|
Читайте также: |
1В одной из сирийских версий "Мученичества" юноша назван не Патроклом,а Патрицием.
2См.: Деян. 20:9-12.
3 Анналы 13, 4.
Ортодоксальная церковная литература очень долго не принимала версию апокрифической легенды. Первое иносказательное упоминание о казни Павла в Риме через отсечение головы встречается в апологетике лишь на рубеже II-III вв.: Тертуллиан, называя Римскую церковь "счастливой", мотивировал это тем, что "там учили и пролили свою кровь апостолы: Пётр, претерпевший подобно Господу, и Павел, увенчанный смертью Иоанна".1 В начале IV в. об этом уже без всяких иносказаний говорит Пётр Александрийский: "Павел... и сам был в том же городе обезглавлен".2 А Евсевий Кесарийский - ок. 325 г. - однозначно приписывает убийство апостола Нерону.3 К концу IV в. церковная традиция усваивает и большинство деталей версии апокрифического предания. В 395 г. Иоанн Златоуст писал о Павле: "Предстал он перед Нероном и спасся, но потом, обратив [в христианство] Неронова виночерпия, был обезглавлен".4 Немного позднее (в 410 г.) Макарий Великий упоминает о молоке, хлынувшем из обезглавленного тела апостола.5 В V в. сообщения о казни Павла в Риме по приказу Нерона становятся общим местом ортодоксальной христианской литературы. Таким образом, церковной традиции для усвоения апокрифического предания потребовалось около двух с половиной столетий, в течение которых она упорно избегала сколько-нибудь конкретных разговоров на эту тему. Причины здесь могли быть двоякого рода. Во-первых - полное отсутствие каких-либо сведений на этот счёт. Однако подобное допущение маловероятно -слишком значительной и яркой фигурой был Павел, чтобы христианское сообщество не заметило его ухода из жизни. Скорее следует предполагать, что Церковь хранила такую информацию о его гибели, которую она предпочитала не предавать гласности. Например - в целях сохранения внутрицерковного единства.
1 De prescriptione haereticorum, 36 (PL, 2. Col. 60): "...ubi Petrus passioni Dominicae adaequatur, ubi Paulas lohannis exitu coronatur". Имеется в виду Иоанн Креститель.
2 De poenitentia: epistola canonica, 9//PG, 18. Col. 485.
3 Церковная история, 2, 25, 5; 3, 1.
4 Беседа на 2 послание Тимофею 10, 2.
5 Apocriticus 4, 14.
Древнейшие христианские документы содержат явные указания на связь гибели апостола с распрями и борьбой за лидерство внутри римской общины. Климент Римский в 90-е годы I в. писал, что "Павел удостоился награды (т. е. мученического венца. - А. С.) из-за зависти и соперничества"1. О кознях против него со стороны какой-то части римских христиан упоминается и в послании самого апостола к Филиппийцам: "Некоторые, правда, - пишет Павел, - по зависти и любопрению...проповедуют Христа. Одни по любопрению проповедуют Христа не чисто, думая увеличить тяжесть уз моих".2
Есть основания думать, что одна из сторон этих внутрихристианских трений использовала в своих интересах особенности характера царствовавшего императора. Опираясь, видимо, на устную традицию, Константинопольский патриарх Иоанн Златоуст в начале V в. говорил: "И получилось так, что в Риме среди тех, кто боролся с Павлом, были некие, проповедовавшие то же самое учение. Задумав разъярить Нерона, который был уже зол на Павла, принялись они и сами проповедовать, с тем чтобы Слово дальше распространялось и число учеников возрастало, дабы гнев тирана разгорелся сильнее и стало чудовище ещё свирепее".3 По сути дела, Златоуст сообщает о тщательно спланированной провокации против Павла, однако предпочитает умолчать (три с половиной века спустя!) о том, кем она была осуществлена.
1 Климент Римский. Первое послание Коринфянам,5(В латинских версиях: "propter zelum et invidiam/propter zelum et contentionern".)
2 Флп. 1:15-16.
3Dе Laudibus S. Pauli apostoli, 4 //- PG, 50. Col. 493.
Поскольку Церковь не предлагала внятной трактовки обстоятельств смерти одного из самых почитаемых святых, широкое распространение апокрифической версии было неизбежным. По всей видимости, уже в середине III в. наряду с давно циркулировавшими списками "Мученичества Павла" стали появляться его сокращённые и дополненные варианты - на греческом, сирийском, армянском, коптском и латинском языках. В после-никейскую эпоху "Мученичество", как и многие другие христианские легенды, стало предметом более глубоких композиционно-художественной переработок, целью которых было придать ему форму, удовлетворяющую запросам взыскательного греко-латинского читателя. Трудно сказать, когда именно была проделана основная часть этой работы, однако выполнена она была с большим мастерством и вкусом. Оставив неприкосновенной фабулу и почти ничего не меняя в последовательности повествования, автор сумел радикально преобразить фольклорную архитектонику древней легенды. Превратив одну из реплик апостола в пространную проповедь, построенную по правилам римского ораторского искусства, он сделал её идейным и композиционным центром всего произведения. Два эпизода с Патроклом в первой части апокрифа были "уравновешены" добавлением в заключительную его часть двух эпизодов с Плавтиллой. Каждая из трёх встреч Павла с Нероном получила свою собственную интонационную и психологическую окрашенность. Если первая из них протекает спокойно и не выходит за рамки сдержанного обмена колкостями, то вторая развивается крещендо. Начинается она с антитезы: "завопил Нерон" - "молвил Павел", но затем повышает голос и апостол, в его ответном монологе появляется та же страстность, что и в канонических посланиях, которую ещё больше оттеняет нарочито спокойная тональность следующей главы. Жутковатый оттенок третьей встречи апостола с императором усилен добавлением детали, характерной для греко-римских представлений о потусторонних силах, - обезглавленный Павел входит к Нерону "сквозь запертую дверь". Кроме того, автор снимает некоторые логические рассогласованности фольклорного повествования, заменяет его монотонность сложнейшим ритмическим узором, в котором плавные и взрывные ритмы точно соответствуют драматургии каждого эпизода.
Публикуемая версия "Мученичества" была создана на латыни. Помимо лингвистических данных,1 такой вывод подтверждается и прекрасным знанием автора римской литературы: в его сочинении присутствуют явные и скрытые цитаты произведений римских писателей и поэтов I в. н.э. - эпохи описываемых событий; используются характерные для неё формально-стилистические приёмы, например чередование возвышенно-эпического стиля и реалистического бытописания. Автор не в силах удержаться даже от элементов иронии и довольно непристойных двусмысленностей в духе Петрония, в общем-то мало уместных в таком жанре, как мученичество. Значительно хуже он ориентируется в мире христианских преданий и потому в своём сочинении воспроизводит ошибку какой-то более ранней версии, превратившей римского офицера Варнаву Юста, принуждённого, согласно легенде, выпить яд за свои христистианские убеждения, в двух человек - Варнаву и Юста.2
1 Р. Липсий не обнаружил в латинском тексте "Мученичества" грецизмов (следов перевода с греческого) и в то же время констатировал явную зависимость словоупотребления греческой версии от латыни. - ААА, I. Р. XIX.
2 Это "раздвоение" встречается уже в сирийской версии "Мученичества", созданной в III или первой половине IV в.
Вероятнее всего, публикуемая редакция "Мученичества" получила окончательное оформление на рубеже IV-V в. Поскольку христологическая и мариологическая проблематика осталась совершенно незатронутой в проповеди Павла (гл. 10-11), можно думать, что к моменту её написания она ещё не стала актуальной. В то же время трактовка тринитарной проблемы даётся апостолом с учётом богословских аргументов, выдвинутых "великими каппадокийцами" в третьей четверти IV в. На тот же хронологический рубеж указывает упоминание (в гл. 1) апокрифической переписки Павла и Сенеки.1 Вместе с тем, автор "Мученичества" располагал и какими-то более ранними литературными обработками. Следы их использования заметны в той части проповеди Павла, где довольно неожиданно возникает тема гражданской войны, звучат сетования о появлении множества "не божественно-величавых, а жалких и уродливых" кумиров, упоминается о желании многих стать принцепсами. Наиболее вероятным временем появления таких инсталляций в тексте древнего апокрифа могла быть середина III в.
1 Этот псевдоэпиграф ещё не был известен Лактанцию (ум. после 330 г.), однако Иероним Блаженный уже упоминает его в своей книге "De viris illustribus" (392 г.).
Местом создания этой версии "Мученичества" наверняка не был Рим, так как автор не проявляет признаков знакомства с топографией Вечного города. В противном случае он обязательно бы указал, у каких именно ворот апостол встретил Плавтиллу, назвал бы место, где состоялась казнь. Маловероятно появление на рубеже IV-V в. подобного сочинения в Италии или Галлии, где тенденция к возвеличиванию роли Петра и принижению личности Павла проявилась в это время уже в полной мере. Отсутствие в тексте каких-либо ссылок на испанское путешествие Павла, которое упоминается в целом ряде апокрифов, заставляет отказаться от мысли, что оно могло быть написано в Испании. Таким образом, наиболее вероятным местом создания памятника оказывается Северная Африка, точнее Карфаген или его округа, где пылкое почитание апостола имело давние корни, а его апокрифические "Деяния" хорошо знали и, судя по сообщению Тертуллиана, с удовольствием читали уже во II в. Литературно-художественным достоинствам этого сочинения отдавали должное на протяжении многих веков - только в крупнейших библиотеках Западной Европы Р. Липсий обнаружил 78 манускриптов, содержащих этот памятник.1
Перевод выполнен по изданию: Acta Apostolorum Apocrypha. V. I. Lipsiae, 1891. P. 23- 44. Важнейшие разночтения (приведённые Р. Липсием по 28 манускриптам) оговариваются в подстрочнике.
1V. I. Prolegomena. P. XXVI.
Мученичество святого и преславного первоапостола Андрея. Деяния (мученичество) апостола Андрея написаны, вероятно, в конце 3 в. Сохранились в поздней обработке.
1. Стратокл, брат Эгеата, испросив у Кесаря позволение оставить военную службу ради занятий философией, прибывал в ту пору из Италии в Патры. Вся претория была в волнении от того, что Стратокл возвращался к Эгеату спустя столь долгое время, и Максимилла, также весьма обрадованная, вышла из своих покоев ему навстречу, поприветствовала его и вместе с ним вошла в дом. И когда небо прояснилось, она удалилась к себе, в то время, как Стратокл воздал должное и сообразное приличию своим друзьям, встречая каждого с ласкою и добросердечным приветом. 2. За всем этим один из любимых рабов Стратокла, поражённый бесом, упал без чувств на кучу нечистот, и тот, видя это, воскликнул, обращаясь к стоявшим рядом: "О если бы я никогда не доплыл сюда, но погиб бы в море, лишь бы этого не случилось со мною, ибо, друзья мои, я не смогу жить без него!" Говоря так, он волновался так, что поразительно страшно было глядеть на него.(1) Услышав это, Максимилла вышла из своей комнаты и сказала Стратоклу: "Не печалься, брат, о своём рабе! Он скоро будет спасён, ибо в этом городе есть весьма благочестивый муж, он может не только изгонять бесов, но и излечить всякий приключившийся недуг, каким бы страшным и жестоким он не был. Мы говорим это, будучи уверены в нём и оттого, что по опыту знаем его способности". Ифидама говорила Стратоклу то же самое, препятствуя ему посягнуть на непоправимое от чрезмерной скорби. 3. И в то время, как они его утешали, Андрей, уговорившись с Максимиллой придти к ней, подошёл к претории. Входя в ворота, он сказал: "Там, внутри идёт борение с нечистою энергией, поспешим, братья!" И ничего ни у кого не спрашивая, он вошёл и поспешил прямо туда, где раб Стратокла испускал пену, извиваясь в конвульсиях. Все прибежавшие на крики Стратокла спрашивали себя, кто это, видя, как он вдруг с улыбкою раздвинул толпу и прошёл прямо к лежавшему на земле рабу. Те, кто знал его давно и видел его дела, боялись его словно некоего бога и отступали перед ним. Но рабы Стратокла, видя в нём обычного, скромно одетого человека, пытались даже его ударить; другие же, видя их грубое с ним обращение, упрекали их в том, что они сами не знают, что делают. И те, утихнув, остановились и стали смотреть, что из этого выйдет. 4. И тотчас же некто объявил Максимилле и Ифидаме, что пришёл блаженный. Преисполнившись радости, они устремились из своих комнат и поспешили к Стратоклу: "Идём, и ты увидишь, как будет вылечен твой раб". И он, встав, пошёл вместе с ними. Увидев, что его раба окружила весьма немалая толпа, Стратокл спокойно сказал: "Прибыв в Ахайю, ты стал зрелищем, Алкман" (ибо таково было имя раба). И Андрей, обратив взгляд на Максимиллу и глядя на неё, сказал: "Чадо, наиболее всего тех, кто, избегая великой смуты и обмана, обращается к вере в Бога, волнует, когда они видят, как излечиваются болезни, для большинства считающиеся неизлечимыми. Но вот, то, что я говорю, я вижу совершающимся на этом месте: здесь есть маги, неспособные сделать что-либо, и отчаявшиеся над рабом, и обманщики, тщетность которых мы видим все вместе. Отчего они не смогли изгнать этого страшного беса из несчастного раба? – Оттого, что все они оказались его сородичами. Это полезно сказать перед толпою, которая собралась здесь". 5. И немедля встав, он сказал: "О Боже, не слушающий магов, Боже, не дающийся обманщикам. Боже, всегда внимающий Своим. Боже, дающий Твоё Твоим, ныне дай моей молитве исполниться перед всеми этими людьми над рабом Стратокла, изгнав беса, которого не могли удалить его сородичи". И тотчас же бес сказал человеческим голосом: "Я бегу, человек, раб Божий, я бегу не только из этого юноши, но и из всего этого города". А Андрей сказал ему: "Я повелеваю тебе не только бежать из этого города, но и запрещаю тебе появляться везде в тех областях, где обретаются следы моих братьев". И когда бес удалился, Алкман поднялся с земли, Андрей подал ему руку, и тот пошёл вместе с ним, придя в себя, твёрдо держась на ногах разговаривая прилично, глядя ласково на Андрея и спрашивая у своего хозяина, отчего здесь толпа. Тот же отвечал: "Пусть никто из чужих тебе не занимает твоего внимания. Для нас же достаточно видеть в тебе то, что мы видели". 6. Когда это было с ними, Максимилла взяла Андрея и Стратокла за руки и вернулась в свои покои. И вместе с ними вошли все братья, бывшие там. И сев, они уставили взоры на блаженного апостола с тем, чтобы он сказал что-нибудь. И Максимилла особо просила апостола говорить ради Стратокла, чтобы он уверовал в Господа; ибо его брат Эгеат был великим кощунником и весьма непригоден к высшему благу. 7. И Андрей начал говорить Стратоклу: "Я хорошо знаю, Стратокл, что ты сильно затронут происшедшим. Но я знаю и то, что мне надлежит привести к свету человека, который ныне покоится в тебе. Ибо полная растерянность и размышления о случившемся, о том, откуда и как это вышло, – явные признаки того, что твоя душа взволнована. Для меня же благоугодны твои замешательство, сомнение и потрясение. Разродись же ребёнком, которого ты носишь и не довольствуйся только муками родов. Я не чужд повивального искусства, как и искусства прорицания. Я люблю (φιλω) то, что ты вынашиваешь; я весь охвачен (ερω) тем, о чём ты молчишь; и то, что внутри, я воспитаю. Я знаю того, кто молчит; я знаю того, кто желает. Новый человек в тебе уже говорит со мною; уже он претерпевал без меры долгое время. Он стыдится своего прежнего богопочтения; он скорбит о своём прежнем поведении; он вменяет в тщету всё своё прежнее поклонение; он спрашивает об истинном богопочтении; он молча поносит своих прежних богов, которые суть суета; он страдает, сделавшись бродягою из-за обучения. Что было его прежнею философией? Ныне он видит, что она тщетна, он видит, что она пуста и низменна. Ныне он признаёт, что она не приносит никакой пользы. Что же, Стратокл, не это ли говорит человек в тебе?" 8. Стратокл, глубоко вздохнув, отвечал: "Человек, весьма искуссный в прорицании и поистине вестник Бога живого! я не покину тебя, доколе не познаю себя, отвергнув всё то, на что тщетно, как ты сам убедил меня я тратил время". И Стратокл был с апостолом днём и ночью, и не разлучался с ним, то расспрашивая, узнавая и обретая покой, то умолкая и радуясь, сделавшись истинным другом спасительного слушания. Покинув всех своих близких, он желал проводить время наедине с апостолом. Ибо он никогда не задавал апостолу вопросов перед кем-либо, но спрашивал его отдельно, когда все братья были заняты другими делами. Когда же они ложились спать, он не спал и, не давая спать Андрею, обретал спокойствие, радуясь. 9. Андрей же без устали открывал братьям вопросы Стратокла, говоря ему: "Прими плод двойной выгоды, Стратокл, спрашивая меня наедине, а после слушая то же перед братьями. Ибо так то, чего ты желаешь и взыскуешь, лучше запечатлеется в твоём уме. Ибо несправедливо выставлять твои родовые муки также и перед тебе подобными. Ибо то же бывает с женщиной за работою, когда у неё начинаются схватки, и младенец с силою стремится выйти, чтобы не оставаться внутри, но выскочить наружу. И для женщин, что находятся тут же и участвуют в тех же таинствах, это ясно и несокрыто, и мать кричит прежде, чем закричит младенец. И после родов они выказывают новорождённому заботу, будучи посвящёнными, дабы облагодетельствовать младенца тем, что они получили сами. Также и мы, чадо Стратокл, должны являть прилюдно плод, зачатый тобою и безпрестанно являть их всё большему числу его сродников и распространению среди них слов спасения, часть в котором ты имеешь, как я нашёл". 10. Итак, Стратокл вёл блаженную жизнь, укрепляясь отныне всеми словами, что были соприродны ему, и приобретая душу твёрдую и прочную, и непоколебимую веру в Спасителя. Максимилла же с Ифидамою вместе радовались. А Алкман, будучи излечен, уже не оставлял веру. Ночи и дни радуясь и укрепляясь Христом, стяжавшие благодать Стратокл, Максимилла, Ифидама и Алкман вместе со многими другими братьями были сочтены достойными печати Господней. Андрей сказал им: 11. "Чада, если вы сохраните эту печать незапятнанною отметами других, противоборствующих чеканов, Бог похвалит вас и примет на лоне Своём. Пока же это светлое видение просвещает ваши души, особенно, когда они освобождаются от тел, силы воздаяния, злые власти, князья ужаса, огненные ангелы, безобразные бесы, нечистые энергии, не вынося того, что они оставлены вами, как чужие Советнику этой сопрородной свету печати, устремляются и гонятся прочь к тому, что соприродно им: тьме, огню, туману и всему, что можно представить себе как угрозу кары. Но если вы затемните сияние данной вам благодати, эти страшные силы затянут вас в свой хоровод и будут смеяться над вами, пляша каждая по-своему. Ибо каждая из них потребует того, что ей полагается, как некий наглый тиран; и тогда вам будет безполезно призывать Бога печати, которую вы осквернили, отлучившись от Него. 12. Будем же, чада, сохранять доверенное нам хранилище. Вернём его незапятнанным Тому, Кто вложил его в наши руки. Скажем Ему, достигнув Его: "Вот, мы принесли Тебе Твою благодать непорочною; чем из Твоего Ты возблагодетельствуешь нам?" И Он тотчас же ответит нам: "Я возблагодетельствую вам Самим Собою, ибо всё, что Я есмь, Я даю Моим. Если же вы хотите света неослабевающего, это – Я; если жизни, неподверженной изменению, это – Я; если отдыха от тщетных тягот, вы обладаете Мною, Отдыхом; если друга, дающего вам неземное, Я – ваш Друг; если отца молящимся на земле, Я – ваш Отец; если брата истинного, отделяющего вас от лжебратьев, Я – ваш Брат. И если есть ещё нечто более ценное, чего вы желаете и ищете, вы владеете Мною и всем, что Моё, и всё Моё принадлежит вам". Вот что нам, возлюбленные, ответит наш Господь". Когда Андрей сказал это, иные из братьев плакали, другие же радовались. Особенно же – Стратокл, ставший неофитом, уносясь мыслью к таким высотам, что он оставил всё своё имущество, дабы быть привязанным только к слову. 13. Когда же великая радость была между братьями, и они собирались ночью и днём в претории, у Максимиллы, в день Господа, прибыл проконсул, в то время как братья были собраны в её комнате, слушая Андрея. Когда Максимилле объявили о прибытии её мужа, она весьма взволновалась, ожидая, что будет, когда он застанет у неё такое многочисленное собрание. Андрей же, видя её в замешательстве, сказал Господу: "Господи Иисусе, пусть Эгеат не войдёт в этот покой до тех пор, пока Твои рабы не выйдут отсюда безопасно; ибо они собрались ради Тебя, и ради того, что Максимилла всегда хотела, чтобы мы собирались и отдыхали здесь. Но поскольку Ты счёл её достойною унаследовать Твоё царство, пусть она утвердится особо, вместе со Стратоклом, и сломи натиск этого бешенного льва, вооружившегося против нас, спасши всех нас". И проконсул Эгеат при входе разболелся чревом и потребовал стульчак, на котором просидел долгое время, занятый сам собою. И все братья вышли перед ним, и он не видел их; ибо Андрей говорил, возлагая на каждого руку: "Пусть Иисус полностью скроет ваш облик от Эгеата, чтобы невидимое в вас укрепилось в нём". После всех вышел и он, запечатлев себя знамением. 14. Когда же совершилась эта милость Господня, Стратокл вышел обнять своего брата, не радуясь душею, но улыбаясь для вида, как встречающий своего брата после долгого отсутствия. И все прочие его рабы и вольноотпущенники приветствовали его таким же образом. Он же поспешил в покои, полагая, что Максимилла ещё спит. Ибо он желал её. Она же была на молитве. Когда она увидела его, она отвернулась и опустила глаза к земле. Он сказал ей: "Дай мне сначала правую руку. Я поцелую ту, кого уже не назову своей женой, но своею владычицей, так доверяясь твоему целомудрию (σωφροσυνη) в твоей любви (φιλια) κо мне". Ибо застав её на молитве, несчастный думал, что она молилась о нём, с удивлением услышав в её молитве своё имя. Но Максимилла при этом говорила так: "И избавь меня отныне от этого отвратительного союза с Эгеатом и сохрани меня чистою и целомудренною служить одному Тебе, моему Богу". Когда же он приблизился к её устам, желая её поцеловать, она оттолкнула его, говоря: "Незаконно, Эгеат, мужским устам касаться уст женщины после молитвы". И проконсул отступил от неё, устрашённый суровостью её вида. И сняв дорожную одежду, он пошёл отдохнуть и едва лёг, тут же заснул, ибо он проделал долгий путь. 15. Максимилла же сказала Ифидаме: "Сестра, иди к блаженному; пусть пока тот спит, он придёт сюда возложить на меня руку и помолиться. Та немедля побежала к Андрею и передала просьбу вернейшей Максимиллы. Анрей пришёл и вошёл в другую комнату, где была Максимилла. Стратокл также вошёл с апостолом, последовав за ним от гостеприимного пристанища блаженного. Ибо расставшись с братом, он спросил, где находится пристанище апостола. И будучи направлен неким братом Антифаном, он вошёл вместе с блаженным. Андрей же, возложив руку на Максимиллу, молился так: 16. "Прошу Тебя, Бог мой, Господь Иисус Христос, знающий то, чему надлежит быть, вручая Тебе моё драгоценное чадо Максимиллу, утверди Твоё слово и силу в ней; и пусть её дух победит Эгеата, дерзкого и враждебного змея; и пусть её душа, Господи, впредь пребудет непорочною, освящённою во имя Твоё. Особенно сохрани её, Владыко, от этого отвратительного осквернения и усыпи нашего дикого и навек неисправимого врага в её видимом муже и обручи её внутреннему мужу, которого Ты знаешь лучше, чем кто-либо, ради которого свершилось всё таинство Твоего домостроительства, так, чтобы утвердившись в своей вере в Тебя, она соединилась со своими сродниками, отделившись от притворщиков, которые враги ей". И помолившись так и вручив Максимиллу Господу, он снова вышел вместе со Стратоклом. 17. Максимилла изобрела тогда следующее. Она позвала молодую служанку, весьма красивую и крайне распущенную по природе, по имени Эвклия, и сказала ей то, что было той по сердцу и чего та желала: "Я дам тебе всё, что ты хочешь, если мы заключим договор и ты сохранишь в тайне то, что я тебе открою". И высказав Эвклии, что хотела и получив от неё уверения, желая впредь жить непорочною, утешалась этим значительное время. Украсив Эвклию как обычно женщине облачаться в приманки врагу, она повелела Эвклии лечь вместо неё с Эгеатом. Он же, быв с нею, как со своей женой, дал ей встать и вернуться в свою комнату, ибо так было в обычае у Максимиллы. Обретя так покой и радуясь в Господе от того, что ей не надо расставаться с Андреем, она же долгое время скрывала то, что она делала. 18. Эвклия же по истечении восьми месяцев потребовала у своей госпожи освобождения, и в тот же день та дала ей просимое. Через несколько дней она вновь потребовала немало денег; и та дала ей немедля. Затем она захотела кое-что из её драгоценностей, и та ей не отказала. И одним словом, она получила от Максимиллы платья, покрывала и ленты; не довольствуясь, она ещё открыла дело другим рабам, похваляясь и превозносясь. Возмутившись похвальбою Эвклии, те вначале напали на неё с оскорблениями. Она же, насмехаясь над ними, показала им дары, которые ей давала хозяйка; признав их, товарищи Эвклии по рабству не знали, что и делать. Эвклия же, желая усилить их веру в то, что она сказала, она положила два предмета [из даренного] у изголовья своего хозяина, когда тот был пьян, чтобы убедить их в том, что она и в самом деле спала с ним будто Максимилла. Разбудив его, глубоко спавшего, вместе с другми рабами, наблюдавшими за этим, она услыхала: "Госпожа моя Максимилла, почему ты запоздала?" Она же молчала. Спрятавшиеся безшумно вышли из комнаты. 19. Максимилла же, думая, что Эвклия хранит верность и молчание из-за даров, данных ей, проводила дни и ночи спокойно рядом с Андреем вместе со Стратоклом и всеми остальными братьями. Андрей же, увидев сон, сказал братьям, а Максимилла услышала: "Сегодня в доме Эгеата готовится некая каверза, чреватая смутою и гневом". Максимилла спросила его, что именно. Он же сказал: "Не спеши узнать от меня то, что вскоре увидишь". Она привычно переоделась на виду у всех и направилась к дверям претория. 20. Слуги, проведавшие о том, что она каждый день приходила к Андрею вместе со Стратоклом, и то, в котором часу она возвращалась в свою комнату, схватили её будто некую постороннюю. Когда в обычный час она возвращалась в преторий проконсула, стараясь не быть замеченною, они притворились, что разоблачают её насильно, пристально уставившись на свою госпожу. Некоторые из них хотели разгласить это дело и открыть его Эгеату; другие же удерживали их, лицемерно изображая приверженность к своей хозяйке, затыкали им рот, избивая и отгоняя их, словно безумцев. И пока они дрались между собою, Максимилла поспешила в свою комнату, моля Господа отвратить от неё всё худое. 21. И спустя час те, кто дрались из-за неё с другими слугами, ворвались в её покои с льстивыми словами, надеясь получить что-либо как рабы Эгеата; и блаженная не сочла их недостойными этого, но сказала Ифидаме: "Дадим им то, чего они заслуживают". И повелев дать тысячу денариев лицемерно изображавшим любовь (φιλειν) κ ней, она наказала никому не открывать это дело. Они же, много клявшись молчать о том, что видели, увлекаемые отцом своим дьяволом, поспешили прямо к своему хозяину, имея при себе и деньги. Они рассказали ему всё, и то, как одна из рабынь открыла им то, что изобрела Максимилла, которая не желала более соединяться с Эгеатом, возненавидев плотское общение с ним как ужасное и постыдное дело. 22. И проконсул, уведомлённый обо всём, и о том, как Эвклия делила с ним ложе как его жена, и о том, как она открыла это другим рабам, допросил и её и узнал всю правду. При допросе она призналась во всём, что получила от своей хозяйки за молчание. В крайнем возмущении от того, что она похвасталась и рассказала об этом другим рабам, оклеветав свою госпожу, он отрезал Эвклии язык и изувечил её, приказав потом выбросить её вон. После нескольких дней без еды она сделалась добычей собак. Прочих же рабов, рассказавших ему об этом (а было их трое), он распял на кресте. 23. Он заперся у себя и весь тот день не ел ничего от горя, недоумевая о перемене, совершившейся в отношении Максимиллы к нему. И много плакав и упрекая своих богов, он пошёл к своей жене, и упав к её ногам, он сказал в слезах: "Я обнимаю твои ноги, я, твой муж вот уже двенадцать лет, всегда почитавший тебя как богиню и почитающий ещё и ныне за твою мудрость и благоприличную жизнь. Но возможно, что она немного изменилась, ведь и ты – человек. Если же и в самом деле в ней есть некий иной мужчина, подозрение о котором никогда не коснулось меня, я прощу тебя и скрою это, так же как и ты переносила все мои глупости. Если же нечто другое, более тяжкое, отделяет тебя от меня, признайся в этом, и я тотчас же постараюсь помочь, выучившись никогда ни в чём тебе не противоречить. Дата добавления: 2015-11-26; просмотров: 84 | Нарушение авторских прав |