Житие и деяния святого отца нашего Андрея, Юродивого Христа ради. 7 страница

Было воскресное утро, когда праведник говорил об этом с Епифанием, и какой-то придворный проходил мимо по направлению к дворцу: озабоченный распадением плоти и страстью к своей жене, он сошёлся с нею. Когда же он прошёл во дворец и оказался рядом с праведником, блаженный Андрей, взглянув на него, понял, что с ним произошло и что он сотворил в святое воскресение, и говорит ему: "Вот безумец, который запятнал святое воскресение и идёт запятнать также и дворец!" А тот, как услышал, сильно удивился и, улыбнувшись, прошёл мимо. Однако по дороге рассказал своим друзьям, как праведник поведал о содеянном им, и одни удивля­лись, другие не верили, а третьи полагали, что он рёк это от демо­нов. Епифаний же дивился предвидению этого мужа. И блаженный Андрей сказал ему: "Этой ночью увидел я, как одна женщина - царица, увенчанная короной царственной, украшенной жемчугом и драгоценными камнями, - осуждала того придворного, прохо­дившего мимо нас: "Как говорит - осмелился ты осквернить мой дворец, несчастный? Неужели не довольствуешься ты целой не­делей, ненасытный, чтобы быть в своей похоти, но безрассудно по­сягаешь и на святой день? Клянусь женихом моим Христом, если только ты сделаешь это во второй раз, то уж не сделаешь в третий!" И, сказав так, она отошла от него. Я же, как увидел это, дитя моё, опечалился в сердце своём и поругал его: может, он проявит благо­разумие. Если же он сделает это во второй раз, то не сделает в тре­тий, это означает: "Я призову серп против него и скошу его". Ведь с того момента, как человек умрёт, больше уже и не грешит, и не поступает справедливо, ибо обретает покой, как только душа его осво­бодится от тела".

ВОПРОСЫ И ОТВЕТЫ:

Сказал ему Епифаний: "Если я обрёл у тебя расположение, воз­вести мне, какова есть душа человеческая. Я ведь и сам знаю то, что касается её, но не настолько доверяю своим догадкам, насколько смогу поверить божественным словам, речённым мне тобою". Отвеча­ет ему блаженный: "Дитя, душа человеческая охватывает всё. Ведь она - или жизнь, или, так сказать, бог плоти нашего земного тела, и не что иное, ибо Бог дал ей силу созидать жизнь, управлять, согре­вать и одушевлять его своим теплом. Без неё ведь наши тела - грязь, прах и пепел". Говорит Епифаний: "Я и сам знаю это, но спрашиваю, какова сущность души и каково её обличив после того, как она вый­дет из тела, а также какова грешная душа и каков божественный признак души праведной". Блаженный ответил ему: "Сущность ду­ши - это мыслящий дух, лёгкий и премудрый, весьма разумный дух и наитончайший, спокойный, приятный, умиротворённый и очень мягкий, выточенный до каких-то невидимых членов, несказанно пре­красный и сладчайший, являющийся благопристойным и желан­ным для Бога и для хороводов святых ангелов. Изначально все люди сияют ярче солнца, а по мере роста и взросления они становятся та­кими, какими мы их делаем. Не равны в блеске души всех живу­щих в добродетели, однако каждый, насколько усердствует, настоль­ко и украшает собственную душу в божественной и доблестной борь­бе. Но в то же время, как я сказал, каждый блистает в соответствии с тем, за что сражается, и сияет настолько, насколько близок к Богу. И сколько кто терпит страданий и трудов ради Господа, настолько и поднимается, приближается к Богу, светится, сияет и становится Богом по сопричастности, по милости Святого Духа. Подобно тому как железо черно и холодно, но, находясь длительное время в огне, начинает сиять сильнее, так и люди: огнём является Дух Святой, мы - чёрное железо, и насколько мы стойки во время поста, во все­нощной, в молитве, в прошении, в воздержании, в том, что установ­лено для нас Святым Духом, настолько мы блистаем, сияем и сверка­ем. То же самое отнеси и к душам, находящимся во грехе: изначаль­но, когда они зачаты в обители вынашиваемых зародышей, в чреве своих матерей, они непорочны, но когда они освобождаются для жизни и начинают грешить, они покрываются мраком, и насколь­ко они опускаются в глубину, вращаясь в грязи греха, настолько они становятся чёрными, как сажа. Прими это разумно, о дитя, как наставление души твоей, потому что ты самый дорогой для меня птенчик".

Епифаний же, взяв блаженного Андрея, пошёл к святому Агафонику[16]. Расположившись вблизи его источника, так как место там было спокойное, молвил ему Епифаний: "Скажи мне, какое творе­ние создал Бог прежде остальных? Я жажду услышать это от тебя, как от источника, струящего молоко и мёд". Отвечал святой: "Бог всегда существовал со своим Словом и Духом, хотя некогда не было ничего из ныне существующего, и был Всевышний в то самое время в тишине и молчании, ибо не было никого другого, чтобы погово­рить. И исторг он из духовных своих и огненосных уст Слово своё и Бога - осмысленно слушай, дитя, дабы ты мог принести пользу и другим. Затем задумал Всевышний создать мир и воскликнул: "Да будут века!", и тотчас они возникли. Сначала он изрёк Слово, и Рож­дённый завершил это дело. Таково ведь Слово - Сын, прежде веков рождённый от Отца без изменения. Ведь оно было названо порож­дением Слова Божьего, когда, рождённое от Отца, было положено как первый краеугольный камень, и тогда оно завершило бесконеч­ные века, основав их в Себе Самом. Итак, лежит как краеугольный камень и в то же время пребывает с Отцом это Слово, в конце концов ставшее ради нас Человеком благодаря святейшей Богородице Ма­рии".

Епифаний промолвил: "Объясни мне попроще, какова сущность этих веков". И праведник ответил: "Протяжённость их существо­вания непрерывна, как продолжительность времён и бесконечность эпох, сущность же их - многообразный и предивный дух, насчиты­вающий семь стадий. При них стали восприниматься разумом ан­гелы и люди, и они приняли начало движения, ибо Господь им предо­ставил нашу жизнь[17]. И вот они побуждают нас идти и продвигать­ся безостановочно, подобно им. Дорога же их и путь имеет начало, но вовеки не примет конца. Ведь в начале веков перворождённый[18] прошёл их путём, но из-за нас не смог уйти от них, потому что ведь мы и он - одно, по рождению и по крови, предела же эти семь веков мира, измеряемые годами, ещё не достигли. По исполнении же их Бог поднимет устрашающий дух над всей землёй, и соединятся кос­ти людей, каждая в своём сочленении, и приладятся и прикрепят­ся, и присоединятся к ним жилы и плоть, и каждому телу будет дана нетленная его душа, освобождённая от пристанища, в котором она заключена ныне. И тогда вострубит ангел в страхе и трепете, и вос­станут мёртвые в мгновение ока, и низойдёт Судия, и воздаст каж­дому по делам его. И тогда, наконец, возьмёт начало восьмой век и, как говорит Соломон: "Дай часть семи и даже восьми". Но этот век не будет иметь завершения, и праведники же будут пребывать в несравненной радости, а грешники - в нескончаемом наказании. Ибо люди будут нетленными и бессмертными после воскресения из мёртвых, и рай вечным, а наказание нескончаемым, век же - бес­конечным и беспредельным: ведь "век" толкуется как "вечно сущий", простирающийся в беспредельные и недосягаемые места, не имеющий вообще границы или завершения".

Епифаний сказал: "Каково второе творение Бога, если первым соз­данием стали века?" Ответил праведник: "Небесные воинства: ведь поскольку Всевышний бестелесен, Он создал сначала бестелесный, мысленный и нематериальный мир". Епифаний промолвил: "Силы небесного воинства были приведены для бытия в этот мир в одночасье или одна за другой, как Творение?" Святой ответил: "Он мог и од­ним словом выставить все небесные легионы пред грозным троном своей поразительной славы, но знай, что, подобно тому как Он сотворил один за другим видимые элементы находящегося здесь мира, так были созданы и небесные воинства. Сотворив же многообраз­ный дух веков, Он взял от него, как от земли, тело, и создал по поряд­ку чистейшие и святейшие силы небесных строёв: во-первых, херу­вимов, затем серафимов, затем престолы, господства, начальства, власти, силы, ангелов и архангелов бесчисленных небесных сил: Михаила, Гавриила, Уриила, Рафаила и Самаила, имеющих пер­венство среди бестелесных сил. Ведь Самаил - это Сатана, сброшен­ный с небес не потому, что не поклонялся Адаму, как поняли неко­торые, рассказывающие сказки (потому что человек ещё не был соз­дан), но из-за того он был низвергнут, что замыслил установить свой трон на облаках и быть подобным Всевышнему - так он позавидовал славе Господа. И поэтому сбросил его Господь сверху вниз со всей его ратью, с которой он задумал это. И вот когда Бог выставил великие полки, которые не сосчитать человеческой мерой (как сказало Едино­родное Слово Бога блаженному Петру во время страстей своих, что "Я мог представить более, нежели двенадцать легионов ангелов"), то, откуда упали они, туда поднимается хор спасённых, с тем чтобы восполнился от людей двенадцатый строй ангелов Божьих.[19] Ясно ведь, что во второй черёд были завершены небесные воинства".

Епифаний сказал: "А третьим что сделал Бог?" Ответил святой: "Он создал Эреб и хаос, тьму и воду, огонь, туман и мрачные области подземного мира. Вода же не была стоячей, но, напротив, бурлящей и подвижной: "ибо Дух Божий носился над водой", как говорит Свя­щенное Писание, и Он сделал её течение прямым и упорядочен­ным и согрел её. Дух же тот не был Дух Святой, вовсе нет, как пола­гают некоторые, но Дух, который и сам был сотворён и от которого были созданы ветры".

Епифаний спросил: "Как существуют родитель Отец, рождённый Сын и Дух Святой?" Святой ответил: "Можно рассмотреть всё это, исходя из строения человека, ибо Отец есть ум, Сын - слово, Дух - свободное дыхание, с помощью которого мы вдыхаем воздух. Ведь, подобно тому как кто-либо владеет собственным разумом, разум - словом и они принадлежат единому целому вместе с телом (ибо душа является умственной, говорящей и духовной, и при этом сущность души - это одно, сущность ума - другое, а сущность слова - третье, как я полагаю; однако суть каждого из них одна, и природа одна, как очевидно, и энергия - одна и та же, и воля их одна, за исключе­нием тела), в соответствии с этим исследуй и божественность, и ты обнаружишь, что разумом является Отец, словом - единородный Сын его, а духом - Дух Святой, потому что через эти три ипостаси единый Бог и воспринимается, и провозглашается подобающим Богу образом".

Епифаний промолвил: "Можно ли считать Божество антропоморф­ным?" Блаженный ответил: "Никоим образом, дитя, не является Оно, как ты говоришь, антропоморфным и не похоже ни на какое творение, но ведь никто и не видел, каково Оно, чтобы описать Его форму. Однако Бог часто является зримым для избранных своих, представляя Себя так, как того требует сила желающих увидеть Его".

Епифаний спросил: "Как может Христос, Бог и человек, имею­щий одну ипостась и в божественности и в человечности, называть­ся единым же Сыном с двойной природой?" Святой ответил: "Не смей [говорить так]! Слово Бога, как сказал Иоанн Богослов, стало плотью и обитало с нами, не изменив божественной сути, но, будучи Богом, Слово это стало воистину и человеком, имеющим смерт­ную природу и волю, но сохраняющим невредимой природу и волю Божества, и ипостась каждого из них была одна, сущности же две, и един лик божественности, Его и человечности, ибо из божественно­го Слова был выведен священный образ Его человечности. Единым Сыном Он называется потому, что из одной ипостаси происходят человечность Его и божественность, подобно тому как и мягкая при­рода воды часто, когда замерзает, приобретает два названия, что легко доказать: ведь когда это собственно вода, она имеет одно на­звание, когда же в лёд обращается, по необходимости приобретает и другое, чтобы называться льдом. Таким же образом, наконец, и Бо­жественное Слово, пока не стало плотью, считалось Богом, а пос­ле воплощения и Божественное Слово, и Сын Человеческий стали называться единым Сыном Бога, осуществившимся благодаря своему единству в двух последовательных сущностях".

Епифаний спросил: "А видимое небо - какой покров оно имеет над собой?" Святой отвечает: "Как снизу облака его покрывают, так и сверху оно покрыто громадой вод. Ибо говорит Давид: "Покрыва­ющий небо водами", предлагая в качестве ответа слово "основа­ние". Говорит Епифаний: "Сколько же, как кажется, небес су­ществует? Одно, согласно Моисею, или есть также другие?" Святой сказал: "Если Моисей говорил иудеям, живущим в тени и пригвож­дённым к светильнику, что в начале сотворил Бог видимое небо и землю, лишь одно назвав небом, то блаженный Павел, ставший законодателем новой благодати, воскликнул: "Бог знает, что этот че­ловек был восхищён до третьего неба". Тот говорит, что небо одно, видимое, апостол же - что есть видимое и невидимые. Посему надо верить новому законодателю, ибо связанное с новой благодатью ис­полнено определённости и всякой истины и благочестия".

Епифаний промолвил: "На небе существуют духовные воинства и над ними - Бог: что же находится выше Бога? Открой мне, про­шу!" Святой говорит: "Клянусь Иисусом, когда ты спрашиваешь об этом, то говоришь о возвышенном и недосягаемом, однако я открою тебе и это. Над всеми духовными силами находится Бог, и справа от Него восседает Христос на грозном, как молния, престоле, а от Него исходит грозное сияние грозного света в сладостном благоухании, питающее все небесные войска. Выше Бога находится воздух, слов­но янтарь, белый, как снег, и он простирается в бесконечную вы­шину, а в нём - божественность, и снова уходит в грозную вышину и в зияющее море тот воздух, и в нём божественность. Итак, дитя моё, нет предела этой вышине, посмотришь ли ты в ту или в эту сто­рону, - всё одно и то же, потому что никогда не обнаружишь ты границы воздуха и божественности: ведь бездна воздуха взывает к бездне, как слуга к грозной сути Божества, и к молнии - неизре­чённой божественности. Епифаний говорит: "Откуда ты столь точ­но знаешь об этом и говоришь так, будто всегда это знал?" Святой ответил: "Тот, чьи духовные глаза Бог откроет и осветит, многое знает и видит, а видя, впадает в экстаз".

Говорит Епифаний: "Какую разгадку имеет речённое Господом: "Молитесь, чтобы не случилось бегство ваше зимою или в суббо­ту"" А святой ответил: "Поскольку Великое Око, предвидев­шее будущее, словно пророк, узрело, что предстоит Иерусалиму пе­рейти в руки римлян для полного истребления из-за неверия его, и предрекло им следующее: если случится бегство их зимою или в субботу (согласно их обычаю, по субботам они лежат распростёртые и никак не могут подняться и бежать), то они безвозвратно попадут в руки врагов. Что же до зимы, то я полагаю, что Оно говорило так из-за холода и необитаемости гор, ибо, если они убегут, то где найдут, чтобы укрыться, если велика жестокость зимы в горах? Одна­ко истина была скрыта в этом намёке, и случилось, как Оно пред­сказало: ведь текло Оно, что камня на камне не будет там найдено. И случилось так: по истечении некоторого времени пришедший из Рима Антиох по слову Господа довершил для них все несчастия, о ко­торых Создатель ранее говорил намёками".[20]

Епифаний промолвил: "Что сказал пророк: "День дню передаёт речь, и ночь ночи открывает знание"? Блаженный ответил: "По­дойди ближе к Иордану, и найдёшь искомое. Ведь Отец - это день, или свет, и крещёный Сын - это день, или свет, а слово, которое в середине, - это Дух Святой, потому что в образе голубя он туда спу­стился; ведь апостол Павел говорит о Духе: "И меч духовный, кото­рый есть Слово Божие"; а Предтеча - ночь по отношению к боже­ственности, иудеи, в свою очередь, - более слабая ночь в отноше­нии Предтечи; а знанием является вера в Отца, и Сына, и Святого Духа, провозглашённая Иоанном иудеям.

Епифаний говорит: "Вода, изливающаяся из дождевых туч зи­мой, с неба проистекает или из другого места в облаках собирает­ся?" Святой ответил: "Я полагаю радугу мою, - говорит Бог, - в облаках": эта радуга, таким образом, по повелению Бога, собира­ет морские воды, будто мех, и кладёт в полости облаков. И когда Бог подаст знак отдать их земле, вырывается ветер с громким рёвом из чрева радуги; а ветер тот гремящий и будоражащий и лишь про­сверлит тучи внутри, создавая полость для воды, изливает её по ширине облака, получившего, как я говорил, это отверстие. Поэтому тучи увеличиваются, чтобы быть готовыми принять воды. И вот когда придёт первый грозовой ветер, уплотнит тучи и наполнит их влагой, тогда, в свой черёд, поднимается другой ветер, пропитан­ный водою и тоже грозовой, и наполняет облака водой, насыщая их, как губки. А после этого открывается другое хранилище из содержащих воду и вырывается ветер, находящийся в нём, вместе с громом, прокладывая подступающей воде путь к облакам. Таким обра­зом, всякий раз как открывается хранилище вод, слышны и раскаты грома, ибо гром предшествует воде. Однако часто идёт дождь без грома: но эти стихии не проистекают сами по себе, а Господь Бог приказывает, чтобы его ангелы направляли их, как и все небесные стихии".

Молвил Епифаний: "Из-за чего Христос назвал Иоанна Богосло­ва Сыном Грома?" Святой ответил: "Я думаю, из-за того, что он черпал заповедные воды Евангелия из бессмертного источника. Ведь Господь - тайный гром, ибо он поднялся в духе на небеса, как апо­стол (а апостолы - небеса духовные), и прогремел через них Еван­гелием всему Творению. Итак, Господь - гром, сын же грома - Богослов, ибо страшнее его никто другой не мог греметь, он есть сын Бога благодаря исключительной милости, как никто другой. Гром, стало быть, есть Дух Святой, Иоанн же - сын Святого Духа, как и Господь говорил святейшей Богоматери, когда Он висел на кресте: "Жено, се сын Твой". И снова взошёл на небеса Господь после вос­кресения из мёртвых и воссел одесную Отца своего, и тогда загрохо­тал Он сильным громом с помощью Святого Духа, ниспослав Его в образе огненных языков на апостолов. Главою евангелистов явля­ется Богослов, и Белым Конём прозывается, и Сыном Грома".

Епифаний сказал: "Откуда выходит молния и какова её сущ­ность? " Святой ответил: "Сифоны собирают морские, речные и озёр­ные воды и, наполнившись ими, поднимаются вверх и опорожня­ются в бездны хранилищ, и, когда наполняют их все, то расходят­ся, так как остаются частично твёрдыми по своей структуре. Итак, молния является защитой тех хранилищ и удерживает в себе всю воду, и пожирает всю её соль и грязь, если, конечно, она из моря; и спускается ангел Господень, и древом драгоценного Креста явно подслащивает те воды. Впрочем, молния предшествует грому, за­вершает натиском свой путь в облаках и очищает, и приготавлива­ет их, и, если окажется промежуток в облаках, выстраивает их по прямой. Чаще всего она изливается в воздух, сверкая и вспыхивая у земли, и часто, если велик её натиск, она появляется, сверкает и достаёт даже до земли, и всё, чего коснётся, пожирает и сжигает. Ведь силой воспламенения она обладает, превосходящей земной огонь, а может быть, говорю, и негасимый огонь Наказания. Что касается того, что Бог произвёл эту молнию ради дождя, то это не моё мнение, ибо пророк говорит о ней: "Молнии Бог сотворил для дождя", - а другой пророк говорит: "Направляющий воды при помощи молний и ливнями выплескивающий в глотки облаков дож­девую воду". А сущность молнии происходит из небесного огня: подобно тому как солнце производит своё сияние через собственные лучи, так и молния является отблеском вечного огня, то есть нахо­дящегося над твердью. Представь же тот небесный огонь, который Илия молитвой низвёл на дрова, и на всесожжение, и на жрецов сты­да, и на пророков Иезавели: молния стала материальным и овеще­ствлённым отблеском этого огня".

Епифаний спросил: "Правы ли говорящие, что это пророк Илия громыхает в повозке и сверкает молниями в облаках и что он пре­следует дракона?" Отвечает святой: "Нет, дитя, совершенно не так! Крайне неразумно даже ушами воспринимать это; ведь только люди, повреждённые умом, из собственных измышлений написали такое, как "Христос, слепив из глины воробьёв перед иудеями, дунул на них и бросил в воздух, и они полетели" и ещё: "Снег стал мукою"; ведь как это ложь, так и то ложь. О, сколько чудовищного пропове­довали еретики, искажая учение - знай это! И нужно, чтобы каж­дый христианин отвергал такое. Илия, следовательно, не пребыва­ет на небе, вовсе нет, да и на колеснице не восседает, но, что касается дождей, то он имеет милость упросить Бога, чтобы в засушливое время Он дал земле дождь, поскольку никто не восходил на небо, но только Сын Человеческий, сущий на небесах. А он живёт во пло­ти и находится на земле, живёт и Енох и ходит среди многих, и нет никого, кто бы знал его, живёт также и Иоанн Богослов и существу­ет в мире, как жемчужина в грязи, отпущенный жить во плоти на земле пред ликом Иисуса Христа, дабы заглаживать наши грехи и отвращать праведный гнев Его, направленный на нас, когда умно­жатся заблуждения наши до того, чтобы истребить нас за грехи наши. Так, многие праведники видели его,[21] но не открыли его из-за маловерия и суетливости порочного человеческого разума. Итак, эти трое будут жить до конца и, сразившись с Антихристом, победят его, и, таким образом, будут увенчаны венком мучениче­ства от Христа-Бога. Вот как обстоит дело с этим. А что до того, что молния испепеляет дракона, я не сомневаюсь, ибо это истинно; од­нако это не святой Илия посылает молнии, а ангел Господень, на­вечно для этого назначенный. Дракон же вот откуда берётся: демон смотрит на змей и проникает в того змея, который понравится, и он срастается с ним и становится его компаньоном и товарищем в зло­деяниях, и по прошествии времени демон превращает змея в огром­ный, страшный, наглый и очень злой фантом; и он вовсе не отделя­ется от него, но пребывает в нём, нанося большой вред. Таким спо­собом змей превращается в дракона, зверя жестокого и гибельного, не только потому, что он существует как единое зло, но и потому, что проникает также и в дьявола, и зло становится двойным, соглас­но сказавшему: "Обрёл сатана дьявола". И вот когда замыслит дья­вол, находящийся в змее, выйти из своего логова и учинить кому-нибудь вред или несправедливость, посмотрит Бог сверху и, не желая, чтобы свершилось зло, кивнёт ангелу молнии, и тотчас тот начина­ет греметь на дракона и посылает поток молний, и испепеляет его. Дьявол же, заключённый в змее, защищая его, поднимается в воз­дух и убегает в ужасном страхе и трепете, вызванном молнией. Убе­гая же, он стремится повиснуть на человеке, с тем чтобы самому спас­тись, когда Бог пощадит человека. Но Бог, ведающий скрытое, узнав цель глупца, даёт знак ангелу молнии и говорит: "Уничтожь друга с врагом", это означает, что "даже если он найдёт убежище в святом, сожги его вместе с ним, а Я удостою раба своего большего утешения". Впрочем, где бы он ни настиг его, даже если тот найдёт убежище на дереве, в поле, в доме, на корабле или в человеке, там он его и пора­жает, испепеляет и уничтожает его природу. Сатану же он ввергает в нерасторжимые оковы, сжигая молнией, вплоть до самого полного воздаяния".

Говорит Епифаний: "Отчего становится белым снег, падающий с неба, и как он затвердевает, обращаясь в снег?" Святой ответил: "Совершенно ясно, что, пока вода находится в облаках, по приказанию Бога, выходит из тверди дух, белый, как шерсть, и падает он на облака, ещё наполненные водой, и делает воду белой сверх меры таким же образом, каким роса отбеливает воск. А вода, слишком белая и сладкая, спускаясь через воздух, затвердевает в снег под воздействием холодного воздуха. Но с той высоты она нисходит, будучи не такой тонкой, как когда достигает земли, но толще. Однако, нисходя, она разъединяется и разделяется на множество кусочков. Посмотри же на потрясающую силу Бога: когда Ему хочется, Он делает так, что на землю идёт дождь, словно круглое зерно, который мы обычно называем градом, а в другой раз делает его мяг­ким по природе, обращая в снег, будто в шерсть, и в таком виде снег переносится на землю; а иной раз прикажет, и превращается вода в лёд, а лёд в воду: дивен, в самом деле, Господь в этом".

Епифаний промолвил: "Как объяснить: "ибо чаша в руке Госпо­да, полная питья - вина несмешанного, и Он наклонял её из одной стороны в другую, но осадок его не был полностью вылит, и будут пить все грешники земли"? Святой ответил: "Господь наш из­рёк: "Кто жаждет, иди ко мне и пей". Мысль же сея духовна: ведь чаша - это Господь Иисус, совершенный Человек, вино несмешан­ное - Слово Божественности; Богом ведь и Человеком был одновре­менно Господь Иисус, чаша - человечность Его, вино несмешанное и истинное - божественность Его. Но без сосуда вино не держится; так и без плоти мудрость Бога была невидимой и не допускала об­щения с людьми. И вот, в руке Отца - Сын Человеческий, ибо Сам изрёк: "Отче, в руки Твои предаю дух Мой". Теперь по поводу "пол­ная питья": вся Его божественность - сладкое питьё, услаждаю­щее сердца наши, - тех, кто верит в Него, а "полная божественности несмешанной", то есть истинной, - это человечность Его. По поводу "наклонял из стороны в сторону": Он пришёл, воплотившись, в на­род иудейский, дабы через вочеловечивание дать им познать заклю­чённую внутрь несмешанную божественность; но они не поверили. Он сотворил знаки и чудеса пред ними - они подумали, что Он сде­лал это при помощи магии. Но Отец, державший в руке Своей чашу, увидав, что не верят они единородному Его Сыну и что они убили Его, отнял благодать свою у народа иудейского. Всё отнял Он у иуде­ев и передал римлянам, только осадок не был вылит полностью. Он повернул свою Благую Весть от иудеев к народам, хранимым Богом. Затем Он также излил на нас, апостолов, и Всесвятой Дух, и всякую благодать, и знание боговдохновенного Писания, только осадок его не был полностью вылит. И как осадок вина в бочке не выливается" так буква закона бездейственна и бесполезна, ибо надежда иудеев - осадок: ведь всё ещё рассеянные по всей земле, они пьют своё заблуждение в осадке, ожидая Антихриста".

Епифаний говорит: "Скажи мне, прошу, какое верное объясне­ние имеет следующее: "Я был рождён как скот перед Тобой, но Я всегда с Тобой!"? Блаженный ответил: "От лица Христа говорит это пророк, потому что человеком стало бывшее с Отцом невидимое Слово и Бог - человек же называется разумным Божьим животным. И вот, поскольку Сын Божий стал Человеком, Он говорит Отцу: "Хотя Я и родился человеком от Тебя в эти последние дни, но благодаря Своей божественности Я всегда с Тобой"".

Епифаний спросил: "Что за объяснение имеет речённое Госпо­дом: "Не говорите пустого в молитвах". Блаженный говорит: "Пустословие - это когда ты, став для молитвы, не говоришь: "Гос­поди, я согрешил, прости меня и помилуй меня" и тому подобное, но вместо этого говоришь Богу: "Господи, позаботься о моей еде, питье и достатке, дабы радовался я в этом мире, телесно наслажда­ясь плотскими радостями" - это и есть пустословие и тому подоб­ное. Бог же не любит, чтобы мы так молились, но чтобы искали преж­де "Царства Божия и правды Его, и это всё приложится вам"".

Епифаний говорит: "Что особенного имеют в своей природе демо­ны по сравнению с ангелами Божьими?" Святой ответил: "Какова сущность ангелов Божьих, такова и демонов: но лишь одно отделяет их друг от друга - что ангелы Божии непорочны и чисты, едва ли даже не безгрешны, а демоны бесполезны, черны, мрачны, грешны и прокляты. Ангелы сияют, а демоны источают мрак. Те - свет, эти - тьма. Чем отличается грешник от праведника, тем и демон от ангела".

Епифаний спросил: "Души праведников, где они сейчас?" Отве­тил святой: "Души праведников находятся в раю и созерцают те блага, которые им предстоит унаследовать после вызывающего тре­пет воскресения тел. Если же не восстанут драгоценные их тела, души сами по себе не смогут наслаждаться тем, что уготовано там для них".

Епифаний промолвил: "Какое объяснение имеет следующее: "Господь сотворил Меня началом путей Своих для деяний Своих"? Ведь из-за этого изречения погиб Арий, ибо полагал, что Сын Бо­жий есть творение". Святой ответил: "Человечность Сына Божьего говорит об этом через Соломонову мудрость. Предвечного Отца и Бога называет Он Господом, и "начало путей" говорит о Самом Себе, и это несомненно. Ибо Господь, говорит Он, сделал Меня Человеком в конце времён, назначил началом новых путей новой благодати и законодателем. А ведь сам Христос является началом спасения, на­чалом милосердия, началом любви, началом знамений новой благодати, началом наставлений, законов, кротости, смирения и мира. Сам Господь, будучи и Богом и Человеком, является началом воздерженности, всякой добродетели и благочестия; а всякая добродетель, которая ведёт в рай, называется "путём" в Божественном Писании. Таким образом, Христос в своей человечности является началом всякого духовного пути, и повсюду Он называется также главой Церкви, поскольку первым указал все пути, ведущие в рай, как приносящий радость и наилучший законодатель. Вот что значит "Господь сотворил Меня началом путей Своих". Внемли же тому, что означает "до века Он положил Меня в основание". Здесь Он на­мекнул, что подразумевает своё вневременное порождение и что оно было сотворено прежде всех веков. Основанием Он считает Слово Отца: сначала был рождён от Отца единородный Сын Его и Слово Божие и был положен как основание, а вслед за основанием был со­творён век. Совершенно ясно, таким образом, что Слово Божие со­единяет века: ведь если бы Оно не было поставлено основанием, все творения нигде не имели бы связи. Говорит же апостол Павел, что в Нём и для Него было создано всё, и через Него: "в Нём" говорит о Нём как об основании, "через Него" означает, что, будучи Словом Отца, от самого Отца происходил Он неизменно и завершал дело Творения, так что был и основанием и творящим в Себе всё, потому что Он есть соединение видимого и невидимого. Вот почему Он говорит: "До века Он положил Меня в основание". И апостол говорит: "Но каждый смотри, как строит: ибо никто не может положить другого основания, кроме положенного, которое есть Иисус Христос".Епифаний говорит:"Как Арий и это исказил?" Святой ответил: "Это несчастный, услыхав: "Господь сотворил Меня", не понял, что он говорит о человечности Сына Божьего, возомнил, будто о божественности Его сие было сказано. И я думаю, охваченный демоническим безумием, он впал в помешательство, ибо не понимал, что Христос одновременно является Богом и человеком, но заявив, что Он однороден, и выдумав ужасное, он свёл к творению и созиданию божественность".

Дата добавления: 2015-11-26