|
Читайте также: |
Маме
Жизнь ли бродяжья обидела,
Вышел ли в злую пору…
Если б ты, мама, увидела,
Как я озяб на ветру!
Знаю, что скоро измочится
Ливнем ночным у меня
Стылая кровь, но ведь хочется,
Всё-таки хочется дня.
Много не надо. Не вынести.
И всё равно не вернуть.
Только бы в этой пустынности
Вспомнить заветренный путь,
Только б прийти незамеченным
В бледные сумерки, мать,
Сердцем, совсем искалеченным,
В пальцах твоих задрожать.
Только б глазами тяжёлыми
Тихо упасть на поля.
Где золотистыми пчёлами
Жизнь прожужжала моя,
Где тишина сероокая
Мёртвый баюкает дом…
Если б ты знала, далёкая,
Как я исхлёстан дождём!
2. Печальная песня (фр.).
Колыбельная
Брату Николаю
Тихо так. Пустынно. Звёздно.
Степь нахмуренная спит,
Вся в снегах. В ночи морозной
Где-то филин ворожит.
Над твоей святой могилой
Я один, как страж, стою…
Спи, мой мальчик милый,
Баюшки-баю!..
Я пришёл из дымной дали,
В день твой памятный принёс
Крест надгробный, что связали
Мы тебе из крупных слёз.
На чужбине распростёртый,
Ты под ним — в родном краю…
Спи, мой братик мёртвый,
Баюшки-баю…
В час, когда над миром будет
Снова слышен Божий шаг,
Бог про верных не забудет,
Бог придёт в наш синий мрак,
Скажет властно вам: проснитесь!
Уведёт в семью Свою…
Спи ж, мой белый витязь,
Баюшки-баю…
Невозвратное
Даже в слове, в самом слове «невозвратное»,
Полном девичьей слегка наивной нежности,
Есть какое-то необычайно внятное,
Тихо плачущее чувство безнадежности.
В нём, как странники в раскольничьей обители,
Притаились обманувшиеся дни мои,
Чью молитву так кощунственно обидели
Новых верований дни неудержимые.
В ночь бессонную я сам себя баюкаю,
Сам себе шепчу тихонько: «невозвратное»…
И встаёт вдруг что-то с сладкой мукою
Одному мне дорогое и понятное…
«Все медленнее караваны…»
Все медленнее караваны
На запад вышедших годов,
Все тяжелей их груз нежданный,
Все чаще на гребне песков
Я в сердце впрыскиваю пряный,
Тягучий кокаин стихов.
О, капли звонкие отравы,
О, певчие мои слова!..
Когда в вас выжженные травы
Бросает в сердце тетива, -
Как ласков шум песчаной лавы,
Какая в мире синева.
Оазис. Блещет над шатрами
Звездами затканный ковёр
Родник хрустальными губами
Ведет о прошлом разговор
С уставшими идти годами,
Под пальмами цветет костёр...
Не потому-ль с недавних пор
Я даже думаю стихами?
«Какая радость — любить бессвязно!..»
Какая радость — любить бессвязно!
Какая радость — любить до слёз!
Смотри — над жизнью глухой и грязной
Качаю стаю бессмертных роз!
Смотри — на горестных скрижалях,
Через горящий взором стих
О заплясавших вдруг печалях,
О наших далях золотых.
Смотри — взлетев над миром дымным,
В поляну синюю мою
Вбиваю я с победным гимном
Пять новых звёзд моих: люблю.
«Ты ушла в ненавидимый дом…»
Ты ушла в ненавидимый дом,
Не для нас было брачное шествие.
Мы во тьму уходили вдвоем —
Я и мое сумасшествие.
Рассветало бессмертье светло
Над моими проклятьями кроткими.
Я любил тебя нежно и зло
Перезванивал скорбными четками.
«Падай! Суровыми жатвами…»
Падай! Суровыми жатвами
Срезывай всходы стыда.
Глума над лучшими клятвами
Я не прощу никогда.
Пусть над тобой окровавленный
Бич измывается. Пусть! —
В сердце моём обезглавлены
Жалость. И нежность. И грусть.
«До поезда одиннадцать минут…»
До поезда одиннадцать минут…
А я хочу на ласковый Стакуден,
Где лампы свет лазурно-изумруден,
Где только ты и краткий наш уют…
Минутной стрелки выпрямленный жгут
Уже повис над сердцем моим грозно.
Хочу к тебе, но стрелка шепчет: поздно —
До поезда одиннадцать минут…
«Мы все свершаем жуткий круг…»
Мы все свершаем жуткий круг,
Во тьме начертанный не нами.
Лишь тот, кто лёгок и упруг,
Пройдёт, не сломленный годами.
О, будь же лёгкой, как крыло,
Упругой будь, как сгибы стали,
Чтоб ты сгорать могла светло,
Когда зажгутся наши дали!..
Кто?
Заблудившись в крови, я никак не пойму,
Кто нас бросил в бездонную тьму?
И за что мы вдали от родимой земли,
Где мятежные молнии нас оплели,
И зачем наших буйных надежд корабли
В безнадежность плыли, уплыли?
Опустись в глубину проклинающих дум!
Как метель, как буран, как самум,
Острой пеной взрывая покорное дно,
В ней горит не сгорая проклятье одно:
Полюби эту тьму. Всё равно, всё равно
Ничего вам свершить не дано!..
И забыв свой порыв, свою горечь, свой гнев,
На бездольных кострах отгорев,
В злую ночь, где хохочет невидимый враг,
Мы несём свой обугленный муками стяг,
И… никак не поймём, не поймём мы никак —
Кто нас бросил в заплаканный мрак!
«Огневыми цветами осыпали…»
Огневыми цветами осыпали
Этот памятник горестный Вы,
Не склонившие в пыль головы
На Кубани, в Крыму и в Галлиполи.
Чашу горьких лишений до дна
Вы, живые, вы, гордые, выпили
И не бросили чаши… В Галлиполи
Засияла бессмертьем она.
Что для вечности временность гибели?
Пусть разбит Ваш последний очаг —
Крестоносного ордена стяг
Реет в сердце, как реял в Галлиполи.
Вспыхнет солнечно-чёрная даль
И вернётесь вы, где бы вы ни были,
Под знамёна… И камни Галлиполи
Отнесёте в Москву, как скрижаль.
«Придут другие. Они не вспомнят…»
Придут другие. Они не вспомнят
Ни боли нашей, ни потерь,
В уюты наши девичьих комнат
Толкнут испуганную дверь.
Им будут чужды немые строки
Наивных выцветших страниц,
Обоев пыльных рисунок строгий,
Безмолвный ряд забытых лиц.
Иному Богу, иной невесте
Моленье будет свершено.
И им не скажет никто: отвесьте
Поклон умолкнувшим давно…
Слепое время сотрёт скрижали
Годов безумных и минут,
И в дряхлом кресле, где мы рыдали,
Другие — песни запоют…
Дата добавления: 2015-12-07; просмотров: 1 | Нарушение авторских прав