Философия истории и экология

Зависимость судеб человека от природных факторов на протяжении всей истории воспринималась им как проявление каких-то высших сил. Его реакции на изменения характеристик окружающей среды носили стихийный характер. Так усиление муссонных осадков в Абиссинии увеличивало разливы Нила — тогда народ уходил на Юг и нижний Египет беднел и терял свое значение. Когда климат становился суше, разливы Нила сокращались и центр страны снова перемещался в более плодородный Нижний Египет. Так происходило и тогда, когда природная среда изменялась по вине самого человека, что им, разумеется, не осознавалось. Так, например, однажды от чрезмерного полива произошло засоление почв в низовьях Тигра и Ефрата. Тогда люди бросили свою землю и ушли с насиженных мест. Культура Шумера рухнула, о ней забыли, и только в 20-х годах нынешнего столетия археологи установили существование одной из самых старых земледельческих цивилизаций древнего мира. Китайцы оказались умнее шумеров: когда население возросло и его стало нечем кормить, они научились выращивать рис в чеках, залитых водой, и разводить в них рыбу. Продуктивность земли увеличилась во много раз. Страна вышла из экологического кризиса, более того, разбогатела, и тогда ярко вспыхнула древнекитайская цивилизация.

Кочевой образ жизни — это тоже реакция популяций на антропогенные изменения природной среды. Другими словами, общество так или иначе реагировало на изменения природных условий: оно не только меняло местоположение, но вырабатывало новую форму государственного устройства и власти, изобретало новые технологии и т. д. И что особенно важно — люди вырабатывали новые формы взаимоотношения с природой и между собой. Общество формировало то, что мы называем общественным поведением или нравственностью (т. е. систему нравов), необходимыми для сохранения своего стабильного существования. Имел место сложнейший процесс самоорганизации, не исключавший и возможности срыва в штопор, когда в считанные годы в жизни общества происходили перемены катастрофического характера. Их примером являются великие переселения народов.

Если исключить перестройки бифуркационного характера, то подобные процессы взаимной адаптации природы и общества шли веками, составлявшими порой целые эпохи. Подчеркнем — взаимной адаптации, ибо общество не только подстраивало себя к окружающей природе, но и всегда так или иначе подстраивало природу под свои нужды: другое дело, в каких масштабах это происходило. «Естественное» изменение природных характеристик происходит обычно достаточно медленно по человеческим масштабам, а тем более под действием человеческой активности: в старые времена оно могло становиться заметным лишь на интервале жизни многих поколений. Вот почему человек на протяжении своей истории до самого последнего времени жил в условиях квазистатичных, близких к тем, которые мы определяем как «гомеостаз». И в этом смысле поведение вида homo sapiens мало чем отличалось от поведения других видов, которые также адаптировались к изменению внешних условий и адаптировали природу под свои нужды, как, например, бобры, которые строят плотины и заболачивают местность, меняя не только условия жизни, но и характер ландшафтов. По этим же причинам ученые, которые занимались изучением истории и размышляли над проблемами философии истории, не очень интересовались особенностью человека как естественной составляющей биосферы. И целый пласт проблем выпал из поля зрения общественных наукой политологии в частности. Поэтому общественные науки и оказались не готовыми принять современный экологический вызов.

А это необходимо, поскольку ныне ситуация качественно изменилась: антропогенные изменения окружающей среды уже при жизни одного поколения существенно меняют условия жизни людей и надежда на «естественную», т. е. стихийную, адаптацию цивилизации человека к подобным изменениям становится не только иллюзорной, но и крайне опасной. Возникают новые типы конфликтов (о них я буду говорить ниже), попытки разрешения которых старыми методами могут привести к катастрофе. Если не будут включены новые способы воздействия человека на природу (которые еще предстоит изобрести), на самого себя, если не будут созданы иные системы взаимоотношений между людьми, государствами и цивилизациями, то человечество очень скоро и бесславно закончит свое земное существование. Биосфера, вероятнее всего, сохранится при любых человеческих катаклизмах, которые будут неизбежным следствием планетарного кризиса, но она лишится единственного инструмента своего самопознания — человека.

Другими словами — экологический императив не может быть обеспечен в рамках традиционной схемы адаптации общества к изменяющимся условиям существования, которые происходят благодаря жизнедеятельности самого общества. По существу он требует создания, причем в достаточно короткие сроки, нового нравственного императива, т. е. нового характера взаимоотношения людей между собой и природой.

Все это ставит перед науками об обществе (и философией истории в частности) совершенно новые нетрадиционные задачи. Может быть и проблему нового миропонимания. В этой работе делается попытка обсудить лишь некоторые из возникающих проблем.

Биосоциальные законы и «феномен лемингов»

Развитие человечества уже пережило по меньшей мере две бифуркации — два качественных изменения характера своего развития. Первая перестройка произошла еще в палеолите и привела к утверждению системы табу, ограничивающих действие биосоциальных законов. Среди них особое место занимает табу «не убий!», утверждение которого перевело процесс развития рода человеческого из канала биологической эволюции в канал общественного развития. Вторая перестройка произошла уже в неолите, накануне или даже в начале голоцена. Она связана с качественным расширением экологической ниши homo sapiens, которое произошло благодаря тому, что человечество освоило сначала земледелие, а затем и скотоводство. Обе бифуркации имели планетарные масштабы. Первая имела своим следствием практическое прекращение (точнее — резкое замедление) чисто биологической эволюции и выделение кроманьонца в качестве единственного представителя нашего биологического вида, вторая — сформирование той экологической ниши, в которой мы живем.

Содержание этих перестроек очень разное, но каждая из них позволяет извлечь определенные уроки, необходимые для выработки «Стратегии Человека», согласованной со «Стратегией Природы», всегда необходимой, но отсутствие которой трагично в условиях сегодняшнего дня. И может быть понять, что, не разработав «Стратегию Человечества» и не внедрив ее в современную жизнь, ему просто не удастся перешагнуть в эпоху ноосферы.

Я убежден, что человечество стоит на пороге третьей перестройки такого же масштаба, как и первые две. Другими словами, нас ожидает не только необходимость отыскания новой, более емкой экологической ниши, но и перестройка самого процесса антропогенеза и, в частности, содержание цивилизации, ее целей, взаимоотношения с природой, людей между собой... И это новое общественное поведение должно войти в плоть и кровь человека, определить новый этап его развития как биологического вида, живущего в условиях социума в такой же степени, как вошел в жизнь homo sapiens принцип «не убий!», изменивший само содержание эволюционного процесса. Вот почему я столь широко использую термин «антропогенез», говоря о проблемах сегодняшнего дня.

Естественные науки способны предвидеть общие изменения планетарной экологической обстановки — возможное изменение климата, реакцию биоты на антропогенное воздействие и даже сформулировать многие условия экологического императива. Но не предсказать реакции общества на эти изменения и на рекомендации науки. Здесь наши предсказательные возможности значительно слабее, поскольку проблемы самоорганизации общества почти не разработаны. Они только-только начинают осознаваться как относящиеся к наукам об обществе. Но еще позволю себе это утверждать, в рамках общественных наук не создано необходимого инструментария для их изучения. Философия истории, политология и другие гуманитарные дисциплины (в том числе и марксизм) дали целый ряд важных интерпретаций, оставляющих, тем не менее, множество лакун. Только теперь через экологию идеи естествознания, и прежде всего, теории самоорганизации (или универсального эволюционизма, что одно и тоже), начинают проникать в науки об обществе, освещая сложнейшие вопросы его взаимоотношения с природой и ее влияние на процессы, в нем происходящие. И постепенно специалисты начинают осознавать глубокую связь этих взаимоотношений с тем, что происходит внутри общества и понимать, что они являются частью единого эволюционного процесса. И это дает определенные шансы в понимании возможных перемен, которые могут произойти в окружающей среде, а следовательно, и выбора действий, способных смягчить надвигающийся кризис.

Заметим, что каждая популяция, взаимодействуя с природой как целостная система как бы предчувствует грядущие последствия происходящего и вырабатывает определенные формы поведения, способные, если и не предотвратить надвигающийся кризис, то во всяком случае смягчить его последствия для популяции в целом. В этом смысле очень характерно, например, поведение лемингов, массовое самоубийство которых предотвращает возможность перенаселения и сохраняет популяцию в своей экологической нише (феномен лемингов—так мы будем называть эту плохо понимаемую реакцию популяций, ведущих к сохранению популяций). Поведение живых существ в интересах популяции, каким-то образом отложившееся в памяти популяции, носит название биосоциальных законов. Феномен лемингов относится к их числу. В отличие от нравственности, которая является проявлением общественной сущности человека, биосоциальные законы, вероятнее всего, закодированы генетическим аппаратом, и принципы нравственности направлены на ограничение сферы автоматического действия биосоциальных законов. Принципы нравственности расширяют поле поиска возможных рациональных форм существования вида homo sapiens и содействуют включению в процесс эволюции коллективной памяти и коллективного интеллекта человечества.

Наше {общество, по-видимому, тоже уже начинает реагировать на возможность грядущего кризиса. Возможным выходом из кризиса может оказаться, конечно, не только его преодоление и выход на новые рубежи развития, но и распад общественных структур, деградация человека и его возвращение в царство одних биосоциальных законов. Другими словами — возвращение к одному из первых этапов антропогенеза. Т. е. «феномен лемингов» нельзя исключить из числа возможных сценариев будущей истории. В самом деле, во многих странах, причем вполне «благополучных», мы наблюдаем разрушение нравственных начал, усиление агрессивности и нетерпимости, проявление разного рода фундаментализмов, распространение массовой псевдокультуры, широкое распространение генетических и иммунных заболеваний, уменьшение рождаемости и т. д. Это и многое другое я воспринимаю как проявление тех самых биосоциальных законов (и даже как проявление феномена лемингов), которые властвовали на заре антропогенеза, и для сдерживания действия которых в современных условиях традиционно действующих нравственных начал, по-видимому, уже недостаточно.

Подобные явления уже фиксируются специалистами в области наук об обществе и об их развитии высказываются порой вполне справедливые суждения. Однако они вряд ли связываются с грядущим кризисом и их анализ проводится вне общего контекста развития планетарного сообщества, вне связи с исследованием процесса самоорганизации природы и общества, их взаимной адаптации. В этой связи заслуживает внимания, например, статья С. Хантингтона «Столкновение цивилизаций», русский перевод которой опубликован в журнале «Полис» (№ 1, 1994). В этой статье делается справедливый вывод о роли границ цивилизационных разломов в современной истории и об этих границах, как о возможных линиях будущих фронтов, в том числе и горячих. Однако его аргументация мне не представляется достаточно убедительной, поскольку причины неизбежного столкновения цивилизаций, по моему мнению, лежат в гораздо более глубоких горизонтах, чем это представляется автору. А его справедливые наблюдения всего лишь поверхностные проявления глубинных процессов современного этапа антропогенеза.

Одной из важнейших причин современных цивилизационных противостояний являются процессы модернизации и создание и распространение некоторых общепланетарных стандартов, отвечающих потребностям возникающей технологической основы цивилизации. Но постепенно эти противостояния перейдут в сферу экологии, точнее — потребуют нового устройства планетарного сообщества, отвечающего обеспечению экологического императива. И они могут оказаться источником катастрофических последствий.

Дата добавления: 2015-11-26