|
Читайте также: |
– Где же они расположены?
– По всей западной части США, – ответил Ним. – От Скалистых гор до Тихого океана.
– Это к тому же одна из наиболее чистых и безопасных форм энергии, – добавила Ван Бэрен. – И по нынешним ценам дешевая.
– Вашими бы устами да мед пить, – заметила Нэнси Молино. – Ну да ладно, два вопроса. Первый. Тесе сказала “безопасный”. Но ведь здесь же были аварии. Правда?
Теперь уже всех журналистов захватил этот разговор, многие делали записи в блокноты или включили диктофоны.
– Правда, – признал Ним. – С интервалом в три года произошли две серьезные аварии, и каждый раз взрывались скважины. Там пар вышел из-под контроля. Одну скважину мы смогли закрыть. Другую – ее назвали Старый Сорванец – так полностью и не заткнули. Она действует вон там. – Он подошел к окну автоприцепа и указал на огороженную зону в четверти мили отсюда. За оградой из дюжины мест с булькающей грязью беспорядочно вырывался пар. На ограде большими красными буквами было написано предостережение:
"Очень опасно. Не подходить”. Все подошли к окну, а потом вернулись на свои места.
– Когда рванул Старый Сорванец, – продолжал Ним, – в радиусе одной мили падала горячая грязь и, как град, сыпались осколки скал. Ущерб был большой. Жижа повисла на линиях электропередачи и трансформаторах, все замкнув, и вывела нас из строя на неделю. Хорошо, что это случилось ночью, когда мало кто работал, поэтому всего двое получили ранения и никто не погиб. Второй прорыв, уже на другой скважине, был послабее. Тоже без жертв.
– А не может Старый Сорванец рвануть снова? – допытывалась мелкая сошка из провинциальной газеты.
– Думаю, что нет. Но как и во всем, что связано с природой, гарантии нет.
– Дело в том, – настаивала Нэнси Молино, – что все-таки аварии случаются.
– Аварии происходят везде, – Ним был немногословен. – Тесе же правильно подчеркнула, что их процент невелик. Какой ваш второй вопрос?
– Вот он: допустим, все, что вы оба сказали, правда: почему же геотермальные станции не развиваются повсеместно?
– Объяснение будет простое, – предположил ньюуэстовец. – Они обвинят экологистов. Ним не согласился:
– Не правильно! Конечно, у “Голден стейт пауэр энд лайт” были разногласия с защитниками окружающей среды и наверняка еще будут. Но причина того, что геотермальные ресурсы не осваиваются быстрее, – в политиках. Особенно в конгрессе США.
Ван Бэрен кинула ему предупреждающий взгляд, но он проигнорировал его.
– Погодите, – сказал один из телевизионщиков. – Я хотел бы снять это. Вы повторите свои слова снаружи?
– Да, – согласился Ним, – повторю!
– О Боже, – запротестовал репортер из “Окленд трибюн”. – Он будет снимать, а нас, пишущих репортеров, в качестве декорации рассадят вокруг. Давайте покончим с этим и перейдем к делу!
Ним кивнул.
– Большая часть земли, уже давно предназначенной для геотермальных станций, является собственностью федерального правительства.
– В каких штатах? – спросил кто-то.
– В Орегоне, Айдахо, Монтане, Неваде, Юте, Колорадо, Аризоне, Нью-Мехико. И еще много участков в Калифорнии. Чей-то голос прокричал:
– Продолжайте!
Все уткнули головы в блокноты и работали ручками.
– Итак, – сказал Ним, – целых десять лет конгресс ничего не делал, много болтал и занимался политикой, прежде чем был наконец принят закон, разрешающий аренду государственных земель для геотермалей. После этого еще три года ушло на написание правил и стандартов по защите окружающей среды. Но и сейчас только несколько участков были предоставлены в аренду, а девяносто процентов запросов затерялись в бюрократических дебрях.
– Не хотите ли вы сказать, – предположил репортер из “Сен-Джо меркьюри”, – что все это время наши политики-патриоты только и делали, что призывали народ экономить электроэнергию, платить более высокие цены за топливо и налоги и меньше зависеть от импортной нефти?
Заворчал лосанджелесец:
– Пусть он скажет это. Мне нужна точная цитата.
– Вы получите ее, – успокоил его Ним. – Я согласен с только что сказанным.
Тереза Ван Бэрен твердо оборвала:
– Хватит! Давайте говорить о долине Финкасл. Мы поедем туда, как только закончим здесь. Ним усмехнулся;
– Тесе пытается уберечь меня от осложнений, хотя и не всегда успешно. Кстати, вертолет скоро улетает. Я остаюсь с вами до утра. О'кей, нас ждет Финкасл.
Он достал из кейса карту и прикрепил ее булавкой к доске объявлений.
– Финкасл, как вы видите на этой карте, – это две долины к востоку отсюда. Это незанятая земля, и мы знаем, что там есть геотермальные источники. Геологи говорили нам, что в Финкасле из-за особых природных условий возможна вдвое большая выработка электроэнергии, чем здесь. Публичные слушания по нашим планам в Финкасле, разумеется, скоро начнутся.
– Можно?.. – в разговор снова вступила Ван Бэрен. Ним уступил и замолк.
– Вот о чем нужно сказать громко и четко. – Вице-президент обвела глазами журналистов. – Мы не собираемся давить на вас, чтобы заглушать оппозицию накануне слушаний. Мы просто хотим, чтобы вы поняли, о чем идет речь. Спасибо, Ним.
– Самое главное, что нужно знать, – подхватил Ним, – о Финкасле, а также о Дэвил-Гейте, где вы будете завтра, это то, что там целая Ниагара энергии, и эта энергия заменит Ниагару нефти, которую Америке приходится импортировать. Уже сейчас наша геотермальная станция сберегает десять миллионов баррелей нефти в день. Мы можем утроить эти показатели, если…
Брифинг с информацией и перекрестным допросом, разряжаемый шутками, продолжался.
Глава 15
На светло-голубом конверте стоял напечатанный на машинке адрес: “Нимроду Голдману, эсквайру. Лично”.
К конверту была прикреплена записка от секретарши Нима Вики Дэвис. В ней говорилось: “Мистер Лондон лично проверил конверт на металлодетекторе в почтовой комнате. Он говорит, что вы спокойно можете его открывать”.
Записка Вики обнадеживала. Она означала, что поступающая в штаб-квартиру “ГСП энд Л” почта с пометкой “лично” (или “лично и конфиденциально”, как были помечены письма-бомбы) проходит тщательный осмотр на недавно установленном детекторе.
И еще кое-что стало известно Ниму: с того тяжелого дня, когда Гарри Лондон спас практически от верной гибели Нима и Вики Дэвис, он, судя по всему, стал постоянным хранителем Нима. Вики, которая теперь испытывала почти благоговейные чувства к руководителю отдела по охране собственности, сотрудничала с ним, ставя его заранее в известность обо всех встречах и поездках Нима. Ним узнал об этом совершенно случайно и так и не решил, благодарить ему Вики, злиться на нее или удивляться.
"Во всяком случае, – думал он, – сейчас я недосягаем для разведки Гарри”.
Ним, Тереза Ван Бэрен и группа прессы провели последний вечер в дальнем уголке компании “Голден стейт пауэр энд лайт” – лагере Дэвил-Гейт, куда их доставил автобус из долины Финкасл. Дорога, занявшая четыре часа, местами проходила через неповторимой красоты уголки национального заповедника Плумас.
Лагерь находился в 35 милях от ближайшего городка и терялся среди неровных складок гор. Он состоял из пяти домиков, предназначенных для живущих здесь инженеров, техников и их семей, маленькой школы, закрытой сейчас на летние каникулы, и двух спальных домиков – один для работников “ГСП энд Л”, а второй для посетителей. Высоко над головами проходили высоковольтные линии электропередачи на стальных решетчатых опорах: напоминание о предназначении этого маленького сообщества.
Группу прессы – мужчин и женщин, естественно, отдельно – поселили в домике для посетителей. Четверым из них досталась одна просторная, но вполне удобная комната.
Ним взял себе комнату в домике для служащих. После ужина он остался выпить с несколькими журналистами, пару часов поиграл в покер, потом извинился и незадолго до полуночи ушел к себе. Сегодня утром он проснулся посвежевшим и был уже готов к завтраку, который начинался через несколько минут, в семь часов тридцать минут.
На веранде домика для служащих на чистом утреннем воздухе он рассматривал голубой конверт. Его доставил курьер фирмы, ехавший всю ночь, как современный Пол Ревир, из почтовой компании в Дэвил-Гейт и другие отдаленные пункты “ГСП энд Л”. Все они входили во внутреннюю систему связи компании, так что письмо Нима для почты лишним бременем не было. “Однако же, – невольно подумал он, – если бы Нэнси Молино узнала о том, что личное письмо доставляется таким образом, ее язвительность снова прорвалась бы”. К счастью, она не узнает. Неприятное воспоминание о Молино возникло из-за Терезы Ван Бэрен. Несколько минут назад, вручая Ниму письмо, Тесе сообщила, что тоже получила одно – с информацией о стоимости вертолета, о которой она вчера попросила. Ним был шокирован. Он запротестовал:
– Ты что же, и в самом деле хочешь помочь этой шлюхе пригвоздить нас к позорному столбу?
– Называя ее так, ты ничего не изменишь, – терпеливо объяснила Ван Бэрен. – Порой вы, стоящие у руля, не понимаете, что такое связи с общественностью.
– Если этот случай является примером такого непонимания, то ты чертовски права!
– Послушай, мы же не можем всех их победить. Я признаю, что Нэнси до ужаса надоела мне вчера, но когда я подумала хорошенько, то поняла, что она просто решила написать об этом вертолете, что бы мы ни делали, ни говорили. Поэтому-то я и хочу дать ей точные цифры, ведь если она спросит у кого-то другого или же ударится в предположения, то наверняка возникнут преувеличения. И еще. Сегодня я буду честна с Нэнси, и она будет знать это. В будущем, когда что-то еще случится, она мне поверит, а это сыграет свою роль.
– Навряд ли я дождусь, что эта кислоротая киска напишет что-то приятное, – с сарказмом заметил Ним.
– Увидимся за завтраком, – сказала вице-президент компании, уходя. – И сделай одолжение, остынь.
Но он не успокоился и все еще кипел, разрывая голубой конверт. В нем лежал один листок бумаги, такой же голубой, как и конверт. Наверху было напечатано: “От Карен Слоун”.
Вдруг он вспомнил. Карен говорила: “Иногда я пишу стихи. Хотите, я пришлю вам что-нибудь?” И он ответил: “Да”.
Слова были аккуратно отпечатаны.
Сегодня я друга нашла,
А может, он нашел меня,
Судьба то была, случай иль случайность,
Предопределенность – как назвать?
Или мы карликовые звезды,
Чьи орбиты, начертанные в начале времени,
В нужной точке пересеклись?
Хотя мы никогда и не узнаем, не важно!
Ибо инстинкт подсказывает мне,
Что наша дружба будет расти.
Как многое в нем мне нравится:
Его тихие шаги, тепло,
Кротость и ум,
Благородное лицо, добрые глаза
И открытая улыбка.
"Друг” – значение слова непросто определить,
И все же, все же он – друг для меня,
Тот, кого даже сейчас я надеюсь снова встретить.
И я считаю дни и часы до второй встречи.
Что еще сказала Карен тогда в своей квартире? “Я могу даже печатать на машинке. Она у меня электрическая, и я печатаю, держа в зубах палочку”.
Ним представил, как она медленно и аккуратно подбирает только что прочитанные им слова, представил ее светловолосую голову – единственную часть тела, которой она могла двигать, – занимающую прежнее положение после каждой трудной попытки нажать на клавишу. Ему захотелось узнать, сколько черновиков исписала Карен, прежде чем вложила письмо в конверт.
Неожиданно его настроение переменилось. Горечь предыдущего момента прошла, и ее место заняли теплота и благодарность.
По пути на завтрак Ним встретил Уолтера Тэлбота-младшего. Ним не видел Уолли со дня похорон его отца. На какой-то момент Ним смутился, вспомнив свой недавний визит к Ардит, но потом осознал, что Уолли и его мать вели отдельную, независимую друг от друга жизнь. Уолли радостно приветствовал его:
– Привет, Ним! Как тебя сюда занесло?
Ним рассказал ему о двухдневном брифинге для прессы, а потом спросил:
– А тебя?
Уолли взглянул на проходившие над ними высоковольтные линии.
– Наш патрульный вертолет обнаружил разбитые изоляторы на одной из опор: похоже, охотник использовал их в качестве мишеней для тренировки. Мои ребята заменяют всю гирлянду, работая на линии под напряжением. Надеемся к вечеру закончить.
Пока они разговаривали, подошел какой-то человек с копной ярко-рыжих волос и здоровым загаром. Уолли представил его – Фред Уилкинс, техник компании.
– Рад видеть вас, мистер Голдман. Я слышал о вас и часто видел по телевизору.
– Как ты понял из его внешности, Фред живет здесь, – пояснил Уолли.
– Как вам лагерь? Не чувствуете себя одиноко?
Уилкинс многозначительно покачал головой:
– Только не я, сэр, и не моя жена. И нашим детям здесь нравится. – Он глубоко вдохнул. – А какой воздух! Никакого сравнения с городским. Много солнца, и рыбалка что надо.
Ним рассмеялся.
– Надо бы сюда приехать в отпуск.
– Папа, – пропищал детский голосок. – Папа, почтальон пришел?
Все трое повернули головы: им навстречу бежал маленький мальчик. У него были милое веснушчатое личико и ярко-рыжие волосы, безошибочно указывающие на его отца.
– Только почтальон компании, сынок, – сказал Фред Уилкинс. – Почта откроется через час. – Он объяснил остальным:
– Денни встревожен, потому что сегодня его день рождения. Он ждет каких-нибудь посылок.
– Мне восемь лет, – смело вступил в разговор мальчик. Для своего возраста он выглядел сильным и крепким. – У меня уже были подарки. Но могут быть еще.
– С днем рождения, Денни! – сказали Ним и Уолли хором. Через несколько минут они расстались, и Ним продолжил свой путь по направлению к домику для посетителей.
Глава 16
В темноте туннеля отводного канала среди мощного грохотания стремительно рвущейся воды послышался крик корреспондента “Окленд трибюн”:
– Если я переживу эти два дня, то закажу на недельку поминальный стол.
Несколько человек рядом с ним улыбнулись, но покачали головами, не в состоянии ничего услышать из-за всезаглушающего грохота воды и пробок из гигроскопической ваты в ушах. Материал для пробок, который лишь немного приглушал шум в туннеле, им дала Тереза Ван Бэрен. Это было после того, как группа спустилась по крутой раскачивающейся лестнице туда, где двадцатью футами ниже вода из отводного канала станции “ДэвилТейт-1” с шумом впадала в реку Пайнридж.
Пока они рассматривали пробки для ушей, готовясь войти в туннель, кто-то крикнул:
– Эй, Тесе! Почему ты ведешь нас через заднюю дверь?
– Это вход для мастеров, – ответила она. – Ас каких это пор вы заслуживаете большего? К тому же вы все время стонете, что вам нужен колорит для репортажей. Так вот он.
– Колорит? Там? – скептически спросил лосанджелесец, всматриваясь в темноту, освещаемую лишь несколькими тусклыми лампочками. Туннель был пробит в твердой скале. Левая сторона оставалась необработанной с момента прокладки. Лампочки находились под самым потолком. Между ними и бурлящей водой был подвешен узкий мостик для посетителей с веревочными поручнями по обе стороны.
За завтраком Ним Голдман уже объяснял, что они увидят:
– Гидроэлектростанцию, полностью размещенную под землей внутри горы. Потом мы поговорим о проектируемой установке в Дэвил-Гейте, которая тоже будет подземной, совсем незаметной.
Теперь он продолжил объяснения:
– Отводной канал, по которому мы сейчас идем, собственно говоря, и есть завершение процесса образования электроэнергии. Но здесь вы поймете, с какими силами нам приходится иметь дело. Вода, которую вы увидите, прошла через турбины, после того как была использована на их вращение. Она вытекает в огромных количествах.
Мощный поток, выбивавшийся из-под скалы, был виден тем, кто перегнулся через защитные перила над рекой. Чуть ниже по склону он раскручивался в огромном водовороте.
– Боже! Вот не хотел бы свалиться, – заметил корреспондент радио Хей-эф-эс-оу. – Кто-нибудь падал туда?
– Один раз, насколько нам известно, – кивнула Ван Бэрен. – Рабочий соскользнул отсюда. Он был отличным пловцом, даже имел несколько медалей, как потом выяснилось, но поток в отводном канале утащил его. Тело обнаружили лишь через три недели.
Подчиняясь какому-то инстинкту, все, кто стоял близ перил, попятились.
Ним рассказал им заранее о том, что этот отводной канал был единственным в своем роде.
– Длина туннеля – треть мили, он был прорублен горизонтально в горе. Когда он строился и воды еще не было, в некоторых местах рядом могли проехать два грузовика.
Нэнси Молино подчеркнуто сдерживала зевоту.
– Ну, прорыли вы длинную широкую сырую пещеру. Это что, событие?
– А из этого и не надо делать событие. Туннель – лишь один из объектов нашей работы, с которой мы хотели вас познакомить, – подчеркнула Ван Бэрен.
– Чтобы вы в свою очередь познакомили с ней ваших читателей, да и редакторов. Мы таким образом хотим подготовить вас к объективному восприятию наших проблем, – добавил Ним.
– То, что мы видим, это “подготовка” или “бестолковка”? – не унималась мисс Молино.
Все засмеялись.
Ним промолчал. Все, что он хотел сказать, он уже сказал.
Минут через двадцать они доехали на автобусе до туннеля отводного канала. Его холодная влажность была разительна в сравнении с теплым солнечным днем снаружи. Журналисты плотной кучкой шли по туннелю, а всего несколькими футами ниже стремительно неслась покрытая клочьями пены вода. Ряд тусклых лампочек вверху уходил, казалось, в бесконечность. Временами кто-то останавливался и, крепко уцепившись за веревки, смотрел вниз.
Вдали показалась вертикальная стальная лестница. Одновременно в туннель ворвался новый звук – гул генераторов, переросший в громкий рокот. Когда они подошли к лестнице, Ним первым начал подниматься по ней, за ним последовали остальные.
Через открытую вентиляционную дверь они попали в нижнюю камеру генератора, а потом по круговой лестнице – в ярко освещенную диспетчерскую двумя этажами выше, куда, к всеобщей радости, через звуконепроницаемые стены проникал только слабый шум. Широкое окно с толстым стеклом позволяло рассмотреть внизу два огромных работающих генератора.
В диспетчерской был один-единственный техник; он что-то записывал в вахтенный журнал, посматривая на бегущие цифры, цветные огоньки сигнальных лампочек, занимавших одну из стен. Услышав голоса вошедших журналистов, он повернулся. Еще до этого Ним приметил копну его рыжих волос.
– Привет, Фред Уилкинс.
– Привет, мистер Голдман! – Коротко кивнув остальным, он снова занялся писаниной.
– Место, где мы сейчас стоим, – пояснил Ним, – находится на глубине пятьсот футов под землей. Станцию эту построили, прорубив сверху шахтный ствол, как и в горнодобыче. В ней есть поднимающийся на поверхность лифт, а в другом стволе протянуты высоковольтные линии электропередачи.
– Не видно, чтобы здесь работало много людей, – прокомментировал журналист “Сакраменто би”. Через окно в полу генератора он пытался рассмотреть что-то внизу.
Техник закрыл вахтенный журнал и усмехнулся:
– Через пару минут вы вообще никого не увидите.
– Это автоматизированная электростанция, – сказал Ним. – Мистер Уилкинс заходит сюда для дежурного осмотра. И как часто? – спросил он у техника.
– Всего раз в день, сэр.
– То есть, – продолжал Ним, – установка почти всегда безлюдна и защищена надежно от посторонних. Персонал появляется здесь для проведения обычной профилактики или же когда что-то случается.
– А как осуществляется включение и отключение генераторов? – задал вопрос лосанджелесец.
– Из Центра управления в ста пятидесяти милях отсюда. Большинство гидроэлектростанций сконструированы именно так. Они эффективны и позволяют добиваться большой экономии на оплате персонала.
– А если что-то случится и возникнет паника, – допытывался ньюуэстовец, – что тогда?
– Любой поврежденный агрегат передает сигнал тревоги в Центр управления и автоматически отключается до прибытия ремонтной бригады.
– Именно такого типа станция, – вступила в разговор Тереза Ван Бэрен, – будет создана и на проектируемой установке “Дэвил-Гейт-II”: скрытая от глаз, чтобы не портить ландшафт, к тому же не загрязняющая окружающую среду и экономичная.
Впервые с тех пор, как они вошли в диспетчерскую, голос подала Нэнси Молино:
– Но один пунктик в своем панегирике вы, Тесе, упустили. Ведь необходимо вырыть чертовски большое водохранилище, а это означает затопление земель.
– Озерцо, которое появится в этих горах, будет таким же естественным, как и сама девственная природа, – отбила атаку директор по связям с общественностью. – К тому же там можно будет ловить рыбу…
Ним нерешительно сказал:
– Позволь мне, Тесе. – Он решил для себя, что сегодня не позволит ни Нэнси Молино, ни кому-нибудь другому испортить свое хорошее настроение. – Мисс Молино права в том, что водохранилище необходимо. Оно будет находиться в миле отсюда, значительно выше нас, его смогут увидеть лишь из самолета или же любители природы, решившие проделать долгий нелегкий путь по горам. Сооружая его, мы будем соблюдать все необходимые правила, чтобы уберечь природу…
– Клуб “Секвойя” думает иначе, – вмешался репортер с телевидения. – Почему? Ним пожал плечами:
– Понятия не имею. Полагаю, мы узнаем об этом на публичных слушаниях.
– О'кей, – сказал телевизионщик, – продолжайте свою пропагандистскую трепотню.
Вспомнив о своем решении, Ним сдержался от резкого ответа. “С представителями средств информации, – подумал он, – постоянно приходится вести трудную битву, бороться с недоверием независимо от того, насколько честным и прямым пытается быть человек из промышленности или бизнеса. А вот радикалов пресса цитирует охотно, дословно и без ехидных комментариев, то есть не ставя под вопрос их компетентность и искренность”.
Он терпеливо стал разъяснять, что гидроаккумулирующая электростанция является единственно известным способом накопления энергии для дальнейшего использования в периоды пикового спроса.
– Можно даже считать “Дэвил-Гейт-II” огромным аккумулятором, – добавил он и продолжил:
– Вода будет находиться на двух уровнях: в новом водохранилище и в Пайнридже, значительно ниже. Большие подземные системы труб – шлюзы и отводные каналы – свяжут оба уровня.
Генераторная станция разместится между водохранилищем и рекой. Шлюзы будут заканчиваться у станции, откуда и начнутся отводные туннели.
– Когда станция начнет вырабатывать электроэнергию, – сказал Ним, – вода из водохранилища устремится вниз, разгоняя турбину, а потом уйдет в реку ниже ее поверхности.
Правда, в другое время система будет работать в обратной последовательности. Когда потребление невелико, особенно ночью, “Дэвил-Гейт-II” вообще не станет вырабатывать электроэнергию. Вместо этого она будет качать воду обратно из реки со скоростью примерно триста миллионов галлонов в час, чтобы заполнить водохранилище к следующему дню.
Ночью по всей системе “ГСП энд Л” много свободной электроэнергии, часть которой мы используем для работы насосов.
Ньюуэстовец сказал:
– “Кон Эдисон” из Нью-Йорка пытается построить такую станцию уже двадцать лет. Они называют ее “Сторм кинг”. Но экономисты и многие другие против этого строительства.
– Есть и такие ответственные лица, кто “за”, – сказал Ним, – но, к сожалению, их никто не слушает.
Он привел одно из требований.
Федеральная комиссия по энергетике, напомнил он, потребовала доказательств, что “Сторм кинг” не повредит рыбе в реке Гудзон. После нескольких лет исследований специалисты “Сторм кинг” ответили: уменьшение популяции взрослых рыб составит лишь четыре – шесть процентов.
– Несмотря на это, – завершил Ним, – “Кон Эдисон” пока еще не получила разрешение, и наступит день, когда жители Нью-Йорка проснутся и пожалеют об этом.
– Это лишь ваше мнение, – сказала Нэнси Молино.
– Естественно, это только мнение. А у вас есть какое-нибудь другое мнение, мисс Молино? Лосанджелесец заметил:
– Конечно же, у нее его нет. Вы же знаете, насколько непредвзяты мы, служители правды. Ним усмехнулся;
– Я заметил это.
Лицо темнокожей женщины напряглось, но она промолчала.
Минутой раньше, говоря о рыбе в Гудзоне, Ним очень хотел процитировать Чарльза Люса, председателя “Кон Эдисон”, который в момент раздражения как-то публично заявил:
"Наступает момент, когда вопрос выживания человека должен быть признан более важным, чем вопрос выживания рыбы. Я думаю, в Нью-Йорке мы подошли к нему”. Но осторожность победила. Это замечание принесло Чаку Люсу неприятности и вызвало бурю недовольства экономистов и других лиц. Зачем следовать его примеру?
Кроме того, рассуждал Ним, этот дурацкий вертолет уже навредил ему в глазах журналистов. И вот он снова прилетит сегодня днем в Дэвил-Гейт, чтобы забрать Нима в город, где уже накопилась срочная работа. Несколько утешало, что “вертушка” появится не раньше, чем журналисты уедут на автобусе. Но несколько часов, которые ему предстояло провести в их обществе, приятными быть не обещали. Утешая себя мыслью о скором отъезде журналистской братии, он продолжал отвечать на вопросы.
В два часа в лагере Дэвил-Гейта несколько отбившихся от группы журналистов садились в автобус, стоявший с работающим мотором. Они уже пообедали и теперь предвкушали спокойную четырехчасовую поездку домой. А в пятидесяти ярдах от них Тереза Ван Бэрен, тоже направляющаяся к автобусу, благодарила Нима за все сделанное им.
Он улыбнулся ей:
– Мне платят, чтобы я время от времени делал то, чего предпочел бы не делать. Удалось ли что-нибудь?
Ним замолчал, сам не зная почему. Инстинкт подсказывал ему, что рядом происходит что-то неладное. Погода все еще была отличная: ясный солнечный свет заливал деревья и дикие цветы, а легкий ветерок доносил аромат горного воздуха. Оба спальных домика были хорошо видны. Около одного стоял автобус, а на балконе другого загорали два свободных от дежурства работника. В другой стороне, за домиками для персонала, играли ребятишки; всего несколько минут назад Ним заметил среди них рыжеголового мальчугана Денни, с которым он разговаривал утром. Мальчишка запускал змея, вероятно, подаренного ему к дню рождения. Но сейчас ни малыша, ни змея не было видно. Ним перевел взгляд на тяжелый грузовик “ГСП энд Л” и группу мужчин в рабочей одежде. Среди них его взгляд выхватил бородатого Уолли Тэлбота. Вероятно, Уолли оказался здесь с бригадой по ремонту линий электропередачи, о которых он уже упоминал. На дороге, ведущей в лагерь, появился маленький синий автофургон мастеров.
Кто-то в автобусе нетерпеливо окликнул:
– Тесе, поехали же!
Ван Бэрен с любопытством спросила.
– Ним, что это?
– Непонятно, я…
Отчаянный, неистовый крик заполнил пространство вокруг лагеря, заглушив все другие звуки:
– Денни! Денни! Не двигайся! Оставайся на месте! Ним и Ван Бэрен одновременно повернули головы в поисках источника этого крика.
– Денни Ты слышишь меня? – Теперь это уже был не крик, а вопль – Там, – Ван Бэрен показала на крутую дорожку, частично скрытую деревьями, в дальней стороне лагеря. Рыжеволосый мужчина – это был техник Фред Уилкинс – с криком бежал по ней вниз.
– Денни! Делай, что я говорю! Стой! Не двигайся! – Теперь и дети перестали играть. В недоумении они смотрели туда, куда устремился Уилкинс. Туда же посмотрел и Ним.
– Денни! Не двигайся дальше! Я иду к тебе! Не шевелись!
– О Боже! – выдохнул Ним.
Теперь он увидел.
Высоко над ними, по одной из опор, держащих высоковольтные провода, взбирался маленький мальчик – Денни Уилкинс. Крепко цепляясь за стальную ферму опоры, проделав уже больше половины пути от основания, он карабкался вверх, медленно, настойчиво. Его цель виднелась над ним – змей, которого он запускал, зацепился за провод электропередачи на вершине опоры. Солнечный зайчик ударил Нима по глазам, зайчик, пущенный тонкой алюминиевой мачтой с крючком на конце, которую сжимал мальчик. Понятно, что Денни с ее помощью собирался высвободить змея. Его маленькое личико было полно решимости, а гибкое тело продвигалось все выше, он то ли не слышал криков отца, то ли не обращал на них внимания.
Ним вместе с другими бросился бежать к опоре, чувствуя свою беспомощность, в то время как мальчуган продолжал настойчиво подбираться к проводам. Пятьсот тысяч вольт!
Фред Уилкинс, все еще не добежавший до опоры, прибавил скорости. Лицо его выражало отчаяние. Ним тоже стал кричать:
– Денни! Провода опасны! Не двигайся! Оставайся там!
На этот раз мальчик замер и взглянул вниз. Потом снова поднял голову, посмотрел на змея и пополз вверх, хотя и помедленнее, вытянув вперед алюминиевый штырь. Теперь он находился всего в нескольких футах от ближайшего провода.
Дата добавления: 2015-11-26; просмотров: 82 | Нарушение авторских прав