Читайте также:
|
· В Париже Шарль Бодлер проживал более чем по 40 адресам.
· Поэт был свидетелем начала грандиозной перестройки Парижа бароном Османом: «Le vieux Paris n’est plus…» («Цветы зла», 1857)
· Почти 16 лет жизни Бодлер посвятил переводу на французский язык произведений Эдгара По, которого считал своим духовным братом.
По его собственному признанию, многие из предков его были идиотами или маньяками и
все отличались "ужасными страстями". Старший брат его Клод (от другой
матери) на 55-м году жизни был разбит параличом и умер, кажется, в
сумасшедшем доме почти в одно время с поэтом. У матери последнего в старости
были парализованы ноги. Все эти генеалогические данные невольно наводят на
мысль, что Бодлер уже в крови своей носил, быть может, задатки той страшной
болезни, которая преждевременно свела его в могилу и наложила такой горький
и темный отпечаток на его талант и характер. Но не подлежит также сомнению,
что и сам поэт прибавил к этим ненормальным основам своей природы
значительную каплю яда. Долгое время друзья его, и особенно Теофиль Готье,
пытались реабилитировать в этом отношении его память, называя вздором
ходившие в обществе слухи о злоупотреблении гашишем и опиумом и утверждая,
что Бодлер из любознательности только сделал один или два опыта с одним из
этих опасных веществ...
Однако обнародованная в последнее время интимная переписка Бодлера не
оставляет теперь никаких сомнений в том, что он не был свободен от
несчастной страсти к наркотикам. В одном из писем 1859 года он говорит: "Я
очень мрачен, мой друг, а опиума нет". В дневнике 1862 года читаем: "Я
культивировал свою истерию с наслаждением и ужасом". А в письме, относящемся
к 1865 году (за два года до смерти), он уже прямо сознается: "..лечивший
меня доктор не знал про то, что некогда я долго употреблял опиум". Конечно,
Бодлер не был знаменитым английским опиофагом Кинсеем, который целых
шестнадцать лет пожирал это наркотическое вещество, дойдя до 320 гранов в
сутки (!!), и который посмеялся бы над французским своим подражателем, как
над ребенком: но на это у Киисея и здоровье было железное: он имел силу воли
отделаться в конце концов от своей несчастной слабости и прожил потом еще
много лет в полном здравии. Но если Бодлер и не особенно злоупотреблял
опиумом, пользуясь им только для успокоения желудочных и нервных болей,
которыми страдал с молодости, то на его нежном, слабом от природы организме
и это могло оставить зловредные следы. Одно прибавлялось к другому...
Отец Шарля, Франсуа Бодлер, был также в своем роде замечательной
личностью. По показаниям поэта, он "носил сутану раньше, чем надеть
фригийский колпак". Во всяком случае, он учился в духовной семинарии, был
затем учителем в каком-то коллеже и репетитором детей герцога Шуазеля. У
него были дружеские связи в двух противоположных кругах общества - в
аристократии и среди революционеров. В мрачные дни террора он держал себя в
высшей степени мужественно и благородно, целыми днями бегал по тюрьмам и
судилищам, открыто заступаясь за наиболее скомпрометированных лиц и для
спасения чужой жизни рискуя собственной головой. Он же, говорят, доставил яд
знаменитому Кондорсе, когда не смог спасти его. Крайний радикал по
убеждениям, он был аристократ по манерам и любви ко всему изящному. Он часто
водил маленького Шарля по общественным садам, где любил показывать ему
статуи, и под его-то влиянием у мальчика пробудилась необыкновенная страсть
к пластическому искусству. Ему было около десяти лет, когда умер старик отец.
Овдовевшая молодая мать Шарля вскоре вышла вторично замуж за блестящего
молодого офицера Опика, впоследствии генерала и маршала Людовика-Филиппа, и
этот факт скорого забвения памяти дорогого человека образовал глубокую рану
в сердце поэта, который долго после того не в силах был относиться к матери
с прежней страстной любовью. Что касается отчима, то у нас нет оснований
думать, что он дурно относился к пасынку: напротив, он, по-видимому, любил
его по-своему и мечтал устроить ему такую же блестящую карьеру, какую сделал
сам; но в нем не было ни той сердечной нежности, ни той любви к искусству,
какие Шарль помнил в своем отце. Во всяком случае, известно, что с раннего
детства и до конца жизни поэт относился к нему с глубокой антипатией...
Девяти лет Шарль поступил в коллеж в Лионе. Любознательный и способный,
он обладал крайне живым, беспокойным умом, мешавшим усидчивости и
внимательности, и успехи его в коллеже были посредственны. Уже в те ранние
годы будущий писатель отличался независимым и оригинальным характером.
"Удары жизни, борьба с учителями и товарищами, глухая тоска, - кратко
говорит он об этом времени в своих автобиографических заметках, - чувство
одиночества всегда и везде". Между тем - очень живой вкус к жизни и
удовольствиям. На 16-м году он - переместился в коллеж Людовика Великого в
Париже и там впервые начал писать стихи, свидетельствовавшие о ранней
разочарованности в духе модного тогда байронизма. В 1837-1838 годах он
совершил с отчимом поездку в Пиренеи, оставившую в его душе сильные
впечатления, и от этого времени сохранилось одно стихотворение,
озаглавленное уже в духе "Цветов зла" - "Incompatibilité ", где встречаются
красивые и смелые образы вроде "безмолвия, внушающего желание бежать,
спастись от него". В 1839 году произошла какая-то невыясненная история, за
которую Бодлер был исключен из коллежа перед самым окончанием курса,
С этого момента он начал вести рассеянную жизнь, вызывавшую у его
родных большое беспокойство. Им, впрочем, известна была только внешняя
сторона этой жизни: дружба с литературной богемой и женщинами двусмысленного
общественного положения, беспорядочное времяпрепровождение, нежелание
вступать в высший свет, знакомство с которым могло бы дать ему генеральское
звание отчима, отсутствие каких-нибудь видимых плодов того труда, о котором
он постоянно мечтал и говорил. То, что этот же период жизни, столь
беспорядочной и неприличной на их взгляд, был для молодого поэта и периодом
глубокой внутренней работы, серьезной подготовки к избранной деятельности,
что для него не проходило даром знакомство с темными углами огромного
города, с грязными предместьями, где копошится рабочий люд, и жалкими
мансардами, где ютится низший сорт богемы, - об этом родители Бодлера не
имели представления. Когда Шарль объявил им, что он решил посвятить себя
литературе, они были поражены, как громом. "Как изумились мы, - вспоминает
потом его мать об этом периоде, - когда он вдруг отказался от всего, что
хотели для него сделать, пожелал украсть у самого себя крылья и стал
писателем... Какое разочарование в нашей внутренней жизни, до тех пор такой
счастливой! Какая печаль!" Глухая семейная борьба длилась несколько лет. Это
Дата добавления: 2015-11-28; просмотров: 71 | Нарушение авторских прав