Все для блага человека

В названной публикации три начальника полиции (Детройта и двух его промышленных пригородов) засвидетельствовали резкое снижение преступности среди фордовских рабочих. Раньше полиция Хайленд-Парка каждый день задерживала за буйство и драки от 30 до 40 человек, а теперь рабочие почти не попадапи за решетку. Мировой судья выразил уверенность, что этот некогда захудалый пригород скоро станет образцовым -настолько улучшилось состояние домов, где живут рабочие компании. Католические священники, прихожанами которых были поляки и венгры, подтвердили, что компания Форда и церковь работают сообща, чтобы помочь бедноте из иммигрантской общины.

Прогульщиков тоже стало намного меньше. Из 12 тыс. рабочих (по списочному составу на ноябрь 1914 г.) прогуливали работу примерно 45 человек в день, а это ничтожный процент. Если работник не являлся на завод по болезни, врач приходил к нему на дом. Если работник нуждался в социальной помощи, он получал ее. Если же он отсутствовал без уважительной причины, сотрудник социологического отдела напоминал ему, что недостойным поведением он лишает себя и свою семью 5 дол. в день. Да, говорилось в брошюре, компания добивается улучшения привычек и образа жизни работников, управляет ими и за стенами завода, но такое попечение намного лучше «привольной» жизни в трущобах.

Завершалась брошюра благодарственными письмами семи рабочих, учивших английский язык в школе при компании Форда: двоих русских, армянина, серба, грека, румына и сирийца. Для пущей искренности и свободы выражения чувств они написали эти письма на родных языках, и компания опубликовала их переводы. Все семеро благодарили компанию и лично мистера Форда за рабочие места, хорошую зарплату, за возможность бесплатно выучить английский и приобщиться к жизни в Соединенных Штатах. Один выходец из России назвал Америку «матерью тех народов, которые переселились в нее», а Генри Форда - «отцом для своих рабочих». Это было, без сомнения, искреннее признание.

Социологический отдел тиражировал и индивидуальные истории «образцовых» и «исправившихся» рабочих. Истории были подлинными, нередко с помеченными литерой «V» (verified) цифрами банковских сбережений, проверенных инспектором и за его подписью. В этих нехитрых рассказах всегда побеждали добродетель и стимулы к улучшению жизни, которые давала компания.

Так, одинокий квалифицированный рабочий, по национальности армянин, снимал за два доллара в неделю хорошо обставленную комнату в доме с ванной, где проживали еще двое мужчин и одна женщина. С мая 1914 г. он стал получать надбавку, и через год накопил 725 дол., послав 50 в Турцию, где у него остались мать и две сестры. Этот человек отличался многими положительными привычками, избегал питейных заведений, а на досуге ходил в кино и читал книги. «Он очень бережлив и заслуживает участия в прибылях», - сделал вывод инспектор.

Социологическая программа Форда быстро перековывала иммигрантов даже крестьянского происхождения в людей с американскими привычками и потребностями. Такова история молодого турка Мустафы, который у себя на родине «был единственным помощником отца на полевых работах». Инспектор, однако, разглядел у него положительные качества: желание стать зажиточным, трудолюбие и чистоплотность. «В отличие от людей этой нации, которые бродят по горам и сколачивают себе состояние грабежом» (так инспектор М. Г.Торосян характеризовал турок), Мустафа, услышав о богатой и счастливой стране за океаном, оставил жену с ребенком на родителей и уехал в Канаду, а затем перебрался в Детройт и устроился на завод Форда. Вначале ему не дали надбавку по причине незнания английского и проживания в убогом районе. Но перспектива удвоить доход помогла осуществить его мечту, и бывший турецкий подданный охотно сменил национальные привычки на американские.

Начав получать надбавку, он преобразился на глазах: стал тратить меньше времени на молитвы, выучил английский, снял шаровары и феску и оделся, «как американский джентльмен». Даже мылся уже не только как правоверный мусульманин, а как сознательный гражданин заокеанской республики. За год он накопил в банке более тысячи долларов, подал заявление о получении американского гражданства и собрался вызвать из Турции жену с ребенком, чтобы зажить счастливо благодаря мистеру Форду. «Сыном клянусь, что ценю все то, что мой господин [Форд] сделал для меня! - восклицал Мустафа. - Аллах да продлит дни моего господина!».

Героем «Простой истории Джона Ларри» был выходец из России, хотя и с нерусским именем John Larry. Найдя после долгих мытарств работу в компании Форда, он купил в кредит участок земли, стройматериалы и построил просторный дом (живя в палатке и работая в свободное время), а потом еще один, который выгодно продал. Выручив хорошие деньги, Ларри женился и, к полному удовлетворению инспектора У. Пауэрса, обрел счастье «в стране Свободы и возможностей».

Другие истории более драматичны. Приехавший из Польши немец с женой и четырьмя детьми поселился в убогом двухэтажном доме в квартале, населенном одними «иностранцами». Этот рабочий пил и курил, а одну комнату сдавал внаем. Чтобы его доходы удвоились, инспектор убедил немца сменить место жительства и улучшить жилищные условия. Тот послушался и через некоторое время выстроил трехкомнатный домик в приличном месте, пошел в фордовскую школу английского языка, но надбавку стал получать тогда, когда выросли его сбережения в банке. Через год этот человек осознал преимущества цивилизованной жизни: выучил английский, обзавелся новым, благоустроенным домом и подал заявление на получение гражданства США.

Бывало и так, что для исправления «трудного» рабочего инспектор хлопотал перед юридическим отделом, а компания Форда, разумеется, в порядке исключения, выдавала ему ссуду. Чтобы помочь одному поляку с семьей, приехавшему из России, выбраться из долгов и нищеты, ему стали выдавать зарплату поденно, а не дважды в месяц, и выделили 50 дол. на покупку самого необходимого, включая большой запас мыла на всю семью. Ссуду, правда, получил не он, а инспектор, который сам сделал все покупки и оплатил долги рабочего.

Еще история, но уже о молодом американце, который ввел инспектора в заблуждение самим фактом проживания в хорошем «американском» районе и счетом в банке. По возрасту он еще не мог рассчитывать на надбавку, но получил ее, имея троих иждивенцев: престарелую мать, сестру и брата. Однако этот рабочий «воспользовался деньгами во вред себе», промотав до последнего цента и увеличившийся доход, и сбережения. Когда надбавку сняли и пригрозили увольнением, юный повеса остепенился: снова открыл счет в банке, начал отдавать получку маме, бдительные соседи дали ему положительный отзыв (почти все вечера его видели дома), и надбавку восстановили, опять-таки приняв во внимание иждивенцев. Через год он окончательно исправился, решил выстроить собственный дом, жениться и устроился на технические курсы, а его родственники улучшили свои жилищные условия.

У одной внешне благополучной американской пары, купившей в кредит мебель и отпраздновавшей рождение сына (что и явилось основанием для выплаты надбавки), только во время третьего визита инспектора обнаружились серьезные проблемы. Когда жена родила, супруг «загулял», а она скрывала это, чтобы муж не потерял место. Когда тот совсем ушел из дома, а мебель описали за долги, инспектор подал заявление в юридический отдел. Юридический отдел решил, что женщина с грудным ребенком нуждается в помощи и ей, после трехмесячного отпуска по уходу за ребенком, который оплачивался из благотворительного фонда в размере 10 дол. в неделю, можно дать работу с зарплатой, равной зарплате мужа. Инспектор уладил дела с владельцем фирмы, продавшей мебель, убедив его подождать выплаты взноса.

Сбежавший муж через неделю вернулся - оборванный, грязный, обросший бородой. Ему пришлось ночевать в пустых товарных вагонах и попрошайничать (таковы последствия блудной жизни!). Чтобы укрепить его раскаяние и выпросить прощенье у жены, инспектор взял с него расписку воздерживаться впредь «от женщин и спиртного», которую тот подписал в присутствии двух священников. Затем эта бумага поступила к директору завода Питеру Мартину, и тот великодушно дал грешнику шанс снова стать хорошим семьянином. Его восстановили на работе, но переводили зарплату жене, пока «время не покажет, что он способен использовать заработок как подобает и на благо семьи».

Чтобы исправить другого пьяницу и прогульщика, инспектор с согласия юридического отдела предложил жене этого рабочего подать на мужа в суд за отказ содержать семью. После нескольких суток тюрьмы его освободили условно, под расписку «не бывать в салунах и ходить каждый день на работу», а в течение года по пятницам «отчитываться в том и в другом перед офицером Дикенсоном». Зарплату получала за него супруга, которая «была этим очень довольна», и их жизнь постепенно наладилась. Был и такой случай, когда одного несчастного безработного бросила жена, распродав часть имущества, забрав детей и возбудив дело о разводе. Однако бедняге повезло устроиться на завод Форда. Разобравшись, что причиной его семейной драмы была материальная необеспеченность, служащий социологического отдела разыскал жену и воссоединил семью.

Наградой инспекторам за помощь были трогательные письма с фотокарточками и с выражением благодарности. Но не все рабочие положительно реагировали на их деятельность. Многих возмущала необходимость отчитываться, как несовершеннолетним юнцам, раздражало «вынюхивание» подробностей об их образе жизни через жен и соседей. Запрет сдать лишнюю комнату постояльцам, расслабиться а баре после работы, завести сожительницу они считали вторжением в частную жизнь, а его не должно быть в свободной Америке.

Если рабочие отказывались объясняться с инспектором, считая его «шпионом», тот брал их на подозрение - значит, им есть, что скрывать. Действительно, скрывать кое-что приходилось, чтобы не лишиться надбавки: выдавать сожительниц за двоюродных сестер-сирот, а квартирантов -за приехавших погостить дальних родственников. Некоторые нанимали одиноких женщин, выдававших себя за их жен, и предъявляли поддельные свидетельства о браке. Брали «напрокат» детей, стариков, банковские книжки. В социологическом отделе пришлось создать специальную комиссию по борьбе с такими мошенниками. Но уличенных во лжи не увольняли, а вычитали из их заработка неправедно полученную надбавку. За 10 месяцев 1914 г. в бюджет компании вернулось 8 тыс. дол.

Инспекторы иной раз нарывались на неприятности, когда рабочие из американских семей или их родственники жаловались руководству компании на бестактные расспросы вроде «почему у вас нет детей и предохраняетесь ли вы в интимной жизни». В нескольких инцидентах приходилось разбираться Джеймсу Казенсу и даже Генри Форду. Хотя проверку проходили все рабочие, имеется ряд свидетельств, что инспекторы проявляли снисходительность к американцам, но придирались к выходцам из Восточной Европы. Проживавший с женщиной иммигрант должен был предъявить свидетельство о браке, а от американца его обычно не требовали. Инспектору предстояло проявить наблюдательность и по обстановке в доме сообразить, женат этот американец или нет.

Со временем характер обследований и проверок смягчился. Рабочим стали больше разъяснять, что задача социологического отдела - не слежка, а забота об их благе, что инспектор - представитель компании великого мистера Форда, который не на словах, а на деле доказал, что он друг трудового народа. Для подкрепления этой идеи на территории завода установили щиты с надписью: «Помогай ближнему!». В 1916 г. социологический отдел переименовали в отдел образования и воспитания (Educational Department), а инспекторов (investigators) стали величать «советниками» и «консультантами» (advisors). Сменился и руководитель: отдел возглавил бывший настоятель епископального собора Св. Павла в Детройте преподобный Сэмюел С. Маркуис. Он был духовным наставником жены Форда и заодно трудился над «промывкой мозгов» ее супруга. Генри согласно кивал головой, давая понять, что он целиком за гуманные методы управления рабочими.

К социальной программе Форда было приковано внимание всей страны. О ней спорили, ее критиковали за избыточный контроль над людьми, но все отмечали, что она действует - и это главное, результаты налицо! В Хайленд-Парк наезжали общественные деятели и политики. Побывала и знаменитая журналистка Ида Тарбелл, прославившаяся сенсационными разоблачениями магнатов капитала. Приехав с намерением потрясти Америку скандальным репортажем, проницательная дама так и не нашла, к чему придраться. «Как бы вы ни называли систему Форда — филантропией, патернализмом, автократией, а система заслуживает всех этих эпитетов, — заявила она членам Детройтского клуба менеджеров, - у нее есть собственный механизм исправления ошибок». Прозвучало это хотя и несколько туманно, но одобрительно.

Фордовский опыт «американизации» рабочих был подхвачен общественным движением за социально-культурную ассимиляцию иммигрантов в Детройте, а затем и в США. Выходцам из других стран начали помогать превратиться в американских граждан. «Хорошим гражданином Соединенных Штатов» называли не того, кто носит в кармане паспорт этой страны, а кто честно трудится на своем месте и вносит вклад в богатство нации. Это отделило «подлинных граждан» от тех, кто не вкладывал в национальное богатство, а проедал его, — безработных и пользовавшихся благотворительностью. Вполне здравая, в духе Генри Форда, постановка вопроса.

Дата добавления: 2015-11-26