НА ДРУГОЙ ДЕНЬ 1 страница

Я жил в Нью-Йорке уже больше четырех дней и ни разу не смог сходить в туалет. Я чувствовал, как меня раздувает. На улице я довольно часто пускал газы, но казалось, что они были не мои. У них был какой-то запах, я не мог поверить, что эти газы выпустил я. За границей они уже не твои, а иностранные. Бродя по Манхэттену, я временами пускал очереди. Меня пучило, мне хотелось избавиться от газов, но у меня ничего не получалось — газы не желали расстаться со мной. Самая распространенная ошибка — пустить очередь, перед тем как сесть в машину. Ты думаешь, что вонь осталась на улице, но через секунду, уже в машине, ты сидишь, весь окутанный зловонным облаком.

Все эти дни, посещая туалет, я гадал, смогу ли, поднатужившись, выдать что-то более существенное, чем порцию мочи. Я мужчина, но мочусь, сидя на унитазе. Что поделать, я рос в окружении женщин и всегда думал, что мочиться нужно сидя. Стоя я мочусь только в общественных туалетах. Даже в гостях у друзей я сажусь на унитаз. Если малую нужду справлять стоя, брызги разлетаются во все стороны — кому как, но мне это не нравится.

При посещении туалета я исполняю целый ритуал. Если я дома, я обязательно снимаю рубашку. Нижний край рубашки может сползти вниз, а без рубашки этого не произойдет. Летом мне нравится ходить в туалет голым. Я снимаю брюки, чтобы пошире расставить ноги, — так я чувствую себя более комфортно. Когда ноги сдвинуты, мне кажется, что я выдавлю из себя тонкие спагетти, как из машинки для производства пасты.

Все четыре дня в Нью-Йорке я садился на унитаз и пробовал тужиться. Я стискивал зубы и как маятник раскачивался вперед-назад. Я был похож на Рея Чарльза за фортепиано.

Запорами я чаще всего страдаю в поездках. Я помню свой отдых с Камиллой — вот где я установил личный рекорд. К тому же ее присутствие усугубляло мои муки: когда рядом с тобой находится посторонний человек, все становится намного сложнее. Пусть ты и спишь с этим человеком. В нашем гостиничном номере дверь в туалет была справа от постели. Я не мог зайти туда, зная, что от подруги меня отделяют только три сантиметра гипсокартона. Я боялся, что все будет слышно, но никак не решался сказать об этом Камилле.

Я был единственным ребенком у матери, и у меня выработалось странное отношение к естественным отправлениям. Я могу позволить себе громко выпустить газы на улице, но во всем остальном я очень застенчив. Несмотря на долгие годы знакомства, я не мог покакать, когда в соседней комнате находилась моя девушка. Сколько раз, ощутив позывы, я сдерживался изо всех сил, боясь пустить газы. Я был настолько закомплексован, что не мог даже последовать совету одного моего приятеля, который сказал:

— Я иду в туалет, плотно прижимаю к заду полотенце и начинаю выпускать газы в ткань. Полотенце все заглушает — и вонь, и звук. Поверь мне, это проверенный способ.

У меня так не получалось. Я часто задавался вопросом: когда я сдерживаю газы, куда они потом деваются? улетучиваются? Иногда я формулировал вопрос по-другому: когда ты остаешься один и можешь, наконец, пропукаться, из тебя вылетают те же газы, что ты пытался сдержать, или новые? А если новые, то откуда они берутся?

Однажды я провожал домой на машине знакомую девушку. Меня просто распирало от газов. Как только она вышла, я не стал сдерживаться. Заряд оказался настолько мощным, что я испугался, не сработает ли противоугонное устройство. Через секунду девушка вернулась, она хотела что-то сказать мне.

— В чем дело?

— Открой, мне надо с тобой поговорить.

— Говори, я тебя слышу.

— Тогда опусти стекло.

— Не надо, я и так слышу.

— Тогда я не буду с тобой разговаривать, прощай.

Наши отношения после этого прервались. Что поделаешь, видно, в них не было ничего необыкновенного, если один, скажем так, порыв ветра смог их испортить…

Когда во время отдыха с Камиллой я чувствовал потребность зайти в туалет, я звал ее на прогулку, а потом, едва мы спускались в холл, делал вид, что забыл что-то в номере и возвращался. Нужду мне приходилось справлять в спешке, и, естественно, никакого облегчения при этом я не испытывал. Но в Америке у меня не получалось вообще ничего.

Найду ли я здесь, в Нью-Йорке, свои свечи? — гадал я. Если найду, поставлю сразу семь или восемь штук. Устрою между ними соревнование, какая первая сработает.

Позвонила Микела и спросила, не хочу ли я пообедать вместе с ней. Через два часа я уже был у ее офиса.

Когда она появилась, мы пошли в ресторанчик на 7-й авеню.

— Что ты делал сегодня утром?

— Ничего. Погулял немного. После вчерашнего ужина я съем только салат.

— Я тоже.

— А ты умеешь готовить?

— Да, меня мама научила. Меня и моих сестер. Она считает, что для женщины очень важно уметь готовить.

— Не могу сказать, что она не права. В том смысле, что это хорошо и неважно, мужчина ты или женщина. Когда человек умеет готовить, это очень хорошо.

— Согласна.

— С твоим бывшим другом вы жили вместе? Ты готовила?

— Да, мы жили вместе. Как сказали бы раньше, я сожительствовала с ним. И готовили мы оба. Только лучше сказать, что я не сожительствовала с ним, а сосуществовала.

— И в чем разница?

— Жить вместе, не люблю слово «сожительствовать», — это значит прежде всего разделять взгляды на жизнь, а я предпочитала держаться от этого в стороне.

— А, понимаю, это стало одной из причин для разрыва…

— И это тоже. Но решение расстаться созрело не сразу, я уже рассказывала тебе об этом.

— У меня есть подруга, у нее похожая ситуация, только у нее растет дочь. Трудно, наверное, жить в доме, где тебе не хочется больше находиться.

— Да, довольно тяжело, С детьми, конечно, все намного сложнее. А у меня вот сложилось так, что я была довольна, когда мне приходилось задерживаться на работе. Дома я старалась пораньше лечь в постель или, наоборот, засиживалась допоздна у телевизора. Если я ложилась рано, он иногда искал близости со мной, но я притворялась, что сплю. Бывало, что я и на самом деле спала, тогда меня это бесило еще сильнее. Сквозь сон я говорила ему, что устала, что хочу отдохнуть или что у меня болит голова, и ему приходилось подавлять свои желания. Паоло был не глупый человек, он все понимал, но любящие мужчины часто делают вид, будто они ничего не замечают. Они уходят от серьезных разговоров, потому что боятся получить доказательство того, что их разлюбили. До чего же отвратительно говорить: «Нет, милый, ничего не случилось, я просто устала, у меня был тяжелый день». Все, надоело, не хочу, чтобы в моей жизни еще раз такое повторилось. В последнее время мне было неприятно, когда к нам обращались как к единому целому. Ну, знаешь, когда друзья приглашают тебя куда-нибудь, они говорят, вы придете… Что значит «вы»? Есть я, есть он, и пропасть между нами все увеличивалась. Но я никак не могла собраться с духом и оставить его. Да еще уговоры моей Матери и подруг — они ведь тоже действовали на меня.

— Но в конце концов ты смогла уйти. Не все на то способны.

— Потому что это действительно трудно. Когда я с Паоло, у меня возникли сложности не только с его родственниками, но и с моими родителями. Его мать звонила мне и просила одуматься. Она уверяла, что ее сын прекрасный человек, и даже давала понять, что если я останусь с ним, то буду хорошо обеспечена. И в моей семье велись такие же разговоры. Мои родители вечно смотрели на меня как на инопланетянку. Они считали меня странной. Но я не во всем разделяла их взгляды. Я никогда не была такой, как они. Родители всячески подталкивали меня к замужеству, они надеялись, что после брака у меня «голова встанет на место», как обычно выражалась моя мать. К тому же еще одной заботой меньше. В любом случае все ждали, что я останусь с Паоло, несмотря на то что моя любовь к нему осталась в прошлом. Именно это и угнетало больше всего. Представляешь, моя лучшая подруга сказала мне, что я должна выйти за Паоло, потому что он отличный мужчина и лучшей партии мне не найти. «Тебе почти сорок, чего ты ждешь?» — очень мило с ее стороны! Мне ведь было всего тридцать пять… Меня утомляет общение с людьми, которые лезут к тебе с одним и тем же вопросом, едва тебе перевалило за тридцать: «А почему ты еще не замужем?» Раз женщина не замужем, люди всегда думают, что она просто не смогла найти себе достойной пары, и никто не считает, что это ее личный выбор. Незамужняя женщина для них — это всегда и причина и следствие. А не лучше ли спрашивать у женщин: «А почему ты вышла замуж? Что вообще хорошего в замужестве?» Я устала оттого, что женщины, мечтающие любой ценой выскочить замуж, смотрят на меня как на неудачницу. Вот и пришлось переменить обстановку».

— И теперь ищешь идеального мужчину?

— Нет, надеюсь, что нет… Я думаю, что идеальный мужчина, со своей стороны, ищет идеальную женщину. А я не похожа на такую.

— А ты сама чего ищешь?

— Не знаю. И все, и ничего. То есть сейчас я ничего не ищу, я живу, как живется, что дает мне жизнь, то меня и устраивает. Мне нравятся игры с непредсказуемым результатом. Я люблю свободу. В Нью-Йорке я занимаюсь делом, которое мне нравится, к тому же работу для себя я нашла сама. Я счастлива, я горжусь собой, даже когда иду по магазину, толкая перед собой тележку с покупками. Если мне захочется, я могу пойти куда-нибудь вечером, если нет, сижу, дома, читаю, смотрю фильмы, а то и готовлю что-нибудь вкусненькое для себя. Почему нет? Иногда я обедаю за красиво накрытым столом, а в другой раз усаживаюсь на пол, прислонившись к дивану. Могу откупорить бутылку вина, хотя в доме я одна. Мне ни с кем не надо спорить. Я независима. И я не пожалею сил, чтобы защитить это свое положение. Но… Иногда я тоскую по нежности и ласке, мне хочется казаться слабой и покорной и искать защиту в мужских объятиях. В руках мужчины я буду чувствовать себя в безопасности, хотя сама умею постоять за себя. О да, я в состоянии обеспечить себя всем необходимым, но… иногда так притвориться, что ты не можешь, что ты не умеешь, и с удовольствием наблюдать, как кто-то другой делает за тебя простые вещи. Это сильное ощущение, но я не хочу быть с мужчиной только ради этого. Я не согласна идти на компромисс, я не могу отказаться от того, что я с таким трудом отвоевала для себя, от своей свободы и независимости ради нежностей, которые с годами часто приедаются, а то и вовсе сходят на нет… Знаешь, я включилась слишком поздно. У меня в жизни было мало мужчин. Я всегда хранила верность своему избраннику. Мои связи тянулись годами, так что хватит пальцев на одной руке, чтобы пересчитать моих любовников. У моей племянницы в девятнадцать лет мужчин уже больше, чем было у меня за всю жизнь. Может, это покажется странным, но раньше я не могла состоять в близких отношениях с мужчиной, если не была влюблена в него, влюблена по-настоящему… — Микела замолчала.

— Моя жизнь в корне отличалась от твоей, — сказал я. — У меня почти не было длительных отношений, зато было много любовных приключений. И чтобы чувствовать себя с женщиной легко и свободно, мне нужно совершенно другое: чем меньше я к ней привязан, тем лучше. А что ты хочешь найти в мужчине?

— Даже не знаю… Я бы хотела, чтобы рядом со мной был мужчина, с которым мне хорошо. Я хочу, чтобы этот мужчина был рядом со мной, когда я иду в кино или в ресторан, когда еду в автобусе… Я бы хотела встретить человека, с которым у меня были бы общие жизненные цели. Я не имею в виду, что это семья, дети и тому подобное. Терпеть не могу мужчин, которые начинают паниковать, когда ты говоришь с ними о будущем, а не о планах на два ближайших дня. Однажды в июне я спросила у человека, с которым была близка, что мы будем делать в августе, во время отпуска, у нас с ним совпадай графики отпусков. Он так разволновался, что буквально дар речи потерял, а потом сказал мне, что отпуск хотел бы провести в одиночестве. Я и не собиралась никого обуздать, но терпеть рядом с собой мужчину с которым невозможно спланировать отпуск, потому что он боится потерять свою независимость, — это, знаешь ли… Мне надоели мужчины-дети. Мне не возрасту играть в девочку, но и до старухи мне еще далеко. Ты спросил, чего я хочу… Я хочу видеть рядом с собой человека, который мне нравится, я хочу говорить ему о своих чувствах и знать, что его не пугает моя искренность… Я хочу, чтобы и мужчина искал встреч со мной. Как это сделал ты, когда приехал сюда. Но прежде всего я хочу чувствовать, что он есть…

— Как это, понимать?

— Мне трудно это объяснить… Мой мужчина будет во всем, что меня окружает. Я буду чувствовать его взгляд везде, где бы ни находилась. Вот это и значит, что он есть.

Я внимательно слушал Микелу, и под конец мне стало казаться, что в человеческих отношениях она ищет того же самого, что и я. Когда я сказал, что у меня было много любовных авантюр, я не стал вдаваться в подробности. Как, например, признаться в том, что моя мужская сила слабеет, если я долгое время встречаюсь с одной женщиной? Тело нас никогда не обманывает. Спустя какое-то время после начала отношений у меня пропадает желание. А вот когда я занимаюсь любовью с незнакомой женщиной, член у меня становится твердым как камень, иное да мне даже мало одного соития за вечер, я готов на любые подвиги. Со старыми подружками эрекция у меня не такая сильная. Бывает, чтобы ввести член, мне приходится помогать себе руками. Помню, я как-то был в расслабленном состоянии, и девушка захотела переменить позу. Пока мы переворачивались, член взял и выскользнул из нее… В таких случаях мне приходится снова ложиться сверху или пристраиваться сзади — в этой позиции я всегда возбуждаюсь.

В женщине сильнее всего возбуждает ее тайна, затаившееся в ней незнакомое существо. Я должен познать ее тело, ее кожу, ее запах, я должен услышать ее страстное дыхание. Я становлюсь исследователем, первооткрывателем, путешественником Я люблю женщин, поэтому я всегда избегал связывать себя обязательствами. Изменять какой-либо женщине не в моих правилах. Но не изменять — это значит закрывать глаза на всех остальных. Но что делать, если меня тянет к тем, остальным? Я становлюсь больным, когда вынужден подавлял, свое влечение к незнакомому телу, к незнакомому взгляду, к загадочному изгибу губ. Трепетное ожидание первого поцелуя… Обнаженная грудь, очертания которой угадываются под одеждой… Бедра, прикрытые юбкой… Узкая кромка трусиков… Дурманящий запах шеи… Лицо женщины, когда она достигает вершины наслаждения… Ее чарующая улыбка, за которую можно отдать все, что угодно… Женщина, даже если она не красавица, сродни аварии на дороге: ты невольно сбрасываешь скорость, чтобы лучше рассмотреть подробности. Все это действует на меня как наркотик.

Я люблю женщин, я всегда их любил. Да и как можно не любить их? Женщины красивы. Красивы их фигуры, руки, кожа… Прекрасен аромат, который они источают, когда пылают страстью. Когда их охватывает тревога или страх — они тоже красивы. Я могу до бесконечности любоваться красотой их движений. Мне нравится смотреть на женщин, когда они, расплакавшись как дети, рукой вытирают слезы, а губы неожиданно растягиваются в виноватой улыбке… Я люблю женщин. Без них мне не выжить.

Сколько себя помню, я всегда был таким. Когда я говорю по телефону и слышу, что пришло сообщение, разговор сразу же теряет для меня всякий смысл, потому что мне не терпится узнать, кто отправил это сообщение. Ради женщин я готов отвлечься от всего, что делаю, но у меня никогда не было одной-единственной женщины. Но в этом нет ничего удивительного. В детстве я занимался карате, настольным теннисом, играл в футбол, баскетбол… Мне трудно было сосредоточиться на чем-то одном. Я искал клад повсюду, поэтому, возможно, так ничего и не нашел. Микела преподала мне важный урок. Только в те дни я еще не знал об этом.

13.В ПЕРВЫЙ РАЗ ВМЕСТЕ В ДУШЕ (…и первая ночь)

Вечером мы снова ужинали вместе. На этот раз в ресторане. Перед уходом из гостиницы мне удалось решить свои проблемы с туалетом — ну, наконец-то!

Ресторан был неплохой. За соседним столиком сидела пара. У мужчины на шее виднелась татуировка в виде следа от губной помады после поцелуя. Мне никогда не хватало смелости сделать себе настоящую татуировку. Главной причиной был страх, что она останется навсегда. Но, возможно, когда-нибудь я решусь. Только татуировка будет не на шее, разумеется.

— У тебя есть татуировки?

— Нет, но одну я бы себе сделала.

— Где?

— Думаю, на щиколотке.

— А что ты хочешь вытатуировать?

— Я уже давно думаю об этом, но пока еще не нашла рисунка, который мне бы понравился. А у тебя есть татуировка?

— Нет, но когда-нибудь я себе ее сделаю.

После ужина мы бродили по улицам, а потом присели на скамейку на площади Демо, там играли на гитарах юноша и девушка из Японии. Они исполняли песни из знаменитых вестернов. Наблюдая за ними, я решил, что это семейная пара. Не знаю почему, но мне понравилась версия о том, что они живут вместе и разъезжают по всему миру со своими гитарами.

— Как, по-твоему, они только играют вдвоем или еще и живут вместе? — спросил я у Микелы.

— По-моему, у них семья.

— Я тоже так думаю.

Потом мы пересекли 6-ю авеню и вышли на маленькую улочку Минетта. Там, среди разговора, мы впервые поцеловались. Я откинул назад ее волосы и притянул голову к своим губам. Это был прекрасный, неспешный поцелуй. Долгий… Настоящий… Едва наши губы соприкоснулись, меня словно током ударило. Я был счастлив. Такое же счастье наполняет тебя, когда ты наконец находишь последний пазл для сложной картины. Я, видно, прирожденный любитель поцелуев — в этот момент я испытываю сильные эмоции.

Мне и в самом деле нравится целоваться. В своем пристрастии я, наверное, так и остался пятнадцатилетним подростком. Я готов целовать женщину, перед тем как овладеть ею, во время соития и после него. Не каждый мужчина наедет в себе силы целоваться после занятий любовью, но я — редкое исключение. Я буду целоваться до тех пор, пока у меня не онемеют губы. Что же касается женских губ, мне больше нравятся губы без помады или без липкого блеска — я люблю губы с естественным вкусом и думаю, что не одинок в своем пристрастии. Еще мне нравится целовать женщину в тот момент, когда она этого совсем не ожидает. Ты проходишь мимо, — допустим, тебе надо заглянуть в холодильник — и вдруг останавливаешься и целуешь свою подругу. Ты прижимаешь ее к стене, и она обмирает от твоего поцелуя. Нежданные поцелуи самые сладкие… Иногда мне приходится прерывать женщину, когда она беседует со мной, потому что я не могу дождаться конца разговора. Я смотрю на ее губы и даже не слышу, что она говорит. Я жажду ощутить вкус ее губ на своих губах и припадаю к ним как к источнику…

В ту ночь я ночевал у Микелы, и, до того как мы занялись любовью, мы вместе стояли под душем. Девушка из трамвая, моя прекрасная незнакомка, которую я месяцами представлял в своем воображении, вдруг возникла передо мной во всей своей наготе. Мне не пришлось постепенно раздевать ее, как это обычно бывает с другими женщинами.

— Я пойду приму душ, — сказала она, и у меня нечаянно вырвалось:

— Можно я пойду с тобой?

Наверное, в эту минуту я был похож на ребенка, который не думает, о том, что можно говорить, а что нельзя, и просто заявляет о своем желании.

Поскольку я не отличаюсь безупречным телосложением, я сразу стал перечислять все свои недостатки. Я решил, что лучше рассказать о них заранее, чем ждать, когда она их заметит. Казалось, что ей это было неинтересно, она ласково смотрела на меня и иногда даже посмеивалась над моими репликами. Мое тело вобрало в себя массу недостатков. Некоторые из них объяснить невозможно. Я, например, не волосатый мужчина, но на спине у меня, чуть ниже лопаток, растут два пучка волос. Два волосяных островка. Они не очень густые, но их видно. Непонятно, зачем они там растут? В тот вечер я не стал включать этот изъян в общий перечень, так как думал скрыть его, не поворачиваясь к ней спиной.

На мой вопрос Микела ответила сразу же, не задумываясь:

— Конечно! Я дам тебе свежее полотенце.

Через несколько минут она ушла в ванную и начала раздеваться. Я угадывал ее силуэт в узком просвете между дверью и дверным косяком. Мне не терпелось увидеть ее тело. Вот сейчас я открою дверь — и она окажется передо мной, она будет моей, я получил право прикоснуться к ней. Я могу дотронуться до нее, я буду обладать ею…

Когда я вошел, Микела уже стояла под струей горячей воды. Я невольно залюбовался ею. К лицу прилипли намокшие волосы, и это было очень красиво. Под душ я встал с уже заметной эрекцией. Достаточно теплая, как она выразилась, вода мне показалась кипятком, но ничего, я готов был потерпеть. Мы поцеловались. У Микелы была нежная кожа. Я выдавил из флакона жидкое мыло и намылил ее тело — шею, плечи, спину, грудь, живот… До заветного местечка я старался не дотрагиваться, хотя именно к нему мне хотелось прикоснуться в первую очередь. Потом я опустился на корточки и намылил ее ступни. Как богине. Но она и была для меня богиней. За ступнями последовали лодыжки, затем колени, бедра, и, наконец, я там. Я по-прежнему сидел на корточках, но эта поза показалась мне недостойной, чтобы целовать то самое место, и я встал на колени. Я не просто целовал, а скорее испил его. Вместе с водой, стекавшей по телу.

Однако мы не стали ускорять события. После того как я смыл с нее остатки мыла, намыливать меня стала она…

Когда мы вышли из душа, я взял полотенце и снова опустился на колени, чтобы вытереть ее. Я начал с ног. Я вытирал пальцы ее ног и тут же прикасался к ним губами, целовал их. Мне нравилось целовать ее ноги, но нравилось целовать и другие места. Я вытирал ее кожу, припадал к ней губами и целовал, целовал, целовал… Ее тело благоухало. Мои руки уже прикасались к ее груди, к ее шее, плечам. Я осторожно коснулся губами уха, стараясь, чтобы поцелуй были беззвучен. Затем я наспех вытерся сам и снова вернулся к Микеле. Я вытер ее волосы, бережно расчесал их, а потом припал к ним, целуя ее голову.

Мы подошли к ее постели. Она казалась облаком. Я стал смазывать тело Микелы кремом. Нет, я не делал массаж, а всего лишь наносил крем. Мне казалось, что массаж — это слишком банально. Микела лежала на животе, мои руки скользили вверх по ее ногам и, наконец, достигли манящей впадинки.

Микела, как и я, была возбуждена. Но я хотел свести ее с ума. Я хотел, чтобы она отдалась мне с такой страстью, с какой не отдавалась еще никому. Мне хотелось стереть воспоминания о других мужчинах, с которыми она встречалась раньше. Я хотел стать ее первым мужчиной. Я надеялся, что хотя бы в этом мне пригодится мой любовный опыт. В выражении своих чувств я обычно скован, закрепощен, но зато чувствую себя хозяином положения, когда приступаю к ласкам. В уме у меня вертелась фраза, которую постоянно выдавал мой механик, когда я пригонял в мастерскую свою машину: «Не волнуйся, я знаю, куда сую руки». Немного грубовато, конечно, но зато в точку. Микела призналась, что у нее было не так уж и много мужчин, к тому же почти все они считались почти женихами. Эти, как правило, трахают хуже всех.

Я начал нежно поглаживать ее тело. Когда дыхание Микелы стадо прерывистым, я мягко попросил ее перевернуться на спину и закрыть глаза. Я хотел, чтобы она угадывала место поцелуя только в тот момент, когда мои губы касались ее тела. Микела должна была ощутить мое дыхание. Я долго ласкал ее своими губами. Мне важно было почувствовать вкус ее тела, прежде чем я овладею им. Я пробовал его кончиком языка, как собирают цветочный нектар. Ее запах впитывали мои руки, и я подносил их ей ко рту, прижимал пальцы, к ее губам. Эта игра продолжалась бесконечно… И когда я вошел в нее, она была уже вся в ожидании и через несколько мгновений затрепетала в оргазме. Помню, в тот момент зазвучала мелодия TheDivisionBell группы PinkFloyd. Какое блаженство прикасаться к ее коже, глядеть ей в глаза, вдыхать ее запах, сливаться с ее телом, чувствовать ее грудь под своим сердцем и любоваться ее наслаждением под звуки ClusterOne, потом Marooned и CamingBacktoLife!

Не знаю, удалось ли мне вычеркнуть из памяти Микелы других мужчин, но надеюсь, что это случилось. Сдвинув головы, мы лежали в постели и молча смотрели друг на друга. Потом мы пошли на кухню приготовить цветочный чай. Она, как Мадонна, завернулась в белую простыню. Я натянул на себя трусы. В комнате было темно, только слабый свет лампы над плитой проникал из кухни. Не знаю почему, но в мою память отчетливо врезалась эта картина: Микела сидит, завернувшись в белую простыню, прядки волос прилипли ко лбу, напоминая о бурной страсти, перед ней на столе две белые чашки, и она неторопливо окунает в одну из них чайный пакетик, словно пытается уловить ускользающую мысль. Этот образ часто встает у меня перед глазами. Возможно, он стал идеальным сплавом фантазии и реальности, линией горизонта, за которой земля сливается с небом.

Микела сидела на стуле, подтянув ноги и обхватив руками колени, и медленно попивала свой чай. Она выглядела маленькой и сексуальной. В ту минуту я как раз об этом и подумал. Микела была божественно сексуальной. Даже дыхание перехватывало. Ее образ мыслей был сексуален, манера разговаривать, двигаться, смеяться. Запах ее кожи заставлял сильнее биться мое сердце, и оно готово было выскочить из груди. Когда я занимался с ней любовью, я думал, что только это мне нужно от жизни — как можно дольше ощущать Микелу в своих объятиях.

Потом мы вернулись в постель и заснули, переплетя мизинцы ваших рук.

В половине седьмого я открыл глаза. Из окна проникал неяркий утренний свет. Кровать была высокой. В изголовье кровати лежали четыре подушки, и утром я увидел, что Микела спит на боку в позе зародыша, зажав одну из подушек между коленями. Люди довольно часто спят в странных позах. Я, например, могу спеть, засунув одну ногу под одеяло, а другую вытянув поверх него.

Осторожно, боясь разбудить Микелу, я встал. Пол в ее доме поскрипывал. Паркет словно озвучивал мои шаги. Я пошел в туалет помочиться. Я никак не могу решить для себя один важный вопрос. Когда утром тебе надо в туалет, а твоя девушка еще спит, что лучше: спустить воду и тем самым разбудить девушку или оставить все как есть? Я спустил воду, и Микела не проснулась. Потом я пошел на кухню посмотреть, что можно приготовить на завтрак, хотя не знал, что Микела привыкла есть по утрам. На всякий случай я сварил кофе, заварил чай, достал из холодильника апельсиновый сок, поджарил хлебцы и выставил на стол разные виды джема. После этого я включил на кухне музыкальный центр и немного замешкался с выбором музыки. В коробке лежало около десятка дисков, я и колебался, чему отдать предпочтение. В конце концов я остановился на Норе Джонс, альбом ComeAwaywithMe, и группе Morcheeba с BigCalm. Я поставил первый диск, убавил громкость и, разбудив Микелу, спросил, что принести на завтрак.

— Кофе, — сказала она.

Я поцеловал ее в щеку, принес чашку кофе, а сам пошел принять душ.

Я уже успел надеть брюки, когда Микела вышла к столу. Она съела несколько тостов с джемом.

— Спасибо за завтрак, — поблагодарила она меня хрипловатым голосом.

Кивнув, я сел на диван и стал допивать свой кофе. Микела натянула на себя мою рубашку. Она была ей слишком велика — спускалась чуть ли не до колен. Ноги Микелы возбуждали меня. На секунду наши взгляды пересеклись. Она в это мгновение подносила чашку ко рту. Чашка закрывала нижнюю часть лица, открытыми были только глаза. Взгляд у Микелы был глубокий, прямой и ясный. Потом она скрестила ноги, и я понял, что не могу больше сдерживаться. Я подошел к ней, обхватил руками ее голову и поцеловал в губы. Я старался как можно глубже засунуть язык ей в рот. На ее губах и языке ощущался слабый привкус кофе. Затем я увлек Микелу за собой на пол и расстегнул рубашку. От ее светлой кожи пахло по-утреннему. Одну руку я положил Микеле на грудь, а другую завел под голову, чтобы ее голова не касалась пола. Я вошел в нее. Микела ухватилась за ножку стола и крепко сжала ее. Этот образ впечатался в мою память. Мы оба кончили уже в постели. Эго было действительно великолепное начало дня. Мы потерлись носами друг о друга и, рассмеявшись, одновременно произнесли:

— Доброе утро!

После этого я проводил ее на работу.

ИГРА

Все утро я чувствовал на себе ее запах, и мне это нравилось. Я нарочно не стал мыться. Я гордо нес на себе ее запах, и мне казалось, что в тот день все прохожие, даже мужчины, были вежливы со мной.

Проводив Микелу до работы, я решил немного прогуляться и по дороге зашел в кафе на углу Клинтон- и Стэнтон-стрит. Красный пол, деревянные столы и стулья, причем все разного цвета и разной формы, а в глубине кафе — книжная лавка. Там было много молодых людей, поодиночке сидевших за столиками.

Одни что-то писали, другие читали, третьи просто размышляли, глядя на улицу через окно. Что-то я не припомню, чтобы в нашем городе встречались молодые люди, готовые в одиночестве проводить свое время в кафе. Но в Америке это в порядке вещей. У нас в кафе или бар заходят, чтобы наскоро выпить чашку кофе, или приходят надолго целой компанией. А здесь молодежь часами сидит в кафе с ноутбуком. Когда садится аккумулятор, они подключаются к розетке, даже не спрашивая разрешения.

Я выпил свой кофе, поглазел на улицу. Небо было хмурым, солнце в то утро так и не выглянуло из-за туч. Прохожих было много. Почти все держали в руках бумажные стаканчики с кофе, кто-то с сумкой через плечо ехал на велосипеде, сновали желтые такси, выделяющиеся в общей массе машин. Мне казалось, что я смотрю кино.

Дата добавления: 2015-12-07