Недра письменных столов. Испанская марка.
Катамаран «Золотой петух»
и яхта из скорлупы грецкого ореха.
Три синие звёздочки и одна красная.
— Снег тает, ручьи побежали, — мечтательно сказала Лёка, глядя из окна на улицу. — Кораблики можно пускать. Пустим в ручейке, а они попадут в речку, а потом в реку, потом в море... Далеко поплывут.
— Далеко не поплывут, — сказал Алёша, — вчера мы с Бобом Сухарёвым сделали из старых «Пионерок» пятнадцать кораблей. Они размокли почти сразу, потонули.
— Догадались из газеты корабли строить! — возмутилась Лёка. — Надо было из пластилина. Тогда бы не размокли.
— Твои корабли из пластилина, уж конечно, не размокли бы, но зато обязательно бы потонули, — сказала Калинка. — Она сидела на спинке любимого маминого кресла и пришивала колокольчик к своей шапочке-невидимке. — А настоящие кораблики при таком ветре, как сегодня, не просто поплывут понесутся по волнам. У меня даже колокольчик чуть не улетел. Такой ветер! Западный! Но для настоящих корабликов не годятся ни газеты, ни пластилин.
— Из чего тогда их строить? Из щепок, что ли? — спросила Лёка.
— Можно из щепок, но есть материалы куда интереснее щепок, таинственно сказала Калинка. — Надо только суметь достать их из недр.
— Из недр? Это значит из-под земли? — удивился Алёша. — Вот это да! Сейчас наденем скафандры, возьмём кислородные маски и углубимся в пещеры.
— Нет, — засмеялась Калинка, — ни в какие пещеры мы углубляться не будем... Сегодня Лёка пыталась найти в ящиках своего письменного стола некую тетрадку, но найти так и не смогла. Беспорядок в её письменном столе удивительный! Книжки пересыпаны морскими камешками, рядом с марками кеды, причём, кажется, не очень чистые, среди тетрадок почему-то вьются размотанные магнитофонные ленты, а ленты для кос оказались рядом с неизвестно как туда попавшей стеариновой свечкой.
— Вот так Лёка! — развеселился Алёша. — Письменно-стольные недра!
— Ну и что, — сказала Лёка, собираясь обидеться.
— Между прочим, на той неделе Алёша искал ошейник Чубчика... в верхнем ящике своего письменного стола. Там, где лежат тетради и учебники. И вместо ошейника нашёл здоровенный ржавый гвоздь, — сказала Калинка, и Алёша сразу перестал веселиться. — Если хотите строить корабли, побыстрее наводите порядок в своих письменных столах, а всё ненужное несите сюда.
Через семнадцать с половиной минут на любимом мамином кресле лежали: восемь карандашных огрызков и пустая коробка из-под цветных карандашей, пять картонных футляров от фотоплёнки, горсть щепок и обломки берёзовой коры, скорлупки грецкого ореха и кусок сломанной свечки, барабанные палочки от давно не существующего барабана, моток запутанных ниток, охапка лоскутков, три пустые коробки от витаминов и даже обрывок кожаного Чубчикова ошейника.
— Очень хорошо, — сказала Калинка, — из этих материалов мы и построим кораблики. Но очень плохо, что вся эта дребедень находилась в письменных столах. Ты, Лёка, сегодня двадцать пять минут потратила на то, чтобы найти тетрадку с песнями. Если бы не такой беспорядок, ты бы нашла её за полминуты. Да ещё, когда искала, сердилась и на себя, и на весь мир. А потом села за уроки и простенькую задачку час решить не могла. Тоже сердилась.
— И правда, сердилась, — сказала Лёка. — Знаете, что я нашла, когда стол разбирала? Испанскую марку! Я думала, что давным-давно её потеряла.
— Ты, Алёша, говоришь — стол не недра, — засмеялась Калинка. Настоящие недра. Какие сокровища хранятся! Испанская марка! Наверное, во всей школе ни у одного человека такой марки нет.
— Завтра понесу в школу, мальчишкам покажу. Они такой марки в жизни не видели, — сказала Лёка и спросила осторожно: — А кораблики мы всё-таки будем строить?
— Конечно, будем! Кроме этих материалов, ещё надо шило, утюг, тюбик масляных, не смываемых водой красок, ножницы, перочинный нож, иголку, крепкую нитку и резиновый клей...
Когда Марина пришла из музыкальной школы, вся флотилия в боевом порядке во главе с флагманом плыла по голубым просторам подоконника.
— Вот так корабли! — удивилась Марина. — А этот — линкор?
— Это не линкор. Яхта! — важно поправил Алёша. — Из берёзовой коры. Помнишь, мы в лесу сухую берёзу нашли и немного коры отодрали? Вот она и долежалась. Кора должна быть обязательно сухая. На корме яхты сделали надрез перочинным ножиком и вставили щепку — руль.
— Что это за штуковина из карандашей?
— Это полинезийский катамаран! Связали карандаши навощённой ниткой. Воск, которым натираем полы, чуть подогрели над огнём и провели по этому тёплому воску толстой катушечной ниткой, № 10. Нитка стала намного прочнее и от воды не так быстро разорвётся. Как тебе нравится наша каравелла из скорлупы грецкого ореха? Мачта — спичка. Для придания устойчивости мачту продлили ниже днища, отверстия для мачты и руля залили парафином.
— Где же вы парафин взяли?
— А свечка на что? Растопили в банке из-под сапожного крема.
— Корабль из градусникового футляра! Как он называется?
— Это мой катамаран! — гордо сказала Лёка. — Мы его назвали «Золотой петух», и Алёша нарисовал на парусе петуха.
— Чей это красный корабль?
— Алёшин! Он и называется «Алёша». Корабль сделан из молочных пакетов. Края пакетов осторожно разрезали в уголке, один из швов распороли, два пакета вложили один в другой распоротыми кондами и сшили. Швы залили парафином. Распорка — витаминная коробка. Вот и всё. Очень просто.
— Самый лёгкий кораблик появится сейчас.
Калинка хлопнула в ладоши, на стол медленно опустился зелёный калиновый листок. В одну секунду навощённой ниткой связали края и черешок листа, и к флотилии прибавился ещё один корабль.
— Я придумала! — Лёка даже запрыгала от радости. — Пойдём на самый большой ручей и устроим соревнования: «Чей корабль быстроходнее».
— Хорошо тебе устраивать соревнования: у тебя вот какой катамаран. А я не строила корабли, — сказала Марина.
— Выбирай любой! Могу и свой отдать. Пожалуйста. Бери, если хочешь, сказала Лёка, но про себя-то подумала: «Неужели Маринка вот так и возьмёт мой замечательный катамаран?»
Марина подумала и сказала:
— Что же, я такая злодейка, что ли? Ты мастерила корабль, а я его буду забирать? Это несправедливо. И Алёшин я тоже не возьму. Калинка, а твой корабль какой?
Калинка махнула рукой, и калиновый листок повернулся влево-вправо.
— Что я спрашиваю? Конечно, это может быть только твой корабль. А мне бы хотелось взять вот этот катамаран из карандашей.
— Конечно, бери! Самый крепкий корабль!
— Нет, не возьму... Это не мой корабль, а вот это мой, — и Марина показала на яхту из скорлупы грецкого ореха. — Только парус совсем простенький. Алёша, нарисуй на нём... солнце. Нарисуешь?
— Пожалуйста, — Алёша обмакнул кисточку в красный краплак и нарисовал красное солнце. — А яхта из коры пусть будет Чубчикова. — Он опять взял кисточку и написал на парусе: «Чубчик».
— Верно! Очень подходит Чубастому, такая же маленькая и вёрткая, как он, — сказала Лёка. — Но ещё остался ничейный катамаран. Такой корабль великолепный и вдруг беспризорный! Пусть он будет общим, и мы все будем за него болеть. Как бы его назвать? Нельзя же спускать на воду корабль без имени.
— Давайте назовём его вот как... — Алёша в третий раз взял кисточку и написал на парусе большими буквами — ведь парус был большой и крепкий название корабля: «Друг», а рядом нарисовал три синие звёздочки и одну красную, соединённые лучами, словно они взялись за руки.
— Получился герб, — сказала Калинка. — А кто красная звёздочка?
— Мы синие, а ты, конечно, красная, — ответил Алёша. — Очень крепкий корабль! И красивый!
— Очень! Прекрасный, крепкий, замечательный «Друг». — Калинка задумчиво провела рукой по прочной карандашной палубе, а потом внимательно проверила, хорошо ли затянуты нитки, легко ли скользят парусные стропы... Косичка её — тик-так — качнулась влево, вправо. — Хорошо! Просто замечательно! — Калинка вдруг засмеялась и звонко крикнула: — Ребята! Времени знаете сколько? Без семи минут три. Скорее, скорее! Собирайтесь, одевайтесь!
И двух минут не прошло, как все надели тёплые резиновые сапоги, куртки с капюшонами и, представьте себе, даже перчатки. Теперь никакой ветер не страшен и можно шлёпать по лужам сколько душе угодно.
Марина осторожно сложила все кораблики в плетёную корзину для грибов: тяжёлые вниз, а лёгкие сверху, самый хрупкий, из калинового листка, сбоку, чтобы не помялся и не улетел раньше времени. В уголке корзины примостилась Калинка. За полосатым катамарановым парусом её и не видно совсем, только выглядывает красный капюшон.
На улице была такая красота! Небо синее-синее, солнце яркое, как бенгальская вспышка, а ещё утром снежок прошёл — может быть, и последний! да почерневшие, осунувшиеся сугробы принарядил. А ручьи всё-таки остались, так и журчат со всех сторон:
Ко мне, только ко мне,
У меня и течение быстрее,
и вода чистая,
и бегу я не куда-нибудь,
а к морю-океану.
Но ребята, не сговариваясь, пошли на Калинкину горку. Там склон долгий и пологий и спускается не к какому-то неизвестному морю-океану, а к самому настоящему каналу с самым настоящим тупоносым ледоколом «ЛД-68», который только вчера проутюжил крепкий береговой лёд, превратив его в льдины и льдинки.
Знаете, сколько ручьёв стекало с Калинкиной горки? Семь: Широкий, Глубокий, Средний, Тихий, Строптивый, Быстрый и Закорючка.
Поспорив, Марина, Лёка, Алёша и Калинка пришли к единому решению: гонки проводить на Строптивом — там и течение сильнее, и берега изрезаны множеством фиордов, и путь ручья извилист и крут. Алёша срезал всем по ольховому пруту, чтобы можно было, не входя в воду, помогать кораблям выбираться из фиордов. Хотя на ногах и носки, и сапоги, но вода-то холодная...
И соревнования начались!
Думаете, победил Калинкин кораблик? Соревнование есть соревнование надо быть справедливым и никакую волшебную силу применять нельзя. Листок оказался слишком лёгким и вскоре после старта наскочил на острую льдышку.
Помучилась и Марина со своей яхтой. «Солнышко» то и дело грозило зачерпнуть бортом воду. Марина спасала её с помощью прутика, но всё-таки не уберегла. У корявого обломка кирпича яхта затонула!
Зато остальная флотилия упорно шла вперёд. «Золотой петух», вобравший Лёкину решительность, первым проплыл мимо всех коварных фиордов, лишь немного покружился в водовороте Большой ямы да слегка задел роковой обломок кирпича, но Лёка вовремя успела подтолкнуть его прутиком, и корабль почти не замедлил своей флагманской скорости.
— Вперёд, «Золотой петух»! — Лёка шла рядом с кораблём, поглядывая на те, что плыли следом. — Быстрей, а то догонят.
Алёша внимательно смотрел вдоль ручья, держа наготове прутик. В двух шагах очень коварный поворот с большой затягивающей бухтой и льдышкой на самом краю мыса. Отбросить льдышку, что ли? Нет. Так не честно. Это он, великан Алёша, может сбросить ледяной утёс, а Калинка ведь не может. Вон она бежит следом за «Другом», попрыгивает с камешка на камешек, как красный огонёк, да прутиком отталкивает карандашный катамаран от коварных фиордов.
Бухта затянула «Золотого петуха», а потом и «Алёшу» и «Чубчика». Пока Лёка, Алёша и Марина пытались направить корабли снова в главное течение, «Друг» проплыл мимо.
Острые грифели карандашей бесстрашно разрезали воду. Чем ближе был канал, тем увереннее шёл катамаран. Вот уже совсем близко тот калиновый куст, под которым два месяца назад Алёша и Боб Сухарёв держали тайный совет. Калиновый куст — финиш. Победит тот корабль, что пройдёт здесь первым.
Как только «Друг» разорвал невидимую финишную ленту, Калинка хлопнула в ладоши... и катамаран, круто развернувшись, подошёл к берегу. Калинка одним ловким прыжком перемахнула с берега на палубу. «Друг» с удвоенной скоростью рванулся вперёд, стрелой перелетел через валун, тупо рассевшийся в самом устье Строптивого, и понёсся по свинцовой глади Большого канала, обгоняя громадные льдины.
Ах, как захотелось Алёше стать маленьким, не больше полутора ладошек, и плыть с Калинкой на прекрасном, крепком, замечательном «Друге» под прочным парусом с тремя синими и одной красной звёздочками! Пусть литые волны перекатываются через палубу, пусть парус звенит от ветра, пусть брызги врезаются острыми стрелами в лицо! Лететь по большой опасной воде вперёд! Только вперёд!
— Калинка, — не спросил, не закричал, не попросил, а простонал Алёша, — неужели я не могу поплыть с тобой на корабле?
Калинка услышала, она обернулась и пристально посмотрела на Алёшу. «Справишься ли ты, выстоишь ли, не испугаешься ли?» — словно спросила Калинка и хотела было повернуть корабль к берегу, да в этот момент из-за зеленоватой ленивой льдины выплыл гигантский, по катамарановым меркам, газетный лист с чёрными буквами заголовка: «Ледоход опасен для детей...»
Калинка перехватила оба парусных стропа одной правой рукой, а левой откинула капюшон, достала из кармана шапочку-невидимку, надела её на голову... и исчезла вместе с катамараном. Только острый пенистый след резнул по воде.
Динь-дон-динь!.. До свиданья...
Дата добавления: 2015-12-07; просмотров: 66 | Нарушение авторских прав