С) Прогресс в духовности

Чтобы достигнуть устойчивого психического влияния на народ, явно недостаточно уверить его, что он отличен божеством. Если он должен в это верить и извлекать из этой веры следствия, ему это нужно и как-то доказать. В моисеевой религии таким доказательством служил Исход из Египта; Бог или от его имени Моисей неустанно ссы­лались на это свидетельство благоволения. Древний празд­ник Пасхи был установлен, чтобы запечатлеть память об этом событии или, скорее, наполнить содержанием такое воспоминание. Но все же это было только воспоминание, относящее Исход к туманному прошлому. Знаки божьего благоволения в настоящем были весьма редки, судьба на­рода, напротив, скорее указывала на его немилость. При­митивные народы имели обыкновение отстранять или даже наказывать своих богов, если они не выполняли свою обя­занность обеспечивать им победу, счастье и комфорт. Во все времена с царями обращались так же, как с богами; в этом сказывалось давнее тождество — возникновение из общего корня. Собственно, даже современные народы обыкновенно изгоняют своих царей, когда блеск их прав­ления блекнет в результате поражений с сопутствующими потерями территории и денег. Почему же народ Израиля всегда склонялся перед своим Богом тем покорнее, чем хуже тот обращался с ним, — это проблема, которую мы покуда вынуждены отставить в сторону.

Вопрос может побудить нас к исследованию, принесла ли религия Моисея народу что-то, кроме повышенного чувства собственного достоинства как сознания избраннос­ти. И ближайший фактор действительно легко обнаружить. Религия доставила евреям еще и гораздо более величест­венное представление о Боге или, выражаясь сдержаннее, представление о более величественном Боге. Уверовавший в такого Бога до некоторой степени разделял его величие, имел право чувствовать себя возвышенным. Для неверую­щего это не вполне самоочевидно, но может быть легче понято с помощью ссылки на чувства британца в чужой

1014

стране, ставшей небезопасной из-за волнений, на чувство, полностью отсутствующее у подданных какой-либо неболь­шой континентальной страны. Британец, конечно же, рас­считывает на то, что его Правительство пошлет воен­ный корабль, если падет хотя бы волосок с его головы, и что это очень хорошо знают восставшие, тогда как у ма­ленького государства вообще нет военных судов. Гордость за величие Британской им п е р и и (British Empire) ко­ренится, стало быть, и в сознании большей безопасности, защиты, которыми пользуется отдельный британец. Види­мо, это аналогично представлению о величественном Боге, а поскольку трудно претендовать на содействие Богу в уп­равлении миром, гордость за величие Бога сливается с гор­достью за свою избранность.

Среди предписаний моисеевой религии есть одно, бо­лее важное, чем считалось до сих пор. Это запрет созда­вать изображение Бога, т. е. принуждение почитать Бога, которого нельзя видеть. Мы подозреваем, что в этом месте Моисей превзошел суровость религии Атона; быть может, он только хотел быть последовательным, ведь его Бог не имел ни имени, ни облика, возможно, это было новым предохранительным средством против магических злоупо­треблений. Но в случае, если этот запрет был принят, он должен был оказать глубокое воздействие. Ибо он означал пренебрежение чувственным восприятием по сравнению с абстрактным представлением, триумф духовности над чувственностью, строго говоря, отказ от влечений вместе с его психологически необходимыми следствиями.

Чтобы разобраться в том, что на первый взгляд кажется неясным, следует вспомнить о дйугих процессах подобно­го качества в развитии человеческой культуры. Самый ран­ний из них, быть может, наиболее важный, меркнет во тьме древности. Его удивительные результаты вынуждают нас настаивать на его существовании. У наших детей, у взрос­лых невротиков мы обнаруживаем психический феномен, подобный примитивным народам, названный нами верой во «всемогущество мыслей». По нашему мнению, речь идет о переоценке влияния, которое способны оказать на из­менение внешнего мира наши психические, в данном слу­чае — интеллектуальные действия. Более того, по существу любая магия, предшественница нашей техники, покоится

1015

на этой предпосылке. Сюда же относятся и любые закли­нания, как и убеждение во власти, связанной со знанием и с произнесением имени. Мы предполагаем, что «всемо­гущество мыслей» выражало гордость человечества за раз­витие языка, следствием которого было весьма значитель­ное продвижение интеллектуальных видов деятельности. Это открыло новую империю духовности, в которой опре­деляющими стали представления, воспоминания и умо­заключения в противоположность более низким видам психической деятельности, содержанием которых были не­посредственные восприятия органов чувств. Разумеется, это был один из важнейших этапов на пути становления человека.

Гораздо более наглядным представляется нам другой процесс последующей эпохи. Под влиянием внешних фак­торов, которые мы здесь не обязаны прослеживать и ко­торые к тому же отчасти не вполне известны, произошла смена матриархального общественного порядка, с чем, ес­тественно, был связан переворот в существовавших до сих пор правовых отношениях. Считается, что отзвуки этой революции еще чувствовались в «Орестее» Эсхила. Но вдо­бавок этот поворот от матери к отцу означал победу духов­ности над чувственностью, иначе говоря — культурный прогресс, ибо материнство доказывалось свидетельством органов чувств, тогда как отцовство является предположе­нием, построенным на умозаключениях и гипотезах. Склон­ность превозносить логический процесс над чувственным восприятием на деле оказывается шагом, чреватым важ­ными последствиями.

Когда-то между двумя ранее упомянутыми событиями произошло третье, обнаруживающее наибольшее родство с изученным нами случаем из религиозной истории. У че­ловека появилась потребность вообще ценить «духовные» влияния: т. е. их нельзя уловить органами чувств, в част­ности, с помощью зрения, но все же они демонстрируют не вызывающее сомнений и даже чрезмерное воздействие. Если мы можем довериться свидетельствам языка, праоб-разом духовности стал движущийся воздух, так как дух за­имствовал название от дуновения ветра (лат. — animus spiritus, иврит — ruach, дуновение). Тем самым была от­крыта душа как духовный принцип отдельного человека.

1016

В свою очередь, наблюдение обнаружило движущийся воз­дух в человеческом дыхании, прекращающемся со смертью;

еще согласно и современным представлениям, умирающий выдыхает свою душу. Но теперь человеку открылась им­перия духа; он смог уже предполагать существование ду­ши, обнаруженной им у себя, во всех других предметах природы. Весь мир стал одушевленным, и наука, появив­шаяся гораздо позднее, сделала достаточно, чтобы вновь лишить часть мира души, хотя еще и сегодня эта задача не решена окончательно.

Благодаря Моисееву запрету Бог был поднят на более высокую ступень духовности, открывшей путь для даль­нейших изменений представления о Боге, о чем еще пред­стоит рассказать. Но прежде следует заняться другим ито­гом. В результате всех этих продвижений в духовности было усилено индивидуальное чувство собственного до­стоинства, сделавшее людей гордыми, поскольку они почувствовали свое превосходство над другими людьми, оставшимися в тенетах чувственности. Мы знаем, что Мои­сей даровал евреям энтузиазм избранного народа, благо­даря дематериализации Бога к тайным сокровищам народа прибавилась новая, ценная часть. Евреи сохраняли ориен­тацию на духовные интересы, политические злоключения нации научили ее оценивать по достоинству единственное имущество, оставшееся им, — свою письменность. Сразу после разрушения Титом храма в Иерусалиме раббе Иоха-нан бен Саккай испросил позволения открыть первую школу по изучению торы в Ямние. С этих пор она стала Священ­ным писанием и центром духовных усилий по сплочению рассеянного народа.

Это слишком общеизвестно и общепринято. Хотел бы только добавить, что это типичное развитие европейской сути было начато запретом Моисея почитать Бога в виде зрительного образа.

Естественно, преимущество, предоставленное в тече­ние почти 2000 лет жизни еврейского народа духовным устремлениям, оказало свое воздействие; оно помогло ог­раничить невежество и склонность к насилию, обычно устанавливающиеся там, где идеалом народа является раз­витие физической силы. Евреи оказались лишенными гар­монии в формировании духовной и физической деятель-

1017

ности, подобной достигнутой греческим народом. По край­ней мере, в случае разногласия они решали в пользу более ценного.

Дата добавления: 2015-11-26