Деньги против денег

Когда Локнер прочитал в газете, что Генри Форд ничего не пожалеет для заключения мира, он решил «потрясти его кошелек» хотя бы на предмет финансирования демонстраций у Белого дома. Но попасть на прием к президенту Ford Motor Company и доходчиво рассказать, что есть такая партия мира, которая все ппаны уже разработала, не удавалось никак. То Форда нет в городе, то он занят и не принимает. Выручила местная активистка, школьная учительница Ребекка Шелли, которая съездила на последние деньги в Гаагу на женский конгресс и познакомилась там с Розикой Швиммер.

Величие и благородство ее целей мигом покорили безвестную провинциалку. Вернувшись в Детройт, Шелли бросила учительство, устроилась в местный миротворческий комитет и задалась целью свести Форда и Швиммер. Она неустанно выслеживала «автомобильного короля» и его менеджеров, кружила вокруг завода и познакомилась наконец с преподобным Сэмюелом С. Маркуисом, который готовился принять руководство социологическим отделом компании.

Мисс Ребекка умолила пастора побеседовать с Розикой лично. Тот сразу понял, что от навязчивой иностранки так просто не отделаться. Розика передала ему пакет с газетными вырезками о визитах представительниц Гаагского комитета к главам правительств воюющих держав и потребовала срочно «пробить» ей аудиенцию у босса. Пастор уклончиво пообещал показать мистеру Форду печатные материалы, и потом исчез. Ребекка догадалась, что делать - она помчалась в редакцию газеты, печатавшей статьи о Форде и его компании, и упросила главного редактора устроить знаменитой пацифистке встречу с Фордом. Генри охотно откликался на просьбы журналистов, и этот прием безотказно сработал. Утром следующего же дня, 17 ноября 1915 г., Розика спешила в штаб-квартиру компании.

Форда надежно охранял штат личных секретарей во главе с Эрнестом Либолдом. Этот чиновник прусского происхождения был «серым кардиналом» в компании и доверенным лицом босса. Это означало не только преданность, информированность и хранение секретов, но и умение помогать Генри выпутываться из трудных ситуаций. Наобещает он что-то сгоряча, газеты подхватят, а назавтра в приемной выстраивается толпа просителей. Их Либолд выпроваживал сам, не советуясь с Фордом, и тот был ему за это благодарен. Пацифисты в глазах главного секретаря являлись просто докучливыми вымогателями. То, что Швиммер так легко попала к Генри на прием, произошло благодаря тому, что Либолда в тот день не было в городе.

Первая встреча с Фордом ее разочаровала. Он оказался не один, а в окружении группы мужчин. Маркуис вернул мадам Швиммер нераспечатанный пакет с материалами, к которым Форд не притронулся. Генри был немногословен и сух. Он обронил лишь несколько слов - войну развязали германские еврейские банкиры. Факты-де у него имеются, но надо разузнать побольше. Слово еврейские резануло слух Швиммер. Прочие присутствующие усомнились в подлинности интереса воюющих держав к плану мирного посредничества. Ни толком изложить свою просьбу, ни взять у Форда интервью не удалось5. На этом аудиенция закончилась, но Розика получила приглашение прийти на следующий день.

Она вернулась в отель в слезах — столько ожиданий и надежд, и все напрасно. Нет, этот высокомерный тип не станет помогать нашему делу, да и его отношение к евреям подозрительно. Ребекка тоже повесила нос, но Локнер утешил: раз миллионер пригласил прийти завтра, это неспроста.

На этот раз Форд охотно выслушал пространное повествование об ужасах войны и колоссальных жертвах. Особенно интересовало его то, во сколько жизней обходится какое-нибудь небольшое наступление. Это ли не доказательство вопиющей неэффективности и бесполезности войны! И с неожиданной улыбкой пригласил Розику на ланч к себе домой на следующий день, чтобы та повторила свой рассказ его супруге. Это был почти триумф. Да и из Белого дома пришла телеграмма, что президент Вильсон готов принять Розику Швиммер.

Еще одна счастливая случайность: Луис Локнер познакомился с Фордом, почти столкнувшись с ним у дверей конторы. Генри провожал свою гостью, а Локнер спешил на встречу с «автомобильным королем», которая в действительности не была назначена - просто один из младших секретарей вызвал студенческого лидера по ошибке. «Этот господин - жертва недоразумения», — пролепетал секретарь, собираясь объяснить боссу приход незнакомца. «Так вы жертва?», - ошарашил молодого человека Генри Форд. Видимо, рассказ о войне произвел на него впечатление, и это слово, вспоминал Локнер, «провело его сквозь лабиринт деловой рутины прямехонько к мистеру Форду»6. Что ж - «жертву» тоже пригласили на ланч. Словечко прилипло к Локнеру, и Форд потом несколько раз добродушно назвал его этим прозвищем.

Отношения явно налаживались. На следующий день в доме Фордов собралось небольшое общество. Розика была в ударе, пересказав Кларе за чаем самые душераздирающие истории из своего запаса и побожилась, что вся Европа будет чтить ее мужа как героя, если он остановит войну. Пока дамы беседовали, Форд повел Локнера и репортера Делавиня осматривать будущий тракторный завод. К удивлению гостей, босс рассуждал о посторонних вещах - то о своем тракторе, то о необходимости бороться с продажей табака и алкоголя, которая есть та же война против человечества. Потом показал гостям свою усадьбу в Фейр Лейн. Это уже был знак расположения. Когда заговорили о деле, то оказалось, что Форд принял идею мирного посредничества и тоже решил побеседовать с Вильсоном, а по прибытии в Нью-Йорк обнародовать свой план, который обсудил с Локнером.

Словом, «лед тронулся». Став своими людьми в доме Фордов, пацифисты начали просить денег. Отбывшую в Вашингтон Розику с успехом заменила Ребекка Шелли, которая застенчиво предложила миллионерше возместить расходы Женской партии мира на телеграммы и оплатить счета, связанные с демонстрацией у Белого дома, когда госпожа Швиммер будет встречаться с Президентом США. (Из ее встречи с президентом ничего опять не вышло, зато возвысило Генри Форда в глазах борцов за мир.)

«Автомобильный король» подхватил исходившую от феминисток идею мирного посредничества, вовсе не будучи поборником равноправия женщин. Место женщины не на заводе, а у домашнего очага, ее функция -растить детей и поддерживать в доме уют. Роль матери и хозяйки не принижает, а облагораживает, она столь же важна для семьи, как и заработок мужа. (Генри на всю жизнь запомнил образ матери, которую почитал больше отца.) Надо лишь создать условия, чтобы дохода мужчин хватало на содержание семьи, а Форд их создал. Социальная программа его компании в равной степени удовлетворяет как мужчин, так и женщин, не разрушая разделения обязанностей между полами. Благосклонность Форда к планам Швиммер и Локнера ограничивалась только программой мира, в которой он отвел себе главное место.

Миротворчество Форд понимал не как гуманитарную пропаганду («ах, война бесчеловечна!»), а как разоблачение ее поджигателей (действительные зачинщики войны те, кому она выгодна). Если собрать под эгидой нейтральной конференции всех экспертов, детективов, журналистов, наверное, удастся многое разузнать о закулисных правителях, которые эту войну затеяли. А экономическую альтернативу обогащения наций предложит он сам. В этом свете согласие Форда сотрудничать с феминистками и пацифистами становится логичным и понятным.

Спросив у Локнера, насколько реальна идея посредничества, и получив заверения, что представителей нейтральных стран не расстреливают и не берут в плен. Форд задумал лично встретиться с европейскими парламентариями, монархами и главами правительств для предложения идеи «мирной экспансии». Это вызовет интерес во все мире. Ведь с помощью тракторов можно поднять самую отсталую отрасль экономики — сельское хозяйство,, накормить голодных и привить крестьянам вкус к высокопроизводительному труду, плоды которого получат и они, и миллионы потребителей. Блестящая идея, целиком во вкусе Генри. Вот почему он обеими руками ухватился за мирное посредничество, столь далекое, казалось бы, от его бизнеса.

В Нью-Йорке Форд и Локнер встретились с полковником Хаузом. Советнику Вильсона не понравился «автомобильный король»: его взгляды на войну и мир полковник нашел примитивными, и к тому же Генри все время перескакивал в разговоре на производственные дела и благосостояние рабочих. Полковник решил, что знаменитый Генри Форд - простофиля, у которого пацифисты собираются вытянуть деньги на бесполезную аферу. Что ж, поделом ему.

Узнав, что помимо надоедливой Швиммер и еще нескольких пацифистов его собирается навестить по тому же вопросу Генри Форд, Вильсон пришел в ужас. Но пресс-секретарь отговорил президента отменять встречу. В Белом доме Генри наконец раскрыл карты: он объявил, что зафрахтовал трансатлантический лайнер «Оскар и», чтобы незамедлительно перевезти в Европу мирную делегацию и начать переговоры. На борт он пригласил самого Вильсона, его дочь, министра финансов, еще нескольких высших чиновников и предложил согласовать кандидатуры членов миротворческой группы. Согласится президент или нет, корабль уйдет в Европу. Ошарашенный Вильсон наотрез отказался иметь что-либо общее с этой затеей, и миротворцы ушли. Им предстояло действовать на свой страх и риск. Генри пробурчал Локнеру: «Наш президент - мелкая душонка» (a small man)7.

Форд на редкость неуклюже выступил 22 ноября на созванной им пресс-конференции в отеле «Билтмор», куда пришпо окопо сорока репортеров. (Он не умел выступать перед большой аудиторией и проявпял находчивость и остроумие в более тесной компании.) Диалог с прессой проходил, по описанию одного очевидца, примерно так:

- Так вот, друзья, я нанял корабль.

- Какой корабль, мистер Форд?

- «Оскар 11».

- А для чего?

- Мы собираемся остановить войну.

- Остановить войну?

- Да, мы хотим вернуть парней из окопов к Рождеству.

- Но как вы собираетесь это сделать?

- О, вы сами увидите.

- Куда вы направитесь?

- Я не знаю.

- В какую страну?

- Я не знаю.

- Но почему вы думаете, что вам это удастся?

- Мы уверены.

форд добавил, что поедут выдающиеся миротворцы, а корабль оснащен «самой дальнобойной в мире пушкой» — радиотелеграфом. Непонятной оставалась цель экспедиции; одно дело - начать долговременное и кропотливое посредничество, обосновавшись в нейтральной стране и не надеясь на скорый успех, другое - «остановить войну». Последнее прозвучало совершенно невразумительно.

Локнер описал этот эпизод иначе. По его словам, Генри начал сбивчиво и издалека: «Человек должен стараться делать как можно больше добра, не правда ли?» Недоумевая, к чему он клонит, репортеры озабоченно закивали головами. «Мы хотим вернуть парней из окопов к Рождеству» {эти слова присутствуют и в версии Локнера). Далее Форд произнес несколько общих фраз по поводу милитаризма и военных приготовлений. Если покончить с вооружением, то не будет и войн — ни один мальчишка не станет убивать птиц, не имея рогатки или ружья. О конкретном пришлось говорить другим организаторам экспедиции.

форда никто не понял. Видимо, он перепутал две вещи, назвав посредничество «остановкой войны», а «возвращению из окопов к Рождеству» придал символический смысл. Рождество - не просто дата в календаре, а светлый праздник, который отмечают в кругу семьи. Не разъяснять же, в самом деле, поэтическую метафору? Однако люди считали на пальцах - до Рождества остается чуть больше месяца, а еще надо добраться до нейтральной страны, скорее всего Норвегии или Швеции, на что понадобится недели две. Да и сниматься с якоря предстояло лишь 5 декабря. Чем больше ломали головы, тем большей чепухой вся эта затея казалась. Раздавались возмущенные голоса: о чем там болтает Форд, и почему он дурачит публику?

Дата добавления: 2015-11-26