Стычка с главным инженером

К осени решили опробовать систему отмывки газа второй очереди. Выполнить в капитальный ремонт полную реконструкцию они не смогли, с ней провозились все лето. Потом долго заручались всеми надлежащими актами приема. Когда подошло время пуска, Иван Кузьмич, как традиционно принято у технологов, отвечал за технологию и контролировал пуск в ночные смены. В ночную вышел он и сегодня.

В бригаде трудились шесть человек и старший аппаратчик. Бригадир, чуть сутуловатый сорокалетний мужчина Генка Матвеев, слыл весьма грамотным специалистом. Был он жутко молчалив и не слишком требователен, но в бригаде уважаем, как высококлассный специалист. Когда вошел Кузьмич, Генка ожесточенно накручивал ручку регулятора и наблюдал за стрелкой показателя. Пожилая женщина, обслуживающая этот узел, стояла у щита, ловя каждое слово и заискивающе заглядывая в рот бригадира. Пройдя вдоль длинного щита приборов, особых поводов для тревоги Кузьмич не заметил, и встал у стола. Перед ним лежал открытый на странице анализов журнал качества. Он бегло взглянул на заполненные графы. Качество было заметно лучше, но не ожидаемой величины.

- Не идет колонна, Гена? - поинтересовался он у Матвеева.

- Идет, да орошение пришлось убавить, захлебывается! - ответил Генка и вновь крутанул ручку прибора.

- Гена, так у тебя же давление пара снижается! - еще раз пройдя щит, воскликнул Кузьмич и взялся за трубку телефона. Генка тоже подошел к прибору и стыдливо покачал головой. Мол, как же это я не заметил! Хотя явственно видно было, что стрелка указателя только что сдвинулась к низу, и заметить падения он просто не мог.

Однако диспетчер не подтвердил понижения давления, и бригада стала искать причину неисправности на установке. Прошли по всей цепочке, и дошли до коренного вентиля. Лишь посмотрев на горячий вентиль, Матвеев понял, что причина именно в нем. Пока вращали штурвал, клапан оторвало насовсем. Он встал поперек сечения и перекрыл подачу пара почитай наполовину. Тепла явно недоставало, и неминуемой становилась остановка не только еще не вошедшей в режим колонны, но и других аппаратов. Кузьмич принял решение остановить установку и заменить крышку вышедшего из строя вентиля. Оставив в операторной трех аппаратчиков для контроля, остальные без чинопочитания и устали принялись за разболчивание прикипевших болтов. Сам Кузьмич, перебрал полную связку ключей пока добрался до склада, затем перелопатил еще и гору резервной арматуры в кладовке механиков, пока подобрал запасные части нужных размеров. Изрядно промочив одежду и обжигаясь о неостывший трубопровод, заменили крышку вентиля лишь к рассвету и сразу же принялись выводить установку. Поняв, что Матвеев отладил потоки и начал подавать сырье, Кузьмич решил отогреть, заодно отмыть пропотевшую спину и направился в душевую. Он весь горел от холода, хотя был удовлетворен успехом.

Новое разочарование поджидало его уже спустя несколько минут. Главный инженер появился в операторной, когда Кузьмич, еще блаженно фыркал и плескался в душевой. Он мылся, заодно разгоняя донимавший сон. Приняв напоследок ледяной душ, вышел из душевой в самом лучшем расположении духа, немного подсушился и спустился в операторную комнату. Там стоял подозрительный шум нескольких громких голосов. Еще за дверью Кузьмич разобрал нелестные отрывки фраз:...проспал всю ночь,...возвеличили специалиста... Он сразу понял: речь идет о нем, и рывком открыл дверь.

- Вот он, посмотри на него, да он свежий у тебя как огурчик! Ясно: всю ночь спал!

Во время этой странной речи, из которой он расслышал только половину, смущенный Сидорук стоял около щита и выслушивал гневную тираду разгоряченного главного инженера. Чего путевого, а уж воспитывать главный умел. Пристыженные аппаратчики молчаливо сгрудились у стола. Всем было неудобно за своего незаслуженно обижаемого зама.

- Алексей Александрович, не мели пожалуйста!.. Сами заварили кашу, сами расхлебаем!.. Разберемся! - попытался он остудить разошедшегося патрона, но тот не терпел пререканий и от возражения еще более возбудился и сразу же перешел на крик:

- И слушать ничего не хочу! Куда весь ремонт смотрел? …Пустили установку, а теперь вентиля меняете! …Ты зам или просто место занимаешь? – накинулся он на вошедшего Кузьмича. - Я тебя спрашиваю Иван Кузьмич!

- Алексей Александрович, чем это я вам не угодил? Ревизировали-то вентиль еще перед монтажом, я к нему вообще отношения не имею, – попробовал оправдаться Кузьмич. – К тому же припомните-ка! Я вам доказывал, что дней пяток покрутить на воде было бы резонней? Мало в прошлом году насшибали шишек? - продолжил было Кузьмич, но тот разгорячившись завелся только еще пуще. Он прекрасно помнил, что решение директор принял по его совету: пустить к ноябрьским праздникам!

- Или вы перестанете кричать, или, в таком случае, я вообще слушать отказываюсь! - не стерпел Кузьмич. Он был человек добросовестный, принципиальный и прямой, а напрасные наветы не прощал ни подчиненным, ни высоким начальникам. Его лицо постепенно покрывалось пятнами, и он почувствовал, еще немного и сорвется.

- Ах, вот как! Поглядите на него, он разговаривать со мной не собирается! - главный инженер даже захлебнулся от гнева. - …Незаменимый специалист стал? …Запомни, незаменимых людей не бывает, найдем другого!

- Найдите! Я посмотрю, кто к вам разбежится! - тоже перешел на крик обычно чрезвычайно выдержанный Иван Кузьмич, видимо сказывалась усталость и длительное нервное напряжение. Но было бы явным безумием продолжать спор далее. Он взял себя в руки и подошел к столу операторов. - Из-за чего хоть сыр бор разгорелся? - спросил он у старшего. Тот виновато ткнул пальцем в шкалу показаний сырья. Она прочно стояла на нуле. Сжиженный газ, видимо, еще не достиг положенного качества. Он обводнился оставшейся после испытаний трубопровода водой и забил кристаллами льда узкое отверстие диафрагмы. Предыдущий, вызванный отсутствием пара, простой был непродолжительный, но не замедлил сказаться.

Постояв у щита в недоуменном размышлении, Кузьмич вышел к трубопроводу. Казалось, постичь новые лавры было много шансов, но все они вдруг одновременно улетучились. На эстакаде, прицепившись к трубе монтажным поясом и, схожий гофрами противогазной трубки на слона, молодой аппаратчик уже отважно разъединял фланец диафрагмы. Со щели валил молочный туман белесого газа, скрывая нижнюю часть его фигуры.

- Ты чего же творишь, подлец ты этакий! – живо подскочив под эстакаду, громко вскричал Кузьмич, он так возмутился столь открытому нарушению, что голос разом осип, - обтяни фланец и слезь сейчас же!

- Разболчивай и дренируй, как я сказал! Видишь, давление падает, газ скоро кончится, - раздался грозный оклик со стороны операторной. Кузьмич сразу узнал повелительный голос главного.

- Сейчас же брось! …Тебе что, подлец, собственная жизнь надоела! – рявкнул еще не остывший Кузьмич, думая что парень его не слышит. Сам трусцой подбежал еще ближе и замахал в сторону аппаратчика кулаком.

- Вы прежде договоритесь меж собой, потом командуйте! - сняв маску, обиженно обмолвился тот, но фланец подтянул. Он понимал, конечно, что продолжать было полным безумием, поэтому подчинился Кузьмичу. Главный, безнадежно взмахнул рукой, и направился в сторону управления заводом. Со стороны операторной в направлении эстакады шли сразу двое. В сером свете предрассветных сумерек, Кузьмич все же признал начальника установки и бригадира.

- Что же вы человека на верную гибель толкаете? - набросился он на старшего аппаратчика, - хоть прогрели бы для начала! - Тот только развел плечами и потупился:

- Раз главный инженер приказал, что я поделаю!

- Натворите дел, а когда в тюрьму пойдешь, там никакой главный тебе не поможет. Продуй трубу обратным ходом! Коли не получится, Сергей Иванович готовь, как положено, с нарядом, с отглушением! - погрозил он кулаком уже в сторону виновато молчавшего начальника установки Макаренко.

В продолжении часа трубу продули. К шестнадцати часам установка работала как часы, Кузьмич же вымотанный полуторасуточным дежурством и нервным напряжением до того сморился, что даже домой не пошел. Он кемарил сидя в кабинете. Впереди ему предстояла новая ночь.

…Приближались эти самые ноябрьские праздники. Установку спешили запустить именно к ним. А жизнь тем временем текла своим чередом. В пятницу состоялось партийное собрание завода. Самый пик пусковой суматохи прошел, оставалась тонкая доводка режима. Найдя в ряду женщин табличку с начальной буквой фамилии, отметившись у членов регистрационной комиссии, Кузьмич выглядел у окна в шестом ряду своего начальника установки Макаренко и присел с ним рядом. В зале стоял гул множества голосов и Кузьмич, лишь уточнив последний показатель качества, примолк. Он все еще дежурил по ночам и прибыл на собрание из дома. Поздний уход, да дорога отняли много времени, был он взъерошен и помят от недосыпания. В зал входили все новые, в большинстве давно знакомые люди. Многие здоровались коротким кивком головы. Вот гвалт притих и мимо рядов к трибуне уверенно прошел партийный секретарь. Когда прямым голосование выбрали президиум и на третье место от края стола, протирая платочком очки, взгромоздился "Дед", голоса примолкли совсем.

"Дед", говорил долго, пересыпая речь цифрами и немного заикаясь и картавя. Тянуло на сон. После него хрипловатый голос ведущего собрание секретаря парткома, представил слово главному инженеру. Тот, несмотря на полноту, взошел за трибуну довольно энергично, и, встав лицом к залу, резко взмахнул рукой:

- Мы работаем хуже наемных рабочих... Ошибаемся, тратим народные средства, саботируем и просто халтурим! - его металлический тоже чуток картавый голос, все же враз оживил притомившуюся публику. Встрепенулся и Иван Кузьмич, и как раз во время. Алексей Александрович тыча, пальцем по залу, уже приводил примеры.

-...Взять к примеру заместителя начальника цеха разделения! Его дежурным на пуск колонны назначили, а он спит по ночам, а утром я за него установку на режим вывожу! Простой кто оплатит, выработку за сутки кто нам восполнит!.. - гремел металлом его все возрастающий голос.

Кузьмич, поеживаясь от направленных на него колких взглядов, ошалело смотрел на выступающего. От столь явной клеветы он даже дар речи потерял и только часто моргал глазами. Он даже стал испытывать угрызения совести. Но какой-то инстинкт подтолкнул его. Вскочив с места, он хотел возразить тут же, и уже слова хорошие придумал, да вспомнил, что здесь собрание. Партийное, надо вначале записаться в список выступающих, предупредить секретаря, а там и пыл сойдет! Благо честил главный инженер уже кого-то другого, размахивая рукой будто саблей.

- Вот ведь, Чапай проклятый! …Вечно лишь он один прав, - вслух чертыхнулся обиженный Кузьмич. Он посмотрел в сторону главного и понял, что на сей момент его триумф был полным. Выступать не пошел.

- Ну, получил на орехи, старина? – добродушно ткнул его локтем начальник установки, - да не горюй ты! Как будто чинушу этого не знаешь! …Он всегда только один за всех работает!

- Все я знаю, да принародно обидно всякую напраслину выслушивать, - пожаловался Кузьмич соседу.

Выступать Кузьмичу все же пришлось. Поднял его председатель собрания. В докладе прозвучало, что в цехе не все благополучно с качеством, объясняйся, мол, Иван Кузьмич.

В двух словах пояснив причины конструкторских недочетов, выразив надежду на произведенную реконструкцию, Кузьмич, не преминул двумя словами возразить предыдущему оратору. Он пояснил, что прервал опасную работу, затеянную тем в нарушение правил и не позволит никому гнать его рабочих на риск, из-за призрачной выгоды. Никому, невзирая на ранги.

-...Жизнь и здоровье человека дороже любой железяки, а коммунисту не пристало с большой трибуны наговаривать на товарища по партии, лишь сводя таким образом личные счеты! Вы бы лучше на картофель людей перестали гонять, в бригадах работать совершенно некому! Так до греха недалеко совсем, - резюмировал он в конце своей сумбурной речи.

- Ну ты выступал, Кузьмич, как профессиональный адвокат! …Оратор, прямо-таки, да и только, - одобрительно поддержал его Макаренко. Но, Кузьмич похвале не обрадовался. В отношениях с главным инженером установился еще более заметный холодок, который только ждал подходящего случая, чтобы разрядиться.

Дата добавления: 2015-12-07