Читайте также: |
|
Из дневника Клодин Бейкер: «Подумаешь, в первой десятке он!»...
Увидев входящую Клодин, Ришар испуганно вскинулся:
— Вы?! — Попытался вскочить с кровати, но после первого рывка болезненно скривился и дальше вставал уже медленнее, придерживаясь рукой за спинку.
— Мне разрешили навестить вас. Вот, завтрак заодно принесла.
— А я подумал, что вас тоже...
— Нет, — быстро мотнула Клодин головой, подошла ближе. — Со мной все в порядке.
Всего три дня назад она танцевала с красивым обаятельным мальчиком, смеялась, в шутку сердилась на его комплименты. Человек, стоявший сейчас перед ней, выглядел лет на десять старше: небритый, весь в синяках; на скуле багровела большая ссадина, губа была рассечена и распухла, уродливо перекосив рот. От этого у Клодин возникло странное, иррациональное ощущение неловкости, даже вины, подобное тому, которое порой возникает у здорового человека при виде инвалида.
— Как вы себя чувствуете, Ришар? — мягко спросила она.
— При виде вас я готов забыть обо всем! — криво улыбнулся он разбитым ртом.
— Я серьезно спрашиваю!
— Если серьезно, — Ришар вздохнул и поморщился, — то лучше, чем можно было ожидать после подобного... инцидента. Как видите — стою на ногах, и кости все целы.
— Да, я вижу — вам даже дышать больно!
— Скорее всего, трещина в ребре или просто сильный ушиб. И... — он поднял левую руку — кисть распухла как надутая резиновая перчатка. — Но это не страшно, у меня такое уже было, когда я по груше неудачно ударил, Через неделю само прошло.
— И лицо все разбито... — Клодин подошла вплотную, осторожно прикоснулась кончиками пальцев к шершавой от запекшейся крови скуле.
Ришар повернул голову, прижался к ее ладони щекой и мер так, прикрыв глаза. Щека была горячей, пульс на виске бился часто-часто.
— У вас, похоже, температура...
— Пройдет, — ответил он, не открывая глаз.
Клодин погладила его по голове — он тут же обхватил ее здоровой рукой, притянул к себе... и болезненно охнул, отстраняясь.
— Что случилось?! — она даже испугалась — так исказилось его лицо.
— Ничего... сейчас, — прошипел Ришар, — сейчас пройдет...
Ах, вот оно что — он забыл про свое ребро!
— Сядьте лучше — вы же еле стоите на ногах!
— Мы можем пойти еще дальше и лечь. — Лоб его все еще был наморщен от боли, но глаза весело блеснули.
— Ришар, вы неисправимы! — она не хотела — и все же рассмеялась.
— Надеюсь!
Даже в этом состоянии он явно был не прочь пофлиртовать, но Клодин хотелось успеть сделать то, ради чего она пришла сюда. Неизвестно, сколько времени отпустит ей Зияд, прежде чем войдет в каюту и махнет автоматом: «Пошли!».
— Я вам принесла аспирин и тайленол. И вы не против, если я вас осмотрю... и перевяжу, если надо, — кивнула она на нижнюю полку сервировочного столика, где громоздились бинты, вата и лейкопластырь.
— Мужчине всегда приятно, когда его касаются ласковые женские ручки! — с энтузиазмом воскликнул Ришар.
Сесть ему пришлось на кровать — каюта, которая служила ему камерой, была обставлена куда скуднее пассажирской: две кровати, стол с кофеваркой, стул и тумба с телевизором; ни бара, ни кресел, ни трюмо с удобной табуреточкой. Стул же с высокой спинкой не давал возможности подобраться к спине, на которую пришлась изрядная доля ударов.
Рубашку Ришар снял с трудом. Точнее, снимала ее с него Клодин — сам он при попытке раздеться картинно заохал и застонал. Сколько здесь было правды, а сколько желания, чтобы его пообслуживали «ласковые женские ручки», она не знала и не стала выяснять — даже если толика притворства и присутствовала, избит парень все равно был сильно.
Зрелище, открывшееся под рубашкой, выглядело удручающе — выражение «живого места нет» тут вполне подходило. Синяки, расцветкой от зеленоватых до почти черных, расплывались по всему торсу, кое-где сливаясь друг с другом и перемежаясь кровоподтеками.
— Если хотите, я могу вас намазать обезболивающей мазью, — неуверенно предложила Клодин. Кое-какой печальный опыт у нее был, конечно — и с велосипеда не раз падала, и колени расшибала — но иметь дело с так сильно избитым человеком ей еще не приходилось.
— Я даже на укол согласен, но если я ни разу не заплачу — вы потом должны будете меня поцеловать! — Рука его тем временем легла на ее колено, легонько поглаживая, медленно поползла вверх.
— Нет, уколов я вам делать не стану, — рассмеялась она. — Так что на поцелуй не надейтесь! И уберите руки!
— А отвлечься чем-то, пока вы мне больно делаете?! — Он жалобно взглянул на нее снизу вверх.
Не так уж она ему и больно делала — мазала осторожно, кончиками пальцев; когда влезла на кровать, чтобы добраться до спины, Ришар не преминул заметать:
— Вот видите — сама судьба сводит нас в одной постели!
Эти попытки флирта уже не раздражали Клодин своей неуместностью — наоборот, возникало невольное уважение к парню, способному, даже кривясь от боли, не терять бодрости духа. Здесь они были схожи с Томми — тот бы наверняка сейчас тоже шутил и подбадривал ее.
Покончив с самыми мрачно выглядевшими синяками, она слезла с кровати и, подойдя к Ришару спереди, пробежалась пальцами по его голове, прощупывая, нет ли там шишек или ран. Он тут же, притянув ее к себе здоровой рукой, ткнулся лицом ей в грудь.
— Ришар, не валяйте дурака! — сердиться на него толком не получалось — вместо этого хотелось, как маленького, поцеловать его в макушку, чтобы быстрее прошло.
— Так приятно-приятно, когда вы волосы ерошите... И не смейтесь: когда вы трясетесь — мне больно! — капризно заявил он.
— Примите тайленол, — посоветовала Клодин, вывертываясь из его руки.
— Вы считаете, что это охладит мои чувства к вам?
Нет, он положительно был неисправим!
— Встаньте, я вам еще ребра потуже перевяжу. Руки сделайте в стороны — и не вздумайте сейчас обниматься, вы мне будете мешать!
— А потом можно?
— Ришар, вам это еще не надоело?
— Нет!
Покряхтывая и морщась, он встал. Клодин принялась тщательно, на каждом обороте переворачивая рулончик, как учили ее когда-то в лагере герлскаутов, обматывать бинтом его торс и недовольно мотнула головой, почувствовав, как он поглаживает ее по шее.
— Не мешайте!
— Клодин, кто этот счастливец, из-за которого вы меня так упорно отвергаете? — жалобно, но с оттенком недовольства спросил Ришар.
— С чего вы вообще взяли, что есть какой-то счастливец?
— Но я же все-таки разбираюсь в женщинах! Я вам нравлюсь, я же вижу! И при этом вы меня упорно отвергаете; не притворяетесь, чтобы цену себе набить — а в самом деле не хотите. Я уверен, что если бы я сейчас предложил вам руку и сердце — вы бы и то отказались!
— Разумеется! — хихикнула Клодин, внезапно представив себе, как венчается с двумя женихами сразу и они, стоя с двух сторон от нее, неприязненно переглядываются. Надо сказать, что Ришар в смокинге и с гвоздикой в петлице смотрелся куда лучше Томми — тот рядом с ним выглядел этаким деревенским увальнем.
— Вот видите — если бы этого счастливца не было, вы бы хоть на несколько секунд задумались, прежде чем ответить. Ведь я, кроме всего прочего, в рейтинге европейских женихов занимаю сейчас место в первой десятке! Так кто он?
— Его имя вам все равно ничего не скажет, — улыбнулась она. Интересно, что бы он сказал, узнав, что пресловутый «счастливец» — тот самый бармен, который предлагал ему коньяк! В очередной раз стряхнув его ладонь со своей талии, заколола бинт парой булавок и отступила, оглядывая аккуратную повязку, покрывавшую теперь торс Ришара от подмышек до нижних ребер.
— Подышите, проверьте — не мешает?
— Нет... — Он осторожно вдохнул и выдохнул. — Нет, все нормально. Спасибо. — Поймал ее руку, поцеловал и, словно машинально придерживая ее и поглаживая большим пальцем, вернулся к прежней теме: — Но кто бы ни был этот счастливец — в любом случае он далеко («Знал бы ты!» — подумала Клодин, показалось даже, что где-то под потолком пронесся легкий шорох), а мы оба здесь. И можем умереть завтра. Или сегодня... — Он многозначительно замолчал и, склонив голову и глядя из-под густых ресниц, коснулся губами ее ладони, легонько пощекотал языком.
Снова шорох?..
Возможно, из-за этого то ли услышанного, то ли померещившегося звука голос Клодин прозвучал резче, чем ей хотелось:
— Вы очень храбрый мальчик, Ришар. — Подчеркивая этим словом дистанцию между ними, она высвободила руку. — Очень везучий и... извините, но очень глупый. Вас же запросто могли убить!
Сапфировые глаза взглянули на нее сверху вниз с высокомерным мужским превосходством, в них так и читалось: «Да что ты вообще понимаешь?!»
— Вы считаете, что я не должен был вмешиваться? — спросил он холодно, чуть ли не с вызовом.
Она вспомнила, как час назад задала шейху тот же самый вопрос.
— Я все понимал, Клодин, — после короткой паузы сказал Ришар уже мягче, — и что они сильнее меня, и что могут убить... Но если бы я тогда остался сидеть, то, — он пожал плечами, — наверное, долго не смог бы смотреть в глаза ни одной женщине.
Клодин не нашлась, что ответить, сказала лишь:
— Ваш отец за вас очень переживает.
— Вы его видели?!
— Да. — Обстоятельства их встречи она предпочла не уточнять. — Я к нему еще зайду потом, после вас. Если хотите ему что-нибудь передать...
— Передайте, что со мной все в порядке. И не говорите про это, — он приподнял поврежденную руку. — А то он еще больше переживать будет. — Улыбнулся, будто извиняясь. — У него, кроме меня, никого нет. Мама умерла три года назад... они со школы были вместе, он до сих пор опомниться не может.
Клодин легонько погладила его по плечу — какие-то сочувственные слова тут были неуместны.
— Давайте я вам сделаю кофе, и вы что-нибудь съедите — тогда я с чистой совестью смогу сказать ему, что вы поели.
— Сейчас не хочется на это тратить время. — В его голосе послышались прежние нотки шутливого флирта. — Потом, когда вы исчезнете, оставив лишь легкий запах духов, я поем... закрыв глаза и представляя себе, что вы все еще рядом.
— Не валяйте дурака, Ришар, — беззлобно отмахнулась Клодин, как если бы это был ее младший братишка. Казалось, что-то в их отношениях вдруг изменилось и они перешли в стадию, где флирт уже неуместен.
Возможно, и Ришар это понял, потому что без дальнейших споров отошел к кровати и сел.
Клодин принялась хлопотать над кофеваркой и не слишком удивилась, услышав сзади:
— Вы не в курсе, что с Дорной?
— Нет.
Он снова замолчал — спросила сама Клодин:
— Вы ее хорошо знаете?
— Да... Нет... Мне было шестнадцать, когда мы познакомились. Мне — шестнадцать, а ей — почти двадцать. И она... она была добра ко мне. — Клодин обернулась — Ришар сидел, улыбаясь так, как улыбаются мужчины, когда вспоминают что-то, о чем не хотят говорить — но и забывать тоже не хотят. Встретился с ней глазами и продолжил: — Это длилось всего месяц, чуть больше, потом каникулы кончились и я вернулся в школу, а она в университет. Все. Конец истории. С тех пор мы виделись порой, но «Привет!» — «Привет!» — и пошли дальше, словно ничего и не было. — Пожал плечами. — Сам не знаю, зачем я вам все это рассказываю. Глупо, наверное...
— Ничего не глупо. — Она вздохнула и потрепала его по макушке. — Идите есть — все уже готово.
Через минуту Клодин воочию убедилась в справедливости утверждения человека в маске: «Молодой здоровый парень. Ничего страшного». Она бы, наверное, в таком состоянии о еде не могла и думать, Ришар же, увидев перед собой блюдо с теплым, соблазнительно пахнущим пряностями рисом и целым жареным цыпленком (спасибо Зияду — расщедрился!), принялся уплетать их за обе щеки. Прервался лишь, чтобы спросить:
— А вы? — Приглашающе подвинул блюдо в ее сторону.
— Спасибо, я уже. — Про диету и про то, что сегодня она собирается ограничиться лишь йогуртом, объяснять не хотелось.
— Что там, снаружи, творится? Я слышал ночью выстрелы, взрывалось что-то... — спросил Ришар, продолжая перемалывать зубами курицу.
— Я сама мало что знаю, — Клодин сглотнула слюну: крылышко с поджаристой корочкой, которое он только что оторвал от тушки, выглядело особенно аппетитно. — Кажется, взорвался вертолет.
— Вас тоже в каюте запертой держат?
— В основном да. Но я много времени провожу у шейха. — Неловко улыбнулась — не хотелось, чтобы Ришар подумал что-нибудь не то. — Он меня приглашает в шахматы играть. Ну и... по дороге кое-что удается увидеть и услышать.
— А как вам удалось ко мне пробиться?
— Тоже шейха попросила, — пожала плечами Клодин.
— Они что — его слушаются? — Он оторвался от курицы, взглянул удивленно.
— Нет, но... он старый и уважаемый человек, их единоверец, — попыталась она, как могла, объяснить ситуацию. — Поэтому они, хоть к захватили его яхту, но тем не менее к нему относятся с определенным пиететом. И если он на чем-то настаивает... тем более когда речь идет о такой мелочи, как позволить мне вас навестить — не перечат.
— И вы можете свободно ходить по яхте?
— Нет, что вы — с конвоиром, он и сейчас за дверью ждет.
Недаром сказано «Заговори о черте — а он уж тут» — не прошло и минуты, как дверь отворилась и на пороге вырос Зияд.
Клодин вздохнула и встала.
— Ну все, мне пора...
Дата добавления: 2015-12-07; просмотров: 59 | Нарушение авторских прав