|
Читайте также: |
– Береги выстрел!!!
Поздно! Рыбаки, метнув остроги, тут же прянули назад в темноту и отшатнулись за древесные стволы, отроки разом разрядили самострелы, но большинство болтов ушли в пустоту – из леса донесся всего один вскрик. На дороге началась сущая неразбериха – кого-то сбросили раненые кони, кто-то соскочил на землю сам, чтобы перезарядить самострел, несколько отроков, сумевших справиться с управлением ранеными или напуганными животными, повинуясь команде Артемия: «В кистени!!!», развернулись к правой обочине. Сзади, оттуда, где находился десяток Тихона, тоже доносились крики, конское ржание и, почему-то, собачий визг.
Мишка попытался ухватить за повод брыкающегося коня Дмитрия, но тот, снова взвившись на дыбы, попятился назад. Мишка развернулся в седле, и в поле его зрения попала первая телега, уже выехавшая из тени деревьев. Человек в грязной рубахе из беленого полотна – один из сбежавших острожан – ухватил лошадь под уздцы и заставил ее повернуть телегу к левой обочине – туда, куда никто из отроков сейчас не смотрел. Женщина, сидевшая в телеге навалилась сзади на возницу, почти скрыв его своим дородным телом, и сложила отрока пополам, прижав ему голову к коленям. Лошадь дернула телегу и оба – отрок и баба – вывалились на землю, прямо под переднее колесо. Острожанин с силой рванул лошадь под уздцы, и телега, чуть не опрокинувшись, переехала через тела женщины и мальчишки.
Щелкнул мишкин самострел, и острожанин, громко ахнув, свалился под ноги лошади, та испугано прянула в сторону, но заднее колесо телеги, упершись в тела отрока и бабы, не дало ей двинуться дальше. Мишка выпростал из-за пояса кистень, собираясь пустить Зверя вдоль колонны – около других телег тоже мелькали белые силуэты, но что-то зацепило его за плечо и рвануло вниз. Не став сопротивляться, Мишка, изобразив цирковой номер, свесился со спины Зверя вниз головой, и крюк багра, которым зацепил его острожанин, соскочил. Мужик попытался зацепить его снова, теперь уже за лицо, но не ожидая, что отрок сумеет быстро подтянуться назад, промахнулся, шагнул вперед и подставился под удар кистеня.
Мишка взмахнул оружием, но противник оказался непрост – выставил поперек удара багор и гирька, совершив пару оборотов, намотала ремень на древко. Острожанин рванул багор на себя и выдрал-таки отрока из седла, правда и сам получил при этом удар краем щита по пальцам правой руки. Упал Мишка очень неудачно, вообще-то он и вовсе должен был «встать на голову», но петля намотавшегося на багор кистеня не соскользнула с кисти руки, а развернула его уже в воздухе и он упал на левый бок, придавив телом щит. Положение хуже не придумаешь – левую руку не вытащить из локтевого ремня щита, а правая вздернута запутавшимся кистенем вверх.
Мишка попытался ударить острожанина ногой в колено, однако тот успел отдернуть ногу, потом, видимо забыв, что бос, сам пнул Мишку в бок и рявкнул от боли ободрав ступню о кольчугу. Мишка попробовал скинуть с руки ременную петлю, не вышло – та зацепилась за латную рукавицу, а острожанин быстро запустил руку за спину, вытащил из-за пояса топор и замахнулся для удара.
«Все… а как же еще сорок лет…»
Самострельный болт с хрустом вошел под левую скулу острожанина и вышел из правой щеки, мужик замер с поднятой рукой, выпустил из пальцев топор и, выкашляв прямо на Мишку кровавые брызги вперемешку с обломками зубов, рухнул, придавив телом древко багра вместе с запутавшимся ремнем кистеня.
Несколько мгновений Мишка лежал неподвижно, не веря в спасение, потом заворочался, пытаясь освободить руки. Перекатился, высвободил левую руку, поднялся на четвереньки, попробовал вытащить багор из-под тела острожанина, не вышло, плюнул и вытянул левой рукой кинжал, чтобы обрезать ремень. Не успел – кто-то сильно толкнул его и Мишка завалился на тело острожанина, а тот вдруг зашевелился и застонал. Толкнул, как тут же выяснилось, еще один острожанин, который пятясь от кого-то отбивался.
– М-мать!!! Да сколько ж вас?!!
Мишка поднялся на колени – дальше не пустил держащий за руку ремень – и дважды, с остервенелым рычанием, ударил пятящегося мужика кинжалом в спину. Раны получились неглубокие, но острожанин выгнулся назад, еще попятился и, запнувшись о тело предыдущего мишкиного противника, упал. За ним обнаружился еще один мужик в рубахе, но почему-то с мечом в руке. Мишка уже окончательно перестал что-нибудь понимать и просто метнул в него кинжал. Меч, четко выверенным движением, перехватил мишкино оружие в полете и сшиб его на землю. Тут же раздался голос:
– Совсем очумел? Чего на своих-то?
Голос принадлежал Ефрему – ратнику из десятка Игната. Понять, откуда здесь десяток Игната, и почему Ефрем без доспеха, стало для Мишки уж и вовсе непосильной задачей, он расслабленно опустился на пятки, не обращая внимания на корчащиеся рядом с ним окровавленные тела.
– Эй, парень, ты цел? – Ефрем, было, наклонился к Мишке, потом отвлекся и двумя короткими ударами меча добил острожан. – Слышишь меня? Встать можешь?
– Могу… – Мишка подергал правой рукой. – Дядька Ефрем, помоги кистень вытащить – придавило.
– Придавило его… – Ефрем сдвинул покойника, дернул за ремень кистеня и вытащил из-под тела багор. – Э-э, вояка! На детскую уловку попался, кто же кистенем поперек палки бьет? Но не растерялся, молодец, будь ты ратником, двоих на тебя засчитали бы, я бы подтвердил… нет, одного, но все равно молодец. Давай-ка, поднимайся, все уже – ни один не ушел.
Мишка утвердился на ногах, проводил глазами потерявшего к нему интерес Ефрема и зацепился взглядом за ратников, извлекающих из-под телеги тела женщины и отрока. Отроком оказался Зосима, он был без сознания, но сжимал в правой руке засапожник, а женщина мертва – весь правый бок ее был залит кровью, а одежда висела клочьями, видимо Зосима, даже придавленный многопудовым телом, умудрился несколько раз всадить в бабу клинок. Один из ратников плеснул отроку в лицо из фляги, Зосима со свистом втянул воздух сквозь сжатые зубы и засучил ногами.
– Тихо, тихо, парень, все уже, все, глаза-то открой, открой глаза, говорю! Не может опомниться… как его не раздавило-то? Под такой-то бабищей, да еще колесом наехало. Плесни-ка еще… нет, надо отлежаться дать… ну-ка, взяли!
Мишка подобрал кинжал, щит, самострел, оправил на себе доспех и амуницию и принялся искать, чем подвязать подметку сапога, отвалившуюся уже почти до середины ступни – почему-то казалось, что это сейчас самое важное.
Из лесной темноты вдруг выдвинулся человеческий силуэт, Мишка дернул с плеча самострел, но это оказался Варлам – сильно хромающий и держащий в руках седло. Подойдя к телеге, он бухнул свою ношу на задок и затоптался рядом, явно не зная, что делать дальше, на Зосиму, которого уводили под руки он даже не взглянул, может быть не узнал со спины, зато Мишку опознал сразу.
– Меня конь в лес унес… – как-то неуверенно произнес Варлам, видимо здорово перепугался в ночном лесу, потом спохватился, что оправдывается перед подчиненным и заорал: – Ты где был? Мы тут воюем…
– Заткнись, урод!
Мишка, сам от себя того не ожидая – только что был весь, как ватный – подскочил к Варламу и, рванув его за плечо, пихнул к трупам острожан.
– Вот, где я был! А ты? Один Зосима за весь десяток воюет!
Варлам попытался вырваться, но от второго толчка не удержался на ногах и сел прямо на покойника.
– Хоть бы спросил, что с ребятами! – попрекнул Мишка уже более спокойно. – Конь его унес… говнюк!
– Эй, петухи! А ну, уймитесь! – прикрикнул на ребят кто-то из ратников. – Нашли время!
Мишка оглянулся посмотреть, кто это, но тут его толкнул мордой Зверь.
– Пришел. – Мишка стащил с руки рукавицу и ласково огладил коня. – Хороший мой, не зацепило тебя? Погоди, у меня тут сухари в суме были…
Пока Зверь смачно хрустел сухарем и звенел удилами, гоняя на языке крошки, Мишка оправил сбрую и поднялся в седло. Порванный сапог зацепился подметкой и никак не лез в стремя. Варлам в это время сполз с трупа, но на ноги подниматься не стал, а сидел на земле, держась за ушибленную ногу и шмыгая носом. Вид у него был совершенно несчастный, но у Мишки он не вызывал ни жалости, ни сочувствия.
«Ну и кадра вы выдвинули в урядники, сэр… хотя, с другой стороны, а кого тогда было выдвигать? Ничего, как сказал в одном фильме актер Чирков: „Я тебя выдвинул, я тебя и задвину!“».
– Урядники! Ко мне! – раздался крик Дмитрия. – Доложить о потерях!
Сидел Дмитрий на чужом коне, бармица с одной стороны у него была отодрана от шлема и висела неопрятным лоскутом, а из прорехи торчал порванный подшлемник, в руке старшина держал топор – видимо трофей.
«Тоже багром зацепили… крови, кажется, нет, обошлось, слава богу».
– Вставай, угребище! – обратился Мишка к Варламу. – Что старшине докладывать будешь, урядник драный?
Варлам, являя собой всему миру образчик черной меланхолии, с горестным вздохом поднялся и, все так же сильно хромая, поплелся на доклад к старшине. Мишка тоже уже было собрался туда же, но услышал, среди общего монотонного шума голос Лавра:
– Демьян! Демья-ан!.. Демушка, сынок! Цел?
Мишка глянул на Лавра, бывшего, так же, как и весь десяток Игната без доспеха, но при оружии и быстрым шагом идущего к найденному сыну, и почувствовал, что его начинает колотить истерический смех. И дело было не только в «отходняке», после только что минувшей смертельной опасности – на плече Лавр нес весла! Аж три штуки!
– Ха-ха-ха… он что… ха-ха-ха… в телеге грести собирается? Ха-ха-ха!
Мишку трясло в седле так, что даже Зверь повернул голову, кося на всадника глазом. Заходясь истерическим смехом Мишка попытался утереть тыльной стороной ладони выступившие на глазах слезы – кольчужное покрытие латной рукавицы с мерзким звуком скребануло по полумаске шлема, и это немного отрезвило.
«А ну-ка, успокойтесь, сэр! Хватит ржать!»
Мишка несколько раз ударил себя кулаком по колену, закусил губу, и забравшись непослушной рукой в переметную суму, выловил оттуда баклажку с водой. Плеснул себе в лицо и, в качестве заключительной процедуры успокоения, длинно и заковыристо выматерился.
«Ну, вот так, как-то… эх, сейчас бы граммчиков сто пятьдесят махнуть… но об этом можно только мечтать, трам-тарарам… нет, это же свихнуться можно – собаки, весла, десяток Игната без доспехов… чуть ласты не склеил, едрена вошь. Не война, а какая-то комедия абсурда – Нинея, Алексей, разжалование, Варлам-придурок, Матюха с жертвенной кровью, Илья со своими байками…»
Взгляд Мишки упал на тело зарезанной Зосимой женщины.
«Да уж, комедия! Все, надо чем-то заняться, иначе крыша поедет».
Мишка тронул коня и подъехал к телеге с нахохлившимися детишками.
– Все целы, никто не зашибся?
В ответ – молчание, никто даже не повернул головы. Дети сидели так, чтобы не смотреть на убитую женщину – кто не мог повернуться спиной, склонили головы к подтянутым к груди коленям. Мишка высмотрел мальчонку с замотанной тряпками кистью руки и, склонившись с седла, тронул его за плечо.
– Рука не болит? Может, лекаря позвать?
Малыш, не поднимая глаз, молча отрицательно помотал головой.
– Ну, ладно, сидите. Скоро поедем, уже недалеко осталось.
Возницей на второй телеге был отрок Власий. Тут все оказалось в порядке – труп острожанина был оттащен в сторону, детишки имели не такой пришибленный вид, как малышня в первой телеге, а Власий поил их водой, по очереди наливая ее из баклажки в единственную, переходящую их рук в руки глиняную кружку. Несмотря на внешнее спокойствие, на руке у Власия висел, покачиваясь, кистень, а взведенный самострел был подвешен на оглобле, подальше от пассажиров телеги.
«Эх, забыл у детишек спросить, может, они тоже пить хотят? Ладно, вернусь – напою».
Остальные телеги стояли уже в тени деревьев, но сзади, там где находился десяток Тихона, начали загораться, один за другим, факелы. Возле каждой телеги лежали по два-три убитых острожанина, Зверь недовольно фыркал и косился на покойников.
«Понятно: одни отвлекали внимание и калечили коней, другие должны были увести телеги с дороги. Только как они по лесу-то ехать собирались, или думали самых маленьких на руках унести? Значит, было – куда, но не на хутор же? И напавших что-то многовато – не могло же столько из острога сбежать? Или подмогу привели?»
Мишка останавливался у каждой повозки, перекидывался несколькими словами с возницей, велел дать детям напиться, сообщал, что ехать осталось уже недалеко и двигался дальше. У четвертой телеги пришлось наорать на разгильдяя, забывшего перезарядить самострел, у шестой – приказать зарезать тяжело раненого коня. Убитых или серьезно раненых среди отроков, слава богу, не обнаружилось. Предпоследняя телега стояла поперек дороги, лошадь почти уперлась мордой в кусты. На обочине лежал убитый острожанин – болт торчал прямо из переносицы – рядом с трупом стояла на коленях девчонка лет десяти и, закусив зубами пальцы обеих рук, тоненько выла на одной ноте, монотонно раскачиваясь из стороны в сторону. Рядом с ней, опустив самострел, с потерянным видом топтался возница – отрок Константин из десятка Демьяна. Узнав в подъехавшем всаднике Мишку, Константин ткнул самострелом в сторону убитого и пояснил, оправдывающимся тоном:
– Отец ее. Выскочил из кустов, схватил под уздцы и к лесу поволок… ну, я и стрельнул… кто ж знал?
«Угу. Люди пришли спасать своих детей, а мы их перебили. Слава доблестной ратнинской сотне и ее молодой смене – Младшей страже. Ура, товарищи! Просто Буденовск какой-то – бандитизм, захват заложников, убийства… И вы во всем этом принимаете самое непосредственное участие, сэр Майкл! На стороне преступников, между прочим. Более того, будете заниматься подобными вещами и в дальнейшем – средневековая рутина… чтоб оно все провалилось! А средневековая ли, сэр Майкл? Или вот такие же подростки ТАМ не забивают насмерть стариков в темных подворотнях? Или не в вашей депутатской приемной рыдали матери четырех школьников, обкурившихся какой-то дури и смахнувших угнанным грузовиком сразу нескольких прохожих с тротуара? И не вы ли, час назад, рассуждали о том, что именно так хищники натаскивают молодняк? А для понимания того, что ратнинская сотня – существо отнюдь не травоядное не нужно быть ни Дарвином, ни Бремом, ни Кювье. Вот и прекратите комплексовать, сэр, сами радовались, что вселились во внука сотника, а не в сына обозника или вообще холопа!»
Разозлившись сам на себя (прямо, как дед) Мишка рявкнул командным голосом:
– Сопли подобрать! Самострел зарядить! Телегу – на дорогу, девчонку в телегу!
– Слушаюсь, господин старшина! – Константин, за всеми событиями, похоже забыл о мишкином разжаловании. – Только она не дается… а бить… не могу. Отец же…
– Ну… – Мишка поколебался – тащить девчонку в телегу самому не хотелось. – Ратников попроси помочь, если самому не справиться.
– Ой, не до нас им! Там такое… на них собак натравили, те коней порвали…
«Ага, значит, не показалось! Ладно, хоть одной непоняткой меньше – подмога острожанам, все-таки пришла, по-видимому, охотники, иначе откуда же собаки?»
– Погоди, с тобой же еще двое должны быть! – спохватился Мишка – Они-то где?
– Так я ж и говорю: собаки… кони понесли.
– Тогда от передней телеги ребят позови, там спокойно. А сзади-то что?
– Там плохо. – Константин безнадежно махнул рукой. – Телега опрокинулась, детишки побились, а Матвей занят…
– Едрит твою… ладно, разбирайся тут, а я – туда.
Телеги на рысях растянулись – задние здорово отстали, факелы в полной темноте слепили и мешали смотреть, поэтому Мишка разглядел происходящее только подъехав вплотную. Телега лежала на боку, из-под нее торчали чьи-то ноги в полотняных портках и поршнях, а рядом громоздилась туша коня с разорванным горлом, под которой натекла уже целая лужа крови. Дети сидели на земле, сгрудившись вокруг женщины, а та согнулась и закрывала голову окровавленными руками. Над ними, широко расставив ноги, нависал ратник из десятка Тихона с обнаженным мечом в руках. Рядом на дороге сидел без шлема отрок Пантелеймон, а Климентий перевязывал ему окровавленный подбородок.
Женщина пошевелилась, ратник тут же пнул ее ногой и угрожающе прикрикнул:
– Только дернись, гнида, второе ухо отсеку… вместе с башкой.
Женщина пригнулась еще ниже. Мишка спешился и придержал за плечи Пантелеймона.
– Что ту у вас приключилось-то?
– А-а… шли на рысях, вдруг какой-то дурень из кустов прыг, и прямо под копыта. Телега на него с разгону наехала и опрокинулась, и тут прямо на нее конь налетел, а на горле собака висит – зубами вцепилась… Конь через телегу перекувырнулся, дядька Тарас – Клим качнул головой в сторону ратника – упал… я думал, что и собака убилась, а она туда, к передней телеге кинулась. Я стрельнул, да разве попадешь? Пантелей из телеги выпал мордой вниз – губу нижнюю прокусил насквозь и оглушило… слушай, как губу перевязывать? У меня чего-то не выходит.
– Сверни кусок тряпки и сунь между зубами и губой… дай-ка я сам, держи его. – Мишка только сейчас разобрал, что руки плохо слушаются Клима – слегка подрагивают. – Дальше-то что было?
– Баба подхватилась и в лес, мелкота – за ней, но в самую гущу кустов влезли, пока продирались, мы с Пахомом с другой стороны заехали и шуганули их обратно… двое, правда, куда-то делись – темно же, хоть глаз коли. Вот… а баба, ты не смотри, что квашня такая, у дядьки Тараса засапожник вытянуть исхитрилась, но он очнулся, как раз, перехватил ее за руку и по уху засапожником… по шее хотел, наверно, да не вышло…
– Так… а где Пахом-то?
– А, незадолго до тебя, урядник Василий с двумя отроками подъехал – вместе с Пахомом тех двух мальцов в лесу ищут…
– С ума сошли?! А если там кто-то из этих остался? Вырежут же в темноте!
– Да они с факелами…
Мишка не стал слушать и, заложив пальцы в рот, несколько раз высвистал сигнал «Назад». Дождавшись из леса ответного свиста, распорядился:
– Телегу поставить на колеса, этих погрузить… бабу связать. Пантелея тоже в телегу, а Пахома возницей.
– Слушаюсь, господин… э…
– Вот и слушайся!
От того места, где светили факелами ратники из десятка Тихона, донесся раздраженный голос Матвея:
– Да светите же! Ну не могу я здесь его вытаскивать, острога же зазубренная, на хутор везти надо!
Мишка ухватил зверя за повод и собрался идти пешком, но оторванная подметка скребанула по дороге, пришлось лезть в седло и снова запихивать драный сапог в стремя.
Первым же ратником, попавшимся навстречу Мишке оказался сам десятник Тихон – без шлема, с прилипшими к потному лбу волосами, он, шипя сквозь зубы, шлепал рукавицей по каплям горящей смолы, упавшим с факела на кольчужный рукав.
– А-а, Михайла! Хорошо, что ты подъехал, у меня, только два коня на ногах осталось, с-сучье вымя, собак натравили, рогатинами истыкали… но и мы их в капусту, только и успели, что Саньке острогу в ногу засадить, вон, Матвей твой лечит… ничего, соображает. Ты вот что, старшина, – Тихон, видимо, тоже забыл о разжаловании – давай-ка ссаживай свих сопляков, мне десяток в седлах держать надо, а вы и пешими дойдете.
Тихон всмотрелся в Мишкино лицо и, неправильно истолковав его реакцию на последние слова, спросил:
– Или у вас тоже коней побили? Вы там хоть живые остались?
– Отбились… десяток Игната помог.
– Угу, – Тихон кивнул. – Как и было договорено.
– Договорено?! – Мишка склонился с седла и уставился в глаза Тихону. – Так ты знал и не предупредил?!
– Как это не предупредил? – Тихон удивленно округлил глаза. – Я же говорил вам… я же… да нет, не мог я забыть!!!
Прямо на глазах десятник пятого десятка впадал в панику, и его можно было понять – сотник подобного не простит. Мишка рванул за повод, развернул Зверя и поскакал в голову колонны. Сзади раздался крик Тихона:
– Михайла, погоди!..
Оглядываться Мишка не стал.
«Осел иерихонский, блин! Начал инструктаж, потом задергался, когда пацан с моста сиганул, и забыл сказать самое главное! Дед тебе почешет, где не надо – попрет из десятников, как пить дать, попрет! Между прочим, сэр, обратите внимание: уже второй протеже Луки в десятниках не приживается – сначала Глеб, теперь Тихон. Тенденция, однако! Что-то маэстро Говорун все время в решении кадровых вопросов лажает.
Не везет бывшему отцовскому десятку с командирами… но мужики-то крутые – их с коней посшибали, собаками затравили, а они всех нападавших порубили, и только один раненый, а ведь охотники с рогатинами это тебе не рыбаки с крюками. И этот… Тарас – вместе с конем через телегу кувырнулся так, что сознание потерял, но зарезать себя не дал. Дедова выучка – умей быстро в себя прийти и, даже лежа, ворога поразить. А десятники… что один, что другой. Впрочем, будьте объективны, сэр Майкл, вы с назначением Варлама тоже облажались. На Власия его заменить, что ли? Сумел порядок сохранить, о детишках позаботился, спокоен, деловит…»
* * *
Дмитрий встретил подъезжающего Мишку вопросом:
– Что с Роськой?
– Все хорошо, детишек собирает, там последняя телега опрокинулась. А у нас что, убитые, раненые…
– Нету! – не дал закончить вопрос Дмитрий. – Даже удивительно! Синяков, шишек, конечно насажали – с коней падали, баграми их лупили, но совсем уж сильно никому не попало. Одному только сапог острогой распороли, но на ноге царапина… а четырех коней… и моего Пегаша тоже…
Слушай, Мить! – Мишка поторопился отвлечь Дмитрия от мыслей о коне, которого тот искренне любил – Надо бы Варлама заменить – негодным оказался. Вот Власий себя хорошо показал… Я Варлама сотнику не представлял, и сотник его не утверждал, так что, имеешь право.
– Имею, но не стану. – Дмитрий набычился, готовясь спорить.
– Нет, так нет. – Не стал настаивать Мишка. – Ты старшина, тебе решать.
Дмитрий сразу расслабился и счел нужным пояснить:
– Власий в седле похуже других держится и вообще неловок. Так-то незаметно, но если присмотреться…
– Да ладно, Мить, это теперь твоя забота. Ты лучше скажи: а чего это десяток Тихона без доспехов, и откуда он тут взялся?
– А! Ты ж не знаешь! Тут малая речушка протекает недалеко – с четверть версты. Рыбаки туда челны свои подогнали, наверно, чтобы мелкоту на руках не тащить. Стерв это место нашел и по следам понял, что они задумали – они ж к дороге подходили для разведки.
– А-а, так вот, откуда весла у Лавра взялись!
– Ага, в челнах забрали. Ну, сотник и послал один десяток в спину им ударить – лучше ж, чем по лесам вылавливать, здесь-то они все вместе собрались. Только наши поотстали немного, боялись, что собаки учуют…
– А чего без доспехов?
– А чтоб не шуметь и, если что, за своих в темноте принять могли. Да нашим и без доспехов – пару раз мечом махнуть. Пока мы с Савелием и Сашкой втроем одного укатали, игнатовы ратники всех покрошили, даже быстрее нас управились. – Дмитрий недовольно поморщился. – Но как к нам относятся! Даже не предупредили, молокососы, мол, чего с ними говорить…
– Нет, Мить, это Тихон, дуролом, забыл. Помнишь, он начал нам объяснять, и в это время малец с моста нырнул? Вот и забыл.
– Ну, сотник ему за это…
– Не наше дело! Давай-ка, лучше, гонца на хутор отправь. Там сзади двое раненых, телега нужна, да у десятка Тихона почти всех коней побили. Он нас спешить захотел, но я так думаю, что хрен ему…
– Верно! – Дмитрий поднялся на стременах и позвал:
– Десятник Артемий!
– Здесь, господин старшина!
– Двоих отроков на хутор! Галопом! Пусть скажут…
Мишка вспомнил, что собирался напоить детей и отъехал к первой телеге. Отдал Марку, заменившему Зосиму, баклажку с водой, буркнул нечто сердитое в ответ на возражение: «У меня своя есть» и отъехал поговорить с Лавром. Пообщаться не вышло – Лавр что-то обсуждал с Игнатом – но на глаза Мишке попался Варлам. Подъехав вплотную, Мишка пихнул его ногой в спину.
– Эй, ты! – подождав, пока Варлам обернется, продолжил тем же тоном: – Сбегай, вытащи вон у того покойника болт из морды! Хочу посмотреть: кто меня выручил?
– Я тебе не… – Варлам зло ощерился, но тут же осекся, увидев, что у Мишки на руке покачивается кистень.
– Ну, давай, вякни еще что-нибудь, опарыш! – предложил Мишка, покачивая гирькой. – Ну!..
Варлам молчал, затравленно глядя на раскачивающийся кистень.
– Бегом, сука!!!
Бегом Варлам не побежал – не дала ушибленная нога, но захромал в указанном направлении довольно шустро.
«Вот и вся истинная цена вашей Младшей страже, досточтимый сэр Майкл, потому что сила подразделения оценивается не по лучшим, а по худшим. И до настоящих ратников вашим оглоедам, как до Пекина раком. Тем, даже без доспехов, „два раза мечом махнуть“, а вас чуть не зарубили топором. Отроки рядом с ратниками, как малолетнее хулиганье, пусть и вооруженное, рядом с сержантом ВДВ, прошедшим Афган или Чечню. Из-за угла стрельнуть могут, числом задавить – уже как повезет, а лицом к лицу сойтись – в одиночку десяток положит и даже не запыхается. Потому-то и относятся к нам, как взрослые люди к шпане – с опаской и со злостью. Хотя и признают, что наставники зря времени не теряют – учат хорошо. Но обтесывать и шкурить нас еще года два-три, никуда не денешься. Учиться, учиться и еще раз учиться, как завещал… Кхе!.. Великий Ленин».
Глава 4
Дата добавления: 2015-12-07; просмотров: 52 | Нарушение авторских прав