ЯЩИК ПАНДОРЫ. 2 страница

ЛАМПА.

Но это все было еще впереди, а в тот момент - мне показалось, что я счастлива - вот опять выстроился мой - Правильный Эмигрантский Домик:

Я - «дизайнинг вумен» прямо в таком черном плаще, как в телесериале, дочь моя в Школе искусств учиться на певицу, квартира - чудесная, в хорошем спальном районе, и бойфренд у меня - а вот он, пожалуйста! Роскошный мужчина с седыми усами - два метра росту, и сам он тоже дизайнер, и хата у него за углом от моей работы, в самом, что ни на есть сердце этого города - в Мидтаун. Для легенды моего благополучия - все годилось.

В Мидтауне было несколько таких одиноких успешных красавцев и всем я им по очереди нравилась - просто потому что умела одеваться - нормально - все они были полу американизированы, и с одной стороны, их тянуло к русским женщинам, а с другой, почти никого из русских нельзя было привести на американское скучнейшее «парти», а на этих «парти» и шла вся центровая Раздача Пирога. У большинства наших девушек - неистребимо неправильный вид, если говорить о моде нью-йоркских монстров Яппи. У них особый стиль, и я его быстро усвоила, потому что он - классный, так же как и япповская еда.

Яппи - это вообще натуральные люди-роботы.

Спят они часа по 4 в день, с утра съедают «таблетку счастья», «прозак»

называется, и целый набор витаминов: аппетит, желудок, хуестой, пиздожелание и т. д. Само ничего не работает - все постепенно заменено, как у Железного Дровосека. При этом они не все педики, много разнополых натуралов, (если это слово хоть как то к ним можно применить!)

Вообще- то этот Манхэттенский Нью-Йорк - это не Город Победившего Пидара, это Город Победившей Женской Идеи, и в результате этой победы - Город Андрогенов, ведь победив Мужскую Идею, Женская, немедленно и сама скончалась. Наверное, Берлин 39-го был Городом Победившей Мужской Идеи - трудно сказать, что является более НЕЕСТЕСТВЕННЫМ зрелищем, но все же, Нью-Йорк не столь злобен и агрессивен, и там на окраинах - у эмигрантов еще теплиться какая то человеческая жизнь.

Я уж не говорю о диссидентском антияпповском движении - растет и множиться движение людей, которые обьявили этот очередной Эксперимент по установлению счастья, провалившимся и называют любимую страну: «Концлагерь с усиленной кормежкой и принудительным «шоппингом», но такие вот и сбегают из центра в Квинсы-Бруклины, а то и вовсе в Мэны-Вермонты. А в городе сплошной Яппи-бал.

С любовью у них все сложно. Такой расклад: с Яппи-бабами не живет никто.

Это невозможно. Они злые как собаки, некрасивые и не знают, что макароны надо кидать в кипящую воду. Морщинами они покрываются годам к 30-и и это при непрерывном хождении ко всяким косметичкам, парикмахерам, психоаналитикам и т.д. - они ведь все свободное время должны тратить на покупание чего-нибудь. В общем, бабы ихние - живут с вибраторами и это - целая культура. Однажды мои друзья, пожалевши мое одиночество, прислали мне каталог. Мы с Иркой его долго изучали - там был хуй «Лебединое озеро», была еще такая Бабочка - целая машина, в которую вставляется женщина, прикрепляется ремнями, и машина ласкает ее всюду, куда живой мужик и достать то не может! Больше всего нам понравилась реклама на обложке:

«С НАШИМ ОБОРУДОВАНИЕМ ВЫ СМОЖЕТЕ ИМЕТЬ ДО 160-и ОРГАЗМОВ В ДЕНЬ!!!»

Для мужчин там тоже были всякие штучки и резиновые красавицы, но мужчины - даже если они Яппи, предпочитают живых и вообще, например, жениться и размножаться. И они себе живут с желтыми бабами - кореянками, китаянками, вьетнамками и японками. Эти «ориентал вумен» отлично вписались в Яппи-Бал,

я только никогда не могла понять, с кем теперь живут их азиатские мужики - ну может их просто меньше родилось, или меньше приехало. Азиатки дико стильные, женственные и достаточно мягкие - в общем,, вот такой альянс. Конешно Яппи мечтали бы жить и с русскими, и с испанками (так зовут всех латиноамериканцев - «испанцы», как и всех россиян - «русские», по языку), и с негритянками - но все эти бабы в массе своей живут только со своими - так принято.

Из всего этого ясно, что у русских красавцев, попавших в этот монстро-мир и сделавших в нем карьеру есть проблема, как добыть себе пизду, приятную и душе и телу и пригодную, для вывода в свет. Я помню рассказ одного такого:

- Конешно я ее бросил, я ее привел в хороший дом на Бликер, а эта дура - шубу до пят напялила, как будто я ее на Аппер Ист-сайд позвал, к богатым евреям! Представляешь - все в курточках - а ЭТА в шубе стоит, все на нее смотрят и давятся от смеха, говорят «Оу, итс риал фер! У гот риали рашн вумен!» НУ МОГ Я С НЕЙ ЖИТЬ ПОСЛЕ ЭТОГО?

Там все это важно. Это тут в Питере, пока еще полегше - хоть Захар Михалыч и прочитал мне нотацию:

- Понимаешь, у нас тут молодой капитализм - надо хотя бы делать вид, что одеваешься дорого, а ты хиппуешь!

Это была его реакция на сумочку Армани и шарфик от Донны Каран - два самых дорогих предмета в моем гардеробе, но все же не бросил!

Несмотря на провалившийся эксперимент, Яппи создали свою культуру -кухню, одежду, музыку. Считается, что и литературу, но это - пиздеж, книга, конешно же, из культуры Яппи - культуры потребления, исключена - ее

полностью заменили кино, телек и компьютер. Они пытаются делать вид, что читают иногда, но в общем, не сильно и пытаются. Обычно в год читается одна МОДНАЯ книга. Я думаю, что наши Яппи-авторы это Сорокин и Пелевин – у нас не читающая продвинутая молодежь ограничивает чтение этими двумя культовыми авторами.

Яппи создали замечательную кухню - такая могла родиться только в Нью-Йорке - это смесь всего самого здорового и полезного из этнических кухонь всего мира (трагическая попытка бедных Яппи спасти стремительно угасающее от недосыпа и таблеток здоровье). Кухня - «Анти упадок Рима», туда тоже свозилась еда со всего света, но самая неполезная - жареные волы и киты, копченые львы и тигры....

У нас когда-то был повар Михайлов - он выступал по телеку, доказывая, что основой питания должны быть хлеб и каша. Каши должны быть многослойные и разнообразные. Но взрослого человека хлебать размазню не заставишь - ему покажется, что он в садике, или в богадельне, или в лагере, и возникнет чувство, что жизнь не удалась. Яппи изобрели крупяной салат - горячий или холодный - это любая крупа - не сильно разваренная и смешанная с овощами и разными соусами - для человека здорового - эта еда - гениальное открытие, и по всему Нью-Йорку она продается в салат-барах. Из простого риса можно сделать и «Оливье», и винегрет, и будет не менее вкусно, чем привычная нам, картошка - но в сто раз полезнее. Что касается самих Яппи, то, будучи больными «Железными Дровосеками» - людьми, героически отдающими жизнь и здоровье в борьбе за усиление наслаждения и «160-и оргазмов в день», они в течение всего дня стоически едят изобретенные ими салатики, а к ночи у них начинается истерика по поводу того, что еще один день кончается, а наслаждение не усилилось, и они съедают огромную пиццу, или пару сильно жареных куриц. (После этого - прибавка веса, в 6 утра - спортклуб, таблетки против аппетита, потом для аппетита - снова курицы и т.д.)...Грустно, господа.

Еще одно изобретение Япппи - это страсть к этнической музыке - вообще кухня и музыка - места странного слияния Яппи с их антиподом - Хиппи. Я думаю, что Питер Габриел и его фестиваль «Ворлд Мьюзик» - это порождение времени Яппи.

И - мода. Яппи создали моду минимализма и абсолютного удобства. Например у женщин - два варианта. Если ты хочешь нести на себе некую сексуальную нагрузку - это Калвин Кляйн, однотонные маленькие - узкие, но отнюдь не обтягивающие кофточки, свитерочки, юбочки и брючки. Именно так - в самом стиле заложены эти суффиксы - не брюки - брючонки - обдергунчики. Такую моду приняли все ориентальные женщины - т.е. маркитантки эскадрона Яппи. А если ты хочешь покоя и элегантности, то - Эллен Фишер - прямые балахоны -Греция и Рим, Япония - туники, тоги, кимоно. По будням - хлопок, лен, шерсть, по праздникам - шелк и бархат. В сексуальной Яппи-моде есть допуск на синтетику, у Эллен Фишер - «ноу вэй».

И вечные цвета - каждый год одни и те же, я работала несколько лет колористом - в кампании дорогих япповских мужских рубашек, помню, как стилист говорил:

- В этом году мы добавим в «бургунди» каплю оранжевого - пусть будет потеплей, а в серый немного изумрудно-зеленого...

И я добавляла - микроскопические дозы - непрофессионал никогда не отличил бы один серый от другого, но в целом гамма неуловимо менялась из года в год, и только носители этой моды, Яппи замечали эти тонкие перемены.

Моду Яппи я приняла и полюбила - обе ее ипостаси - и когда надо вынуть сексуальность - как пушечку из танка - так я учила дочь:

-Сексуальность - это оружие - как пушка в танке - имей ее всегда - при себе, но если надо воевать - завоевывать - вынимай, а если время мира - держи зачехленной.

И когда нужно просто быть милой и элегантной, когда не хочется показывать свои красивые ноги всем, потому что есть кто-то - у кого они иногда лежат на плечах и хочется их показывать только ему...

Ну вот, в общем, был у меня некоторый успех в среде немногочисленных русских Яппи, а для Правильного Эмигрантского Домика - Яппи - это полезно. Но Ермолу то я как раз по-честному полюбила - потому что от него пахло Питером - (помните, плесенью, болотом и корюшкой!) - а на самом деле, от него травой всегда несло за километр, и трава у него была удивительная - настоящий большой куст, в целлофановом пакете - все вокруг брали у русского Гриши с Мерсер-стрит, а Ярмола - у каких то заоблачных япповских дилеров.

Я его любила за то, что он - «дядя- землячок», из моей подворотни, за его безумие и, непонятно в чем, потерянную в Америке талантливость - он был просто, Ярмола - знаменитый человек Русского Нью-Йорка, без ничего за спиной. Без картин, стихов или песен - ну что такое дизайнер? Что-то - совсем неромантическое... Ярмола был - Легенда в чистом виде, не обремененная материальными доказательствами и любить его было легко - не требовалось восхищаться чем-нибудь, им содеянным, можно было восхищаться просто ИМ - раскосыми виноградными глазами под черными бровями - это была его красота. И седой хвост. И было так хорошо, что я после этого пару дней летала, как на крыльях, а потом уже было пора мечтать о следующей встрече.

Он то меня не любил. У меня такая горькая доля - быть женщиной, которую именно что заводят, как КОЗУ или КОШКУ - потому что умная, талантливая, хорошо одевается... Иногда для кого-то и желанная - конешно я покрыта такой аккуратно- белой кожей - ничего во мне нет физически раздражающего. А любовь - это, наверное, все же некое раздражение - вот и не любят. По крайней мере, такие - какие мне нравятся...

Но - как то мы все же сосуществовали, и пару раз в неделю он наклонял надо мною свои зеленые глаза, но однажды все это кончилось - странно и случайно, и настолько ничьей волей - ни его и ни моей, что мне пришлось в очередной раз признать, что все мы тут - в этом спектакле - только очередные режиссеры, а время от времени на сцене появляется ГЛАВНЫЙ.

Помимо одежды, кухни и музыки, Яппи конешно создали и свой стиль интерьера - на мой взгляд, совершенно отвратительный - это магазин ИКЕЙЯ - все эти черно-белые предметы, сделанные из «формайки» (ученое название «ламинат» - чтоб не так обидно было) и всяких алюминиевых железок. Тоже минимализм - но предельно холодный - синтетический.

У Ярмолы был именно такой дом - на черном столике возле дивана стояла лампа, сделанная из каких то черных проволочек - сооружение хрупкое и довольно безобразное.

Он разговаривал по телефону в спальне, а я только что пришла и села с каким-то журналом на диван, потом встала, неловко повернулась и своротила эту несчастную лампу на пол. И она, честно признаюсь, слегка рассыпалась. Ну, кусков на пять. И светить перестала! Ярмола выскочил из спальни и начал дико орать:

- Ты всегда все крушишь на своем пути! Еще удивляешься, что я тебя в гости не беру! Неуклюжая, как слон! Ты знаешь, сколько эта лампа стоит? Убирайся отсюда к чертовой матери!

Я молча поднялась и стала зашнуровывать ботинки - мне окончательно стало ясно, что он меня не любит. Он орал минут пять, я уже справилась с ботинками и пошла в прихожую, надевать пальто. Ярмола - обыкновенный вспыльчивый еврей-скандалист, не хуже моего любимого дедушки- матроса - тот вечно шкафами кидался и прочей мелкой мебелью. И когда я надела пальто, он уже отошел и решил оправдаться:

- Ну ладно, ладно... да развяжи ты свои ботиночки. Ну извини... извини, я - вспыльчивый... Но ты знаешь, сколько эта лампа стоит? Она триста баксов стоит! Мне теперь придется новую покупать!! Триста баксов - это большие деньги!!!

Последнюю фразу он уже кричал мне вдогонку - я надела пальто и побежала из квартиры прочь. Собственно говоря, вопль о том, что 300 баксов, это большие деньги, призывал меня вернуться и отнестись к, устроенной им истерике, с пониманием. Все мои мужчины - на самом деле - хорошие, а я - мало того, что неуклюжая, но еще и полная сука и эгоистка. Я его совершенно не пожалела и вернуться не захотела. Вышла из подъезда и решила, что больше я сюда, на 27- ю улицу, угол 3-ей авеню, в квартиру No17 - никогда не приду. Не любят меня там - нечего и ходить. В конце концов, мужчин в городе полно - уж такого то который только ебет и ничем больше в жизни не помогает, я себе всяко найду. Вот, например - прямо за углом на 14-й, угол 4-й живет точно такой же...

За углом жил - ТОЧНО ТАКОЙ ЖЕ. За углом жил Коля Рюмин. Коля был москвич и совершенно русский человек, когда-то уехавший на запад верхом на финской жене. Он был дизайнер - не хуже Ярмолы и красавец - не хуже. Рыжий и краснорожий - настоящий ковбой, мне такие очень нравятся, мне впрочем, из мужчин много какие нравятся. Сам- то Коля от меня был в полном восторге и что-то короткое между нами уже было, но я от него сбежала через три дня - он мне показался занудой и жадиной, уж полностью из анекдота - он сказал на первом свидании:

Вот, девушка, напоил я тебя пивом, теперь пойдем, ты мне дашь - а то я потратился.

Всю романтику убил! А потом еще расстраивался, что я не согласна быть его гелфренд.

Но тут я о нем вспомнила и решила, что Ярмола не особо лучше, и вообще все они тут в Манхэттене - начисто охуевшие, в общем, разницы никакой и пойду-ка я к Коле. Не хочу я больше никакой любви, а лишь только циничного секса. Коля по-прежнему был одинок и всегда при встрече пытался за мной ухаживать.

На следующий день я ему позвонила прямо с утра:

- Здравствуй, Коленька. Слушай, если ты еще хочешь, чтобы я была твоей гелфренд, то давай я приду к тебе трахаться, а там - поглядим.

В ответ - молчание, потом - тяжкий вздох:

- Юля, мне 49 лет, я не хочу, чтобы люди в этом городе смеялись надо мной...

- Коля, зачем ты так говоришь, я что блядь что ли? Ты же знаешь, что я - честная!

- Ты честная, но сегодня ты честно спишь со мной, а завтра - тебе моча в голову ударит и ты честно уйдешь от меня к Васе, Пете, Грише... мне 49 лет и я не хочу, быть посмешищем.

На это возразить было нечего.

- Да, Коля. Ты прав, но давай тогда просто трахаться - давай скрывать

наши отношения! Мы же можем тайно встречаться! Вот и не будешь посмешищем.

Мне 49 лет- (в третий раз повторил зануда Коля!), и я хочу иметь женщину, с которой не нужно встречаться тайно, я хочу иметь нормальную гелфренд и ходить с ней всюду совершенно открыто. А ты навлечешь позор на мою голову, стар я для тебя, дорогая.

Возразить было нечего. На следующий день Ирка кричала мне:

Вот так и сказала: «здравствуйколядавайяпридуктебетрахаться!» АХ ТЫ,

МОЛОДЕЦ! Прямо как в анекдоте про «приходи ебаться на сеновал - намек

поняла - приду». Да что ж ты прешь на них, как высадка десантных войск?

Как группа захвата! Мужчине нужна возможность действовать, воздух ему нужен! В тебе гибкости ни на грош, и откуда в тебе эта русская душа нараспашку? В ТЕБЕ то откуда?

Я мрачно бубнила, что ни на кого я не нападала, а чего на пустые разговоры время тратить, никакой я не десантник, и конешно ей легко с таким носом... Ну в общем, все было как обычно. И, как обычно, через пару дней - уже по специально продуманному и составленному с вместе Иркой, Плану Соблазнения, я снова позвонила Коле и невинным голосом сказала, что хочу уйти из текстиля и попробовать себя в иллюстрировании, словом нельзя ли мне подойти и показать ему свое графическое портфолио. И он конешно сказал, что можно!

Я явилась в его квартиру на 14-й улице - там стояла вся такая же мебель, как у Ярмолы. Коля был чем-то занят и предложил мне сесть на диван - посмотреть пока журнал. У дивана на ТАКОМ ЖЕ СТОЛИКЕ стояла ТАКАЯ ЖЕ ЛАМПА.

- Я сюда садиться не буду.

- А что случилось?

- У меня был бойфренд - тут неподалеку живет за углом, вот я у него

разбила такую же лампу, и он такой скандал закатил, что пришлось бросить его. Кричал триста баксов эта лампа стоит...

Коля рассмеялся:

- Ярмола, что ли?

- При чем тут Ярмола? Нет, другой.

Не пизди, за углом с такой же мебелью - это Ярмола, больше некому. Так тебе и надо - живешь со всякими мудилами. Ярмолину жадность еще Лимонов описывал сто лет назад. Да садись ты смело, не бойся, я тебе из-за лампы скандал устраивать не буду - триста баксов это, конечно, деньги, но не такие, чтоб на милую девушку орать.

На самом деле, Ярмола и вправду был героем одного лимоновского рассказа о жадности разных народов - он был одним из героев новеллы о еврейской жадности, но вовсе не главным, а второстепенным и лишенным, каких бы то ни было, характерных пороков и слабостей. Все они, и Коля, и Ярмола, и Лимон - жили в этой деревне Русский Нью-Йорк - 20 лет до нашего приезда и были связаны между собой какими то неведомыми нам общими работами, пьянками, блядками и т.д. С нашим приездом деревня разрослась уже до города размером с Казань, но отношения все равно были деревенские.

Коля вел себя очень мило, правда, сопротивлялся соблазнению как мог - даже вывел меня на улицу - пивком угостить - опять потратился, но уже наоборот - не чтоб заманить меня в хату, а чтоб выманить. Но на этот раз все было продумано - я специально замаскировала портфолио в прихожей и когда пришла пора ехать домой - прямо из любимой Колиной пивоварни - выяснилось, что надо опять подниматься в дом. Коля, конешно все понял, но не рассердился и в общем, смирился со своей участью.

- Хитрая ты, Юлька. Нарочно ведь оставила!

- Нет, я не хитрая, рассеянная просто.

- Ну конешно. Ладно, иди уж раздевайся - ложись. Плохо, что мне завтра вставать в семь утра - я на горных лыжах еду, жалко тебя будить...

Коля был полностью американизированный и невероятно спортивный -он катался на горных лыжах, ездил в байдарочные походы, время от времени можно было от кого-нибудь услышать такой рассказ:

- Иду я тут по Пятой авеню, а навстречу с визгом и гиканьем толпа этих тинейджеров на роликах из Централ парка - знаешь они вечером делают такой общий проезд по Пятой - все в этих идиотских костюмах для езды на роликах - разноцветных, орут как резанные, и кого ты думаешь, я вижу среди этих малолетних идиотов? Рюмин! Наш Коляня - собственной персоной - пролетает стрелой мимо меня, красный, мокрый, вопит вместе со всеми - во мудак то...

В общем, Коля был в тот день хороший, и я решила тоже быть хорошей и вымыть ноги, перед тем как ложиться с ним в постель. Бывает, что ляжешь с мужчиной в постель, а потом твои ноги оказываются где-то прямо у его щек и неудобно, если они не мытые. Мои, например - целый день ходили по городу внутри ботинок. Я пошла в ванную - полностью принимать душ мне было лень, а ноги я стала по одной засовывать в раковину и мылить мылом. Все это я стала делать исключительно из уважения к Коле и признательности.

Первая нога помылась благополучно, но когда я дошла до второй - кусок раковины неожиданно отвалился и полетел вниз, отрезав по дороге кусок моей пятки. На пол полилась розовая от крови вода. Там давно уже была трещина в этой раковине... я заорала, и Коля конешно проявил себя как настоящий мужчина- первым делом он остановил воду. Потом перебинтовал мою ногу. И только после этого позволил себе осознать, что новая раковина - это не триста баксов. Ой, не триста, а все семьсот, а то и вся штука...

Я была просто убита.

- Ну вот, ты видишь? Лампа, теперь раковина... это Мелкие бесы меня

кружат...

- Бесы ее кружат! Какие на хуй, бесы? Юля, ты знаешь еще хоть одного человека, который моет ноги в раковине? Одного? Люди ПРИНИМАЮТ ДУШ! ИЛИ ОНИ ВООБЩЕ НЕ МОЮТСЯ! Но никто не сует ноги в раковину! Да их и невозможно туда засунуть - раковина высоко, как ты умудряешься их туда засовывать?

-У меня ноги длинные...

- Давай-ка я тебе вызову тачку, и ты поедешь домой со своими длинными ногами - видеть я тебя, честно говоря, не хочу...

- Давай-ка...

Мне было жалко Колю и раковину, больше чем свою пятку и разбитое сердце, и я покорно уехала в родной Квинс.

Через пару недель мы встретились на какой то выставке, и он сказал, что раковину починил, и чтоб я как-нибудь заезжала, но за эти пару недель со мной уже случились два следующих происшествия, окончательно заставивших меня поверить в Мелких бесов.

МЕЛКИЕ БЕСЫ.

Ясное дело, Ирка опять ругалась. Тот факт, что меня охватывает ужас, когда вода льется сверху на голову, впоследствии явился важным аргументом для официального признания меня сумасшедшей и выдачи мне пенсии. Но если психиатру все это можно как то объяснить, (фрустрации детства: слишком рано прочитанные «Записки сумасшедшего» - там ему льют воду на голову, и нежелание взрослеть - сменить детскую ванну на взрослый душ), то обыкновенному человеку - невозможно, даже если он - Ирка.

- Ты сумасшедшая! Понимаешь, сумасшедшая.

- Америку открыла! Что сумасшедшим ебаться не положено?

- Нет, не положено! Им положено в психушке сидеть. Там - санитары и

они...

- ЕБУТ! Это у меня бывает каждый раз, когда я замуж выхожу за хорошего человека - полное ощущение дорогой психушки с заботливым санитаром, в обязанности которого входит еще и сексуальное обслуживание. Последний раз проходила лечение три года по адресу город Блюмингтон, Мид-вест Идиана!

У самой Ирки дела матримониальные дела двигались неплохо. Вчера Лудмер впервые взял ее с собой в синагогу на Аппер Ист-сайд. Что такое Аппер Ист-сайд вы уже примерно представляете, после главы о Яппи, а что такое нью-йоркская синагога (так же как мечеть, кирха, православная церковь или костел) - я вам сейчас разьясню.

Это вовсе не то, чем вы привыкли считать все подобные заведения - то

есть место, где собираются люди, для того, чтобы под руководством

должностных священных лиц, совершать общение с Богом, выражаюшееся в пении

ему псалмов, просьбе о прощении и передачи разного рода других просьб и

поручений. Так может быть, и заведено во всем остальном мире, но Нью-Йорку,

аэропорт которого, каждый день выплевывает из своего чрева сотни растерянных

новорожденных американцев с младенцами, бабушками и запасом мыла на три года

вперед - такая роскошь просто не по карману. У нас

- Не до жиру - быть бы живу

и опять же

Люди женятся - ебутся, а нам не во что обуться.

У нас во всех вышеуказанных учреждениях - непрерывно идет раздача одеял, ботинок, ортопедических матрасов и прочих атрибутов материального благополучия. Традиция Первых Поселенцев - не умирает, СТАРЕНЬКИЕ экипируют НОВЕНЬКИХ. При этом каждое религиозное заведение обслуживает только СВОИХ, (или тех, кто, по крайней мере, удачно притворяется таковыми.) Помимо материальных благ, в культовых учреждениях выдают и духовные - дружеские, любовные и деловые связи, наколки на черную работу для нелегалов, на дешевое жилье и т.д. Храмы и синагоги стоят в спальных районах через каждые десять улиц и всюду одно и тоже. Разница только в том, что если в маленькой русской церкви, которую я стала посещать впоследствии, вам выдадут табуретку или пару носок и пристроят на мытье полов, то скажем, в синагоге на Аппер Ист-сайд - вам могут выдать роскошный гарнитур в стиле Людовика 14-го или пристроить вашего ребенка в Гарвард. Но система - общая.

Все это - не про Церковь. Но никогда не повернется у меня язык, сказать, что все это - не про Бога.

Отчего ж не про Бога - если Бог и есть - самый Главный Маклер, самая Главная Сваха на свете? Он - Творец, Созидатель, Соединитель всех и вся. Он - главный на хлеборезке - раздаче одеял, и все эти суетные люди в храмах - разве не первые ему помощники? Изобрели эту систему наверное древние евреи, а подхватили - здешние Первые Поселенцы - протестанты - потому что, вот мы и вот голый берег - и надо пережить первую зиму, да, мы приплыли сюда во имя и во славу Господа нашего, но если не пережить первую зиму - то некому будет его славить. А следующей весной - пришел новый пароход, и для следующей партии настала ПЕРВАЯ ЗИМА.

Нынче уж прошло около трехсот лет, а ПЕРВАЯ ЗИМА в Америке все не кончается - для кого-то она всегда существует.

А церковная служба? Служба идет... но как что-то очень неглавное в этом месте - типа, «Солдат спит - служба идет...»

Одним словом Эмиль Лудмер - посещал синагогу на Аппер Ист-сайд и возлагал на нее большие надежды. Ирку он, признаться, честно любил и собирался, пока суть да дело, перевести ее в иудаизм - ну на всякий случай - может и придется на ней жениться - любовь все-таки, а не придется - так тоже не беда - «не приедет тетя - останешься как дурак с чистой шеей» и только.

Из книги «Руфь» всем нам хорошо известно, что переход в иудаизм из другого вероисповедания по причине желания вступить в брак с иудеем - невозможен. Это считается вроде как нечестно. Но - Аппер Ист-сайд... это все же Аппер Ист-сайд. Однажды, в первый свой американский год, мы шли с мамой по Третьей авеню, рассматривали витрины и ужасно радовались, что в мире так много всякой красивой всячины. И мама сказала:

Какое счастье, что в нашей семье никто не знает зависти, из копилки пороков - этого Господь никому из нас не отсыпал, даже на грамм - будь по-другому, нам было бы трудно в этом городе. Тут есть все и со всего света. Завистник тут сойдет с ума, а нам просто кажется, что живем в огромном музее...

Мне приходилось видеть холодных англичанок из старинных семей, или ретивых католичек итальянок, которые старательно готовились к сдаче экзамена по иудаизму, делая вид, что наконец то им открылся истинный Бог, и клянясь во врожденной любви к евреям, (ну а где ж, как не в закрытом английском клубе учат жидолюбию!) и все это ради того чтобы, замуж туда - на вожделенный Аппер Ист-сайд. И я всегда удивлялась этой привычке моих богатых соплеменников - обязательно перед свадьбой перевести «шиксу» в иудаизм, как будто перед тем как войти в молодую жену и впустить ее в себя, Аппер Ист-сайд проверяет - способна ли эта женщина на предательство, обман и отречение. Если способна - экзамен пройден успешно и вперед - под хупу!

И все это в Нью-Йорке, который решил и эту вечную проблему человечества, воспетую в народных песнях многих народов - любовь к иноверцу.

В ранней прозе Горького, молодая казачка-вдова, живущая (потихоньку, под кустом!) с работником - татарином, жалуется автору:

- То, что у людей - Бог разный нам, бабам, очень мешает... нам, бабам, вообще многое мешает...

Мне кажется, что яростное увлечение атеизмом в 20-м веке - это и был ответ неразумного людского племени, на Разного Бога, на ситуацию, в которой люди живут рядом, встречаются каждый день, у них есть общий язык для общения, и им дозволено дружить, и вести дела совместно, и вместе выпивать иногда, а вот любиться - не дозволено, ни в коем случае. Какой это, однако, ужас!

И вспоминается отец-араб, виденный мною, в маленькой йеменской деревушке, сидящий на крыльце рядом с собственноручно отрубленной головой младшей дочери (согрешила с английским лейтенантом!) и горько плачущим - дочь все-таки, не хуй собачий. Не спрашивайте, когда и при каких обстоятельствах мне довелось посетить Йемен - печальное это зрелище перешло в мои глаза из ушей, а туда попало из уст Пети Грязневича - старого питерского арабиста, встреченного мною в Мид-вест Индиане.

Мир устал от Разного Бога, мешающего бабам, и к началу 20-го века был уже почти готов и вовсе всякого Бога отменить. Но по причине того, что Бога отменить не проще, чем его ближайших родственников - таракана, например или еврея, (а их можно только временно выморить, и с Богом это отлично получилось в России, в какой то момент), все же в конце века стало ясно, что атеизм - занятие бесполезное, и изобретательная Америка изобрела экуменизм - специально в помощь «нам бабам». Больше то он ни для чего не нужен - просто не бить любого иноверца при встрече СРАЗУ палкой по голове - мир, скрипя сердцем, согласился уж пару веков назад, где-то сразу после Варфоломеевской ночи («Ой как неудобно...») На Балканах все еще пошаливают, но их явно испортил квартирный вопрос. А экуменизм - он для нас, для баб - и под лютую ненависть священнослужителей всего мира (а баб среди них - вроде как нету), он расцвел в Нью-Йорке пышным, цветом.

Каждый день в этом городе увеличивается колличество счастливых младенцев, имеющий право на получение матрасов и ботинок - не в одном, а сразу в двух религиозных учреждениях, а Бедные девушки больше не обязаны во имя любви предавать веру своих предков. Но такие девушки требуются не всем и недаром придумано обтекаемое слово «гибкость» - можно делать вид, что оно вовсе не является антонимом звонкого слова «верность», а так просто - само по себе.

Дата добавления: 2015-12-07