и продолжил путь к центру помещения.

- Ты подбирай немного выражения, салага, а то врежу по, морде «в смысле» по физиономии и по полу размажешься! – не очень вежливо ответил он.

Такого ответа и до этого уже изрядно взведенный, Кичигин стерпеть не смог. Он хотя и давно, но учился в техническом училище, где драться ему пришлось не так уж редко. Бросив веник и, быстро разогнувшись, он резким броском выбросил правую руку и нанес неожиданный, но резкий удар сбоку в грудь оторопевшему монтажнику. Тот, не ожидавший такой моментальной реакции, охнув чуть пригнулся и Генка вдарил его кулаком левой по приблизившейся щеке. Вскрикнув от острой боли слесарь схватился, однако не за щеку, а за грудь. Находившийся поблизости Долгов уцепил Генку за руку и прижал к своей груди его трепещущееся горячее тело:

- Остынь! Ты, чего озверел, выгонят ведь за мордобой на рабочем месте!

- Пускай выражения подбирает: - озлобленно ответил Кичигин, ценой огромных усилий ему удалось сдержать гнев, он стих и взял в руки выброшенный веник.

На шум прискочили оба механика и Толстяков. Пострадавший слесарь все еще держался за грудь и тяжело дышал. Кичигин подметал пол и также размахивал веником, только пыль уже не летела. Монтажник не кричал, не стонал, а лишь дышал как загнанная лошадь после тяжелой работы. Его посадили на скамью.

- Да брось ты веник бандит несчастный! - с остервенением ругая уже остывшего и остепенившегося Кичигина, Толстяков названивал по знакомому телефону.

Волей не волей пришлось ему приглашать Бориса Жукова. Тот подкатил на тягаче и сразу увез пострадавшего слесаря в больницу. Хотя у его подчиненного оказалось треснутым ребро и того пришлось положить в стационар, инцидент он замял уже на второй день, но выторговал за него еще пятнадцать тысяч по «форме».

-…Штраф, за вывод из строя личного состава, - с упреком сострил Жуков.

Кичигин попал в немилость и стал подметать полы еще чаще. Он не пошел к начальнику цеха, как все время обещал поступить бригадиру, но пожаловался на несправедливое отношение сразу же, как только тот появился в мастерской.

- Я же ему в чисто воспитательской цели, в смысле чтобы культуру соблюдал, всыпать хотел, кто же подумать мог, что он такой хлюпик окажется, в смысле монтажник, а нюня! Коли говорить умеешь, так и постоять за себя моги! – откровенничал Кичигин, топчась около высокого начальника, отловленного им у выхода из мастерской.

- Ты, Кичигин, скажи спасибо своему механику, что он дружит с Жуковым, - одернул его Мыльников, - уволил бы ведь я тебя и поделом!

- Ну, вы уж совсем строго подходите! Что же об нас каждый монтажник ноги вытирать должен? В смысле оскорблять безответно? - простодушно обиделся Кичигин. Он занялся работой, от которой оторвался при виде начальника цеха, а тот, уже отходя, подумал: «а ведь он прав, черт возьми! За себя постоять каждый мужик должен уметь и за своих людей тоже! Надо сказать Николаю, пускай перестанет придираться к парню!» Подумать подумал, но сказать так и забыл. Да и незачем вроде стало.

Дата добавления: 2015-12-07