|
Читайте также: |
— Ты чего лезешь? Чего лезешь в чужой разговор? Тебя кто вмешиваться просил, а, демагог-переросток?! — завизжал маленький скандалист, зависая прямо перед правым глазом Дакши. Слон спокойно посмотрел на него.
— Никто не просил. Сам вмешиваюсь, потому что хочу помочь, — ответил он. — Хотя и не знаю, зачем мне это надо.
Лориэль, которого миролюбие в ответ на его выпады всегда выбивало из колеи, сник и опустился на темечко Дакши. При этом вид у эльфа был таким расстроенным, что даже Попов, еще минуту назад готовый растерзать маленького хама на полторы тысячи Лориэльчиков, даже если для этого потребуется микроскоп, пожалел эльфа. Вот только причину его недавнего буйного состояния никто не понимал.
— Слушай, Лориэль, может быть, расскажешь нам, что ты так на Сарасвати взъелся? — полюбопытствовал Рабинович.
— Иногда я просто жутко завидую вашему невежеству и идиотизму, — буркнул эльф, но причину вспышки буйной ярости все-таки товарищам по несчастью поведал…
Когда после просьбы о помощи Сарасвати начала строить из себя строгую ревнительницу законов, Лориэль посчитал это обычным для женщин способом набить себе цену, придать значимость своему поступку и усилить ощущение благодарности, которое просто обязано немедленно возникнуть у просителей. Он даже улыбнулся своей догадливости, едва богиня согласилась помочь. Но после того, как та изложила свои условия, был готов вырвать не только волосы на собственной голове, но и крылья из спины, ногти из пальцев и… Впрочем, чего он там еще вырывать собрался, уточнять эльф не стал.
Ментам просьба Сарасвати ни странной, ни пугающей не показалась. Они всего-навсего должны были прогуляться к одной старушке и попросить у нее две слезинки. По одной из каждого глаза. Ну и что тут сложного? Старушки любят поплакать. Всего-то и делов, что рассказать старушке душещипательную историю да собрать во флакончики, данные Сарасвати, слезинки с ее глаз. С чего тут волноваться?.. Лориэль пояснил.
«Старушку» звали Рудра. Кавычки не означают, что она была молода и прекрасна собой. Напротив, Рудра почти так же стара, как мир. Вот только на милую бабушку, слезно умиляющуюся при виде шалящих внучат, похожа она была едва ли. Когда-то Брахма породил ее как воплощение собственного гнева, и являлась «милая старушка» не чем иным, как злобным демоном, готовым растерзать всех и вся, кто и что придется ей не по нраву.
Лориэль не знал всех подробностей, но слышал, что Брахма, устыдившись собственного создания, усмирил Рудру и отправил ее в бессрочную ссылку куда-то в мир, мало похожий на Эдем. Маленький любитель авантюр предпочитал туда не соваться и вообще во время своих визитов во вселенную индусских богов старался держаться подальше от всяких чудовищ, созданных больной фантазией обитателей этого пантеона. Точно так же он поступил бы и теперь, но Сарасвати была непреклонна. Она требовала две слезинки Рудры. Ни меньше, ни больше! А как добыть слезинки этой очаровательной особы, эльф представить не мог.
— Да я ей, блин, на ногу берцом наступлю, и все дела! Заревет как миленькая, — попытался пошутить Ваня Жомов, но за эту выходку Лориэль его чуть с погонами не съел.
— Вы не понимаете! — вопил он. — Это в вашем мире индусские боги — просто миф и ничего более. Здесь они хозяева и необычайно сильны. Стоит нам только сунуться во владения Рудры, как от нас мокрого пятна не останется.
— Ну, от тебя — может быть, — отрезал обиженный отсутствием чувства юмора у эльфа омоновец. — А мы еще посмотрим, кто кого на британский флаг рвать будет…
— Подожди, Иван, — осадил его Рабинович и посмотрел на Лориэля. — У тебя есть другие предложения, как нам отсюда выбраться?
— А вы что, предпочитаете всю жизнь здесь прожить, горя не зная, или завтра же героически помереть, выполняя прихоть взбалмошной бабы? — парировал эльф.
Судя по всему, вопрос был риторическим, не требующим ответа. Умирать, конечно, никто из российских блюстителей правопорядка не хотел. Да вот только и жизнь в этом мире не казалась им радужной. Жомов без своего родного ОМОНа зачахнет через пару месяцев. Попов засохнет от тоски по маминому борщу, любимым рыбкам и воскресным визитам в кафетерий с самыми лучшими на свете пирожными. Сеня, с его антипатией к индийским красавицам, и недели в этом мире не протянет, ну а про Горыныча и вовсе говорить не стоит.
— Так, вы давайте тут демагогию не разводите! Сами меня сюда затащили, вот теперь и делайте все, чтобы обратно вернуть, — заявил он. — И вообще, я к ма-аме-е хо-чу-у-у!
— Не реви, — осадил его кинолог.
— Я и не реву, — шмыгнул всеми тремя носами Ахтармерз.
— Ну вот и не реви, — открыл в себе новую грань педагогического таланта Семен.
— И не реву! — настаивал трехглавый третьеклассник, приближаясь к истерике.
— Тихо вы! — рявкнул на обоих Попов. Горыныч с Рабиновичем оторопело уставились на него. — Чапай думать будет, — и, не обращая внимания на удивленные взгляды, повернулся к эльфу. — Лориэлюшка, лапочка, ты же у нас знаток этого мира. Придумай что-нибудь!
Смутить маленького нахала всегда было трудно, а дважды смущенным в течение столь короткого периода времени его не видел никто! Наверное, в любой другой ситуации менты бы просто расплылись от счастья, но сейчас им было не до смеха, и уж меньше всего хотелось издеваться над эльфом, от знаний которого зависело их ближайшее и дальнейшее будущее. И не из-за боязни, что Лориэль смотается и бросит их одних, а потому, что знали простую вещь. Если в команде нет сплоченности, справиться даже с задержанием малолетнего хулигана будет невозможно. Вот и молчали, пока Лориэль обводил всех пытливым взглядом, ожидая подвоха. Не дождался.
— Ну, мы можем отыскать пропавших дэвов, — начал перечислять эльф. — Или попытаемся убить Кали, надеясь, что заклятие спадет само собой. Или…
— Или перережем себе вены, — ехидно продолжил за него Рабинович. — Что-нибудь поновей есть в ассортименте?
— Сам предлагай, раз такой умный, дятел, мать твою… — обиделся Лориэль.
— А как насчет врат? — встрял в разговор Горыныч. — Помню, вы говорили, что существуют постоянные МП-переходы между мирами, вроде вашего Бермудского треугольника или нашей Звырчачной зыби…
— Есть, — согласился перепончатокрылый пессимист. — Вот только на поиски таких точек в этом мире может уйти не один год. А может быть, и несколько десятков лет. Как вы думаете, удастся нам столько времени скрываться от гнева Кали?
— А Будды? — поинтересовался криминалист. — Ты говорил, что они — единственные существа в этой вселенной, способные свободно путешествовать по иным мирам. Может быть, они могут помочь нам отсюда уйти?
— Во-первых, чтобы начать путешествие, существу нужно сначала стать бодхисатвой, а на это уходит не один год, — ответил эльф. — А во-вторых, я не знаю никого, кто следом за Шакьямуни захотел бы стать на путь просветления. Может, и есть такие, кто хочет спастись от безначальной сансары, но на каждом углу об этом не кричат. И потом, Будда путешествует один. Взять с собой он никого не может и даже не знает, через какие миры проляжет его путь.
— Остается идти к Рудре, — констатировал омоновец. — Ну что, мужики, выпьем на посошок?
— Я тебе выпью! — рявкнул Рабинович, выдергивая из рук Жомова небольшой бурдюк. — Ты где это взял, алкаш?
— От алкаша и слышу, — обиделся Ваня. — А это вино мне Сарасвати дала. Сказала, что оно поможет скрасить самые черные минуты. А сейчас куда уж чернее? На смерть, можно сказать, идем.
— Ну-ка, открой, — неожиданно встревожился эльф, подлетая к Рабиновичу.
Сеня неохотно подчинился.
— Так и есть, — поморщившись, заявил Лориэль, отпрянув от открытого бурдюка. — Так я и думал, что тут какая-то магия. Будь у меня мои способности, сразу бы разобрал, что к чему. А сейчас даже понять не могу, добрые чары в вине или Сарасвати опять какую-то пакость задумала.
— Не все вам, эльфам, другим пакостить. Теперь на себе испытаешь, что такое подлость и двуличие, — усмехнулся кинолог и, увидев, что Лориэль вновь готов взбелениться, проявил такт. — Кстати, а зачем Сарасвати вообще понадобились слезы этой старухи? И какая в них сила?
— Понятия не имею. А если тебе так интересно, можешь вернуться и у самой богини спросить, — буркнул эльф, отлетая от бурдюка. — Кстати, убери подальше эту гадость, и постарайтесь ее вообще никогда не пить.
— Как скажешь, начальник, — съязвил Рабинович, но бурдюк спрятал в свой мешок с драгоценностями.
На некоторое время все замолчали, и только тут кинолог сообразил, что обычно болтливый Дакша до сих пор не сказал и десятка слов. Рабинович, удивленный такой метаморфозой, насторожился. Он вдруг осознал, что впервые после того, как путешественники вляпались в новые неприятности в этой вселенной, они откровенно говорят о своих планах при постороннем. Менты вообще всегда старались держать аборигенов подальше от истинного положения дел, а тут разговорились! Может быть, какую-то роль сыграло то, что Дакшу как разумное существо никто не воспринимал? Ведь слон — он и есть слон. Только вот не был ли Дакша «засланным казачком», если так можно выразиться в отношении большеухого, хоботастого и многотонного болтуна.
— Эй, Дакша, а ты что молчишь? — настороженно поинтересовался Сеня. Жомов с Поповым встрепенулись, поняв подозрения кинолога без слов.
— А меня все равно никто не слушает, — прогнусавил Дакша. — Я бы вам что-нибудь и сказал, хотя и не знаю, что говорить. Вы уже сами все сказали. Вам нужно к Рудре, чтобы Сарасвати помогла снять проклятие Кали. Добавить тут нечего, но я бы попросил вас взять меня с собой, хотя и не знаю, зачем мне вместе с вами голову в петлю совать.
— Я знаю зачем, — заявил омоновец, нагибаясь вперед так, чтобы слон увидел дубинку в его руках. — Ты, гад, Кали на нас стучишь. Так ведь? Сознавайся, урод, или я тебя сейчас навек одноглазым сделаю.
— Мне с одним глазом никак нельзя. Самые вкусные лакомства могу пропустить, — меланхолично заметил слон. — А насчет Кали ты не прав. Сам попробуй ей настучи, хотя и не знаю, кто бы на такое мог решиться.
— Что ты дураком прикидываешься?! — зарычал Ваня. — Сознавайся, ты этой шестирукой стерве о нас докладываешь?
— И как я, по-вашему, мог бы это сделать? — Дакша вопросительно поднял хобот, отчего сделался похожим на этакий самоходный чайник. — Я же не способен путешествовать между владениями богов.
— Ну, этого мы знать не можем, — ввязался в «допрос» Попов.
— Зато я могу, — испортил им все удовольствие Лориэль. — Если бы у него были способности к путешествию по мирам, я бы это почувствовал. Это все-таки магический дар, а я волшебство чувствовать пока не разучился.
— Это еще ни о чем не говорит, — не сдавался омоновец. — Может быть, у них друг с другом какие-нибудь средства связи существуют. Вроде рации…
— Мобильного телефона, блин, козлы, мать вашу! — взвился эльф. — Вы сами хоть иногда соображаете, что выдумываете? Или ваших пустых горшков, которые какой-то идиот надумал назвать головами, хватает только для того, чтобы форменные кепки носить? Что вы все время ситуацию усложнить пытаетесь? Дакша до сих пор нам только помогал. Параноики хреновы.
— Ладно, не вопи, — осадил его Рабинович. — Как говорил Феликс Эдмундович, бдительность никогда не бывает чрезмерной.
Лориэль, хоть и посмотрел на Сеню как на сумасшедшего, комментировать его последнее высказывание не стал. Он вновь разместился на темечке слона и о чем-то задумался.
Собственно говоря, и остальным было о чем подумать, но делать этого абсолютно не хотелось. Многочасовая поездка на спине слона явно не располагала к иным размышлениям, кроме дум о боли в натёртых филейных частях тела, неудобной позе и бурчащем желудке, утомленном постоянным покачиванием. Подумав пару минут обо всех этих муках, Сеня не выдержал.
— Лориэль, а куда мы, собственно говоря, тащимся? — поинтересовался он. — Не пора ли что-нибудь предпринять?
— Поужинать, например, — вставил Попов, не обращая внимания на гневные взгляды кинолога.
— И выпить не помешает, — поддержал его омоновец, еще меньше приглядываясь к выражению лица Семена.
— А девочек из варьете вам не надо?! — зарычал Рабинович и вновь повернулся к эльфу. — Почему к этой Рудре не отправляемся, спрашиваю?
— На ночь глядя? — ошалело уставился на него Лориэль.
— А ты думаешь, будет лучше, если Брахма нас здесь найдет или Кали к нему в гости заявится? — не унимался кинолог. — Давай сматываться отсюда. Устроим привал во владениях Рудры, а завтра с утра проведем рекогносцировку.
— Ну, как скажешь, — пожал плечами эльф и щелкнул пальцами…
В этот раз переход получился несколько более болезненным. У Сени кружилась голова, его тошнило, а вдобавок к этому чесалось все тело. Рабинович попытался открыть глаза, но сделать это отчего-то не получилось. Точнее, глаза-то открылись, но до такого размера, которому бы позавидовал и самый что ни на есть чистокровный чукча. В узенькие щелочки между веками с трудом удавалось различить свет и тень. Ну а первое, что увидел Сеня, был здоровенный москит, удивленно заглядывающий ему прямо в зрачок. Рабинович взвыл, хлопнул себя ладонью по носу и тут же почувствовал, что по лицу и руке потекло что-то липкое.
— Горыныч, мать твою, сделай же что-нибудь!!! — заорал кинолог, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь вокруг себя и сквозь узенькие щелочки не видя ничего, кроме мелькающих крыльев, до боли в скулах напоминавших подобные отростки у Лориэля.
— А-мн… хруу-м… чмяк, — донеслось откуда-то сбоку.
— Убью, керогаз бракованный! — рявкнул Рабинович, словно мельница размахивая руками.
— Хч-хум… То есть, простите. Увлекся. Такой деликатес. — Горыныч наконец перестал жрать, и Рабиновича окутал непередаваемый аромат его желудочных газов.
Москиты посыпались вниз, с явственными шлепками ударяясь обо что-то твердое. Дышать стало легче. Не приятнее! Но легче.
Звон в ушах, вызванный полетами москитов, не пропал, но куда-то отдалился. Сеня с трудом смог пошире открыть затекшие глаза и осмотрелся.
Они были посреди болота, из которого тут и там торчали страшно уродливые полусгнившие деревца. Над болотом висел туман, не дававший возможности увидеть ни края топи, ни неба над ней, а в этом тумане мелькали тени каких-то тварей. Хотя, может быть, это были лишь стаи москитов, подбиравшиеся к своим собратьям, куполом накрывшим путешественников.
К счастью, в этот раз Лориэль перенес всех почти в той же конфигурации, в которой они находились в мире Брахмы. То есть все как сидели на спине Дакши, так и остались там. Исключение составлял лишь Мурзик, как обычно, оказавшийся на груди Жомова. И в первый раз вместо того, чтобы испытать укол ревности к вероломному псу, Рабинович облегченно вздохнул. Ибо, окажись и Мурзик там, где находился к моменту переноса — справа от слона, сейчас он мог бы причислить себя к лику безвинно утопших в болоте, так как Дакша завяз в тине по самое брюхо. И это еще можно было считать удачей.
— Спасибо большое, Ахтармерз, — словно откликнувшись на мысли о себе, прогнусавил слон. — Эти кровопийцы тоннами забились мне в уши и хобот и, наверное, выпили бы из меня всю кровь, хотя и не представляю, куда в них столько лезет.
— Лориэль! Прыщ крылатый! А ну-ка, иди сюда! — завопил Сеня, не дав Горынычу ответить на благодарность галантного слона. — Ты куда нас занес?
— Как куда? — театрально удивился эльф, появляясь на приличном расстоянии от разгневанного кинолога. — Туда, куда и просили. В мир, где живет Рудра.
— А получше места отыскать не мог? — рявкнул кинолог.
— А что вы предпочитаете? — с интонациями ресторанного официанта поинтересовался маленький паршивец. — Безводную пустыню? Арктический холод? Жерло вулкана? Или, может быть, закажете бездонное море без клочка суши? Лично я рекомендую скалистые горы. И вид приятный, и, как сорвешься в пропасть, так долго летишь, что успеваешь забыть о том, что ты не птица.
— Хватит паясничать! Вытаскивай нас отсюда, — оборвал его Рабинович.
— Увы, такой услуги в моем прейскуранте нет, — широко улыбнулся крылатый садист и вдруг заорал: — Ты идиот? Как я вас вытащу, если на сегодня последнюю энергию на прыжок израсходовал? Вы, козлы, еще спасибо сказать должны! Тут, вдоль границы болота, единственная зона, хоть сколько-нибудь пригодная для жизни. Выбирайтесь из трясины и плюхайте туда. Там и будем лагерь разбивать…
— Извините меня, пожалуйста, но я с места сдвинуться не могу, — встрял в перепалку слон. — Завяз, так сказать, хотя и не понимаю, зачем так говорить. Все равно меня никто не слушает.
— Еще одна радость, — простонал Сеня. — Лориэль, где тут ближайший край болота?
— А я откуда знаю? — язвительно поинтересовался эльф. — Я, как и вы, первый раз тут на экскурсии. Причем, замечу, не по своей воле.
— Не знаешь? Так слетай и разведай! — Рабинович начал приходить в ярость.
— Мне лететь на разведку? — Казалось, маленького перепончатокрылого Сусанина сейчас хватит инфаркт.
— А ты еще на что-то годен? — сквозь зубы прошипел кинолог. Эльф секунду сверлил его испепеляющим взглядом, а потом развернулся и исчез в тумане.
— А вы чего молчите? — гневно обратился Рабинович к сослуживцам и застыл.
Оба российских милиционера преспокойненько спали на спине Дакши, как в собственной постели. И лишь Мурзик слез с груди омоновца и сидел чуть поодаль, глядя на хозяина с таким выражением на морде, с каким учительница смотрит на нашкодившего первоклассника, клятвенно обещавшего больше не хулиганить, но нарушившего честное слово.
— Мурзик, отстань, а? Без тебя тошно, — уведомил любимого пса кинолог и заорал: — Рота, подъем!
Жомов проснулся сразу, а вот на Андрюшу Попова приказ о побудке произвел ничуть не большее впечатление, чем те истеричные вопли, которые издавал Рабинович, ругаясь с эльфом. Криминалист просыпаться не хотел. Добрейшей души человек, Ваня Жомов даже предложил макнуть его в болото, чтобы разбудить, но Рабинович на такой рискованный эксперимент не пошел. Во-первых, кто знает, какую заразу в здешних топях мог бы подхватить Попов, дабы потом всех ею и наградить. Ну а во-вторых, вонять же от него будет так, что запах из пасти Горыныча французскими духами покажется. В общем, пришлось Андрея будить при помощи обычных оплеух и встряхивания, и после недолгих трудов друзья преуспели в своем начинании.
— Что, уже приехали? — протирая глаза, поинтересовался криминалист. — А мне такой сон хороший снился, будто я аквариум чищу. Вот только тины там много и грязь на стеклах, словно я к нему полгода не подходил. К чему бы это, не знаете?
— Сейчас я тебе гадалку позову. Она все и сразу объяснит, — прорычал Рабинович.
— Гадалку? Зачем? — Попов, видимо, еще не до конца проснулся. — Кстати, где мы? И кто меня покусал?
— Мурзик! В нем вурдалак проснулся от полной луны, — взвыл кинолог. — Андрюша, посмотри по сторонам. Мы в болоте. Кусали тебя москиты. И сожрали бы с потрохами, если бы я вовремя не проснулся и не заставил этого трехглавого живоглота нас от комарья избавить. Ну а чтобы до конца поднять тебе настроение, добавлю — мы тут застряли! И неизвестно, как вообще сможем выбраться из трясины.
— Да? — захлопал глазами Андрей. — Умеешь ты приносить радостные вести.
Рабинович схватился за голову и попытался изобразить театральный обморок, отчего едва не скатился со спины Дакши в трясину. Спасибо Мурзику, который вовремя успел вцепиться в китель хозяина зубами и задержать до тех пор, пока Ваня не пришел на помощь. Настроения Сене это падение не улучшило, и он, обругав матом всех на свете, повернулся к друзьям спиной.
Пока вся честная компания ждала возвращения Лориэля, настырные москиты предприняли еще две безуспешные атаки на людей. Горыныч вовремя успевал обрабатывать спутников своим желудочным сероводородом, а для подкрепления ресурсов врубался в комариную стаю и проедал в ней большие бреши, которые, впрочем, тут же закрывались новыми полчищами кровопийц. Наконец, когда менты уже начали думать, как справлять поминки по эльфу и готовиться к своим похоронам, Лориэль вернулся.
— Что так долго? — потребовал отчета кинолог.
— Не нравится? Мог бы тогда и сам слетать, — отрезал эльф. — Край болота вон там, метрах в двухстах, — Лориэль махнул ручонкой в сторону, противоположную той, куда он улетал. — Судя по всему, пройти можно, если удастся вытащить слона из этой трясины.
— И как мы, по-твоему, это сделаем? — ехидно поинтересовался Сеня.
— А как хотите, — предложил Лориэль.
Рабиновичу осталось только скрипнуть зубами, осознав, что в этом деле от эльфа помощи он не дождется. Зато от других советов последовало больше, чем требовалось. То, что среди них не было ни одного разумного, в расчет принимать не следует. Главное, что все хотели помочь и проявили инициативу. Ну а то, что начальник инициативу подчиненных в нужное русло направить не смог, так это не их вина, а его беда.
— Все, хватит! — заорал Рабинович после того, как Ваня предложил подвести под Дакшу бревна, а возможность Горыныча изменять размер использовать в качестве домкрата. — Ахтармерз, ты нас всех в воздух поднять сможешь?
— Теоретически это возможно. Практически я это делать отказываюсь, — заявил трехглавый пожиратель насекомых. — Я еще маленький, и мне такие нагрузки противопоказаны.
— Ну, тогда мы все останемся здесь, — отрезал кинолог. — Мужики, все. Отбой. Уже стемнело, спать пора. Торопиться нам некуда, поэтому давайте попрощаемся. К утру эта трехглавая самовлюбленная ящерица обожрется комарами и свалится в трясину, а они нас спокойно сожрут. Спать, конечно, можно и не ложиться, но мне кажется, что умирать во сне приятней…
— Подождите! Не надо впадать в крайности, — перепугался трехглавый третьеклассник. — Сейчас я попробую.
Горыныч принялся увеличиваться в размерах, пожирая все больше и больше москитов. Минут десять он кружил на Дакшей, а затем, видимо, набрав максимальный для себя размер, ринулся вниз. Менты только головы успели пригнуть, а у Сени хватило рефлексов, чтобы схватить Мурзика за шкирку, как Горыныч вцепился в бока слона. Дакша взревел, но никто на него внимания не обратил. Ахтармерз поднапрягся, и несколько долгих секунд казалось, что у него ничего не выйдет, но затем хлюпнула болотная жижа, и Дакша начал взлет.
Сил у Ахтармерза хватило ненадолго. Ведомый Лориэлем, он протащил на себе слона не более тридцати метров, но этого уже было достаточно. Опущенный вниз Дакша увяз только по колени и, с трудом выдирая из тины ноги, поплелся вперед, постоянно жалуясь, что его еще никто так сильно не щипал. Ну а минут через десять путешествия по хлюпающей трясине слон выбрался на твердую землю.
Если этот участок Лориэль обозвал единственным, хоть чуть-чуть пригодным для жизни, то можно было понять, что ждет друзей впереди! Выбравшись из болота, путешественники оказались на полосе земли шириной метров двадцать, сплошь заросшей какими-то колючками, шипастыми кустарниками да к тому же кишевшей змеями. Дакшу эти гады трогать не пытались, а менты и потерявший силы Горыныч спускаться со спины слона не стали, удивленно осматриваясь вокруг, словно надеясь рассмотреть в кромешной тьме что-нибудь интересное. И рассмотрели!
Буквально через несколько секунд после того, как вся компания выбралась на берег, колючие кусты раздвинулись, и прямо перед путешественниками оказались две парочки сиамских близнецов, сросшихся спинами. Причем на двух ногах у этих существ держалось по два туловища, каждое с парой рук и увенчанное головами, повернутыми затылками друг к другу. Покрыты твари были черной мерцающей чешуей, а морды жутко напоминали помесь волков с варанами. Причем непонятно, от какой животины было взято больше. Путешественники оторопели от такого сенсационного зрелища.
— Люди. Живые, — пробормотала одна из тварей.
— Ни фига. Живых людей не бывает, — раздался голос у нее из-за спины. — Ну-ка, повернись, я посмотрю. — Монстр развернулся, как по армейской команде «кругом». — И точно, живые! Чур, того толстого я буду есть…
Неизвестно, что произошло бы дальше и кто кем бы позавтракал, но в этот момент раздалось закладывающее уши шипение. Что-то непонятное леденящим ветром пронеслось по зарослям, ломая кусты, а затем за спинами двуглавых монстров появился огромный сгусток тьмы, из которого сверкали жуткие фосфорно-белые глаза.
— Кыш-ш-ш отсюда, мелюзга. Это мои гости, — прошипел новый визитер. Тварей словно ветром сдуло. — Вы приш-ш-шли в гости к Рудре. Представьтес-сь, пожалуйста.
— Так ты и есть Рудра? — удивился омоновец. — А нам, блин, сказали, что ты старуха, — Рабинович ткнул Жомова кулаком в бок, но было уже поздно. Демон, видимо, пришел в ярость. Ментов обдало сначала ледяным холодом, затем иссушающим жаром, а после этого Рудра зашипела (или зашипело?):
— Что ж, я могу быть и старухой, если вам захочется принять смерть в таком виде.
— Минуточку! Подождите! — Сеня поднялся во весь рост. — Мы не хотели вас обижать. Нам просто нужны две ваших слезинки. Сарасвати просила…
Теперь Лориэль что есть силы врезал кулачком в ухо кинологу, но и он опоздал. Рудра застыла неподвижно, и от этой неподвижности повеяло таким ужасом, что Дакша невольно попятился и влез задними ногами в болото.
— Что ж-ж-ж, если Сарасвати просила, я не могу отказать, — с угрожающим хохотом проговорил демон. — Будут вам слезинки. И не только мои!..
Рудра изменилась. Сгусток тьмы принял достаточно отчетливые человеческие очертания, хотя и непонятно, какого пола, и начал делать какие-то непонятные пассы руками, словно пытался пообщаться с ментами на языке глухонемых. И без того промозглый воздух вдруг насытился влагой до такой степени, что на доблестных служителях российского правопорядка начала промокать одежда, а Горыныч с Дакшей вмиг покрылись мелкими капельками влаги. Запахло озоном, а около ладоней демона появилось голубоватое свечение. Ахтармерз тут же закрутился на месте как волчок, готовясь ставить энергетический щит, а Лориэль заорал:
— Минуточку!
Рудра застыла.
— В чем дело? — недовольно проворчал демон. — Я не пойму, это вы слез просили или кто? Не отвлекайтесь. Будет вам и белка, будет и свисток. То есть… В общем, сейчас все получите.
— Простите, уважаемая, вы нас не так поняли, — встрял в разговор Рабинович. — Речь шла не о наших, а о ваших слезинках. И если то, что вы делаете, единственный способ заставить вас заплакать, мы можем упростить вашу задачу.
— Это как? — оторопела Рудра.
— Дакша, покажи, — Сеня дернул за хобот слона.
Тот собрал глаза в кучу и захлопал ушами, всем своим видом выказывая недоумение. Кинолог кивнул в сторону демона, загадочно улыбаясь, но Дакше и этого намека оказалось мало. Пришлось Рабиновичу топнуть ногой, делая вид, что он пытается отдавить кому-то ступню. Только после этого слон понял, что от него требуется, и пошел вперед.
Рудра оказалась еще более недогадлива, чем ушастый великан. Хотя она и внимательно наблюдала за манипуляциями кинолога, но с места не сдвинулась и стояла, загадочно улыбаясь. Если только расплывающееся пятно тьмы, заменявшее демону лицо, можно было считать улыбкой! Дакша подошел к демону вплотную и, секунду поколебавшись — цель, что ли, выбирал? — наступил Рудре на ногу. Та взвыла и запрыгала на месте, держась за отдавленную ступню. Рабинович, выхватив из рук застывшего омоновца бутылочку Сарасвати, бросился вперед.
Рудра, не обращая внимания ни на что вокруг, скакала, как резиновый мячик, беспрестанно поворачиваясь вокруг своей оси. Сеня попытался попасть в ритм, суя под нос демону стеклянный сосуд, но ничего из этого не вышло. Попов с омоновцем наконец вышли из оцепенения и бросились другу на помощь. Схватив Рудру за руки с обеих сторон, они заставили демона застыть на месте, а Рабинович жестом заправского аптекаря чиркнул пузырьком по сгустку тьмы (читай — лицу), собирая крупные слезы. В бутылочку Сарасвати уместилась только одна.
— Вторую давай! Давай вторую, — заревел кинолог, обращаясь к Жомову.
Тот полез в карман, пытаясь достать еще один стеклянный сосуд, но для этого пришлось ослабить хватку. Рудра, словно только и ждала этого момента, перестала скулить и рванулась изо всех сил. Может быть, российским милиционерам и удалось бы задержать любого демона, но для этого все-таки нужно минимум два милиционера! Андрея, несмотря на его габариты, в связи с отсутствием практики можно было считать лишь за половинку. Жомов, наверное, сошел бы и за полтора, но, поскольку в этот момент шарил в кармане одной рукой, тоже за полноценную боевую единицу не считался. Рудра вырвала у него руку и так саданула криминалисту по затылку, что тот отлетел на пару метров, зарылся в колючки и взвыл.
— Ах, вы так, значит? Вот вы, значит, как? — зашипел демон. — Ну, я вам сейчас покажу.
Отскочив на несколько метров назад и почти полностью скрывшись за стеной кустарников, Рудра начала делать руками все те же странные пассы. Сеня, проявив завидное упрямство, попытался пробраться ближе к демону, но, наткнувшись на колючки, остановился. Жомов было бросился ему на помощь, но их остановил крик Лориэля: «Назад! Все сюда!» Решив не терять время на выяснение, чем именно был вызван этот вопль, менты дружно рванулись обратно.
И вовремя! Едва они оказались рядом с Дакшей, демон выпустил в их сторону светящееся голубое облако. Горыныч тут же выставил энергетический щит, закрывший всю честную компанию. Облако мгновенно заволокло путешественников, и Рабиновичу почудилось, будто они все оказались внутри стеклянного новогоднего шара, висящего на украшенной гирляндами елке. Несколько мгновений ничего, кроме радужных сполохов на голубом фоне, не было видно, а затем горизонт очистился. Рудра стояла на месте, удивленно таращась на уцелевших пришельцев.
Дата добавления: 2015-11-26; просмотров: 96 | Нарушение авторских прав