Значение столыпинской аграрной реформы

Объективный анализ показал, что российское правительство оказалось не готово к такому серьезному шагу, как радикальная аг­рарная реформа, которая к тому же преследовала скорее политичес­кие, чем экономические цели. Наболевший для России вопрос ма­лоземелья не был решен. Столыпинская реформа и связанное с ней землеустройство не смягчили, а обострили классовые противоре­чия в деревне. В стране образовалось множество форм землевладе­ния и землепользования — помещичье, общинное, подворное, ху­торское, отрубное, частновладельческое, церковное, государствен­ное и др., которые не составляли четко организованной системы и порождали множество неурядиц в земельных отношениях.

Несмотря на старания правительства, хутора прижились только в белорусских, литовских и северо-западных губерниях, чему спо­собствовало влияние соседних Польши и Прибалтики и изрезан­ный реками ландшафт. В южных и юго-восточных губерниях глав­ным препятствием при организации хуторов были трудности с во­дой, но здесь успешно шло вьщеление отрубов, что было удобно на ровных и больших компактных участках. Основным препятствием к образованию хуторов и отрубов в центрально-черноземных губер­ниях оставалось малоземелье.

По данным П. Н. Зырянова, к 1 января 1906 г. из общины в че-респолосное укрепление вышли 2 млн домохозяев, которым принадлежало 14,1 млн десятин земли. Из них 1,3 млн перешли к ху­торскому и отрубному владению (12,7 млн десятин). Кроме того, на банковских землях было образовано 280 тыс. хуторских и отрубных хозяйств. За 10 лет (1906—1916), по данным Л.Зайцевой, только 1,6 млн хозяйств на площади 16 млн десятин надельных земель пе-решли к участковому землепользованию, что к началу 1917 г. соста­вило 10,5 % всех хозяйств крестьянского типа. К 1917 г. по всей Poc-сии выделилось 22,7 % общего числа общинников (1/5 общин-ных дворов). В частную собственность было закреплено 14,1 9ц всех надельных земель (1,6 млн дворов с общей площадью земель 16 млн десятин). Около половины земель, изъятых из общинного оборота, были проданы. Покупателем в ряде случаев были сельские общества; тогда земля возвращалась в мирской котел.

В ряде случаев у одного и того же хозяина оказывались земли и в собственности, и в общине. Земельные отношения в деревне все бо­лее запутывались. В итоге не удалось ни ликвидировать общину, ни создать достаточно массовый слой крестьян-собственников.

Росло недовольство крестьян; только за 1910—1914 гг. произош-ло свыше 13 тыс. выступлений против земельной политики прави-тельства. К тому же в отличие от реформы 1861 г. не были учтены региональные различия в России.

Первая мировая война резко усугубила ситуацию. Экономичес­кий кризис, охвативший все сферы производства и распределения, военные неудачи и революционный подъем масс привели к быстро-му падению монархии. Временное правительство продолжало по­литику охраны помещичьей собственности, а в области землеуст­ройства — столыпинскую линию на образование хуторов и отрубов.

Проведение реформы было недостаточно обеспечено в финан­совом плане. Не хватало и техники для обработки полей.

Тем не менее при всех недостатках столыпинская аграрная ре­форма стала для России существенным шагом вперед. Отжившие хозяйственные структуры заменялись более эффективными, от­крывавшими возможности для роста производительных сил в зем­леделии. В 1907 г. были отменены выкупные платежи, окончился мировой сельскохозяйственный кризис и начался рост цен на зер­но. Сократилось помещичье землевладение, несколько снизилась эксплуатация крестьян.

Посевная площадь увеличилась с 1905 по 1913 г. почти на 10 %. Урожайность зерновых культур, по данным В. Трунтова, повыси­лась с 39 пудов с 1 десятины в 1900 г. до 43 пудов с 1 десятин в 1910 г. В результате роста посевной площади и повышения урожайности валовой сбор зерна увеличился с 1900 по 1913 г. в 1,5 раза, техничес­ких культур - в 3 раза. В 1913 г. был собран урожай зерновых 81,6 млн т. Производство зерна на душу населения в 1914 г. состави­ло 584 кг. В 1909—1913 гг. производство основных видов зерновых в

России превышало на 28 % их производство в Аргентине, Канаде и США (ведущих мировых производителях зерна), вместе взятых.

В 1912 г. в Англию было вывезено масла на 68 млн руб., что вдвое превышало стоимость годовой добычи сибирского золота. Потреб­ление мяса в городах России в 1913 г. достигло 88 кг на душу населе­ния. Еще выше был этот показатель в городах Сибири и Дальнего Востока.

С 1910 г. быстро растет количество акционерных предприятий. На период 1906—1914 гг. приходится небывалый взлет кооператив­ного движения. Только кредитная кооперация охватывала к 1914 г. более четверти всех крестьян-домохозяев. Всего к 1915 г. число чле­нов кооперации достигло 10 млн человек.

Темпы роста производительности труда в сельском хозяйстве России были ниже, чем в других странах. Экономический рост про­исходил не на основе технико-технологического совершенствова­ния производства, а за счет более интенсивного труда крестьян. Вместе с тем были созданы социально-экономические условия для перехода к новому этапу аграрных преобразований — превраще­нию сельского хозяйства в капиталоемкий сектор экономики. Но целый ряд обстоятельств (убийство П. А. Столыпина, начало миро­вой войны) прервали начатое дело. Сам Столыпин считал, что для успеха его начинаний потребуется 15—20 лет. Реформа была пре­рвана раньше, но и за этот период было сделано немало.

5. ОСОБЕННОСТИ ЗЕМЕЛЬНЫХ ОТНОШЕНИЙ И ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ РЕФОРМ НА УРАЛЕ¹

Обилие природных богатств Урала, начало их промышленного освоения обусловили большую специфику региона в вопросах зем­лепользования. Практически ни одно крупное землевладение до революции 1917 г. не предназначалось здесь исключительно для сельскохозяйственных целей; природные условия также не способ­ствовали этому. Как правило, большие массивы земли в дореволю­ционный период принадлежали железо- и медеплавильным заво­дам, соле- и железодобывающим рудникам и другим промышлен­ным предприятиям. Наиболее крупные землевладения принадле­жали семьям Строгановых, Демидовых, Всеволожских, Уваровых.

Территория Пермской губернии включала нынешнюю Пермс­кую, Свердловскую и частично Курганскую область; по площади она занимала 3-е место в России (после Вологодской и Архангельс­кой губерний). В северной ее части земледелия практически не было; население занималось охотой, рыболовством и кустарными промыслами. В средней полосе земледелие носило подсобный ха­рактер. Крестьяне работали на заводах, а сельским хозяйством за-

¹ Раздел подготовлен кандидатом экономических наук О. Т. Хисматуловым.

нимались для частичного обеспечения себя продовольствием. Только в южной и юго-восточной части губернии существовало то­варное земледелие.

Основным землевладельцем в губернии было государство. Казне принадлежало более половины всех земельных угодий, около 30 % находилось в частном владении; крестьянам принадлежало 20 % земли.

Различные условия проживания и землепользования крестьян на Урале потребовали дифференцированного подхода к исполне­нию Манифеста от 19 февраля 1861 г., указов и законов 1906— 1910 гг. Властные структуры всех уровней действовали сообразно различным местным условиям. Так, Пермское губернское по крес­тьянским делам присутствие приняло Положение об улучшении быта помещичьих крестьян, согласно которому из 122 055 крестьян 117 362 были отнесены к заводским и только 4693 — к сельским (за­нимающимся исключительно сельским хозяйством). По волостям это соотношение было разным. Так, в Сысертской волости на кре­постном праве состояло 37 человек, данных от казны было 2856, сельских работников — 231.

В Михайловской волости было 2478 крепостных (в том числе ра­ботающих на заводах), данных от казны — 209. Согласно уставной грамоте «...все население Сысертских заводов, в числе 11613 ревиз-ных душ уволено от всяких обязательных отношений к заводовла-дельцам. По волостям Сысертской, Полевской, Северской, Пол-дневской и Щелкунской всем мастеровым (10 014 ревизных душ) как данным от казны, так и бывшим на крепостном праве, усадеб­ная оседлость 1010 десятин предоставляется в собственность без­возмездно, выгоны в количестве 797 десятин 2200 саженей оставле­ны в общее пользование крестьян и заводовладельцев, покосы и пашни в количестве 14 274 десятины 787 саженей отданы в постоян­ное пользование безвозмездно. Но сверх того, по условиям, имею­щим силу в течение 3-х лет, заводовладельцы обязывались содер­жать за свой счет священоцерковно-служителей, училища, госпита­ли и пожарные машины. Лес на топливо в количестве 5-ти кубичес­ких саженей на усадьбу в случае действительной надобности 10 дерев и 50 жердей всем работающим на заводе в течение 9 лет будет отпускаться так же бесплатно»¹.

С целью сохранения рабочей силы на заводах были приняты До­полнительные правила, ст. 36 которых гласила: «Мастеровые и все прочие заводские люди остаются при том же порядке, какой ныне существует при каждом имении. Как наделены пахотной землей и заняты попеременно рудными или заводскими работами на вла­дельца, а хлебопашеством на себя»².

¹ Журнал Пермской губернии по крестьянским делам присутствия за 1863 г., прило­
жение.

² Постановление Пермской губернии по крестьянским делам присутствия от 14 де­
кабря 1861 г.

Земля предоставлялась по высшему для данной местности раз­меру надела. Кроме того, крестьянин мог взять дополнительно оп­ределенный участок заводской земли в аренду (за установленную арендную плату). Выкупные платежи (для тех, кто обязан был выку­пать надел) и арендная плата включали в себя и налоги.

При недостатке заводских земель крестьяне имели право полу­чить надел за счет казенных земель, в том числе в других губерниях. Такой же порядок существовал при полном или частичном прекра­щении заводских работ, причем заводчик обязан был официально предупредить власти и крестьян за год до этого. В противном случае расходы по устройству крестьян возлагались на него.

Особенность реформы на Урале состояла еще и в том, что земля с самого начала выделялась как общинам, так и непосредственно ра­ботникам или семьям. Общинное устройство существовало в волос­тях, где население занималось только сельским хозяйством.

С целью обеспечения заводов квалифицированной рабочей си­лой было установлено, что крестьянин, получивший надел земли от завода, в течение 9 лет не мог по своему желанию с него уволиться. Это подтверждается выпиской из решения Пермского по крестьян­ским делам присутствия: «...Приказали: Объявить крестьянину Плотникову через Оханский Земский суд, что на увольнение его для переселения необходимо, кроме увольнительного приговора обще­ства, согласие владелицы (графини Строгановой) с соблюдением всех правил со стороны Плотникова, изложенных в статьях 130— 139 Общего Положения и статьях 139—143 Местного положения, так как он получил надел земли и до истечения девятилетнего срока не может отказаться от оных повинностей владельческих»¹.

По этой причине часть крестьян отказалась от получения наде­лов и перешла в сословие рабочих по найму. Об этом говорит устав­ная грамота для Пермской губернии и уставная грамота, выданная крестьянской семье в имении помещика (заводчика) Всеволожско­го (приложения 2, 3).

В связи с указанными особенностями реформы на Урале 18 апре­ля 1892 г. были приняты Правила о порядке делопроизводства при межевых работах по поземельному устройству мастеровых и сельс­ких работников Уральских заводов. Этот документ включал в себя и ранее принятые особые правила о способе проведения поземельно устроительных работ в Вологодской, Вятской, Олонецкой и Пермс­кой губерниях².

По имеющимся данным о крестьянском землевладении можно сделать вывод, что разложение общины на Урале началось задолго до столыпинской реформы. К началу века 17 % дворов имели до 5 десятин земли, 21,5%-5-8, 26,7%-8-15, 46 %-15-30, 5,5 % дворов — свыше. 30 десятин. По оценкам экономистов того

¹ Журнал Пермской губернии по крестьянским делам присутствия за 1863 г., прило­
жение 3.

² Свод законов, т. IX. Особые приложения 1902 г.

времени, наименьшее землевладение, способное обеспечить семью без учета неурожайных лет, составляло на Урале более 15 десятин. Это означает, что почти половина крестьянских семей не могла прокормиться со своего надела. Поэтому многие малоземельные крестьяне сдавали свои участки в аренду, а затем продавали их и шли на заработки на заводы и в города. Богатые крестьяне, покупая эту землю или беря ее в аренду (в том числе от казны), были заинте­ресованы в выходе из общин. К тому же по закону 1906 г. земля про­давалась им по ценам 1860 г., что было явно выгодно им и невыгод­но общине.

Возникла ситуация, когда и богатые, и бедные крестьяне были против общины, хотя и по совершенно разным причинам; только середняк всячески препятствовал ее уничтожению. В то время у ча­сти крестьян сложилось убеждение, что земля не может продавать­ся, а владеть ею может лишь тот, кто на ней работает. Раздел общи­ны предполагал согласие не менее 2/3 ее членов, и сопротивление этому приняло массовый характер, поскольку середняки в южной и юго-восточной части Пермской губернии составляли примерно по­ловину членов общины. В результате к 1915 г. согласие на выход по­лучили всего 9 % членов общины из числа подавших заявление. За­кон от 14 июня 1910 г. признал личными собственниками всех крес­тьян в тех общинах, где не было общего передела земли. Это реше­ние Государственной Думы было прямо направлено против общинного землевладения.

Этой цели служило и землеустройство. Пермская губернская землеустроительная комиссия была создана 20 августа 1909 г., а пер­вые пять комиссий появились еще 15 мая 1907 г. в городах Осе, Пер­ми, Соликамске, Екатеринбурге, Красноуфимске и Камышлове. Позднее, 30 сентября 1909 г. создается Оханская комиссия, 7 февра­ля 1911 г. — Ирбитская, 15 октября 1911 г.— Верхнетуринская, Екатеринбургская, Чердынская и Кунгурская. Сроки создания зем­леустроительных комиссий свидетельствуют о том, что в первую очередь ставилась задача обеспечения рабочей силой заводов, осо­бенно казенных и крупных заводчиков (Строгановых, Демидовых и др.). Для скорейшего выполнения землеустроительных работ и об­разования новых собственников было принято решение считать акт об отводе земли в порядке землеустройства юридически достаточ­ным документом, удостоверяющим личную собственность на зем­лю.

Землеустройство подразделялось на единоличное и групповое. В целом по России основным его видом считалось единоличное, так как оно определяло выдел земли на отруба и хутора. В отличие от центральной России в Пермской губернии основным видом земле­устройства стало групповое, а его главной задачей — уничтожение чересполосицы, разверстывание на отрубные участки крестьянских товариществ и целых селений, выдел им земли.

Эти виды охватывали 83,3 % устроенных дворов и 79 % площади

устроенных земель. Поэтому на Урале действовали отличные от России правила землеустройства, опирающиеся на следующие до­кументы:

Особые правила о способе применения к поземельно-устрои­тельным работам в Вологодской, Вятской, Олонецкой и Пермской губерниях от 14 мая 1882 г.;

Правила о порядке делопроизводства при межевых работах по поземельному устройству мастеровых и сельских работников уральских посессионных заводов от 18 апреля 1892 г.;

акт «О завершении поземельного устройства мастеровых и сель­ских работников посессионных горных заводов в некоторых ураль­ских горнозаводских округах» и «Правила о мерах для обеспечения горнозаводских крестьян частных горных заводов на случай закры­тия сих заводов или уменьшения заводского действия» (Свод зако­нов, т. IX. Особые приложения 1902 г.).

На землеустроительные общества были возложены не только организационные, но и некоторые правоустанавливающие функ­ции. Так, в ответе крестьянину деревни Еськино Городищенской волости Герасиму Мирону Зебзиевичу от 16 января 1914 г. говорит­ся: «...согласно ст. 57 наказа 19 мая 1912 г. Постановления Губернс­кого землеустроительного общества от 7 сентября 1912 г. в долго­срочную аренду без торгов сдаются только срочные статьи лесного ведомства, имеющие площадь сельскохозяйственных угодий 15 де­сятин и более...».

Финансирование реформы обеспечивалось Крестьянским позе­мельным банком и образованными по закону от 7 июня 1904 г. кас­сами мелкого кредита. Последние включали кредитные, ссудно-сберегательные и общественные товарищества, а также земские кассы. Общее заведование учреждениями мелкого кредита было вверено Министерству финансов.

Каждое учреждение имело свой устав, который соответствовал местным условиям (не только губернским, но и уездным). Так, по постановлению губернского земского съезда размер ссуды не дол­жен был превышать 500 руб. под 6 % годовых, а Кунгурское уездное земское собрание установило ее предел в 300 руб. под 4 % годовых (постановление заседания от 2 октября 1910 г.).

Решением Пермского губернского земского съезда выдача ссуд для частных лиц и сельским обществам производилась на одинако­вых условиях, тогда как в центральных губерниях преимущество да­валось частным лицам.

За период 1907—1916 гг. в Пермской губернии на хутора и отруба выделилось 16 096 хозяйств. Из сельских общин выделилось 12 541 хозяйство с площадью 210 тыс. десятин, что составляло всего 2,4 % по количеству дворов и 2,5 % по площади на начало 1905 г. Заметно возросло количество крестьян-охотников (со 192 тыс. в 1900 г. до 252 тыс. в 1910 г.). Это свидетельствует о развитии арендных отно­шений внутри сельской общины и вне ее.

Как и в целом по России, реформа изменила структуру сельско­хозяйственного производства и способствовала его подъему. Вало­вой сбор зерна с 1906 по 1912 г. увеличился на 16 %, а его вывоз за пределы губернии с 1909 по 1913 г. — почти в 4 раза.

6. РАЗВИТИЕ ЗЕМЕЛЬНЫХ ОТНОШЕНИЙ НА КУБАНИ В XIX — НАЧАЛЕ XX в.¹

Землеустройство на Кубани с момента включения этой террито­рии в состав Российской Империи восходит к высочайшей грамоте Екатерины И, в соответствии с которой 30 июня 1792 г. Черноморс­кому казачьему войску была жалована земля Кубани (приложение 4).

Этим документом было определено, что «все состоящие в упомя­нутой пожалованной Нами земле всякого рода угодья, на водах же — рыбные ловли, остаются в точном и полном владении и распо­ряжении Войска Черноморского...», то есть в его собственности. В последующем права собственности Черноморского войска на эти земли были подтверждены грамотами императоров Павла I и Алек­сандра I. В грамоте Павла I от 16 февраля 1801 г. сказано: «Жалуем и подтверждаем в вечном владении их (черноморских казаков) насе­ленный сим войском остров Тамань» и добавлено, что всякого рода угодья на этой земле «пребудут в точном и полном владении и рас­поряжении войска Черноморского».

В соответствии с решением Черноморского казачьего войска от 1 января 1794 г. был принят его первый правовой документ, регла­ментирующий в том числе и использование земель; он вошел в ис­торию как «Порядок общей пользы» (приложение 5). В п. 19 и 24 «Порядка» старшинам и казакам позволялось «в городах и селениях по желанию их иметь собственные свои дворы, а в степи хутора и мельницы, заводить леса, сады, винограды, хлебопашества и ското­водство. Вышеописанным старшинам и казакам навечно в спокой­ное показанными дворами, хуторами, мельницами, лесами, садами владение выдать открытые листы с тем, чтобы до онаго, кроме хозя­ина и законного их наследия ко владению никто права не имел, да И землею не утеснял».

Таким образом, с самого начала заселения Кубани вводились «открытые листы» — прототипы позднейших правоудостоверяю-щих документов на право владения землей.

Первые сведения о размерах земельных наделов были получены из открытых листов, выданных Войсковым правительством в 1794— 1795 и последующих годах. Первым двум лицам Войскового прави­тельства — кошевому атаману, бригадиру и кавалеру 3. А. Чепиге и

¹ Раздел подготовлен кандидатами экономических наук А. П. Путянисом и А. М. Серединым.

войсковому судье, полковнику и кавалеру А. А. Головатому на реч­ке Кирпили были выделены земельные участки, расположенные по обеим сторонам реки до 12 верст вверх и вниз от отмеченных мест, а в степь — «сколько потребно земли отведено». Войсковой писарь, подполковник и кавалер Т. Т. Котляревский, получил несколько меньше — 10 верст в разные стороны вдоль реки, а в степь также «сколько потребно».

В 1795 г. число выданных «открытых листов» возросло до 33. Среди получивших землю были лица воинского и духовного звания от прапорщика до премьер-майора и от диакона до протоиерея. Зе­мельные участки, предоставленные этим лицам, были значительно меньше, но позволяли решать любые хозяйственные задачи. Как и прежде, их размеры определялись протяженностью вдоль степных рек и составляли от 3 до 8 верст. Ширина участка в глубь степи обо­значалась по тому же принципу — сколько потребно.

Процесс получения земельных участков был до крайности прост. Войсковая канцелярия заслушивала прошение об отводе земли, уточняла по записям, кому отданы земли выше и ниже по те­чению реки, принимала к сведению заявления владельца о том, что его действия по строительству плотины на реке не принесут отрица­тельных последствий для уже имевшихся соседних владельцев и вы­носила постановление о выдаче открытого листа на вечно спокой­ное и потомственное владение земельным участком. Запись в от­крытом листе могла включать следующие сведения: «Секунд-майо­ру и кавалеру К. Белому на речке Понуре от гребли поручика Ульянченко вниз вёрст за десять от владений нижней Саги по тече­нию речки с обеих сторон на восьми вёрстах земли отведено». Капи­тану Н. Магировскому была «отведена под выстройку на речке Са-сык пониже устья Балки вся речка с тремя родниками...», диакону Ф. Романовскому — «на речке Кочетах, повыше протоиерея Порох -ни, по обеим сторонам в длину по течению оной на три версты зем­ли отведено».

Первые же хуторяне сумели оценить выгоды заселяемой терри­тории; руководствуясь здравым смыслом и хозяйственной целесо­образностью, они производили правильный выбор мест размеще­ния хуторов. Размещение вдоль рек давало такие преимущества, как готовый водопой для скота, возможность заготавливать камыш для строительства и топлива, ловить рыбу. Размещение хутора у реки обязательно сопровождалось строительством плотины и сооруже­нием на ней мельницы. Таким образом, массовое запруживание степных рек ведет свое начало со времени колонизации Кубани ка­заками и линейными войсковыми поселениями.

В это время абсолютно преобладали вольное пользование землей с хуторской заимкой и скотоводческий тип хозяйства, перенесен­ные казаками на Кубань из Запорожья. Предпосылками для этого были как большие площади совершенно не занятых земель, так и низкая плотность населения. Земельные участки, предоставленные

войсковой канцелярией под строительство хуторов или мельниц по открытым листам на вечное владение, даже приблизительно не нор­мировались по площади. Рядом с мельницей возникал хутор или возле хутора строилась мельница, но в том и в другом случае хутор превращался в центр, к которому приурочивалась и земельная пло­щадь, необходимая хуторянину для выпаса скота, сенокошения и посева зерновых.

Предоставляемые в вечное спокойное владение земельные учас­тки не имели устойчивого правового статуса. Как отмечал первый исследователь земельных порядков Черноморского казачьего войс­ка И. Д. Попко, «главное дело в том, что... отдельные земельные жа­лования под названием хуторов не сопровождались никакими ме­жевыми действиями и освещениями» (Черноморские казаки. — СПб., 1858.-С. 79).

По данным Ф. А. Щербины, к 1820 г. у отдельных богатых хуто­рян-скотоводов площадь хуторских заимок исчислялась тысячами десятин. Впрочем, подобных хозяйств было немного; статистичес­кие данные за 1839 г. свидетельствуют, что «черноморские казаки располагали 183 174 десятинами пашен и 2 094 740 десятинами се­нокосных угодий. А это значит, что каждый двор располагал 10 де­сятинами пашни и 111 десятинами сенокосов. Площадь земли была так велика, что с нее легко могло прокормиться по крайней мере в 3 раза большее количество населения».

Разумеется, приведенные данные являются ориентировочными, но они собраны по куренным селениям и хуторам и отражают край­не примитивный уровень развития землепользования и земледелий на Кубани в тот период.

Правительствующий Сенат с учетом огромных площадей пусту-ющих степей осуществил к имеющимся 25 тыс. казаков переселе­ние в три тура 1808—1811,1821 -1824 и 1847—1849 гг. примерно еще 100 тыс. душ обоего пола. К середине XIX в. население, постоянно проживающее на Кубани, достигло 163 тыс. душ обоего пола и раз­мещалось в 63 станицах, 5 поселках и около 3 тыс. хуторов.

И после этого плотность населения на территории Черноморс­кого казачьего войска была одной из самых низких в России. Тем не менее из-за крайне неравномерного заселения Кубани и скотовод­ческого типа хозяйства в отдельных местах стала возникать напря­женность в наделении желающих землей. Учитывая складывающе­еся положение, а также необходимость поддержания в порядке ка­зачьего войска, защищающего границы государства, в 1842 г. высо­чайше утвержденным Положением о Черноморском войске были впервые введены для лиц войскового сословия нормы наделения земельными участками. Для рядового казака выделялось 17 деся­тин, для обер-офицера — 112, для штаб-офицера — 234, для генера­ла — 839 десятин. Эти нормы были взяты из более раннего Положе­ния о земельном довольствии в войске Донском. Земельные наделы давались казакам в счет жалования за службу.

Аналогичное Положение о Кавказском линейном войске было введено в 1845 г.; здесь также устанавливалось право пожизненного пользования землей для офицеров. Размер земельных наделов был примерно таким же, как и у казаков.

Положение 1842 г. было призвано навести порядок в казачьем землепользовании на Кубани. Однако сделать это можно было только, точно определив размеры территории куренных селений с помощью межевания. Поэтому была создана Межевая комиссия в соответствии с высочайше утвержденным Положением 12 апреля 1847 г. «О размежевании земель Черноморского казачьего войска», приступившая к работе с 1 января 1848 г.

Серьезные изменения в земельные отношения на Кубани внесло «Положение о заселении предгорий западной части Кавказского хребта Кубанскими казаками и другими переселенцами из России», утвержденное 10 мая 1862 г. В § 67 этого положения устанавливает­ся: «Каждой станице отводить сообразно с местностью от 20 до 30 десятин на душу мужского пола казачьего семейства и по 200 деся­тин на каждое офицерское семейство удобной и неудобной земли. Для переселенцев добровольцев назначить в частную, вечную и по­томственную собственность каждому офицерскому семейству от 25 до 50 десятин и каждому семейству урядника, казака или охотников всех других сословий от 5 до 10 десятин удобных земель. Из осталь­ной земли, за наделом на частную собственность, отводить всем жителям станицы наделы в пользование, не лишая наделов офице­ров и казаков, получивших участки в собственность».

Для колонизации Закубанского края Положением 1862 г. пред­полагалось переселить на новые места 17 тыс. семейств офицеров и казаков Кубанского, Донского, Азовского и других казачьих войск, а также женатых нижних чинов Кавказского войска и даже государ­ственных крестьян с последующим их принятием в казачье сосло­вие. За время колонизации было переселено 16 тыс. семейств, кото­рые образовали сеть станиц от Крымской до реки Лабы.

К1874 г. земельные участки получили 8773 семейства доброволь­ных переселенцев, в том числе в Темрюкском уезде 2946, в Екатери-нодарском 1132 и в Майкопском 4695. Средняя величина надела для переселенцев казачьего звания составила 7,4 десятин, что соответ­ствовало нормам, установленным § 67 Положения 1862 г. (табл. 9).

Дата добавления: 2015-11-26