Май 2008 года

ИНТЕРВЬЮ САЙТУ WWW.OSRADIO.RU

Вопрос: Здравствуйте, Тамерлан Таймуразович. Как вы относитесь к признанию дигорского диалекта отдельным языком?

Батик — Москва

Ответ:

Уважаемый Батик!

Сразу сформулирую окончательный ответ — отрицательно. А теперь дам объяснения. Проблема разграничения языка и диалекта в науке сегодня достаточно четко решена. При этом, как ни странно, не на основании лингвистических критериев. Если бы мы при решении этого вопроса опирались только на сугубо структурные различия в фонетике, грамматике, лексике и других уровнях структуры близких языковых форм, мы бы столкнулись с ситуацией, в которой были бы вынуждены отнести часть из них, ныне рассматриваемых в качестве самостоятельных языков, к диалектам, и, наоборот, часть диалектов должна была бы быть переведена в ранг языков. Так, например, персидский и таджикский языки значительно ближе друг к другу, чем иронский и дигорский диалекты осетинского языка. Решение этой проблемы, в действительности, лежит не в лингвистической, а в социальной, общественно-психологической плоскости. Определяющим фактором является степень самоощущения, самовосприятия носителями различающихся языковых форм как представителей одного и того же этноса. Именно поэтому идиомы относящих себя к разным народам персов и таджиков квалифицируются как языки, а наречия иронцев и дигорцев, абсолютное большинство которых признает свою отнесенность к единой осетинской нации, являются диалектами единого осетинского национального языка. Соответственно, признание существования дигорского языка неизбежно бы вело к постановке вопроса о существование дигорского народа, что, к счастью, для любого психически здорового осетина сегодня звучит просто дико.

Да, мне известны обращения 1990-х годов части осетинской общественности, выходцев из Дигорского ущелья, с требованием признать дигорский диалект в качестве самостоятельного языка, а дигорцев — отдельным народом. Думаю, это была просто необдуманная попытка привлечь таким эпатажным способом внимание к проблеме сохранения осетинского языка и, в частности, его дигорской формы. Уверен, что это — тупиковая тактика, которая ничего, кроме вреда не принесет ни дигорскому диалекту, ни осетинскому языку в целом. В то же время, считаю необходимым выразить свое мнение и по поводу стратегии строительства осетинского литературного языка, поскольку именно эта стратегия, избранная в 1920-е годы и привела к обострению «дигорского вопроса». Концепция единого осетинского литературного языка на основе иронского диалекта совершенно несостоятельна с научной точки зрения и вредна в общественно-политическом аспекте. Вследствие ее реализации часть осетинского народа почувствовала себя притесненной в своих языковых правах, которые, как свидетельствуют многочисленные примеры из новейшей истории различных стран мира и, в первую очередь, на постсоветском пространстве, очень часто выступают катализатором не только межнациональных, но и внутринациональных противоречий.

Если мы сохраним осетинский язык, то только во всем богатстве его форм. Уничтожая одну их них, мы лишаем будущего весь язык. Мы должны создать все условия для функционирования, активного контактирования и, возможно, смешения всех осетинских наречий, а там сама жизнь все решит самым правильным образом.

ВОПРОС: Здравствуйте, уважаемый Тамерлан Таймуразович. У меня к вам вопрос скорее связанный с родным языком, нежели с иностранным. Как вы оцениваете знание родного (осетинского) языка среди жителей республики, в частности среди молодежи, сами являясь осетином? И еще один вопрос, предвидя ваш очевидный ответ. Что действенного делается в Осетии для предотвращения вымирания родного языка как такового? Существует ли ВУЗовская или правительственная комиссия занимающаяся этим вопросом, давно ли проходили прения по этой тематике и есть ли результаты?

Алан — Санкт-Петербург

Ответ:

Уважаемый Алан!

Относительно моей оценки знания родного языка жителями Осетии и, в частности, в среде молодежи. Дело в том, что значительная часть моей докторской диссертации «Языковая ситуация и языковая политика в Северной Осетии: история, современность, перспективы» посвящена изучению именно этого вопроса. Не буду утомлять Вас статистикой, полученной в результате социологических опросов, скажу только о том, что эти объективные данные свидетельствую о том, что, несмотря на некоторые временные положительные подвижки, связанные с увеличением доли осетиноязычного населения в результате притока в 1990-е годы значительного числа переселенцев из Южной Осетии, общая языковая ситуация и, главное, тенденция ее развития мало оптимистичны. Сразу же оговорюсь: в том случае, если динамика языковой ситуации будет оставаться неуправляемой, если в республике не будет выстроена внятная государственная национально-культурная, в первую очередь языковая, политика. Факт ее отсутствия в настоящее время у меня не вызывает сомнений.

В республике уже девять лет (чуть не написал «работает») существует Комиссия по сохранению и развитию осетинского языка при Президенте/Главе Республики. Характеристику этого органа я приведу до того, как начну излагать реально принимаемые действенные меры по предотвращению вымирания, по Вашему выражению, осетинского языка, поскольку упомянутая Комиссия отношения к ним не имеет. За период своего существования Комиссия собиралась не более 10 раз для рассмотрения совершенно формальных, не способных оказать даже малейшее влияние на перспективы сохранения языка, вопросов. Думаю, что имею право здесь говорить об этом, поскольку неоднократно выступал с критикой деятельности Комиссии и в республиканской печати, и на публичных собраниях. Кстати, такую же отрицательную оценку деятельности Комиссии дают и многие ее члены, в чем я убедился на последнем ее заседании буквально на днях. Со своей стороны, уже в качестве новоиспеченного члена Комиссии и у меня появилась возможность выдвинуть предложения о том, чем Комиссия должна, наконец, реально начать заниматься, а именно: анализом современного состояния осетинской национальной культуры и осетинского языка, определением тенденций их развития (точнее, деградации), прогнозированием политических, экономических и социальных последствий ослабления национальной культуры осетинского народа, формулированием мер, реализация которых позволит изменить вектор развития событий, установлением средств и способов решения этих задач. Реакция пока, скажем так, задумчивая.

Единственным направлением, в котором, есть обнадеживающие подвижки, — это процесс возрождения осетинской национальной школы, который за последние 4 года экспериментальной апробации дал очень хорошие результаты, высоко оцененные на уровне ЮНЕСКО, федеральных научно-педагогических институтов и республиканского профессионального сообщества. Возникла реальная перспектива формирования современной полилингвальной и поликультурной образовательной модели, основанной на рациональном распределении функций осетинского, русского и иностранного языков, которое на выходе позволит обеспечить высокий уровень владения всеми тремя языками. В принципе, я глубоко убежден, что на современном этапе проблема сохранения осетинского языка решаема главным образом именно в сфере образования и посредством осетиноязычного телерадиовещания. Осетинская полилингвальная школа плюс осетинское национальное телерадиовещание — вот гарантия устойчивости осетинского языка на века.

Следует сказать и о перспективах появления новых возможностей для развития языка. Завершена разработка проекта Республиканской целевой программы «Осетинский язык», проделана значительная работа над Республиканской целевой программой «Культура Осетии» (правда, по неизвестным мне причинам, пока приостановленная). Надеюсь, что эти документы, в итоге, будут приняты Парламентом республики, а там, с Божьей помощью, возможно, и давно разработанный и прошедший все этапы экспертизы проект «Закона о языках в РСО – Алания» снимут с дальней полки.

ВОПРОС: Как Вы относитесь к затоплению Зарамагской котловины с ее уникальными памятниками мирового значения в связи со строительством ЗарамагГЭС?

Мадина — Владикавказ

Ответ:

Уважаемая Мадина!

На мой взгляд, ситуация вокруг Зарамагской котловины обнажила целый клубок проблем. Первое, чтобы я отметил в очередной раз, это так и не сформировавшуюся в нашем государстве силу, которая называется «общественное мнение». Да, были отдельные выступления в печати наиболее социально ответственных ученых-историков, но и все. Впрочем, мы не видим активных выступлений нашей научной и творческой общественности и по менее трудным проблемам. А пытаться остановить процесс, в который кем-то вложены огромные деньги, такое в современном обществе трудно себе представить. Половина Владикавказа восстала против строительства заправочной станции около Кировского моста и что? Приняли решение о сносе, а сооружение на месте и еще неизвестно, чем это закончится. А тут РАО ЕЭС, Чубайс и Ко!

Однако я не стал бы ограничиваться укорами в сторону общественности. А власть на что? Почему при принятии решения о строительстве ГЭС не были проведены необходимые археологические исследования? Разве такая постановка вопроса не закономерна, когда речь идет о промышленном освоении априорно историко-культурного района?

Возможно, я ошибаюсь, но, к сожалению, в этой ситуации, на мой взгляд, максимум того, что можно добиться — это отсрочить заполнение котловины водой до завершения полевых археологических работ. Одновременно следует настаивать на принятии всех необходимых законодательных актов, которые бы исключили повторение подобной ситуации. Ну и, наконец, следовало бы активизировать разведывательную работу археологов на всей территории республики, создав им, естественно, необходимые условия.

ВОПРОС: Уважаемый Тамерлан Таймуразович. Существует мнение в науке, что языки, носителей которого менее 50 млн., обречены на вымирание. Получается, у осетинского языка нет шансов? Что вы думаете по этому поводу? Если шансов нет, сколько лет вы еще даете осетинскому языку?

Сергей — Москва

Ответ:

Уважаемый Сергей!

Все не так драматично. Да, существуют прогнозы о том, что в текущем столетии угроза исчезновения нависла над половиной из почти 6000 языков мира. Однако этот прогноз требует специального комментирования. Во-первых, что представляет собой большинство из этих языков? Дело в том, что весьма значительная часть из них, это языки очень малочисленных (от нескольких сот до нескольких тысяч человек) племен Африки, Южной Америки, Индии, тихоокеанских островов и других, остававшихся до недавнего времени более или менее изолированными от внешнего мира, регионов. Постепенное их вовлечение в контакты с более мощными языками, как правило, общегосударственными, неизбежно приводит эти племена сначала к ситуации билингвизма, а затем — к утрате своего этнического языка, не способного защитить себя в силу отсутствия письменности, литературы, школы и т.д. Думаю, что в этих случаях процессы ассимиляции остановить невозможно.

Однако в сложном положении находятся, действительно, и другие языки, со значительно большим количеством носителей и находящиеся в более устойчивом социальном положении. Как правило, это языки народов, являющихся национальными меньшинствами в полиэтничных государствах, каковыми сейчас является большинство стран мира. При этом вся история человечества свидетельствует о тысячелетней традиции государственной ассимиляционной политики. Объясняется это несколькими причинами. Во-первых, политическими, поскольку бытует мнение о том, что над разнородным в этническом смысле государством всегда нависает угроза распада. Во-вторых, это общественно-психологический фактор. При столкновении различных культур и языков, естественно, возникает непонимание друг друга. Незнание же того, что говорит, что думает другой, как и все неизвестное, порождает чувство опасности. Возникает проблема, которую можно решить двояко: или познать язык и культуру, т.е. внутренний мир своих соседей, что трудно, или же заставить их стать такими же, как ты сам, что считается легче. Очевидно, что позволить себе такое могут только доминирующие этнические группы, что, собственно, они и делали на протяжении всей предыдущей истории человечества. Отрадно, что в последние два-три десятилетия происходит радикальное изменение в подходе к этим вопросам, пока на уровне международного сообщества, постепенно проникающее и в национальные структуры отдельных государств. Приходит понимание того, что сокращение языковых и, в целом. Культурных форм не благо, а ущерб для человечества, удар по ресурсам для культурного, а следовательно, и политического, экономического и социального развития человечества. Принят целый ряд международных документов ООН и ЮНЕСКО, призывающих страны мира к сохранению языкового наследия и культурного разнообразия человечества. Вообще, мы с Вами живем в период, который позже будет охарактеризован как эпоха кардинального пересмотра подходов человечества к вопросу о культурных ценностях. Это уже происходит, просто, находясь внутри этого времени, мы пока не в состоянии оценить их масштаб.

Наконец, есть третья категория языков, которые принадлежат не мелким аборигенным племенам и даже не миноритарным народам, а вполне самостоятельным нациям, но положение которых также вызывает тревогу. Речь, в частности, идет о том же ирландском, государственном языке Ирландской республике, который пока так и не смог одержать победу над подавившим его языком бывших колонизаторов, английским. В Бельгии один государственный язык, фламандский воюет с другим государственным, французским и т.д.

Убежден, что для языков второй и третьей категории еще ничего не потеряно. Указанное мной изменение в международной стратегии культурно-языкового развития, укрепление в современном мире статуса прав человека, подъем национального самосознания миноритарных этнических групп даже в самых мощных оплотах унитаризма (валлийцев и шотландцев в Великобритании, каталонцев и басков в Испании, бретонцев и провансальцев во Франции, фризов в Голландии и т.д.), не говоря уже о Восточной Европе и других, менее устойчивых регионах мира, все это свидетельствует о наступлении новой фазы, о возвращении на новом историческом витке роли этноса как ядра сохранения тысячелетнего культурного опыта народов, только и способного помочь противостоять разрушающему действию культурной глобализации, распространяющей не мировую культуру, а американскую массовую субкультуру.

Наконец, конкретно об осетинском языке. Да, численность носителей языка имеет значение для его выживания. Дело в том, что развитие языка предполагает его максимально полное функционирование в политической, экономической, социальной и культурной жизнедеятельности общества. Но для этого у народа должны быть свои писатели, поэты, журналисты, лингвисты, педагоги, совместными усилиями которых и решались бы эти вопросы. Естественно, чем многочисленнее народ, тем больше у него ресурсов. Ведь, чтобы развивать китайский язык, на котором говорит около миллиарда человек, и осетинский, у которого максимум около 400 000 носителей, надо выполнять приблизительно один и тот же перечень мероприятий, но совершенно разными силами. Как говорят по-осетински: «Что нужно большой невесте, нужно и маленькой кукле». Убежден, что у осетинского народа есть все, для того чтобы повернуть ход событий вокруг осетинского языка, обеспечить гарантии его существования отныне и вовеки веков. Главное, что нам в этом мешает — мы пока не находим в себе силы поставить над собой тех, кто был бы способен повести нас по единственно правильному пути.

ВОПРОС: Тамерлан Таймуразович! Вас справедливо считают автором многих позитивных сдвигов, наметившихся в последние годы в Северной Осетии в области изучения родного языка. Но согласитесь, что изменений не столько, сколько хотелось бы. Какие, на ваш взгляд, конкретные, реальные, действенные, практические меры нужно было бы предпринять, чтобы изменить безразличное отношение определённой части осетин к своему родному языку? Спасибо.

Мысост — Алагир

Ответ:

Уважаемый Мысост!

Я благодарю Вас за столь высокую оценку. Вы правы: изменений, действительно, не так много, как хотелось бы. Но, наверно, их столько, сколько могло быть. Видимо, слишком много среди нас тех, кто озабочен только тем, чтобы обеспечить материальное благополучие своей семьи. Вероятно, к власти в Осетии пока не пришли люди, искренне озабоченные сегодняшним днем и будущим своего народа и часто не понимающие не только то, что для этого нужно делать, но и то, в чем, собственно, заключается это достойное будущее. Не исключено, что и среди людей, работающих в сферах образования, науки, культуры все меньше подлинно образованных и действительно интеллигентных людей. Ведь что такое интеллигенция? Это не просто образованное сословие, это люди, всегда готовые обратить свои знания на служение своему народу, люди, способные поставить общественное благо выше личных интересов. Занятие умственным трудом не делает из человека интеллигента, так же как служба в армии по контракту не делает из солдата рыцаря.

Безразличие к судьбе родного языка является лишь частным проявлением общего духовного кризиса, настигшего наш народ. В советские времена была очень популярна идеологема о «загнивающем Западе», которую в быту часто высмеивали, соглашаясь «так красиво загнивать». В действительности, не все так просто. Речь ведь шла не о материальных, а о духовных ценностях. И вот теперь, следуя в кильватере за западной цивилизацией, мы начинаем входить в кризис духовности, стремительно погружаясь в мир меркантилизма, потребительства, абсолютного доминирования материальных ценностей. Какой уж тут осетинский язык? Расхожее мнение наших соотечественников: «Не важно, на каком языке будут говорить мои дети, главное, чтобы они были одеты, обуты, сыты», затем, помолчав, добавляют: «Ну, и чтобы был достойными людьми». Проблема в том, что, утратив свой язык и, соответственно, собственную культуру ни народ в целом, ни отдельные его представители никогда не смогут сохранить свои политические, экономически и социальные позиции во все более ужесточающемся современном мире, отстоять свое жизненное пространство, свое достоинство. Не помню, кто сказал: «Народ, утративший свой язык, обречен играть на исторической сцене роль без слов — роль слуги».

Теперь, после этого предисловия, можно сформулировать ответ на Ваш вопрос. Изменить отношение к осетинскому языку можно, только изменив отношение людей вообще к культуре, только вновь возвращая их к ценностям и национальной, и мировой культуры. Именно для этого нужна осетинская полилингвальная и поликультурная школа и осетинское национальное телевидение и радио с круглосуточным вещанием, которые были бы способны хоть в какой-то степени создать альтернативу растлевающему влиянию большинства федеральных электронных СМИ. Именно для этого нужны Республиканские целевые программы «Осетинский язык» и «Культура Осетии».

ВОПРОС: Здравствуете уважаемый Тамерлан Таймуразович, был в Осетии, купил вашу книгу про языковую ситуацию, с удовольствием прочитал! Много всего накопилось, вот что я вам хочу сказать, вообще думал над одной удивительной штукой, на Юге в период СССР вроде шло огрузинивание, закрывали осетинские школы, в принципе ликвидировали осетинский язык, перегнали на грузинский алфавит (см. книгу Кочиевой, Маргиева — Этнические чистки осетин) и т.д., тогда почему кударцы так хорошо владеют своим языком? Ответ прост — кударцы были оторваны от русскости и вращались в среде грузин, а последние как известно очень трепетно всегда относились к своему языку, т.е. кударцы копировали поведение грузин в моде на свой язык, мою догадку подтвердил и А.Чочиев в своей книге — От Цхинвала до Элхота — как он пишет — грузины боялись русскости и всячески себя от данного явления ограждали, по иронии судьбы получилось что под грузинскую ограду попали и южане, поэтому и сохранили более-менее свой язык, а вот северным повезло меньше и результат мы видим. Т.е. с кем живем от того и заимствуем? Все нерусские народы СССР от прибалтов до азербайджанцев боролись против советизации (т.е. русификации), создавали народные фронты, все, кроме осетин (Адæмон Ныхас не в счет, об этом явлении чуть ниже), это же о чем-нибудь да говорит! Вообще о чем дальше можно говорить, когда осетины единственные, кто поддержал ГКЧП! Все народы радовались свободе, освобождению от советского ига, а осетины поддержали реакционеров-коммунистов, причем как на Севере (Галазов, именно это и послужило причиной его непоняток с Ельциным, хотя он быстро его задобрил, см. ниже), так и на Юге (Знаур Гассиев), а почему? Получение СО статуса союзной республики некоторые осетины считают слишком сепаратистским (!) — “В мае 1990г. 1 съезд народных депутатов России принял Декларацию о суверенитете РСФСР, которая положила начало процессу суверенизации автономных республик («парада суверенитетов»). Северная Осетия по инициативе А.Х. Галазова одной из первых в РФ приняла Декларацию о суверенитете (Пережитое — Галазов, ст. 355). Как пишет А. Галазов, это был «вынужденный, чисто политический ход» (ст. 355). Автор почему-то не вспомнил о следовании максималистскому примеру Татарской АССР. Считаем, что когда на национальном празднике Сабантуя в Казани президент России в чаше с кумысом выловил язычком монету, то этим был положен разумный предел суверенизации, который обошелся стране в триллионы рублей, вызвал тысячи больших и малых катастроф, миллионы беженцев. (А. Казанцев. Сохранить правду «Наш современник», 2003г., ст. 185-187). («Факты и историю искажать нельзя» (По-поводу книги «Пережитое» А. Галазова и не только, СОИГИС им. Абаева, статья Ф.В. Тотоева — «Спорное и сомнительное, объективное и субъективное в новейшем повествовании об общественно-политической жизни СО в 20 веке», ст. 69). Как вы это объясните?

Абрэк — Москва

Ответ:

Уважаемый Абрек!

Полагаю, что говорю сейчас с одним из наиболее активных посетителей чата на ОСРАДИО? Всегда с интересом слежу за дискуссиями на этом чате.

Насколько я понимаю, вопрос Ваш состоит в том, почему на севере Осетии процессы языковой ассимиляции зашли значительно дальше, чем на юге? Правда, Вы сами же и предложили ответ на свой вопрос, связав большую анти-ассимиляционную стойкость южан с некоторым «подражанием» соседям-грузинам. Возможно, в какой-то мере и этот эмоциональный фактор мог сыграть свою роль. Однако думаю, что существует и целый ряд более прозаических объяснений. Я бы, например, учитывал значительно более высокий уровень урбанизации на севере Осетии: жизнь в городах активнее вовлекает в зону действия общегосударственного языка. Не менее важны различия в преимущественно аграрном на юге и развитом (еще совсем недавно) промышленном на севере характере занятий населения. Не вызывает сомнений и то, что определенную роль сыграла и доля русского и, шире, русскоязычного населения на севере Осетии, значительно превышающая его удельный вес в составе югоосетинского населения. Наконец, об образовании. Думаю, в том, что касается положения осетинского языка в школе, у севера Осетии никогда в этом вопросе не было никаких преимуществ перед югом. Так что, причины современного, более сложного положения осетинского языка на севере, на мой взгляд, имеют скорее не эмоциональные, а сугубо социальные корни. В то же время, я не склонен игнорировать и эмоциональную составляющую. Но вижу я ее в следующем. Попытки грузинизации юга Осетии всегда осуществлялись грубо и примитивно, что не могло не вызывать адекватное активное противодействие осетинской стороны. Иными словами, грузины сами время от времени повышали антиассимиляционный тонус осетин. В это же время на севере все происходило значительно более грамотно, без грубого нажима, с помощью собственных осетинских ренегатов. Оценивая разницу в ассимиляционных процессах на севере и юге Осетии в одной из своих работ, я привел следующий пример. Если лягушку опустить в теплую воду и медленно ее нагревать, она будет блаженно плавать до тех пор, пока не сварится. Если же ее бросить в кипящую воду, она немедленно оттуда выпрыгнет. Образно это и есть причина различий в эмоциональной сопротивляемости северян и южан ассимиляционным процессам. Но эмоции эмоциями, а социальные факторы зачастую бывают важнее.

ВОПРОС: Уважаемый, Тамерлан Таймуразович Когда образование в СОГУ станет по-настоящему качественным а не количественным? Спасибо)))

Алла — Владикавказ

Ответ:

Ох, уважаемая Алла, тяжелый вопрос. Собственно, оно и количественным-то не является. Хотя, если судить по количеству «краснодипломников», то может быть…

Итак. Есть две группы факторов: общесоциальные и собственно образовательные. К первым относится тотальная коррумпированность нашего общества и, в том числе, сферы высшего образования. Думаю, что при этом нелишне подчеркнуть, что мне известны сотни преподавателей СОГУ, добросовестно исполняющих свои профессиональные обязанности только за те деньги, которые они получают в кассе университета. Так же достоверно мне известно, что многие мои коллеги главной своей трудовой обязанностью давно сделали «выколачивание» денег у студентов, не отделяя уже бездельников от трудяг. И когда мой же коллега жалуется мне на то, что не знает, где взять деньги, чтобы заплатить за госэкзамен и защиту дипломной работу своего сына, оканчивающего соседний факультет, что тут скажешь? Проблему эту, я думаю, изнутри уже не решить. Нужна государственная антикоррупционная политика, хотя и при ее реализации потребуются многие десятилетия, чтобы исправить ситуацию. Помните, как в Библии: Моисей, выведя народ израилев из египетского плена, преднамеренно водил его по пустыне сорок лет вместо того, чтобы за несколько дней вернуться на родину. Цель была мудрой — чтобы достойно возродить свое государство с новым поколением, не знавшим рабства. Так и в нашем случае. Боюсь, что пока не сменится поколение вузовских преподавателей, значительная часть которых поражена вирусом мздоимства, рассчитывать на улучшение ситуации не приходится. Однако роль государства в решении этого вопроса не должна ограничиваться полицейскими мерами. Труд преподавателя вуза должен достойно оплачиваться, людям надо дать возможность достойно жить, не беря взяток. При этом я понимаю, что все, что сейчас пишу, касается не только образовательной сферы.

К общесоциальным факторам я бы отнес и специфическую особенность национальных регионов, а именно родственно-соседско-приятельский протекционизм. Не скрою, и я часто оказываюсь перед дилеммой: обидеть отказом помочь своим родственникам и знакомым или пойти на ущемление интересов дела. Стараюсь находить оптимальные решения.

Наконец, факторы собственно образовательные. К ним, во-первых, относится все более и более падающий уровень базовой, школьной подготовки первокурсников. Скажу откровенно, если бы до введения ЕГЭ вступительные экзамены принимались совершенно объективно, вузы Осетии не набирали бы и половины своих контингентов.

Другой негативный фактор — постоянная чехарда с реформами образовательной сферы, инициируемые на федеральном уровне, причем, по мнению абсолютного большинства профессионалов, способствующих, как правило, не улучшению, а ухудшению качества образования.

ВОПРОС: Здравствуйте, Тамерлан Таймуразович! Расскажите, пожалуйста, о себе. Чем заняты серьезные ученые в свободное время?

Белла — Пятигорск

Ответ:

Здравствуйте, уважаемая Белла!

За «серьезного ученого» спасибо. Откровенно говоря, не знаю, что Вас интересует. Мне 48 лет, родился в с. Хазнидон, Ирафского района Северной Осетии, где прожил первые семь лет своей жизни. Затем переезд во Владикавказ, учеба в 21 школе, потом на французском отделении факультета иностранных языков СОГУ. После окончания вуза — три года работы переводчиком в Алжире. С 1984 года по сегодняшний день работаю в СОГУ с перерывом на период обучения в очной аспирантуре Ленинградского университета, по окончании которой в 1992 году защитил кандидатскую диссертацию по лексикологии современного французского языка. В 2002 году защитил докторскую диссертацию по социолингвистике. С 1993 года — декан факультета иностранных языков, затем факультета международных отношений, потом снова иностранных языков СОГУ. С 2005 года одновременно заведую кафедрой ЮНЕСКО Северо-Осетинского государственного педагогического института. Между делом получил ученые звания доцента, профессора. С 2007 года — академик российской Академии педагогических и социальных наук.

Женат. Сыну Алану 26 лет, у него уже своя семья, со своей замечательной супругой Мадиной они нам подарили прелестную внучку Лауру, которой сейчас год и четыре месяца. Дочь Дзерасса учится на том же факультете иностранных языков, который, кстати, окончил не только я, но и моя супруга, и сын.

Свободного времени, к счастью, не так много. Когда же оно бывает, предпочитаю погулять с семьей или просто повозиться с внучкой.

ВОПРОС: Уважаемый Тамерлан Таймуразович, есть ли среди ваших учеников будущие светилы? Приветствуются ли молодые ученые в мире владикавказской науки?

Л. Лалиев — Москва

Ответ:

Вы знаете, не так легко открывать звезды! Говоря серьезно, ситуация с притоком талантливой молодежи в науку обстоит достаточно сложно. В принципе, число просто грамотных и образованных выпускников вузов за последние годы сильно сократилось. При этом для многих из них наука не является самой привлекательной сферой приложения их возможностей. Последние пять лет я являюсь заместителем председателя докторского совета по филологическим наукам и могу с большим сожалением отметить достаточно низкий уровень теоретической подготовки аспирантов и соискателей. Однако есть основания и для оптимизма. Буквально за последние год-два значительно возросло число желающих поступить в аспирантуру и при этом ощущается постепенное улучшение качества подготовки. В то же время, я должен затронуть другую тему. Проблема еще и в том, что в Осетии практически перестала существовать серьезная филологическая школа, в рамках которой бы шла серьезная комплексная исследовательская работа. Диссертации грешат мелкотемьем, бессистемностью. Попытки как-то скоординировать эти процессы, к сожалению, приводят к неадекватно агрессивному отпору руководителей структур, которые должны были бы это делать просто по своим функциональным обязанностям. Именно поэтому меня радует вновь активизировавшийся интерес ко всему осетинскому за пределами Осетии и даже России. Стараюсь помогать, чем могу, молодым исследователям осетинского языка и фольклора из Канады, Франции, Москвы, Санкт-Петербурга и т.д. В конце концов, и до сих пор значительная часть заслуг в изучение ключевых вопросов осетинского языка принадлежала не осетинам.

ВОПРОС: Здравствуйте, уважаемый Тамерлан Таймуразович! Возможен ли Ваш приезд в РЮО с лекциями? Молодым лингвистам было бы интересно с Вами побеседовать.

Марина — студентка, Цхинвал

Ответ:

Здравствуйте, уважаемая Марина!

Мне было бы и интересно, и лестно оказаться чем-то полезным молодым югоосетинским коллегам, если бы руководство ЮОГУ посчитало такие встречи целесообразными.

ВОПРОС: Как известно, соседи называют балкарцев «асы», карачаевцев «аланы». Сами к себе карачаево-балкарцы обращаются «алан». Есть неоспоримые свидетельства тюркоязычности алан. Получается, что непосредственными предками алан являются карачаевцы и балкарцы, хотя они учувствовали в этногенезе и других кавказских народов, в т.ч. и осетин. Именно от тюркоязычных алан такой большой пласт тюркизмов в осетинском языке. Каково ваше мнение по этому поводу?

Бураберди — Краснодар

Ответ:

Уважаемый Бураберди!

Мне приятно, что в конференции принимает участие и наш брат-алан. С большим интересом со стороны слежу за жаркими спорами, разворачивающимися по поставленным Вами вопросам на карачаево-балкарских чатах.

Теперь по сути Ваших вопросов.

Совершенно верно, что, в частности, осетины называют балкарцев или ассон (по-дигорски), или асиаг (по-иронски). Согласен, что это является одним из доказательств того, что балкарцы являются потомками средневековых алан.

Да, в некоторых записках путешественников начал 19 века упоминаются аланы на территории современного Карачая, что тоже косвенно подтверждает их генетическую связь со средневековыми аланами.

В то же время обращение друг к другу алан я бы не стал рассматривать столь же однозначно как свидетельство сохранения балкарцами и карачаевцами аланского автоэтнонима, ведь речь вполне может идти о карачаево-балкарской адаптации общетюркского оллан «товарищ», вполне пригодного для обращения. Не сохранили же карачаевцы и балкарцы самоназвание алан, называя себя тюркским таулу «горцы».

Интересно, что Вы имеете в виду, говоря о неоспоримых свидетельствах тюркоязычности алан? Давайте еще раз взглянем на известный сегодня языковой материал, признанный большинством отечественных и зарубежных исследователей аланским: Зеленчукская надпись (10-12 вв.?), аланские фразы у византийского автора Иоанна Цеца (12 век), ясский глоссарий (14 век) и аланские маргиналии к ветхозаветному тексту (14 век). Мне известны контраргументы балкарских и карачаевских братьев о том, что, например, Зеленчукская надпись, действительно, неопровержимо зафиксировавшая практически современный дигорский диалект осетинского языка, свидетельствует лишь о том, что предки осетин жили на Зеленчуке, но кто сказал, что это были именно аланы, ведь в тексте это отмечено? Ладно, отбросим исторические факты, сведения о расселении асов-алан в армянских источниках и т.д. Но как быть с «аланскими фразами» Иоанна Цеца, если, приводя несколько фраз, очень убедительно интерпретированных не только осетином Абаевым, но и чехом Моравчиком, венгром Мункачи, швейцарцем Бильмайером как несомненно средневеково-осетинские (и уж ни в коем случае не тюркские), сам автор, Иоанн Цец отмечает, что это фразы на аланском языке! Каких еще свидетельств еще нужно? Разве самого Цеца оживить и заставить поклясться на Библии. А ясский глоссарий? Ведь все четыре десятка слов абсолютно точно совпадают без малейшей интерпретации с аналогичными дигорскими словами! Но как тогда асы могут рассматриваться в качестве тюркоязычного народа?

Теперь в целом. Вся масса существующих знаний давно привела абсолютное большинство отечественных и зарубежных алановедов к выводу о том, что изначальное ядро алан было иранским по языку и культуре, что совершенно не исключает возможности последующего распространения этого названия и на народы другого происхождения, находившиеся в составе государства Алания. По моим представлениям, предки и осетин, и балкарцев, и карачаевцев были все-таки одним ираноязычным аланским этносом, распавшимся после событий 12-14 веков на три части, одна из которых ушла на территорию современной Осетии, где в условиях жесткой изоляции вплоть до 17 века смогла сохранить свои исконные язык и культуру. Оставшиеся же в Западной Алании — Асии части, вступив в активное контактирование с многочисленными тюркскими народами, перекатывавшимися через Центральный Кавказ в средние века и, особенно, в 13-14 веках, постепенно переняли их язык и культуру. При этом, как известно западных алан в армянских хрониках называли ас-дигорами. Полагаю, что после отхода части из них в современную Осетию они продолжали называть своих братьев, оставшихся на западе, в Асии ассонами, сами же удовольствовались оставшейся частью автоэтнонима — дигор.

Значительный пласт тюркизмов, действительно присутствующий в осетинском, имеет вполне удовлетворительное объяснение. Не забывайте, что контакты предков осетин с тюркскими народами начались задолго до их прихода на Кавказ. Большой количество этих заимствований, по мнению В. Миллера, было произведено еще в период пребывания сармато-протоалан в уральском регионе в 4–3 веках до н.э. Затем это были и гунны, и хазары, и булгары, и печенеги, «татары» Батыя, воины Тимура. Наконец, в новые времена, в 16-19 веке — это очень активные контакты с балкарцами. Полагаю, что оснований для объяснения тюркских заимствований не за счет исконного их присутствия в осетинском, а благодаря ареальным контактам с различными тюркскими народами вполне достаточно.

Наконец, последнее. Очень важно, что нас интересует наше прошлое, в нем мы стремимся найти опору для настоящего и строительства будущего. Но при этом не следует ничего абсолютизировать, а уж тем более подгонять под свои желания. Я вообще не понимаю, почему вопреки мнению широкого круга ученых-специалистов надо обязательно настаивать на тюркоязычности алан? Разве недостаточно признание того, что они действительно были предками не только осетин, но и балкарцев, и карачаевцев? Разве это обидно, что помимо знаменитых алан, являющихся вашими предками в антропологическом и, отчасти, культурном смысле, у вас не менее великие тюркские предки, язык и культуру вы унаследовали? Посмотрите на французов, одинаково гордых своим 1)исконным кельтско-галльским происхождением, 2)своим романским языковым и культурным наследием и 3)исторической ролью своих третьих предков, германских франков.

ВОПРОС: Уважаемый Тамерлан Таймуразович, позвольте мне поблагодарить Вас, пользуясь случаем, за написанную Вами статью «О превратностях российского федерализма» и за многие другие Ваши труды. Мне как духовному лицу и просто осетину, приятно видеть что среди нашей интеллигенции есть еще люди, борющиеся за сохранение Осетинского языка. Еще раз большое Вам спасибо и низкий поклон.

священник Хризостом Гуссаути — USA, FL

Ответ:

Уважаемый отец Хризостом!

Спасибо за столь высокую оценку. Со своей стороны, я хотел бы поблагодарить Вас за то, что Вы не просто проявляете заинтересованность в сохранении и развитии осетинской национальной культуры, но и предпринимаете конкретные общественные шаги, направленные на решение этой судьбоносной для нашего народа проблемы. Я имею в виду, в частности, открытое письмо о судьбе осетинского языка, направленное Вами и Вашими молодыми единомышленниками в адрес Парламента Северной Осетии. Безусловно, оно оказало достаточно ощутимое воздействие на руководство и общественность республики, и можно только пожелать, чтобы подобные обращения от разных слоев осетинского общества как можно чаще направлялись во властные структуры. Лучше всего, когда не кто-то говорит от имени народа, а он сам, лично выражает свою волю своим «слугам» во власти.

ВОПРОС: Вы не раз писали с тревогой о том, что федеральный центр сознательно взял курс на русификацию национальных меньшинств России, в частности, осетин. Как Вы считаете, как лучше всего на это осетинам ответить? И еще один вопрос. Означают ли поправки в закон об образовании РФ, которые президент Путин подписал в ноябре 2007 г., что с 1 сентября 2009 г. изучение осетинского языка из школ будет постепенно удалятся? Если нет, то как они повлияют на осетинскую школу? Спасибо.

Валера — Владикавказ

Ответ:

Уважаемый Валера!

Вы правы, я действительно считаю, что после десятилетнего периода относительного либерализма в Москве начинают побеждать силы, считающие, что языковая и культурная русификация национальных меньшинств позволит обеспечить гарантии стабильности и единства страны. Это не означает, что там нет политиков, понимающих, что подобный подход чреват одним из двух исходов. Или это приведет к обострению отношений между федеральным Центром и субъектами федерации, что как раз и ударит по стабильности и единству страны. Или же Москва добьется языковой русификации, но получит совершенно неожиданный результат. Вместо вновь приобретенного «русского» населения, государство получит миллионы граждан, утративших своих языки и, как следствие, свои национальные культуры, но так и не ставших русскими. Ведь переход на русский язык не означает изменение менталитета, образа жизни, стереотипов поведения, духовных ценностей, в общем, культуры. И вот эта самая огромная масса, зависшая между утраченной родной и не перенятой русской культурой, и станет главной опасностью для России. Повторю, что политики, понимающие эти сценарии, в Москве есть, но, как кажется, сейчас они не в силе.

Что делать в этой ситуации нам? Ответ на этой вопрос связан и со вторым Вашим вопросом. Дело в том, что поправки, внесенные в Законы РФ «Об образовании» и «О высшем и послевузовском образовании», еще до их подписания Президентом вызвали целую бурю протестов в национальных регионах страны. В частности, по моему представлению Парламент нашей республики в июне прошлого года принял Обращение к высшему руководству страны с просьбой не допустить осложнения ситуации с этнокультурным образованием. Насколько мне известно, это Обращение, направленное и в другие регионы России, было поддержано законодателями даже сугубо русских областей и краев. Позднее эта обеспокоенность была озвучена на заседании Совета Федерации и А. Дзасоховым. И вот, буквально на днях в органы управления образованием субъектов федерации было направлено инструктивное письмо за подписью руководителя Департамента государственно-правового регулирования в сфере образования Минобрнауки РФ, которое так и начинается: «В связи с обращениями из различных субъектов страны…», и сообщается, что все школьники, начавшие свое обучение до 1 сентября 2009 года, до окончания школы будут продолжать обучаться по трехкомпонентным (т.е. включающим национально-региональный компонент) образовательным стандартам и учебным планам. Более того, в письме предписано, чтобы органы управления образованием на местах создавали необходимые условия для удовлетворения потребностей учащихся в сфере этнокультурного образовании, т.е. для изучения родного языка, литературы, истории и культуры.

Вот наглядный пример того, как мы должны действовать. Обозначать болевую точку, определять способы решения проблемы, придавать максимально широкий общественный резонанс, предлагать на его волне власти вариант решения и настаивать на его принятии. Мы слишком недооцениваем силу общественного мнения. При этом я многократно был свидетелем того, что именно под нажимом общественности принимались разумные решения.

В то же время, следует отметить, что обсуждаемые нами сейчас проблемы не имеют отношения к осетинской школе. Изучение осетинского языка — это проблема обычной русскоязычной школы в Осетии, в которой, естественно, мы также должны сохранить позиции осетинского языка, истории, культуры как изучаемых предметов. Осетинскую же национальную школу мы сегодня представляем совершенно иной. В размещенных ранее на Осрадио ответах я дал ее подробную характеристику, не буду повторяться. Как ни странно, для ее создания указанные выше поправки как раз-таки никаких препятствий не создают. Тем лучше. Если все будет по плану, через год, после завершения экспериментальной апробации новых учебников по всем школьным предметам на осетинском языке для начальной школы, мы будем готовы ставить вопрос перед руководством республики о создании в Осетии полномасштабной системы осетинских полилингвальных школ. Возможно, что тогда-то вновь придется прибегнуть к помощи общественности.

ВОПРОС: Уважаемый Тамерлан Таймуразович, мог бы современный осетин понять средневекового алана? В чём отличие осетинского языка от аланского и насколько оно велико? И ещё вопрос, может не совсем по адресу, но всё же, когда появятся осетинские школы, хотя бы в Осетии?

ЯИрон — Москва

Ответ:

Да, думаю, что носитель дигорской речи мог бы понять средневекового алана. Дело в том, что все известные на сегодняшний день памятники аланского языка — а их четыре (Зеленчукская надпись, аланские фразы Цеца, алано-ясский глоссарий и аланские маргиналии к ветхозаветному тексту) — практически совпадают с современным дигорским диалектом осетинского языка. Впрочем, архаичность его достаточно очевидна и многократно подчеркивалась и Миллером, и Абаевым, да и многими другими отечественными и зарубежными исследователями. В иронском же диалекте за последние два-три столетия произошли очень сильные изменения, особенно в фонетике, что отдалило его от дигорского и, соответственно, от аланского.

Отвечая на второй Ваш вопрос, отмечу, что, к сожалению, круг памятников аланского языка, указанный выше, настолько ограничен, что составить сколько-нибудь полное представление о его структуре достаточно сложно. При его реконструкции исследователи прибегают к следующему методу: берутся две крайние точки — скифо-сармато-аланский языковой материал начала новой эры, довольно богато представленный в топонимии и, антропонимии Северного Причерноморья, и современный осетинский язык, естественно, хорошо описанный и документированный. Выстраивая от нижней точки к верхней цепочку трансформаций, можно более или менее точно, хотя и косвенно, установить, какие из них могли приходиться на средневековой аланский период. Кстати, этот метод также подтверждает, что и в античный период особенности скифо-сарматских наречий в значительной мере соответствовали нормам современного дигорского диалекта. В целом, круг моих знаний позволяет мне придерживаться мнения, что современный дигорский диалект очень незначительно отличается от средневекового аланского языка.

В отношении третьего вопроса: думаю, он вполне по адресу, поскольку именно кафедре ЮНЕСКО Северо-Осетинского государственного педагогического института, которой я заведую, поручена реализации «Концепции осетинского национального образования».

Самый полный ответ, если у Вас хватит терпения дочитать до конца, Вы найдете в прилагаемом тексте моего выступления на Международной конференции ЮНЕСКО по полили0нгвальному образованию, прошедшему 12-13 мая текущего года.

Дата добавления: 2015-11-26