Жуков обижается на Кузьмича

Проворный и разбитной родственник жены Борис Жуков давно примеривался к Кузьмичу. Он в монтажной организации руководил участком, считал, что деньги не пахнут и способы их заработки не подвергаются инспектированию. Предлагал он ему бригаду для постоянной работы или помощь в разделке металлолома оказать, за это просто требуя определить в ремонты более перспективную работу. Нет, он не был алчным стяжателем, ему необходимо было кормить коллектив. И он кормил!

Но Кузьмич от услуг Жукова упрямо отказывался. Как человек принципиальный, он не хотел участвовать в авантюрных акциях своего чересчур предприимчивого родича. Между ними пробежала кошка, то есть стали появляться недоброжелательные отношения.

Трения начались с так называемого цветочного дела. Кузьмич любил цветы и на приусадебном участке его родительского дома, помнится, всегда пламенели их великолепные заросли. Начинали сезон высокие гладиолусы, затем принимали эстафету роскошные пионы и до поздней осени цвели разноцветные астры. Свою любовь он привил подчиненным, и вдоль здания операторной уже несколько лет колотились высоченные кусты мальвы, а под самыми окнами красовалась овальная цветочная клумба.

Еще в позапрошлом году он уговорил начальника цеха закупить семян декоративных трав, и теперь газон радовал его глаз ровным сочно-зеленым ковром.

Воспользовавшись небольшим перерывом в делах хозяйственных, прихватив в помощники трех женщин из бригады технологов, Кузьмич посвятил послеобеденное время высадке цветочной рассады. Одетый во фланелевой сорочке с подвернутыми до локтей рукавами, с небрежно накинутой на затылок фуражкой восьмиклинкой, он, разгребая рыхлую землю, лично высаживал саженцы, которые подавала моложавая аппаратчица Васильева. С другой стороны парой трудились еще две работницы.

- Привольно, наверное, вашей жене живется, Кузьмич, - вздохнула Наташа, отдав последний саженец. – Вы с таким задором работаете, что даже самой хочется посадить что-нибудь красивое!

Наташа жила с мужем в семейном общежитии и в безделице городского быта от сельского труда потихонечку отвыкала. Подав очередной и последний букет рассады, она тщательно обтерла руки платочком.

- Так у нас, Наташа, где силы-то мужские приложить? – отвечал Кузьмич, - огорода уже лет десять как нет! Руки сами к земле тянутся. – Он аккуратно обжал поплотнее грунт под корнем и собственноручно полил его водой. - Я ведь с детства все в земле да в земле, мы с родителями в собственном домике выросли.

По дороге, тарахтя и смачно скрипя по асфальту металлическими колесами, колесный трактор «Белорусь» подтягивал к установке монтажную будку. Сзади обоз лихо обогнал, и умело подрулил к самой клумбе разбитый тягач в виде потрепанного газика.

- Здорово! Кузьмич! – еще издалека послышался как всегда жизнерадостный голос Бориса и с подножки резво спрыгнул Жуков. – Принимай родственника! Давай определяй место, куда будку ставить будем.

- Привет! – ответил Кузьмич. Он нехотя приподнялся и отер рукавицей руки. Они поздоровались. - Зачем нам будка? До ремонта еще не менее месяца остается, - уточнил он у никогда неунывающего родственника.

- Так старший механик распорядился, заготовки делать начнем. Ты не ревизируй указания руководителей, место определи, да и точка! – самодовольно отрезал Борис.

Кузьмич, недовольно поморщившись от его самодовольства, как от зубной боли, тем не менее, отвел шуряка за здание и указал просторную площадку под водяной эстакадой.

- Здесь и располагайся со всем хозяйством, - решил он.

Наутро в цехе появилась шумная бригада в монтажных робах и, несколько дней спустя, на площадке стали копиться длинные трубные материалы и листовые заготовки. Поначалу все шло своим обычным чередом. У Кузьмича появилась лишь одна дополнительная обязанность – подготовить огневое разрешение. Но в куче других разрешений обуза не была слишком тяжкой, и он притерпелся.

Но либо тракторист у родственника оказался неопытным, либо привычки к аккуратности у его работников не были привиты. Буквально после первого же дождя, клумба с любовно высаженными цветами оказалась развалена завозимой на установку длинной трубой, а свежескошенный газон жестоко перепахан тракторными колесами.

Возмущенный Кузьмич часа два ловил по телефону Бориса. Когда, наконец-то, Жуков нашелся и прибыл на установку, он подвел его к клумбе.

- Вы что ж как дикари тупоголовые, - выговорил он ему недовольно, - все помяли, растоптали. Нельзя по-человечески работу организовать, что ли?

- Да что ты из-за каких то цветочков цепляешься! – раскрасневшись лицом, огрызнулся Борис. – Погоди, вот наступит ремонт и следа их не останется! Все потопчем.

- Если ты так думаешь, выгоню я тебя к чертовой матери, - пообещал Кузьмич и разъяренный пошел к начальнику цеха.

- Руки коротки!.. Не очень большой начальник, - буркнул Жуков.

Кузьмич с полпути резко обернулся и гневно сверкнул расстроенным взглядом. Хотя все в нем кипело, ответил он негромко:

- Ничего ты не понял, брат. Причем здесь начальник – ни начальник? …Человеком надо быть.

Сидорук тут же при нем поднял телефонную трубку, набрал номер и долго вел нелицеприятную беседу с главным инженером управления. Наконец он положил трубку и направил взгляд в сторону все время молчавшего Кузьмича.

- Завтра, от силы послезавтра, завезут тебе, Кузьмич бетонные блоки. Сделай, раз уж такой любитель цветов, капитальную клумбу. А шарагу эту, я дам команду от тебя убрать.

Кузьмич по непроницаемому лицу начальника определить его точку зрения не смог. Но он остался решением вполне доволен, и вышел из кабинета с прекрасным расположением духа.

Почти неделю его разъяренный шурин подвозил к установке бетонные блоки и монтировал под окном основательный цветник. Завез даже с пяток машин жирного черноземного грунта. Пересадив в него непострадавшие от варварского тракториста цветы, Кузьмич остался еще более удовлетворен. Цветник стал только краше. Но шурин его превратился из друга в ярого врага.

Высшего апогея кризис в их взаимоотношениях достиг именно два месяца спустя, при окончании капитального ремонта установки. Произошедший случай до сей поры приводит мирного Кузьмича в тихую ярость.

Одна из бригад участка Жукова ремонтировала дефект на кипятильнике. Ремонт уже заканчивался, и предстояла операция его пробного испытания.

Фарвазов выдал бригадиру комплект материалов для временной перемычки и дал указание подготовить аппарат к испытанию. Сами они с начальником как раз до окончания рабочего дня сортировали кольца на загрузку колонны и к аппарату подойти не удосужились.

Наутро, проходя как обычно по установке, Кузьмич обратил внимание на излишнюю выпуклость сбоку теплообменника. Подошел ближе и похлопал по металлическому боку. Раздался обыкновенный металлический звон, но округлость проявлялась даже под разогретой ладонью.

Обеспокоенный Кузьмич немедленно опустился и нашел в мастерской механика, который по книжке распределял людей.

- Ты вчера теплообменный аппарат принимал? – бесцеремонно прервал он Фарвазова.

- Нет, а что? – вопросом на вопрос ответил Фарвазов. Беспокойство начальника отчего-то сразу передалось механику, и он в смятении спрятал книжку в карман.

- То, что раздавили теплообменник! – хмуро отвечал Кузьмич. – Ну погоди, Жуков! - пригрозил он невидимому родственнику. – Доберусь я до тебя. …Пойдем! Обратился он к Фарвазову, - определить надо, что теперь предпринять, - Он жестом пригласил механика и они, бросив взволнованную слесарную группу, немедля поднялись на отметку.

Аппарат, как ни в чем не бывало, стоял на месте, поблескивая в луче восходящего солнца необычайно вздутым корпусом. Однако, слухи о выводе из строя теплообменника уже докатились до цехового руководства и по соседней металлической лестнице неразлучной парой поднимались старший механик с распахнувшим пиджак гневным Сидоруком. Вид его не обещал ничего хорошего. Заметив руководителей, Фарвазов сразу же крупно прошагал к смонтированному на трубе манометру.

- Ну, вот! Так я и думал! – донесся со стороны установленного на площадке насоса его недовольный голос. - Стрелка сбита, манометр неисправен. Надо Жукова вызывать.

- Кузьмич, как думаешь из положения выходить, ведь до пуска двое суток остается? – осмотрев аппарат и с лету оценив объем ущерба, обратился к подчиненному Сидорук.

- Я сам только об этом и думаю, - признался шефу озабоченный Кузьмич. – Я думаю, придется срезать обечайку от снятого в том году кипятильника. Промерить её да заменить весь верх. Замена займет денек, затем документация да опрессовка. Сделать сделаем! Только уберите от меня этого Жукова.

Приехавший полчаса спустя Жуков поднял наверх всю бригаду. Бригадир, тертый и многоопытный монтажник, тут же попытался свалить вину на механика. Он метался между корпусом и насосом, энергично тряс картой и актом. Но в акте росписи не было, а проверка технического манометра показала, что тот занижал против нормы на полторы атмосферы. Вина управления казалась столь очевидной даже Борису, что он, в конце концов, поклялся провести замену корпуса без оплаты за труд.

Но донельзя разгневанный происшествием Сидорук приказал передать работу ремонтному цеху, бригаду, допустившую столь объемный ущерб, из цеха убрать.

Дата добавления: 2015-12-07