Семинар 7. Семантикоцентричные функциональное словообразование

Вопросы:

1. Полевой подход к анализу словообразовательных единиц.

2. Деривационно-семантическое пространство и его составляющие.

3. Виды словообразовательных актов по их механизму: дефиннционное, корреляционное, аналогическое словообразование (Е. С. Кубрякова).

4. Стилистический аспект словообразования (В. Н. Виноградова).

5. Словообразование и текст. Функции словообразования в тексте.

6. Виды текстовых номинаций.

Литература:

Вендина Т. И. Словообразование как способ дискретизации универсума // Вопросы языкознания. 1999. № 2.

Виноградова В. Я. Стилистический аспект русского словообразования. М., 1984.

Габинская О. Л. Типология причин словотворчества. Воронеж, 1981.

Земская Е. А. Словообразование как деятельность. М., 1992. С. 163-179.

Кубрякова Е. С Типы языковых значений: Семантика производного слова. М., 1981. С. 25-41.

Мурзин Л. Н. Фокализация морфемы в тексте и метатексте // Морфемика: Принципы и методы системного описания. Л., 1987. С. 127-133.

Попова Т. В. Деривационно-семантическое пространство русского глагола. Автореф. … докт. дис. Екатеринбург, 1998.

Резанова 3. И. К построению функциональной модели словообразования // Вопросы слово* и формообразования в индоевропейских языках: Семантика и функционирование. Томск, 1994. Ч. 1. С. 112-124.

Резанова 3. И. Функциональный аспект словообразования. Русское производное имя. Томск, 1999.

Тексты:

З.И. Резанова. Функциональный аспект словообразования*

1.2.1. Термины «функция», «функциональный»

в системных моделях языка

Обычно, обращаясь к анализу использования в языкознании термина «функция», противопоставляют традиции, получившие теоретические основания в рамках двух школ структурализма: глоссемантики и Пражского лингвистического кружка. В исследованиях датских структуралистов, а затем прежде всего в работах по математической лингвистике термин «функция» используется как синоним терминов «отношение», «реляция», «зависимость» двух или более единиц (50, с. 123–124). Этот термин коррелирует с понятием оппозиции, широко применявшимся учеными ПЛК, а также в со­временных работах структуралистского направления.

Используемый учеными ПЛК термин "функция" синонимичен терминам "цель", "назначение": "… к лингвистическому анализу нужно подходить с функциональной точки зрения. С этой точки зрения язык есть система средств выражения, служащая определенной цели" (51, с.427). Ср. определение понятия "функция" в "Лин­гвистическом энциклопедическом словаре" (ЛЭС): "1) роль, (употребление, назначение) языка в человеческом обществе; 2) детерминированное соответствие (зависимость) единиц одного множества единицами др. множества" (52, с.564).

Подобное "раздвоение" термина в практике лингвистических исследований соответствует философской традиции. <…>

В социальных науках термин "функция" синонимизируется со словами "роль" и "зависимость", при этом оба истолкования сво­димы к общему понятию "отношение". Что есть роль одного объекта по отношению к другому как не частный вид отношений? Такое же соотношение прослеживается в двух вариантах применения термина в лингвистике. Противопоставление двух традиций связано, на наш взгляд, прежде всего с тем, что в пределах первой, идущей от глоссемантиков, рассматриваются внутрисистемные, внутриязыковые отношения элементов ("язык в себе и для себя") (ср. в ЛЭС: это значение "чаще применяется к единицам языка") (52, с.564). В пределах второй традиции описывается отношение языковой системы в целом как элемента более сложной системы, в которую он (язык) входит. Исследователь выходит за пределы языка в его связи, среди которых важнейшие – "язык – человек", "язык – общество". Итак, цель, назначение - один из видов отношении, связанных с выходом за пределы микросистемы в более сложную.

Третья традиция использования терминов "функции", "функци­ональный" в языкознании может быть интерпретирована на фоне первых двух. Она связана с формированном представления о системе языка как уровневой, иерархически организованной. При этом функция единицы одного уровня – это вид отношений, связывающий ее с единицами других подсистем: функция фонемы – строить мор­фемы, морфемы – слово и т.д. Исследователь, использующий данный термин, остается в пределах языка, но изучает межсистемные связи. Этот тип отношений элемента подсистемы характеризуется как сущностный: любая единица языка определяется по ее функции (от­ношению) за пределами подсистемы, которую она образует.

Предлагаемая в работе модель описания функций словообразовательной подсистемы языка опирается на истолкование термина "функция" как внешнесистемного отношения единицы. <…>

Определяющими <…> являются внешние отношения: «язык – внеязыковые феномены: человек, общество, мир». В качестве основных функций/отношений выделяются когнитивная и коммуникативная. <…> Поставленная в работе цель исследования функционального аспекта русского именного суффиксального словообразования разрешается в рамках модели, которая может быть охарактеризована как коммуникативно-функциональная, системно-языковая, семасиолого-ономасиологическая.

Отметим наиболее важные, на наш взгляд, исходные теоретические предпосылки такой модели.

1. Глобальный функционализм описания, проявляющийся в основании того, что «причину сущностного единства человеческого языка естественно искать … в единстве языковой функции, то есть в единстве функциональной обусловленности структуры языка» (67, с.19). Язык рассматривается как элемент более сложной системы, выступающий в соотношении с ее другими элементами. В качестве важнейших осознаются функции «язык – человек», «язык – общество», «язык – мир» в их неразрывной связи <…>.

2. Предметом анализа является язык в действии, исследуется ди­намика языка, но не его статика.

3. Преодолевается уровневый атомизм модели структурно-сис­темного описания языка, для которого характерна идея поуровневого функционирования единиц языковой системы. Реальная сфера фун­кционирования всех единиц языковой системы – текст.

4. Основная единица анализа – текст как языковая структура, в которой реально осуществляются ментальная и коммуникативная функции языка в их единстве. Минимальная единица анализа – высказывание, осуществляющее взаимосвязанный акт номина­ции/коммуникации. Единицы низших уровней языка рассматрива­ются как строевые, их анализ ведется с точки зрения того, какой вклад каждый элемент вносит в построение общего смысла выска­зывания, через его посредство – смысла текста в целом.

5. Текст есть результат действия разнородных факторов акта ком­муникации, что порождает многослойность, неодномерность его смысловой структуры. Строевые элементы высказывания могут быть ориентированы как на формирование отдельных слоев, "срезов" смысла, так и на совмещение функций, их определенный синкре­тизм.

6. В объект лингвистического описания включаются Говорящий и Слушающий, "в сферу лингвистического описания вторгается прагматика. <…> Язык есть не просто средство передачи информации, но и регуляции отношений между людьми, воздействия на них, по­нуждения к определенным действиям, поступкам". "Выстраивается новая иерархия уровней – синтаксис подчиняется семантике, а она – прагматике" (56, с.379), в фокусе внимания оказываются явления "упаковки", то есть те явления, которые в первую очередь связаны со способами передачи сообщения и лишь потом с сообщением как таковым" (68, с. 279).

1.3. Функционализм в описании словообразовательной подсистемы русского языка

<…> Динамика изменения понятийного наполнения термина "функция" в исследованиях; видится следующей: от "функция – зависимость, реляция" к "функция – цель", от внутрисистемного, уровневого анализа к представлению словообразования как одного из механизмов осуществления коммуникации.

Последовательно структуралистская интерпретация термина "функция" представлена в монографии Г.С. Зенкова, стоящего у истоков теоретического осмысления проблем словообразования в русистике (15, 79). Опираясь на основополагающие для структурализма положения Ф. де Соссюра о примате функции/отношения над приматом языковой единицы, Г.С. Зенков формулирует правила выявления функциональных единиц словообразования – суффиксемы и дериватемы. Так, дериватемы – а дифференциальные элементы, абстрагированное от физической субстанции одноразрядных словообразовательных типов по линии словообразовательных средств и с функциональной нагрузкой в системе языка" (15, с. 10). Функциональная нагрузка словообразовательных элементов в системе языка в данном случае – это функциональное распределение единиц – суффиксом и дериватом – и словообразовательной подсистеме, это значимость элементов словообразовательного уровня, определяемая совокупностью соотношений в пределах уровня. Самая единица предстает как идеальная сущность, совокупность отношений.

"Функциональное словообразование" в докторской диссертации
Л.П. Катлинской – это функциональная языковая подсистема, цель которой – пополнение единиц лексикона. Такую модель можно определить как модель внутрисистемного, поуровневого функционирования (второй тип истолкования термина "функция"). Задача описания языка в действии, т. е. как единого целого, обеспечивающею переход "от семантического представления к тексту и обратно" преломляется таким образом: понятию "семантическое представление" ставится в соответствие явление лексико-словообразовательной мотивации, «понятию текст соответствует производное слово (курсив мой. –
Р. 3.) в единстве его формально-содержательных характеристик" (40,
с. 17 - 18).

В целом же для этого направления в использовании терминов "функция", "функциональный" характерна скорее общетеоретическая постановка вопроса о функциях словообразования, в первую очередь в связи с разрешением проблемы уровневого статуса в си­стеме языка объекта формирующейся науки; при этом особость фун­кции всегда осознавалась в качестве важнейшего признака самостоятельности уровня (8, с.18). В качестве основной функции словообразовательного процесса выделялась номинативная: "словообразование. создавая лексические единицы, служит процессу номи­нации" (8,
с. 15). "все средства словообразования, все его приемы и модели возникают и существуют для того, чтобы служить задачам номинации" (31, с.223, см. также 81, с.17 - 18).

Отмечая в качестве базовой номинативную функцию, ряд авторов, опираясь на идеи польских и чешских ученых Е. Куриловича, М. Бродовской-Гановской, В. Дорошевского, выделяют также морфолого-синтаксическую направленность раза деривационных процессов. В результате утверждается представление о двойственной фун­кциональной направленности словообразовательного механизма (8, с.33 - 34; 12, с.179). Путь анализа – "от замкнутого описания отношений слов к функциональному описанию словообразования в связи с номинацией и синтаксисом" (12, с. 138). Именно на материале синтаксической деривации идет формирование новой функциональной модели словообразования, смещение от словоцентрического к текстоцентрическому представлению системы словообразования, преодолевается уровневый атомизм в интерпретации словообразовательного функционирования. Формируется представление о том, что словообразовательный механизм выступает средством пополнения не абстрактного лексикона, существующего "в себе и для себя", но единиц лексики, направленных на формирование текста. Сло­вообразовательный механизм создает слова для разного рода их фун­кционировании в речи, самое "образование новых единиц в языке обусловлено потребностями в построении текста" (82, с.3), "так как очевидно, что все нормальные видоизменения одного слова существуют для того, чтобы обеспечить его нормальное функционирование в тексте и, следовательно, внутри высказывания" (12, с. 179; см. также 106, с.275).

Через проблему "словообразование и синтаксис" (12, 65, 80 и др.) исследователь выходит к разработке проблемы словообразование в коммуникативной деятельности, в языке, осуществляющем коммуникацию, в противоположность модели описания словообра­зования в языке-системе. Появляются работы, в которых концептуально важным является представление слова как функциональной единицы коммуникативного акта, словообразовательные механизмы предстают как коммуникативно направленные. Это прежде всего относится к работам И.Б. Шатуновского.<…>

Накопление наблюдений над функциональной стороной различных сфер словообразования дало возможность поставить задачу общетеоретического осмысления функциональной картины словообразования, задачу выявления, по крайней мере, основных функций. Это и предпринято в работе Е.А.Земской "Словообразование как деятельность". Е.А. Земская выделяет пять функций словообразования: собственно номинативную, конструктивную, компрессивную, экспрессивную, стилистическую. При этом автор подчеркивает, что "в акте коммуникации некоторые производные могут выполнять одновременно не одну функцию" (77, с.12). Наше видение функциональной палитры словообразования при анализе именной деривации во многом совпадает со взглядами Е.А.Земской и опирается на них. Однако представляется принципиально важным замечание Н. Д. Голева, высказанное в частной беседе, что основной функцией словообразования следует признать деривацию, т.е. функцию создания нового (и не нового) слова. Словообразовательный механизм служит не номинации (это основная функция слова), а созданию слов. Деривационная функция как базовая воплощается в вариантах в зависимости от коммуникативной направленности акта деривации слова. Словообразовательный механизм на разных своих участках "работает" для создания лексических единиц с различной комму­никативной направленностью, принимающих участие в построении разных смысловых слоев высказывания.

В данной работе фрагмент действующего механизма словообразовательной подсистемы предстает как включенный в сложно организованный функционирующий механизм системы языка, осуществляющего коммуникацию, исследуется, как словообразователь­ный формант (формально-семантическая операция) преобразует ис­ходную единицу для определенного се участия в построении смыс­ловой структуры высказывания. Как морфема, так и производное слово рассматриваются как строевые элементы высказывания. А так как смысловая структура высказывания являет собой сложное не­линейное образование, представляется необходимым проследить связь формально-семантических структур одного из фрагментов словообразовательной подсистемы с формированием разных смыслов. При этом ставится задача выяснить, с элементами каких языковых подсистем вступают во взаимодействие словообразовательные модели и созданные с использованием данных операций производные слона при выполнении различных смысловых заданий. <…>

В центре внимания в данной работе находится словообразовательный механизм, действие словообразовательных моделей, формально-семантических операций, типов преобразования исходной семантики в целях ее нового функционирования в тексте. Действие модели воплощено в слове, включенном в текст. В работе иссле­дуется действие типовых моделей в разных типах контекстов и ком­муникативных ситуаций. Слово и модель, контекст и тип контекста. Интерпретируются как материал и объект исследования. Анализируя материал – производные слова в контексте высказывания, мы вы­являем типы языковой функциональной направленности дериваци­онного преобразования исходной единицы.

Мы стремимся проследить вариантность воплощена деривационной функции единиц словообразования в разных коммуникативных ситуациях. <…>

В фокусе анализа – текстовые условия актуализации свойства словообразовательной мотивированности. При этом в качестве основного актуализационного элемента рассматривается мотивирующее слово, находящееся в близком контексте. Для лексиколога оказывается неважным, отражают ли текстовые мотивационные связи реальные деривационные отношения, так как рациональность "связи значения и звучания может осознаваться на базе не только коренных, но аффиксальных морфем, а также на основе сходства семантических структур" (13. с. 16). В фокусе лексикологических функциональных изысканий находится производное слово как лексическая единица, характеризующаяся специфическим формально-семантическим свойством – свойством мотивированности. В общих рамках лексикологического подхода противопоставляются системоцентрические и коммуникативно-, текстовоориентированные описания. В рамках первых мотивационные отношения рассматриваются как вид системных связен лексических единиц – эпидигматических, существующий наряду с синонимическими, антонимическими и другими отношениями (!) и вступавший с ними также в определенные связи (13, с.11; 89; 90; 91; 92). На основе формально-семантической соотнесенности слова объединяются в оппозитивные (мотивационные) пары и через их посредство – в сложные формально-смысловые структуры – лексические гнезда (93, 94, 95).

Для второго направления характерно обращение к текстовому функционированию лексем, характеризующихся свойством мотивированности. Анализу подвергаются контексты, в которых встречаются одноструктурные и однокорневые слова, выявляются семантический, стилистический и другие эффекты подобных встреч единиц в малом контексте (13, с.135 – 163; 14. с.132 – 165; 96; 97 и др.). При этом осознается, что, с одной стороны, "указание в речи на мотивационные с отношения между словами связано с дополни­тельными коммуникативными задачами", с другой – "мотивационно связанные слова могут использоваться в одном и том же предло­жении и без особого коммуникативного назначения, только в силу того, что они являются единственными наименованиями представ­ляемых реалий" (8. с.27). С различием этих двух типов контекстов и с решением вопроса о включении или невключении их в границы явления актуализации связано широкое и узкое понимание актуализации. В работах О.И.Блиновой и ее учеников под актуализацией понимается факт воспроизведения в речи мотивационно связанных слов. Так, наряду с текстами типа Голубица голубая, ее «пьяницей» зовут, ее

поешь и делаешься как пьяный анализируются и актуализационные контексты: Забавно: даже здесь петухи пели иначе. чем в Атамановке (В.Распутин) (13).

В работах Н.Д.Голева представлено более узкое понимание актуализации – рассматриваются случаи с явными текстовыми актуализаторами мотивационных отношении, случаи, когда осознан и с рациональности связи звучания н значения находится в коммуни­кативном фокусе: в данном тексте, но при этом предполагается, что деривационно-мотивационное функционирование слова - универсальное свойство, элемент общей языковой коммуникативной способности. проявляющееся как непрерывный деривационно-мотивационный процесс (14, С.32 - 50). <…>

1.4. Словообразовательные механизмы в процессах осуществления коммуникативной функции языка

Мутационное словообразование служит пополнению номинативного фонда, и в этом смысле можно говорить с определенной долей условности о номинативной функции. При этом в генетическом плане номинативность лексического деривата неотделима от его синтаксической направленности как в исходе, так и в результате. В синхронии при определенных условиях коммуникации также может быть выявлена синтаксическая направленность деривата мутационного словообразования.

Вторая основная сфера словообразования наиболее полно и непосредственно соотносится с синтагматической структурной функцией языка. Словообразовательный механизм обеспечивает преобразование исходной семантики для возможности установления новых синтагматических связей.

Производные модификационного словообразования служат одним из средств языковой прагматики, выражения отношения говорящего к действительности, адресату, условиям общения.

Подход к членению словообразования не с онтологических (тип семантики), но функциональных позиций выявляет наличие другой границы между сферами модификационного и мутационного словообразования. В функциональном аспекте модификационные словообразовательные типы делятся на две сферы: модели, обслужи­вающие потребности номинативной сферы языка, и модели, обслуживающие прагматическую языковую функцию. В первую группу войдут словообразовательные типы, образующие производные типа брат – побратим, президент – экспрезидент, лист – листва, солома – соломина и т.п., во вторую – подруга – подруженька, мысль – мыслишка, положение – положеньице и т.д. Между этими двумя сферами располагается небольшая, но активно функционирующая группа словообразовательных типов с синкретичной номинативно-прагматической функцией, это прежде всего суффиксы с уменьшительно-ласкательным значением (столик, речушка).

К сфере словообразовательных типов с первичной функцией (в генетическом аспекте) пополнения номинативного фонда языка относим, таким образом, не только мутационные словообразовательные типы, в том числе с отношением подобия. Имея общую функциональную направленность, номинативно ориентированные словообразовательные типы различию логических структур, лежащих в основе установления мотивационных отношений. В этом аспекте прежде всего противопоставленными оказываются мутационные и собственно модификационные словообразовательные типы со словообразовательным значением подобия представляют некий синкретичный тип.

Собственно кодификационные отношения и мотивационные отношения подобия характеризуются как парадигматически ориентированные, основывающиеся на смысловых процессах уподобления, в отличие от большинства мотивационных связей мутационного словообразования, которые относятся к языковым процессам синтагматической ориентации, основывающимся на установлении ситуативных связей вещей, отраженных в смысловых отношениях смежности. Словообразовательная семантика мутационного типа

отражает отношения временной, функциональной, пространственной и другой смежности, а также их различных комбинаций (вечерник, чистильщик, подберезовик, школьник).

ВОПРОСЫ ДЛЯ САМОПРОВЕРКИ

1. Какие значения имеет термин «функция» в практике лингвистических исследований?

2. Каковы основные теоретические принципы коммуникативно-функционального описания языка?

3. Каковы основные направления описания русского словообразования в коммуникативном аспекте?

4. Что такое суффиксема и дериватема?

5. Какие типы функциональной направленности словообразовательных процессов выделяет Л.П. Катлинская?

6. Что такое номинативно и морфолого-синтаксически ориентированное словообразование?

7. Какова роль морфемы в порождении текста?

8. Каковы функции мутационного и модификационного словообразования в речи?

9. какие словообразовательные процессы относятся к номинативным, прагматическим, номинативно-прагматическим?

Е.И. Голанова. Пути и перспективы изучения словообразования
в функционально-стилистическом аспекте*

На стилистические возможности словообразования обращали вни­мание многие исследователи. Уже в старых русских грамматиках отмечалось не только стилистическое своеобразие ряда суффиксов прилагательных и существительных (например, размерно-оценочных), но и области их наиболее подходящего применения [Ломоносов 1755, Греч 1830, Востоков 1838, Буслаев 1868. Аксаков 1880]. Традиция характеризовать словообразовательные средства с точки зрения их экспрессивно-стилистических качеств с указанием сфер преимущественного использования развивается и современными академическими грамматиками. <…>

Рассмотренные работы интересны тем, что отражают определенный (начальный) этап изучения стилистики грамматических средств языка. У истоков этого изучения находится фундаментальный труд академика В.В. Виноградова "Русский язык. Грамматическое учение о слове" [Виноградов 1947). Описывая, анализируя словообразование имен существительных. В.В. Виноградов обращает внимание на экспрессивно-стилистическую окраску суффиксов и сферы их преимуществен­ного употребления. И хотя со времени выхода книги прошло более четырех десятилетий, и развитие языка представляет в наше распоряжение новый фактический материал, общая картина функциони­рования суффиксальных существительных, данная в книге, во мно­гом остается и теперь верным ориентиром для исследователя.

Свои наблюдения и выводы В.В. Виноградов уточнил и обобщил в обширном разделе "Словообразование имен существительных" Грамматики русского языка, основным назначением которой было "установление норм русского литературного языка и вместе с тем – показ тех богатейших выразительных возможностей, которыми он обладает" [Грамматика 1952. I, 4].

Функционально-стилистические особенности словообразовательных средств отмечаются и в других работах, посвященных изучению разных сторон словообразовательной системы (см. А.А. Дементьев и др.). <…>

В "Очерках по исторической грамматике русского литератур­ного языка XIX в." при исследовании системы словообразования авторы опираются на плодотворное положение о том, что "изменения в грамматическом строе литературного языка нового времени не могут изучаться в отрыве от тех живых стилистических движений и перемещений, которые столь характерны для его разви­тия... собственно формальный аспект неотделим здесь от аспекта стилистического и функционального" [Очерки 1964, 5 и ел.].

История развития словообразовательных типов и моделей, рассмотренная на основе "стилистически и жанрово разнообразного ма­териала", свидетельствует о закономерных изменениях в функциони­ровании основных словообразовательных типов, о стилистических перемещениях и семантической и стилистической дифференциации ряда моделей. Эти процессы имеют продолжение и в XX в., в наше время.

Функционально-стилистическая характеристика словообразовательных средств современного языка дается по традиции академическими грамматиками [Грамматика-70, Грамматика-80], а также в ряде пособий по стилистике.

Обе Грамматики отмечают, как правило, преимущественное использование того или иного типа (модели) в разных сферах современного языка. Более детальное изучение конкретного материала дает возможность внести в это описание определенные коррективы (см. об этом ниже).

Современные учебники и специальные пособия по стилистике [Стилистика русского языка 1982, Кожин, Крылова, Одинцов 1982, Васильева 1976 и др.], включая описание "стилистических ресур­сов" словообразования, выделяют прежде всего как стилистически значимую так называемую "словообразовательную синонимию", ср., например: "Стилистическая окраска словообразовательных средств наиболее ярко проявляется в однокоренных синонимах, стилистиче­ски противопоставленных друг другу. Благодаря суффиксам, а также префиксам, эти слова соотносятся либо как нейтральные с книжными и разговорными, либо как книжные слова с разговорными" [Стилистика русского языка 1982, 105].

На этой основе делается вывод о существовании и в словообразовании стилистической парадигматики, хотя отмечается неполнота этих парадигм. Ср.: "Обычно такая парадигма бывает представлена двучленным рядом, в котором не хватает слова или с книжной, или с разговорной окраской: читальня – читалка (разг.)... держатель – держалка (разг.), ядерник – ядерщик (разг.), несураз­ность – несуразица (разг.)" [Там же, 108]. Уже эти примеры показывают зыбкость, неточность подобных оценок. Такая опора при анализе современного словообразования на традиционные "три стиля" во многом ограничивает возможности языка и создает упрощенную картину функционирования словообразовательных единиц. <…> Живой материал языка, совре­менные функционально-стилистические связи свидетельствуют о суще­ственных стилистических перераспределениях и перемещениях.

Проблемы соотношения "словообразование – стилистика" стали привлекать к себе все большее внимание и интерес исследователей, В работах последних десятилетий (60–80-е гг.), где затрагивается стилистический аспект словообразования, наметились определенные пути, по которым идет изучение конкретного материала (разных языков).

Один из путей: выявление "стилистической окраски" и "стилистических функций" разных словообразовательных средств на основе непосредственных наблюдений за их употреблением, или – более широко – изучение состава и функционирования моделей в определенной сфере языка (т.е. изучение какой-либо функциональ­ной разновидности с точки зрения состава и функционирования словообразовательных моделей). Этот путь можно условно назвать "формально-функциональным", так как изучается функционирование форм – средств, моделей ("от формы к содержанию", "от средства к функции"). Исследования этого типа в той или иной степени дают мате­риал и для характеристики самих функциональных разновидностей языка, так как показывают преимущественную употребительность, частотность использования определенных языковых единиц. "Раз­личия между стилями носят не только и не столько качественный, сколько количественный характер... Стили различаются... не столько наличием специфических элементов, сколько специфическим распре­делением одних и тех же элементов языка" [Сиротинина 1969, 133-135].

Для исследования этого "специфического распределения" стала широко использоваться статистика (от простых подсчетов до при­менения вероятностно-статистического метода). <…>

В то же время, вероятностно-статистическое исследование не может целиком заменить изучение живого функционирования языковых единиц в разных коммуникативных сферах. Однако такое прямолинейное использование метода обнаруживают некоторые современные работы.

Так, например, высказывается мнение, что при помощи статистических данных "любой стиль может быть определен и на уровне словообразования" [Анисимова 1981, 54]. Для этой цели на основе исследования (а) количества слов, образованных при участии какой-либо морфемы, и (б) частотности их употребления в том или ином стиле – предлагается создавать частотные слова­ри морфем. Попытка составить такой словарь для изучения газетно-публицистического стиля предпринята Т.В. Анисимовой (Волгоградский пед. институт). См. также: [Кузнецова, Лавренева 1975]. Предложенные ею данные раскрывают и плюсы, и минусы подобных работ. Так, авторы неизбежно сталкиваются с рядом теоретических вопросов (определение полисемии и омонимии, синонимии словообразовательных средств, определение понятия "стиль" и принципов отбора текстов, характерных для того или иного стиля и др.), от решения которых во многом зависят и конечные результаты.

Основные выводы работы – об "универсальности" ряда суф­фиксов существительных (например, -ость, -ство, -ение, -ация}, продуктивность которых, по мнению автора, обусловлена "стилем" – вызывают сомнение именно потому, что нечетко очерчен круг источ­ников конкретного материала. Однако, несмотря на спорность неко­торых выводов автора, работа заслуживает внимания, так как явля­ется одной из немногих пока попыток представить

количественный анализ словообразовательных фактов и учесть их при оценке стили­стических возможностей современного словообразования.

Частотные словари полезны и общей теории словообразования, так как могут дать материал для уточнения ряда таких понятий, как "продуктивность", "регулярность" и др. <…>

Обобщая сказанное, следует, по-видимому, добавить, что стати­стический метод является все-таки вспомогательным фактором при исследовании живого функционирования языковых единиц. Он может быть использован результативнее всего там, где нужно более четко представить какую-либо закономерность, тенденцию. В других случаях "средние статистические" показатели могут даже исказить картину функционирования языковых единиц.

Наиболее полный стилистический анализ словообразовательных средств современного языка находим в работах В.Н. Виноградовой, где на основе большого, во многом уникального материала, изу­чается стилистическая значимость словообразовательных моделей и словообразовательно-мотивированных слов, а также стилистические особенности их использования, их функционирования [Виноградова 1972; 1984]. Исходя из известного в стилистике положения о двух типах "окраски" языковых единиц ("эмоционально-экспрессивной" и "функционально-стилистической"), автор ставит задачу показать, как эти два вида стилистической характеристики выражаются средствами словообразования. В целом это исследование также примыкает к направлению изучения словообразования "от формы".

Разные пути изучения функционирования языковых единиц дают возможность более полно и адекватно описать и языковой меха­низм в действии, и "общее" и "различное" в функциональных разновидностях современного языка.

Закономерно и актуально поэтому изучение функционально-сти­листического аспекта словообразования в направлении "от семантики" (от смысла к форме, средствам). Такое описание системы, возможное на основе словообразовательных категорий, пред­полагает обширную программу исследований.

На этом пути в первую очередь должны рассматриваться не отдельные показатели эмоционально-экспрессивной окраски или экспрессивно-стилистические функции словообразовательных средств, но за­дача состоит в том, чтобы исследовать реальные и потенциальные возможности системы (словообразовательного механизма) в различных функциональных разновидностях современного языка, определить набор, "репертуар" (по Щербе) тех средств, состав тех словообразовательных типов, которые объединяются выражением общего значения (т.е. представляют одну словообразовательную категорию), их реальное распределение по языковым сферам, их функционирование.

ВОПРОСЫ ДЛЯ САМОПРОВЕРКИ

1. Кто из представителей традиционного словообразования изучал экспрессивно-стилистические возможности русских деривационных средств?

2. Что такое стилистическая парадигма? Кто ввел это понятие в словообразование?

3. В чем заключается формально-функциональное рассмотрение словообразовательных средств?

4. Каковы возможности и пределы вероятностно-статистического исследования средств русского словообразования?

5. В чем суть функционально-стилистического исследования русского словообразования В.Н. Виноградовой?

Е.А. Земская. Функции словообразования в языке*

Деривационный механизм языка по своим функциям неоднороден.
В самом общем виде можно выделить пять функций словообразования:
1) собственно номинативная; 2) конструктивная; 3) компрессивная;
4) экспрессивная; 5) стилистическая.

Эти пять функций словообразования отражают различные коммуникативные установки говорящего: 1) создать необходимое наименование; 2) изменить синтаксическое построение речи; 3) произвести более краткую номинацию; 4) получить экспрессивную фор­му выражения; 5) использовать средство выражения, соответствующее той или иной сфере речи, т.е. согласовать свой способ выражения с определенной сферой речи, областью общения.

Поясним, что мы имеем в виду, производя такое разграничение, и дадим очень краткую характеристику названным функциям.

1. Собственно номинативное словообразование. Для краткости в дальнейшем будем опускать "собственно". Производное создается для наименования какой-то реалии, часто новой, или для переименования старой – предмета, действия, признака. Вот ряд примеров: космодром, лунодром, лунник, луноход; электромобиль, газомобилъ; экранолет; рассолопровод; тепловизор; человековеде­ние, науковедение; компьютеризация; анти-спид, антироман; супер­кубок, антиобледенителъ, сверхпроводимость, разгосударствление, состыковаться, прилуниться, разгерметезировать; беспилотный по­лет, сверхскоростной самолет, компьютерное обучение.

2. Конструктивное словообразование. Производное создается в целях изменения структуры речи: происходит свертка пропозиции, упрощается синтаксическое построение речи. Эту функцию обслуживают так называемые синтаксические дериваты (по Е. Куриловичу), т.е. производные, отличающиеся от базовых слов не по значению, но принадлежностью к иной части речи: отглагольные существительные со значением отвлеченного действия, отадъективные существительные со значением отвлеченного признака.

В современном языке в этой функции наиболее интенсивно действуют суф. -ость и -ние, проявляя активность и в КЛЯ, и в РЯ[6]. При этом нередко порождаются неузуальные производные: Ведь прежде чем "моржевать" ребятишек, пришлось все тщательно продумать. Тут стоит вспомните, что именно у ленинградцев по части " моржевания" давние традиции (Пр. 1984.
9 апр.; ср.:...того, как моржевать); (экскурсовод:) Ну вот мы с вами прокуролесили товарищи / вынужден­но / по улицам нашего города //; (реплика из группы:) Уж лучше бы без этого куролешения //; – Школа близко // Самое главное что не возить! – Вот этого везения не будет //; (разговор знакомых о пересадках в метро:) – Придется мне поколесить.– Хоть и мно­го будет колешения внутри / но все-таки легче чем на трамвае //.

Он создает серию гротесковых портретов. Его сатирические пер­сонажи при всей гротесковости убедительны и достоверны (из газет); Два действующих лица... выступали... "старший" и "млад­ший". Причем "младшесть" свою сын преувеличивал (Е. Книпович, Страницы тех лет); (о к/ф "Покаяние") – По-моему эта фраза лиш­няя / / – А мне эта фраза понравилась / / Уж раз это притча / то притчевость и хороша //.

Создание и употребление производных типа моржевание. курояе-шение. возение. младшесть. притчевость и под. упрощает синтакси­ческую структуру высказывания, так как-происходит номинализация пропозиции.

3. Компрессивное словообразование служит целям сокра­щения уже имеющихся в языке номинативных единиц. Оно включает разного рода сокращенные номинации. Компрессивное словообразо­вание обслуживают разные способы словообразования: суффиксальная универбация, сложносокращенный способ, аббревиация. Суффиксаль­ные универбаты (пятиэтажка – пятиэтажный дом, сокращенка – сокращенная дорога, двухсменка – работа в две смены, подсобка – подсобное помещение и под.) свойственны прежде всего РЯ. Слож­носокращенные слова (старпом – старший помощник, завлаб – за­ведующий лабораторией и под.) тяготеют к профессиональной речи; аббревиатуры функционируют преимущественно в КЛЯ.

4. Экспрессивное словообразование. Производное создается для выражения субъективного отношения говорящего, его оценки по отношению к тому, что именуется, или к адресату речи, его микромиру (см.: [Девкин, 1976, 140; Volek, 1987]): Ну и старушенция! Еле избавился! (говорящий выражает свое раздражение, досаду с помощью производного); (разговор по телефону:) – Чем занимаешься? – Здоровьишко свое поправляю // (самоирония); (массажистка – пациенту:) Мы с вами встретимся в понедельничек / в восемь сорок //; (врач больному:) На бочок ко мне повернитесь // Потом часик отдох­нуть //; Ну я тебе скажу и была эпопейка\;...Вот такой аргументик в пользу своего переезда он привел (Пр. 1986. 15 окт.).

Употребляя слова типа старушенция, здоровьишко, понедельничек, эпопейка и т.п., человек прежде всего выражает свое отношение и оценку. Именно эта задача у него на первом плане при созда­нии производного слова, а не факт наименования.

5. Стилистическое словообразование. Эта функция словообразования в чистом виде представлена не широко и мало изучена, поэтому рассмотрим ее подробнее.

Говоря о стилистической функции словообразования, мы имеем в ви­ду явления двух родов: а) производное отличается от базового лишь стилистической окраской; б) слово, содержащее тот или иной словообразовательный аффикс, отличается от однокоренного слова, включающего иной словообразовательный аффикс, не семантикой, но стилистической окраской и/или прагматическим компонентом значения.

В случаях типа "б" стилистический член противопоставления не яв­ляется дериватом своего противочлена, но находится с ним в иных отношениях, чаще всего – в отношениях кодеривации. Однако явления и типа "а", и типа "б" мы относим к сфере словообразования, так как носителем стилистической окраски выступает словообразователь­ный аффикс,

Тип "а". Продуктивным средством стилистической маркировки является суффикс существительных -к(а). В литературной разговор­ной речи суф. -к(а) порождает производные существительные, назна­чение которых – соответствовать той ситуации непринужденности, неофициальности, которая присуща этому виду коммуникации. Та­ковы целые серии слов типа табуретка, коленка, тетрадка, свеч­ка. селедка, сковородка, кастрюлька и мн. др. По значению эти слова ничем не отличаются от существительных табурет, колено. тетрадь, книга, свеча, сельдь, сковорода, кастрюля. Это – слова экваты (термин В.Д. Дсвкина), В разговорной речи подобные слова на -к(а) нейтральны. Там их родина. Попадая в книжную литера­турную речь, они приобретают оттенок легкой сниженности. Их по­рождение объясняется тем, что бессуффиксные существительные типа табурет, колено, сельдь, тетрадь, сковорода кажутся слишком книжными для разговорной речи и говорящий, не желая быть "лингви­стическим занудой", пускает в ход стилистически маркирующий суф. -к(а), который следует отличать от суффиксов -к(а) иной функ­циональной нагрузки: 'уменьшительность', 'женскость', 'имя действия' и др.

Кроме того, к стилистическому словообразованию типа "а" от­носятся отдельные производные с иными суффиксами и приставками, Ср.: кобыла и кобылица (книжн.), лиса и лисица (книжн.), забыть и позабыть (разг.). Число, таких производных в русском языке не так велико.

Тип "б". Этот тип стилистической маркировки наиболее харак­терен для профессиональной и официально-деловой сферы языка. Здесь в этой функции обнаруживает активность глагольный пре­фикс за- [Земская, 1962].
Ср. похоронить и захоронить; похоронить – чисто видовая префиксальная пара к хоронить: захоронить – глагол официально-бюрократический. Впервые отмечен в Сл. Уш. с поме­той: нов. книжн. офиц. Глаголы с приставкой за- (заслушать – за­слушивать, зачитать – зачитывать) – типическая примета офи­циально-деловой сферы речи; ср. нейтрально-литературные прочи­тать, прослушать. Глаголы заслушать и зачитать обозначают действия, совершаемые в официальном месте (на собрании, заседании); глагол зачитать (в отличие от прочитать) включает обязательный компонент 'вслух'.

Активно образуются глаголы с приставкой за- в профессиональ­ной речи. Если такие глаголы попадают в словари, они получают там помету спец. Вот несколько примеров: заснять [ср. общелите­ратурное снять, зафотографировать (не отмечено в словарях; ср. сфотографировать), засолить (ср. посолить}, закроить, спец. (ср. скроить, выкроить). Новообразование завесить не отмечено сло­варями'. Между тем оно активно используется в профессиональ­ной речи/работников торговли и нередко сосуществует в одном коммуникативном акте с нейтрально-литературным взвесить. Ср. такой диалог покупателя и продавца: – Взвесьте мне пожалуйста эту рыбу // – Сейчас я вам завешу //.

В ряде случаев соответствующие отглагольные существительные имеют больше права на существование, чем глагол. Таково, напри­мер, захоронение, наделенное специальным значением 'место, где похоронено', например: захоронение древних славян.

Другие префиксы не порождают таких серий специальных образо­ваний. Можно отметить лишь отдельные глаголы типа пошить (ср. сшить). <…>

Выделяя подобные явления в особую сферу словообразования – стилистическую, мы хотим подчеркнуть их отличие от экспрессивного словообразования. Существительные типа табуретка, колен­ка, селедка, глаголы типа замерить, засиять и под. не несут никакой экспрессии в отличие от производных типа старушенция, выпивоха, ветрюга, рассужденьица, сказануть и под.

Предлагая функциональный подход к словообразованию, следует подчеркнуть два момента:

1) производные всех разновидностей, а не только номинатив­ной, выполняют номинативную функцию, ибо являются словами, а любое слово именует: книженция – это иронически-пренебре­жительное название книги, главинж – это сокращенное название именно главного инженера и т.п. Поэтому в целях точности первую сферу мы и называем собственно номинативной;

2) в акте коммуникации некоторые производные могут выполнять одновременно не одну функцию. Особенно характерны в этом отношении универбаты с суф. -к(а). Назвав девятиэтажный дом девятиэтажкой или персональное дело персоналкой, говорящий одно­временно порождает однословную номинацию взамен словосочетания, т.е. создает более удобный и краткий способ выражения (компрессивное словообразование), присущий непринужденной разговорной речи (стилистическое словообразование),

Несмотря на наличие такой полифункциональности, мы считаем предложенное разграничение важным, так как оно позволяет более четко охарактеризовать функции словопроизводства.

Для того чтобы понять, как устроена и как работает система современного словообразования, необходимо изучить состав активных деривационных морфем и охарактеризовать и с функциональной точки зрения. Такой подход является необходимым дополнением к аналитическому способу описания словообразования.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

<…> При изучении динамического аспекта словообразования, который составлял суть нашего исследования, мы сочли более плодотворным использовать функционально-семантический подход к организации материала,
т.е. идти от характеристики общих функций словообразо­вания в языке, а также от тех словообразовательных значений, которые выражаются производными словами в пределах более об­щих единиц – словообразовательных категорий. Было выделено пять функций словообразования: номинативная, конструктивная, компрессивная, экспрессивная и стилистическая. <…>

Изучение динамического аспекта словообразования позволяет понять, как именно строится человеком наивная картина мира, реализуемая в том или ином языке, ибо существеннейшую и интереснейшую понятийную часть этой картины составляет "внутренняя форма" производного слова. Слова, рождаемые на наших глазах, отражают определенное восприятие действительности человеком, со­циальную и индивидуальную оценку явлений жизни. <…>

Деятельностный характер словообразования обнаруживается в «конечном продукте» этой деятельности – новообразованиях того или иного времени. В книге изучению был подвергнут значительный массив новых слов, регистрируемых в разных сферах русского литературного языка 60–90-х годов XX в. Рассматривались как возможные три пути отбора материала:

1. Изучение узуальных слов, появившихся в названный период. Эти слова отражают действие механизма словообразования во всех его функциях.

2. Изучение потенциальных слов, т.е. слов, порождаемых по наиболее продуктивным моделям, ибо они с наибольшей обнаженностью показывают динамический характер словообразования, не "лексичность", но построенность слова.

3. Изучение слов неузуальных – индивидуально-авторских. Основной их разряд составляют окказиональные слова. Этот класс слов выявляет специфические стороны динамического аспекта слово­образования.

В книге был избран комплексный подход к проблеме, т.е. исследовались все три названных класса слов, ибо они по-разному выявляют деятельностный механизм словообразования и изучение лишь одного из них дало бы одностороннюю картину. Рассмотре­ние этих столь различных классов новообразований было важно в теоретическом отношении, так как в каждом из них по-разному реализуется не только действие механизма словообразования, но и словотворческая способность человека.

При порождении единиц окказионального и – шире – неузуального словообразования обнаруживается не только своеобразие про­текания деривационных процессов, но и общие особенности устройства речевого акта. При порождении неузуального производного слова два важнейших языковых начала – когнитивное и эмоциональное – выступают совместно, действуя как важнейшие стимулы …

Явления «языковой игры», наблюдаемые в подсистеме окказионального словообразования, реализуют две противонаправленные тенденции. С одной стороны, они демонстрируют возможности словооб­разовательной системы языка, с другой – показывают пределы ее действия. Триада "система – узус – норма" находит здесь своеобразное воплощение.

Анализ как узуальных, так и неузуальиых новообразований показывает, что в языковую компетенцию говорящего входит владе­ние механизмом построения новых слов, причем не только по мо­делям обычного общеязыкового словообразования, но и по моделям словообразования окказионального, экзотичного. Подсистема окказио­нального словообразования особенно наглядно демонстрирует весо­мость (силу) действия аналогии в языке. Поэты и любые словотвор­чески одаренные лица не только заполняют пустые клетки слово­образовательной системы, но и действуют вне общеязыковой систе­мы, за ее пределами. Нарушая логику обычного языка, "словотворцы" производят, выражаясь словами Хлебникова, "восстановление утраченных слов" [Григорьев. 1986, 91],

Сравнение семантики и структуры, а также способов порождения узуальных и окказиональных слов показывает глубокое различие между системами узуального и окказионального словообразования.

Узуальные новообразования ярко демонстрируют рост агглютинатив­ности в структуре производного слова. Это обнаруживается:

1) в ослаблении такого явления морфемного шва, как чередова­ние фонем; остаются высокопродуктивными лишь чередования фонем по твердости/мягкости; некоторые виды чередований ослабляются и совсем не представлены в новообразованиях или представлены в единичных случаях:

2) в росте префиксации, ибо известно, что граница префикс/основа более агглютинативна, чем граница основа/суффикс;

3) в росте аббревиатур разных видов;

4) в активизации единиц типа теле-, фото-, радио; метро- и т.д.,
ср. новые: видео, диско, рок и др. Все те явления, которые В. Дресслер считает типичными для структуры производного слова, соответствующего технике "естественной морфологии", свойственны "узуальным новообразованиям современного русского языка [Dressler, 1982].

Окказиональное словообразование, напротив, часто выступает как явление антиагглютинативное, нарушающее принципы той "шкалы технических средств", которая присуща естественной морфологии.

Изучение новообразований разных разрядов (как узуальных, так и неузуальных слов) показывает очень высокую роль аналогии в действии механизма словообразования. Новые производные слова соз­даются не только в ранках словообразовательных типов, но и под влиянием аналогического воздействия производных той же слово­образовательной категории, того же гнезда. Текстовые связки с одноструктурными, однокоренными, синонимическими и паронимическими словами играет роль катализатора в словообразовании. Осо­бенно велика в активизации процессов словопроизводства роль сло­вообразовательных категорий, т.е. единиц плана выражения.

В конце ряда глав книги даны выводы, касающиеся различ­ных аспектов деятельностного механизма словообразования. Поэтому здесь отметим лишь следующее:

1. Имя существительное – наиболее пополняемая новообразо­ваниями часть речи; второе место занимает прилагательное, третье – глагол, четвертое – наречие.

2. Имена лиц занимают важнейшее место в сфере номинативного словообразования. Человек называет прежде всею себя и лишь во вторую очередь своих любимцев века НТР – механизмы, науки и под. Таким образом, словообразованию свойствен антропоцентризм.

В той "наивной картине" мира. которую наш современник ри­сует средствами словообразования, преобладают наименования арте­фактов. Наименования биофактов протекают менее активно. В классе биофактов подлинной активностью обладает лишь именование дери­вационными средствами модификационных производных (имена дете­нышей и самок животных).

Наименования отвлеченных действий и признаков обнаруживают вы­сокую продуктивность, реализуя конструктивную функцию словообразования и служа средством свертывания пропорции и порождения текстовых номинаций.

3. В сфере имен прилагательных наиболее активны относительные прилагательные; они служат важнейшим конструктивным средством создания составных наименований [Земская, 1991]. Прилага­тельные качественные заметно уступают относительным в активности.

4. В области глаголов наиболее активна префиксация, порождающая разные виды модификационных производных (пространственных, временных, количественных и количественно-временных).

5. Среди семантических категорий, которые активно выражаются средствами словообразования, большое место занимают категории оценки и квантификации. Средством оценки является прежде всего экспрессивное словообразование (многообразные специализиро­ванные суффиксы и приставки, а также суффиксы, совмещающие номинативную функцию с оценочной). Функцию квалификации вы­полняют разнообразные словообразовательные способы и средства. Имеется специализированный разряд суффиксальных существительных-квантификаторов (типа тысячник, миллионщик, трехсотка), назы­вающих предмет или лицо по количеству чего-либо (в качестве базовой основы выступает числительное). Кроме того. количественные характеристики предметов, признаков и действии выражают спе­циальные морфемы, не относящиеся к числительным. В сфере имен это высокоактивные первые части сложных слов: много-, мало-, высоко-. глубоко-, полу-, все; а также заимствованные мини-, микро-, макро-; в сфере глаголов-префиксы недо- и пере-. Некоторые из имен совмещают количественную номинацию с качественно характеризую­щей оценкой (глубоко-, высоко; много- – положительной; мало-. полу- – отрицательной).

6. Активизируется подсистема производных слов, имеющих в ка­честве базовой основы различные группы собственных имен. Сюда относятся и нейтральные существительные с отвлеченным значением (типа тэтчеризм, рейганизм) и противопоставленные им по наличию ярко выраженной негативной оценки слова на -щина (сталин­щина, бериевщина, рашидовщина, алиевщина). Особую группу среди производных от имен собственных занимает терминологическая лек­сика – названия минералов и химических элементов (типа пушкинит, гагаринит, менделеевий). Эти слова характеризуются услов­ной мотивацией [Ермакова. 1989].

7. Набор словообразовательных морфем русского языка попол­няется заимствованными элементами, вычленяющимися из состава ранее нечленимых или слабочленимых слов. Эти единицы служат для наименования предметов, в первую очередь связанных с разви­тием науки и техники (таковы -дром. -мобилъ, -бус, -фон, -тека, -истика и др.).

8. Возрастает число многоморфемных слов, производных не пер­вой ступени деривации. Этому способствует активизация таких спо­собов словообразования, как разные виды словосложения и сращения. Однако в русском словообразовании по-прежнему ведущее место занимает аффиксация, а внутри этого способа – суффикса­ция. С помощью суффиксации происходит и номинация новых явлений и компрессия уже имеющихся длинных наименований, и экспрессивизация имен и глаголов, и стилистическая маркировка многих лексических единиц.

9. Функции словообразования, охарактеризованные в книге, по-раз­ному реализуются в разных сферах языка. Номинативная функция словообразования присуща всем сферам языка. Особо следует от­метить высокую активность конструктивной функции в современном языке. Интенсивное протекание процессов номинализации действий и признаков характеризует не только язык науки и официально-деловую сферу, но и РЯ, и газетно-публицистическую сферу. Компрессивная функция – в зависимости от способа ее реализации – находит разное применение в разных сферах языка. Суффиксальная универбация и усечение действуют преимущественно в РЯ и газетно-публицистической сфере, аббревиация и сложносокращенный способ – в языке науки, официально-деловой и гаэетно-публицистической сферах. Экспрессивная функция обнаруживается преимущественно в РЯ и газетно-публицистической сфере. Что касается стилистической функции словообразования, то специальная маркировка производного слова словообразовательной морфемой характеризует РЯ (существительные с суф.
-к(а) и официальную сферу речи (глаголы с приставкой за-).

10. Русский язык двух последних десятилетий свидетельствует об очень высокой степени динамизма современного словообразования (ср. анализ современного словацкого языка в кн.: [Horecky, 1989]. Деятельностный

характер словообразования обнаруживается наиболее активно а таких сферах, как РЯ, газетно-публицистическая речь, нестрогая профессиональная речь. Чужда ему только официально-деловая сфера языка.

ВОПРОСЫ ДЛЯ САМОПРОВЕРКИ

1. Какие функции словообразовательных процессов можно выделить, учитывая коммуникативные установки говорящего?

2. Что такое собственно номинативное словообразование?

3. В чем заключается специфика конструктивного словообразования?

4. Какова цель компрессивного словообразования?

5. Какие деривационные средства используются в экспрессивном словообразовании?

6. Чем стилистическое словообразование отличается от экспрессивного?

7. Как соотносятся разные функции словообразования в конкретном речевом акте?

8. Каково значение изучения динамического аспекта словообразования, узуальных, окказиональных и потенциальных слов для языка и речи?

9. В чем суть функционально-динамического направления в словообразовании?

10. Каковы основные тенденции развития словообразовательной системы современного русского языка?

Е.С. Кубрякова. Особенности формирования семантики производного слова в словообразовательных процессах разного типа*

Наблюдения за живой разговорной речью, за речью детей, за формированием производных слов в реально засвидетельствованных текстах дают богатейший материал для анализа деривационных процессов и для заключений о характере имеющего здесь место моделирования единиц. Результаты этого анализа дают нам основания утверждать, что словообразовательные процессы неоднородны и что они протекают в разных случаях нетождественным образом. Подводя итоги исследования, мы можем говорить о существовании, по крайней мере, трех разных типов словообразовательных процессов: аналогическом, корреляционном и дефиниционном.

Модели этих процессов можно противопоставить: 1) по уровневому статусу источника деривации, а также по его форме и протяженности; 2) по механизму перехода от исходной единицы к результативной и количеству необходимых для этого перехода операций; 3) по принципам структурной организации самого словообразовательного процесса. <…>

При аналогическом словообразовании создание производного слова происходит при ориентации на существующий лексический образец. В этих словообразовательных процессах по аналогии механизмом процесса является копирование готового образца, причем образцом для подражания становится знакомая лексическая единица с определенной внутренней формой, которую и повторяет говорящий в акте номинации. Так, в современном русском языке по аналогии со словами светолюбивый, тенелюбивый в советский период появляется слово влаголюбивый, а по аналогии со словами чаинка, изюминка - слова хитринка, лукавинка. <…>

Прототипом нового названия может служить как отдельная лексическая единица, так и несколько однотипных структурно образований; нередко при этом аналогические производные выстраиваются в своеобразный словообразовательный ряд:

Настанет день – печальный, говорят! –

Отцарствуют, отплачут, отгорят,

Остужены чужими пятаками, -

Мои глаза, подвижные, как пламя.

(М. Цветаева. Избранное. М., ГИХЛ, 1961, с.41). <…>

Ориентация словообразовательного акта на имеющийся лексический образец или ряд таких образцов свидетельствует о том, что при необходимости в новом наименовании говорящий может обратиться к лексикону языка и что уже знание словаря (а не правил его образования) может являться источником деривации. Следствием такого процесса является – с формальной точки зрения – повторяемость не корневого элемента непосредственно мотивирующего слова, а схемы его строения с повторением одного из компонентов мотивирующего слова при словосложении или же повторением представленного в исходной морфологической структуре аффикса или аффиксов.

Подобный прием широко используется в стилистических целях, ср.:

Есть в русской природе усталая нежность,

Безмолвная боль затаенной печали,

Безвыходность горя безгласность, безбрежность,

Холодная высь, уходящие дали …

Глубокая тишь... Безглагольность покоя…

(К.Д. Бальмонт. Стихотворения. Л., 1969, с.293). <…>

С семантической точки зрения процессы образования слов по аналогии отличаются тем, что у мотивирующей единицы заимствуется не ее лексическое значение, а некое общее значение модели, обычно связанное с представленными в ней словообразовательными элементами. Значение нового производного здесь предсказуемо, и в контексте оно легко угадывается по окружению, т.е. потому, что оно повторяет значение своего образца. Слово, созданное по аналогии, строится семантически так же, как его прототип, и в этом смысле его смысловая структура обычно ограничена вполне определенным и легко определяемым значением.

Учет процессов словообразования этого рода помогает объяснить случаи типа снегование как скирдование, не прибегая к понятию чересступенчатого словообразования и не возводя снегование к несуществующему глаголу * снеговать.

Явления аналогического словообразования широко распространены в речи детей, где они свидетельствуют, по-видимому, о способности ребенка к осуществлению морфологического анализа, предшествующего появлению новой комбинации морфем по образцу старой; что особенно важно, эти процессы происходят у ребенка уже в то время, когда подлинные правила словообразования ему еще не известны и когда творческие способности связаны главным образом с потребностями расширить словарный запас за счет перераспределения и новой комбинаторики известного к тому времени материала.

В целом можно полагать, что за словообразованием по аналогии лежит знание словообразовательной модели, словообразовательного ряда как ряда однотипных структурно-семантических образований, объединенного общностью того или другого аффикса или схемы построения производных этого ряда, а также понимание отдельного лексического образца. <…>

Дата добавления: 2015-11-28