|
Читайте также: |
Мы,— гордые,— рабы самих себя.
Мы веруем,— стыдясь своих прозрений,
И любим мы,— как будто не любя...
Мы думаем, что новый храм построим
Для новой, нам обещанной земли...
Но каждый дорожит своим покоем
И одиночеством в своей щели.
Здесь в проблематике, в эмоциях ощутима перекличка с Лермонтовым, и прежде всего с теми его мотивами, которые выражены в стихотворении «Печально я гляжу на наше поколенье».
Осуждая современников, 3. Гиппиус обращает свой взор на героический пример отцов. Мысль ее устремляется к духовному опыту декабристов:
Ужель прошло — и нет возврата?
В морозный день, в заветный час,
Они, на площади Сената,
Тогда сошлися в первый раз...
.............
Своею молодой любовью
Их подвиг режуще-остер,
Но был погашен их же кровью
Освободительный костер...
(«14 декабря»)
Уже эти два стихотворения — свидетельство того, что поэзия Гиппиус является частью отечественной культуры и средством выражения духовной реальности, в центре которой — Россия.
Лучшие стихотворения поэтессы проникнуты пафосом утверждения моральной ответственности каждого человека за все происходящее в окружающей жизни.
В своем творчестве Гиппиус создала ряд возвышенных женских образов. Героини ее стихотворений «Светлоокая Гризельда», «Поцелуй», русалки из драмы «Святая кровь» наделены высоким даром любви, нежности и в то же время мужества и твердости духа. Ее лучшие стихотворения 1910-х годов характеризуются умением передать сложность и противоречивость человеческих чувств, яркой звукописью.
По мере того, как Россию все более начинают сотрясать революционные бури, поэтическая мысль 3. Гиппиус становится все более острой и пронзительной, стих приобретает резкость, даже жесткость. Таково, например, стихотворение «Веселье», созданное спустя 4 дня после Октябрьского переворота. В нем она с горечью спрашивает:
Какому дьяволу, какому псу в угоду.
Каким кошмарным обуянный сном,
Народ, безумствуя, убил свою свободу,
И даже не убил — засек кнутом?..
От прежнего эстетства здесь нет и следа. Мысль обнажена до предела, и стихотворение превратилось в гневную инвективу, в яростную политическую оду и одновременно в пророчество, наполненное болью, апокалипсическим ощущением гибели России.
И в эмиграции Гиппиус осознавала себя прежде всего поэтом России, той давней, с заснеженными силуэтами вечерних огней на Невском проспекте. Резко отрицательно относясь к советской власти, она верила в возрождение своего Отечества. В 1918 г. в Париже поэтесса писала:
Она не погибнет,— знайте!
Она не погибнет, Россия.
Они всколосятся,— верьте!
Поля ее золотые.
И мы не погибнем — верьте!
Но что нам наше спасенье?
Россия спасется — знайте!
И близко ее воскресенье.
(«Знайте!»)
Общественные проблемы осмысливаются теперь поэтессой как глубоко личные. Именно так, обращаясь от лица лирической героини к Богу, говорит 3. Гиппиус о России, о любви к ней, о вере в ее будущее:
Я от двери не отойду.
Пусть длится ночь, пусть злится ветер.
Стучу, пока не упаду.
Стучу, пока Ты не ответишь.
Не отступлю, не отступлю. Стучу,
Зову Тебя без страха:
Отдай мне ту, кого люблю,
Восстанови ее из праха!
(«Неотступное»)
В эмиграции выходят два сборника стихов 3. Гиппиус: «Стихи» (1920) и «Сияние» (1939). Из них наиболее
значителен второй, в котором, как и раньше, все строится на антитезе: жизнь и смерть, разочарование в людях и вера в силу человеческого духа, тоска по любви и неспособность любить.
К мыслям о любви Гиппиус постоянно возвращается и в своих прозаических произведениях: в романе «Мемуары Мартынова», повести «Перламутровая трость», сборнике рассказов «Небесные слова», герои которых мучаются трагическими сомнениями о возможности полюбить, о раздвоенности духа и тела, которые сольются лишь в ином, сверхчувственном мире. Как и прежде, в ее позднем творчестве немало мистических предчувствий и переживаний. Но при всем том — это лирика мастера, страстно влюбленного в слово, умевшего создавать гармонию стиха. Таков был сложный и противоречивый путь поэтессы.
Еще более сложны и непредсказуемы творческие метаморфозы Ф. Сологуба (псевдоним Федора Кузьмича Тетерникова, 1863—1927), который в лучших произведениях выходил за рамки декадентских настроений. В целом ряде своих многочисленных стихотворений (число их обозначается четырехзначной цифрой) он упорно призывал ненавидеть жизнь, солнце, людей, всячески культивировал отчужденность от общества («Жить с людьми — какое бремя!» — так начинается одно из его ранних стихотворений), писал о «владычестве смерти», о «погибельном круге», который очерчивает «недотыкомка серая» — неотвязное наваждение, рожденное житейской пошлостью, отчаянием и мистическими предчувствиями (стихотворение «Недотыкомка серая»).
В то же время у Сологуба есть и стихи, в которых проповедуется прямо противоположное: любить жизнь в буйстве ее сил, в солнечном свете, восхищаться красотой земли. В одном и том же 1899 году Сологуб пишет мрачные стихи «Недотыкомка серая» и создает яркий гимн жизни:
От курослепов на полях
До ярко-знойного светила
В движеньях, звуках и цветах
Царит зиждительная сила.
Волной в ручье моем звеня,
Лаская радостное тело,
Она несет, несет меня,
Ее стремленьям нет предела.
В этих мажорных и звучных аккордах слышится тютчевский восторг перед мощью творящей природы.
Частая тема поэзии Сологуба - власть дьявола над человеком («Когда я в бурном море плавал», 1902; «Чертовы качели», 1907 и др.)- Но дьявол у Сологуба — символ не только зла, но и протест против обывательского благополучия и успокоенности. Как справедливо писал поэт и критик; В. Ходасевич, «Сологуб кощунствовал и славословил, проклинал и благословлял, воспевал грех и святость, был жесток и добр, призывал смерть и наслаждался жизнью... ничто у него ничем не вытеснялось, противоречия в нем уживались мирно, потому что самая наличность их была частью его мировоззрения». Злым и грубым будням быта поэт противопоставлял утопическую романтику, мечту о счастливой и прекрасной жизни где-то в другом, призрачном мире. Так возник стихотворный цикл «Звезда Маир» (1898—1901) —поэтическая фантазия о внеземной блаженной стране счастья и покоя.
В 1910-е годы в отличие от ранних стихотворений, проникнутых пессимизмом, Сологуб славит земное бытие:
У тебя, милосердного Бога.
Много славы, и света, и сил.
Дай мне жизни земной хоть немного,
Чтоб я новые песни сложил/
(«Расточитель»)
Немало стихотворений Сологуб посвятил России: «О Русь! в тоске иэмемогая» (1903), «Люблю я грусть твоих просторов» (1903), «Россия», (1910) и др. Россия для него — необъятная, огромная, то веселая, то грустная, но всегда любимая:
Люблю я грусть твоих просторов.
Мой милый край, святая Русь.
Судьбы унылых приговоров
Я не боюсь и не стыжусь,—
признается поэт.
Этой милой его сердцу Руси он слагал вдохновенные песни:
Милее нет на свете края,
О Русь, о родина моя.
Тебе, в тоске изнемогая,
Слагаю гимны я.
(«О Русь! В тоске изнемогая…»)
Стихи Сологуба внешне просты по своей художественной форме, но за этой простотой скрыто высокое профессиональное мастерство. С большим искусством им повторяются, подхватываются, варьируются отдельные слова и целые словосочетания, столь же совершенно владел он ритмикой и искусством композиции при создании своих произведений.
Сологуб выступал также как драматург и прозаик. Он — автор романов «Тяжелые сны», «Заклинательница змей», «Мелкий бес», «Слаще яда», «Творимая легенда» и нескольких сборников рассказов: «Жало смерти» (1908), «Книга очарований» (1909) и др. Повествование в них держится на едва заметном переходе от реальности к фантастике. Неожиданные или странные происшествия в жизни героев происходят то ли наяву, то ли во сне или в бреду.
Наиболее значительным прозаическим произведением Сологуба является роман «Мелкий бес» (1902). Впервые опубликованный в 1905 году, он вызвал широкий общественный резонанс. В центре романа — омерзительная фигура учителя провинциальной гимназии Передо нова, садиста, доносчика и невежды. Этот педагог и наставник ходит по квартирам и сладострастно сечет гимназистов, с восторгом наушничает и пишет доносы на директора школы и сослуживцев, издевается над своей сожительницей, вдохновенно делает пакости квартирной хозяйке и даже собственной прислуге. Он не читает книг и газет, ГОРДИТСЯ своим невежеством, считая это первым признаком патриотизма, а в гимназии учебу превращает в бессмысленную муштру.
Передонов — не только садист и доносчик. Это прежде всего раб, считающий свое состояние рабства естественным и наслаждающийся им. Без разрешения начальства он боится ступить шагу и обходит должностных: лиц города с единственной целью — убедить всех в собственной благонадежности.
Автор воссоздает широкую картину местных нравов, рисуя не только сатирический образ главного героя, но и многообразные фигуры городских обывателей — от сожительницы Передонова Варвары Малошиной, которая женит его на себе, шантажируя протекцией некоей княгини и выдуманным инспекторским местом, до предводителя дворянства Вериги, прокурора Авиновицкого и других «мертвых душ» города. В романе ощутима преемственная связь с классической литературой — с гоголевским описанием обывательской пошлости, щедринским осмеянием законопослушной благонамеренности и чеховским осуждением боязни всего нового, выходящего за рамки установленных правил. У Сологуба все это доведено до предела: картины обывательского существования граничат с бредом, и сам Передонов постепенно сходит с ума. В романе возникает атмосфера кошмара, воплощением которого становится Недотыкомка, которая чудится Передонову во всех углах дома. Это неотвязное наваждение преследует Передо-нова, повергает его в дикий страх, ведущий к постепенному распаду личности. Образ Недотыкомки, уже фигурировавший ранее в поэзии Сологуба, привносит в роман декадентский мотив. Декадентский привкус имеют и насыщенные эстетизированным эротизмом сцены взаимоотношений провинциальной барышни Людмилы Рути-ловой с наивным подростком, гимназистом Сашей.
Однако главное в «Мелком бесе» — острая социально-нравственная сатира. С образом Передонова Сологуб ввел в обиход понятие «передоновщина» как воплощение всего косного и мерзкого.
«Мелкий бес» — вершина творчества Сологуба, которого А. Блок назвал за этот роман «законным преемником Гоголя».
Октябрьскую революцию Сологуб не принял, но родину не покинул, оставшись в рядах так называемой «внутренней эмиграции». В 20-е годы Сологуб практически не написал ничего значительного, выступая в основном как переводчик.
Признанным мэтром символизма, главой этого течения был Валерий Яковлевич Брюсов (1873—1924). Как и Мережковский, Брюсов не отрывал символизм от традиций} русской литературы. «То течение, которое называют, символизмом,— писал он в 1895 г.,— уже имело своих сторонников и гениальных выразителей в России». Представителями такой поэзии Брюсов считал Тютчева и Фета, а также Е. Баратынского. Брюсов не раз подчеркивал, что поэтические традиции символизма восходят к романтическому наследию русской литературы, прежде всего к поэзии В. А. Жуковского.
Ранний Брюсов проповедует отвлеченный эстетизм, теорию «чистого искусства» и сам осуществляет ее в своей творческой практике. Свои взгляды на задачи нового искусства он отчетливо выразил в известном стихотворении «Юному поэту» (1896), которое утверждает индивидуализм и чистый эстетизм. Подобные мотивы многократно варьируются в его ранних стихах, декларирующих равнодушие лирического героя к окружающему миру, отрешенность от земных забот:
Я чужд тревогам вселенной,
Отдавшись холодной мечте.
Отдавшись мечте — неизменно,
Я молюсь неземной красоте.
(«Как царство белого снег»»)
Презрение к современной тусклой обыденности заставляет его уходить в прошлое, «в страну молчания и могил». Обращаясь к истории, поэт находит здесь героические образы, которые пленяют его духовной и физической силой, своими дерзаниями. Любимые его герои — Асса-гардон, Рамзес, Кассандра, Наполеон и др.
Для раннего Брюсова характерны свободная ритмическая конструкция, поиски необычных изобразительных средств, тяготение к неточной рифме. Он стремится к расширению поэтической лексики за счет иноязычных слов, архаизмов, исторических и литературных реминисценций. Не чужд он и эпатажности. Скандальную известность приобрело, например, его стихотворение, состоящее из одной строки: «О, закрой свои бледные ноги».
В преддверии революции 1905 года в творчестве поэта происходят существенные перемены: бурная действительность заставляет некогда отрешенного от нее поэта все пристальнее вглядываться в нее. В стихотворении 1903 г. «Кинжал» он так объяснял свою эволюцию:
Из ножен вырван он и блещет вам в глаза,
Как и в былые дни, отточенный и острый.
Поэт всегда с людьми, когда шумит гроза,
И песня с бурей вечно сестры.
В своем творчестве он славит тяжелый, но честный, созидательный труд («Работа»), выступает ярым поборни-_Ком прогресса. Раскрывая тайны «жизни мудрой и простой», поэт с горячей симпатией изображает людей труда, скромных деятелей прогресса. Этой теме он посвящает два стихотворения с одинаковым заглавием — «Каменщик» (1901 и 1903), одно из которых обличает тех, кто превращает труд в проклятье. в мир Богородица, Покровительница России. Соловьев создал всеобъемлющую философию любви как высшей духовной потенции человека. Любовь — это идеалы добра, милосердия, справедливости, с помощью которых постигается Вечная Женственность, и человек сам преобразуется в Человекобога. Второй постулат его философии — соборность, т. е. единение людских индивидуальностей в стремлении к Богу и постижению Благодати. Прозреть сквозь хаотическую сущность реального бытия высший идеал любви и добра — Вечную Женственность — и с помощью искусства воздействовать на преображение мира и человека — такова задача истинного поэта, долженствующего обратиться через мир реальный к миру идеальному. В программном стихотворении «Милый друг, иль ты не видишь...» Соловьев писал:
Милый друг, иль ты не видишь,
Что все видимое нами —
Только отблеск, только тени
От незримого очами?
Милый друг, иль ты не слышишь,
Что житейский шум трескучий —
Только отклик искаженный
Торжествующих созвучий?
Эти идеи в той или иной степени отразились в творчестве поэтов-младосимволистов.
Среди младших символистов многогранностью своего дарования выделяется Андрей Белый (1880—1934) — псевдоним Бориса Николаевича Бугаева. Он проявил себя и как поэт, и как критик, и как прозаик-романист. Сын известного профессора математики, выпускник физмата МГУ, Белый вырос в атмосфере творчества культурной московской среды (коллективный колоритный образ этой среды он воссоздаст потом в мемуарной книге «На рубеже двух столетий»). Важнейшее значение для выработки миросозерцания Белого имело знакомство с трудами Вл. Соловьева и Ф. Ницше, заронившими в его душу идею мистического преображения мира.
А. Белый стал известен в литературе прежде всего созданием симфоний — своеобразных литературных произведений, которые по форме представляют нечто среднее между стихами и прозой. Их отличие от стихов — отсутствие рифмы и размеров, отличие от прозы — особая напевность строк.
Первая симфония написана Белым в 1900 г. Она называется «Северная симфония» и изображает условно-фантастический мир, который ассоциируется с западноевропейским средневековьем. Центральные образы симфонии — красавица-королевна и молодой рыцарь, испытывающий натиск сатанинских сил и в конце концов побеждающий их.
Вторая симфония написана поэтом в 1901 году («Вторая драматическая»). В ней в отрицательном свете изображена московская повседневность конца XIX — начала XX вв.
Третья симфония создана в 1905 году и называется «Возврат». Ложное, бессмысленное, по мысли автора, земное существование противопоставлено здесь светлому, космическому, а точнее мистическому инобытию. Белый сближается с Брюсовым, Мережковским, Гиппиус, затем с Блоком, пишет одну из программных символистских Статей «Символизм как миропонимание», становится известным. Эту известность упрочило появление в 1904 г. сборника его стихов «Золото в лазури», где наряду с мистическими стихотворениями, немало и произведений о судьбе России, ее мрачном настоящем и неясном будущем. Эти же мотивы преобладают и в двух последующих Поэтических книгах Белого «Пепел» (1909) и «Урна» 'tl 909). Для них характерно господство горьких, пессимистических настроений, сквозной образ страдающего лирического героя.
Бесследна жизнь. Несбыточны волненья.
Ты — искони в краю чужом, далеком...
Безвременную боль разуверенья
Безвременье замоет слезным током,
— пишет он в стихотворении «Разуверенье». И это характерный мотив многих его стихотворений. Все поэтические книги А. Белого проникнуты чувством любви к родине, но любви трагической, ибо, всматриваясь в Россию, он склонен видеть в ней лишь «пляску черной смерти». Впрочем, пессимизм Белого не был до конца безнадежным. Об этом свидетельствует, например, стихотворение «Родине», созданное в августе 1917 г. Оно проникнуто верой в мессианскую роль России и характерными для этого мятущегося поэта настроениями жертвенности:
И ты, огневая стихия,
Безумствуй, сжигая меня,
Россия, Россия, Россия
Мессия грядущего дня.
Некоторые из этих стихотворений несут в себе отголосок личной драмы поэта, вызванной его любовью к жене А. Блока — Любови Дмитриевне. В августе 1906 г. Белый из-за этого вызвал Блока на дуэль, которая, к счастью, не состоялась. Вскоре эту связь разорвала сама Л. Д. Блок.
В 1909 г. Белый обращается к созданию прозаических произведений, в которых пытается высказать свои взгляды на прошлое, настоящее и будущее России. Это романы «Серебряный голубь» (1909) и «Петербург» (1913). В «Серебряном голубе» автор изображает московского студента Петра Дарьяльского, которому придал много собственных черт. Разочарованный в окружающей действительности, герой ищет духовную опору в народной среде и сближается с тайной религиозной сектой «голубей», но терпит внутренний крах и гибнет от руки сектантов. Роман детально воссоздает крестьянский, городской и поместный бытовой уклады, подробно рисует психологические мотивы поведения персонажей. История неудачного хождения его героя «в народ» дает Белому основание "для широкой символической трактовки сочетания «бесовского» и «ангельского», «голубиного» и «ястребиного» в народной душе. Но общий идейно-художественный итог писателя безотраден: современная ему Россия представляется автору азиатской, косной, больной, зловещие ифернальные силы довлеют над нею.
В романе «Петербург» Белый попытался дать, широко используя символику, гротеск, сатиру, свое истолкование истории России. Прежде всего этим произведением Белый продолжает развитие «петербургской» темы, воплощенной в творчестве Пушкина, Гоголя, Достоевского, Современный Петербург, как и вся Россия, по мысли Белого,— уродливое сочетание западного образа жизни, внедренного Петром I, и восточного. Западная рационалистическая культура, столкнувшись с восточной косностью, породила чудовищную фантасмагорию, исполненную мистических губительных сил.
Символом русской бюрократической машины является в романе сенатор Аполлон Аполлонович Аблеухов. Он одержим замыслом парализовать живую жизнь циркулярами и параграфами. Действие происходит в годы первой русской революции. На сенатора совершают неудачное покушение, и ничто не меняется к лучшему.
А. Белый считал, что Россия имеет свой особый путь в истории, отличный от одинаково враждебных ей как Запада, так й Востока. 12 апреля 1911 года он писал из Петербурга В. Кожебаткину: «Пятимесячное общение с европейцами, этими ходячими палачами жизни, обозлило меня очень; мы, слава Богу, русские — не Европа!» Это нашло отражение в романе «Петербург». Столицу России автор называет «русской подделкой под европейский город». С петровской эпохи, считает писатель, принесшей в Россию западную цивилизацию, «надвое разделились и самые судьбы Отечества». Но А. Белый уверен, что Россия обретет свое подлинное лицо, минуя как западный, так и восточный пути развития. Эту надежду автор «Петербурга» связывал с православием.
Достаточно сложна и интересна и творческая биография Иннокентия Федоровича Анненского (1855—1909). Поэт неоднократно заявлял о своей символистской ориентации, хотя личные контакты с отдельными представителями этого течения он установил лишь в последний год своей жизни.
Поэтическая судьба Анненского сложилась драматично. Начав писать стихи еще в 70-е гг., он в течение десятилетий не публиковал ни одной строки, полностью посвятив себя педагогической (долгие годы он был директором Царскосельской гимназии) и переводческой деятельности. Единственный прижизненный сборник стихотворений Анненского был выпущен в свет в 1904 г., когда ему было уже 49 лет. Анненский мечтал об отставке, чтобы целиком отдаться писательской работе, но эти планы перечеркнула внезапная смерть: 30 ноября 1909 г., на заре литературной славы, он скончался от сердечного приступа. Издание основных поэтических опытов Анненского было осуществлено его сыном.
Мир поэзии Анненского изысканно графичен, полон намеков и целомудрен. Ему чужды поэтическая экспансия, уиство красок, эпатажная экзотика. Лирике Анненского рисуще приглушенное камерное звучание, причудливая, всегда психологически мотивированная ассоциативность, пристальное внимание к детали.
Значительное место в поэзии Анненского принадлежит теме смерти,' тоски, уныния, апатии (стихотворения «У гроба», «Ненужные строфы», «Тоска», «Трактир жизни» и др.) - Однако пессимизм Анненского не был данью модного поветрия в литературе, «сумеречность» его лирики объясняется его социальной совестливостью, мучительным неприятием, отвержением бездуховной действительности, бесплодными поисками идеала. «Я — слабый сын больного поколенья»,— признается он в стихотворении «Эго».
Лирика Анненского в значительной степени импрессионистична. Он наследует прежде всего импрессионизм А. Фета. Пейзажные зарисовки в его поэзии несут в себе сублимированное переживание, драматическое в своем существе, которое реализовано прихотливо и почти иррационально, что отмечали многие критики и литературоведы. «Его мысль,— писал, например, В. Брюсов об Анненском,— всегда делала причудливые повороты и зигзаги, он мыслил по странным аналогиям, устанавливающим связь между предметами, казалось бы, вполне разнородными»8. Вот пример, один из многих, такой неожиданности:
И желтый шелк ковров, и грубые следы,
И понятая ложь последнего свиданья,
И парков черные, бездонные пруды,
Давно готовые для спелого страданья.
(«Сентябрь»)
«Спелое страданье» — образ, который как бы выносит наружу то, что таится во внешних реалиях осеннего пейзажа и улавливается глубинной поэтической интуицией.
Анненский — большой мастер пейзажа. Окружающий
мир для него многокрасочен и многозвучен, полон движения. В некоторых стихотворениях — «Ветер», «Ноябрь»,
«В тихих песнях», «Май», «Весна» — он создает яркие,
порою умиротворенно-живописные образы. Но в целом его
лирика природы тоже драматична и даже трагична. В ней
звучит тоска и печаль по безвозвратно уходящему времени:
Сейчас наступит ночь. Так черны облака...
Мне жаль последнего вечернего мгновенья:
Там все, что прожито,— желанье и тоска,
Там все, что близится,— унылость и забвенье.
(«Тоска мимолетности»)
Поэтизацией глубокого, искреннего чувства отличается нсцрогочисленная любовная лирика Анненского:
Если б вдруг ожила небылица,
На окно я поставлю свечу,
Приходи... Мы не будем делиться,
Все отдать тебе счастье хочу!
(«Canzone»)
Но любовь у Анненского тоже драматична. Ее постоянные спутники — разлука и печаль:
Что счастье? Чад безумной речи?
Одна минута на пути,
Где с поцелуем жадной встречи
Слилось неслышное прости?
(«Что счастье?»)
Анненский был не только поэтом, но и критиком, а также драматургом. Он создал четыре трагедии в стихах на сюжеты эллинской мифологии. Трагедии Анненского — это прежде всего мир страдающего человека. Их герои — люди мятущиеся, терзаемые и терзающиеся, стоически переносящие удары судьбы и произвол неправедных богов, олицетворяющие подлинное человеческое достоинство.
В одной из своих статей Анненский назвал творчество Достоевского поэзией совести. Такой была поэзия и самого Анненского. Оно пронизано острым осознанием своей причастности к судьбам людей, тревогой за человека, за все живое и сущее. В этом суть всей гуманистической позиции Анненского — поэта и гражданина.
Творчество еще одного широко известного поэта-младосимволиста Максимилиана Александровича Волошина (1877—1932) тоже тяготеет к философичности, многие из его стихов связаны с морем, с югом, с античностью. В 1893 г. мать поэта купила участок земли в Восточном Крыму, в Коктебельской дблине. С тех пор и до конца жизни личная и творческая биография Волошина была неразрывно связана с этим краем, который он на греческий лад называл Киммерией.
Киммерия — одна из главных тем творчества Волошина. Его стихи о Крыме насыщены философскими и историческими раздумьями, мифологическими образами, археологическими и топографическими реалиями.
Трагедийна и возвышенна любовная лирика Волошина. («.Я ждал страданья столько лет», «В мастерской», «Зеркало», «Е. Дмитриевой» и др.). Героини этих произведений романтизированы, одухотворены. В них есть что-то от гри-новских женщин.
В поэзии Волошина отдана дань модным религиозно-мистическим увлечениям начала XX в.: буддизму, теософии, антропософии и др. Однако несмотря на обилие абстрактно-философских понятий и пристрастие к мистическим общениям, Волошин стремился при этом к смысловой точности и зрительной очерченности образов, чем и отличался от некоторых символистов. Это отличие он выразил в стихотворном послании Брюсову 1903 года:
Да, я помню мир иной —
Полустертый, непохожий,
В вашем мире я прохожий,
Близкий всем, всему чужой.
В годы гражданской войны и Октябрьской революции Волошин занял честную позицию патриота, всеми силами стремившегося спасти хотя бы некоторых русских людей — представителей враждующих сторон. Его дом в Коктебеле не раз становился пристанищем «скрывавшимся от петли и расстрела»:
И красный вождь, и белый офицер —
Фанатики непримиримых вер —
Искали здесь, под кровлею поэта,
Убежища, защиты и совета.
Его долгое время обвиняли в стремлении стать «над схваткой». Но это было не так. Самым важным делом для себя он считал, по его словам, «борьбу с террором независимо от его окраски».
В творчестве Волошина прозорливо прозвучала тревога о том, что «не в первый раз мечтая о свободе, мы строим новую тюрьму» («Китеж», 1919).
Свои мрачные настроения по поводу свершившегося t России, поэт выразил в стихотворении «Мир» (1917):
С Россией кончено... На последях
Ее мы прогалдели, проболтали,
Пролузгали, пропили, проплевали,
Замызгали на грязных площадях,
Распродали на улицах: не надо ль
Кому земли, республик, да свобод,
Гражданских прав? И родину народ
Сам выволок на гноище, как падаль...
И все-таки поэт верил в будущее России. Об этом его стихотворение «Заклинание» (1920):
Из крови, пролитой в боях,
Из праха обращенных в прах,
Из мук казненных поколений,
Из душ крестившихся в крови,
Из ненавидящей любви,
Из преступлений, исступлений—
Возникнет праведная Русь.
В заключение еще раз подчеркнем: русский символизм — явление сложное и своеобразное, вобравшее в себя напряженные философско-эстетические искания эпохи. В лице лучших своих представителей эта поэзия продемонстрировала высокую степень мастерства, широкую перспективу художественного -образа, многозначность поэтического слова. С этими основными достижениями русский символизм и вливается в полноводное русло отечественной и мировой поэзии.
Дата добавления: 2015-11-26; просмотров: 63 | Нарушение авторских прав