Рабочие — тоже участники бизнеса

Заработная плата и жалованье... собственно говоря, не что иное,

как определенная, наперед выплачиваемая доля прибыли.

Генри Форд

Компания Форда была не только фабрикой автомобилей. Она стала еще и экспериментальной лабораторией, где рождаются и проверяются новые идеи. Средневековым алхимикам, мечтавшим о «философском камне», чтобы получать золото, и не снилось такое. По твердому убеждению Генри, не золото, а развитие массового производства сулит изобилие и счастье всему человечеству. Люди счастливы, когда свободны, а может ли быть свободным человек, задавленный заботами о хлебе насущном? Только при низкой производительности труда, когда продукта вырабатывается столь мало, что его надо отнимать у других, и возможна эксплуатация человека человеком.

Поразительно, размышлял Форд, как людям до сих пор не пришло это в голову. Что толку в социальных реформах или в благотворительности, если они не устраняют факторов, порождающих бедность? Зато массовое производство, снижение цен, повышение заработков и создание новых рабочих мест способны ее устранить. Есть ключ и к решению злополучного «рабочего вопроса», над которым ломают голову политики и государственные мужи, а навар достается проходимцам - профсоюзным агитаторам, анархистам, социалистам.

Нет такого вопроса в природе, считал Генри Форд. Его создали искусственно, как и многое ненужное и вредное в этом мире. Есть узколобые, ограниченные дельцы, стремящиеся выжать из рабочего как можно больше за ничтожную плату, и есть рабочие, жаждущие посредством забастовок заставить хозяина побольше платить. Однако работодатели и работники необходимы друг другу. Если человек не в состоянии выполнить всю работу сам (как в большинстве случаев и бывает), он нанимает помощников, а фактически - участников своего дела, которым от него тоже что-то нужно. Хозяин и работник не враги, а партнеры по бизнесу1.

Всей сложности рабочего вопроса Форд, конечно, не представлял. По мере укрупнения производства росла дистанция между владельцами предприятий и рабочими. Ценность каждого работника, более высокая на мелких предприятиях, уменьшалась, производственный ритм держал в своих цепких объятиях массы рабочих, росло давление рынка труда. В промышленность устремлялись выходцы из отсталых стран и деревенская беднота, не отвыкшая от крестьянского образа жизни.

Однако Генри уловил немаловажную тенденцию: до эпохи массового производства люди отнимали друг у друга богатство, а в начале XX в. появилась возможность производить его, и в гигантских размерах. Жизненных благ должно хватать на всех. Что нужно сделать еще? Пусть предприниматель научится получать прибыль не от снижения заработков и повышения цен, а от эффективного производства и материального стимулирования работников, а те научатся рационально использовать растущие заработки. Это в корне изменит отношения в промышленности. Дисциплинированные, трудолюбивые, трезвые, бережливые всегда живут лучше. Но как остальных сделать такими?

Форд и «рабочий вопрос»

Идея «окультуривания» рабочих для интеграции их в капитализм появилась не только у Генри Форда. Ее разделяли и другие социально-ответственные предприниматели индустриальной эпохи, проводившие в жизнь собственные варианты рабочей политики, отвечавшие традициям их стран и национального бизнеса. Форд подошел к практическому решению вопроса с позиций американских трудовых ценностей и, конечно, массового производства. Однако рационализация рабочей политики осложнялась притоком иммигрантов, привычки которых сильно отличались от отношения американцев к труду.

В Соединенных Штатах, где материальный успех являлся важнейшей ценностью и смыслом жизни, к трудовой этике предъявпялись самые высокие требования. Их сформулировал еще в XVIII в. Бенджамин Франклин -Америку создал труд, и это основа процветания нации в целом и каждого человека в отдельности. Желающим переехать за океан он разъяснял: неважно, кто ты или твои предки, важно, чего ты сможешь добиться своим трудом и талантом в свободной стране2. Американцами эти ценности никогда не оспаривались, сами условия жизни вынуждали их больше и лучше трудиться, чтобы преуспеть.

Хотя «стопроцентные» американцы сами происходили от иммигрантов, они свысока смотрели на вновь прибывших. Даже выходцам из Западной Европы предстояло многому научиться, прежде всего английскому языку. Привыкнув к более расслабленному и регламентированному темпу труда и жизни на родине, «иностранцы» попадали в очень требовательное окружение. Пока они не начинали преуспевать, к ним относились как к людям второго сорта, а не сумевшие интегрироваться в американское общество надолго застревали на «дне».

Трущобы больших городов и нищета их обитателей могли поразить кого угодно. Скверное питание, антисанитарные условия, чудовищно перенаселенные комнаты, где ютились люди обоего пола и всех возрастов, где спали по очереди на единственной постели, сплошь и рядом встречались в иммигрантских кварталах. Характерно, что такие «спальни общего пользования» в Европе прозвали «чикагскими», а в США иммигрантские кварталы назывались «Малая Италия», «Малая Польша», «Чайнатаун» (китайский поселок} и др.

Причиной хронической бедности являлась не только нехватка денег (часть заработка иммигранты посылали на родину), но и неумение ими распорядиться. При разумной экономии можно было, как показывали социальные обследования, сводить концы с концами и делать сбережения даже при низких доходах3. Но проживая в национальных кварталах, за культурным и языковым барьером, предпочитая жить пусть плохо, зато среди своих, иммигранты лишали себя многих возможностей.

Они зачастую не знали, где дешевле купить хорошие продукты и как питаться, не выходя из бюджета и сохраняя здоровье, а от каких соблазнов следует решительно отказаться. Не все понимали, что экономия на светлом, чистом, проветриваемом жилище, на мыле и прачечной, на свежих овощах, молоке и фруктах оборачивается счетами врача и аптекаря. Экономить на хорошей одежде значило навлечь гнев работодателя или менеджера, который заносил в записную книжку, что такой-то «иностранец» или «иностранка» своим видом порочат репутацию заведения. Уже за это можно было лишиться места.

Вживание в американскую действительность, во многих отношениях суровую, требовавшую аккуратности, исполнительности, высокой трудоспособности и при этом показной бодрости и не сходящей с лица улыбки, происходило медленным и мучительным путем. Этим попьзовались работодатели, ставившие «иностранцев», особенно из отсталых стран, в невыгодные условия найма, торговцы и домовладельцы, которым проще простого было обмануть человека, не знавшего языка, не читавшего коммерческих объявлений и не знавшего американских законов и обычаев.

Переворот в такой практике требовал смелости, а главное — понимания, что крупное предприятие является силой не только производительной, но и культурной. Рабочая сила Ford Motor Company, как и других крупных компаний, была интернациональной — там трудились представители всех континентов планеты, носители самых разнообразных культур, сильно отличавшихся от американской. Форд понимал это, когда поставил социальную политику в один ряд с важнейшими функциями бизнеса.

Есть своего рода предание, будто Форд задумался о рабочем вопросе под влиянием двух моментов. Когда он в конце 1913 г. обходил завод в Хайленд-Парке со своим сыном Эдселом, познавательная экскурсия омрачилась неприятным зрелищем - дракой рабочих. Спрошенный о ее причинах инженер Джон Р. Ли ответил боссу, что люди ведут себя, как дикари, раз живут в кошмарных условиях, а зарплаты едва хватает, Вторым моментом стало обсуждение бюджета компании на 1914 год.

Согласно мемуарам Чарли Соренсена, в декабре 1913 г. глава компании заинтересовался планами расширения производства в связи с внедрением конвейера и запросил ориентировочные цифры на несколько лет вперед. Поработав пару ночей, Чарли вручил ему лист бумаги с колонками цифр. Из них явствовало, что объем производства удваивается уже и будет удваиваться каждый год, а к 1920 г. достигнет миллиона автомобилей, если построить еще один крупный завод. Размер ожидаемой прибыли попучип-ся огромный — будет что вкладывать в расширение производства. А издержки на выпуск автомобиля будут снижаться.

Бегло взглянув на цифры, Генри сказал: «Этого мне достаточно, я все увидел. Сохрани листок, он может понадобиться». Понадобился он в первые дни января, когда босс вызвал трех руководителей производства -Соренсена, Питера Мартина и Джона Ли, чтобы обсудить планы на текущий год. На этом совещании Форд открыл свой замысел, сказав, что зарплату нужно увязать с ожидаемой прибылью. Потребители выигрывают от снижения цен и покупают больше, «это увеличивает наш доход, мы расширяемся и еще больше снижаем цены». Но вкладывая в производство, следует поднять соответственно и зарплату. «Чарли, сбегай на завод и принеси те данные об объеме производства и издержках».

«Тут меня осенило, — вспоминай Соренсен. — Повышение заработков заставит рабочих лучше трудиться, и это поднимет доходы компании». По просьбе Форда он расписал на доске мелом динамику расходов и доходов при расширении производства, а потом из колонки доходов стал вычитать миллион за миллионом и переносить их в колонку затрат на рабочую силу. Каждый новый миллион повышал средний дневной заработок рабочего. Появлялись цифры 3,50; 3,75; 4,00; 4,25; 4,50 и, наконец, 5,00 дол. Тогда Форд сказал: «Довольно, Чарли. Все решено. Будем платить минимум 5 долларов в день, и немедленно». И, взяв тряпку, стер все с доски. А Джон Ли в коридоре шепнул Соренсену, что этот сумасшедший план погубит компанию.

На следующий день Форд сообщил Соренсену, что осталось пойти к Джимми Казенсу и дипломатично известить его о принятом решении. Но уговаривать его вряд ли придется: он не выступит против, если поручить ему сделать объявление для прессы. Джимми хочет заняться политикой и стать популярным. Соренсен отнюдь не разделял уверенности мистера Форда, зная скупость и мелочность финдиректора. Однако все произошло удивительно просто. Мистер Форд вошел в контору Казенса, попросив меня подождать снаружи с цифрами наготове. Но они не понадобились. Когда меня позвали, Казенс благодушно рассуждал о том, что объявление в прессе повысит его шансы стать губернатором4.

По другим данным, все происходило иначе. Финдиректор присутствовал на заседании и даже протестовал. На цифре «$4,75» он взорвался: «Ого! Почему не все пять?», и Форд сразу же написал «5». Есть разночтения в дате - либо это 1, либо 4 января 1914 г. Но все источники говорят о том, что Казенс подумывал о политической карьере и жажда популярности перевесила в нем скрупулезного счетовода. Он тоже заговорил о том, что разрыв между дивидендами и заработками слишком велик и мириться с этим далее нельзя. На заседании правления Форд и Казенс, в руках которых было около 70% капитала компании, выступили с полным единодушием и без труда одержали верх.

Пять долларов в день утвердили в качестве минимальной заработной платы, и начало перехода на новую шкапу наметипи на 12 января 1914 г. Это и стало официальным «днем рождения» фордовской рабочей программы, к выполнению которой приступили, правда, только весной. 12 января 8 штаб-квартиру пригласили репортеров, чтобы сообщить им новость чрезвычайной важности. Сам Генри скромно стоял у окна, пока Казенс громогласно, как на площади, зачитывал пресс-репиз:

«Ford Motor Company, самая крупная и преуспевающая автомобильная компания в мире, намерена 12 января сего года начать самую грандиозную революцию в области оплаты труда, какую когда-либо знала промышпен-ность. Это единовременное сокращение рабочего дня с 9 до 8 часов и надбавка к заработной плате за счет прибылей. Минимальный заработок работника с 22 лет и старше будет 5 долларов в день...

Не дожидаясь конца года, когда из поступившей прибыли делается выплата премиальных, мистер Форд и мистер Казенс уже оценили перспективы бизнеса на текущий год и подсчитали сумму, которую можно уверенно выплатить рабочим. Она будет выдаваться два раза в месяц в течение всего года, в дни получения зарплаты. Чтобы рабочий в возрасте от 18 до 22 лет мог рассчитывать на получение своей доли в прибылях, он должен проявить следующие качества: трезвость, бережливость, здравомыслие и трудолюбие и доказать своему прямому начальнику и руководству компании, что не собирается вести на эти деньги беспутную жизнь. Согласно проведенным расчетам, на надбавки к постоянной заработной плате в этом году будет потрачено свыше 10 миллионов долларов». Генри Форд туманно, но многозначительно пояснил репортерам, что смысл задуманного - не благотворительность и не просто повышение зарплаты, а «раздел прибылей и управление производительностью труда» (profit sharing and efficiency engineering)5.

Репортеры поняли одно: речь идет о какой-то новой, небывало высокой ставке для рабочих, причем не сдельной, а повременной, и не за удвоение объема труда, а всего лишь за трезвость и трудолюбие. Сообщение стало важнейшей новостью дня, подхваченной американской и зарубежной прессой. Оно затмило другие новости - гражданскую войну в Мексике и свадьбу дочери Президента США Вудро Вильсона. Пять долларов в день и Генри Форд, Генри Форд и революция в бизнесе, Генри Форд и социализм, Генри Форд и рабочий вопрос - таков был лейтмотив газетных передовиц и колонок комментаторов.

В мире бизнеса заявление Форда вызвало перепопох. С чего это он собирается подарить рабочим десять миллионов и сократить рабочий день? Ведь его рабочие ничего такого не требовали. За что же, собственно, им платить? А может, он возомнил себя умнее всех и задумал покончить с угрозой забастовок и анархии? Или это рекламный трюк - вроде автогонок, в которых он отличился десять лет назад? Генри либо обманщик, либо авантюрист, затеявший ценовую войну на рынке труда, чтобы раздавить конкурентов. Автомобилестроители возмущались: Форд подорвет положение менее процветающих фирм и перетянет всех рабочих к себе. Он предает интересы бизнеса и заигрывает с социалистами, а скорее всего, просто рехнулся.

Президент Packard Motor Саг Company даже позвонил Соренсену домой. «Что вы там затеяли? - вопрошал он. — Мы получили сообщение о пяти долларах в день, когда заседало правление. Все так удивились, что лришпось прервать совещание. У нас ощущение, что теперь мы не сможем конкурировать с вами». Соренсен не без иронии ответил: «Конечно, высокая оплата труда есть дело добровольное. Но у вас преимущество - вы ведь не платите своим рабочим столько денег». - «Все это замечательно», отвечал конкурент, но как нам избежать повышения зарппаты, находясь в Детройте, рядом с вами? Ведь наша компания не занимается филантропией!» Соренсен отпарировал: «Наша компания тоже не занимается ею. Приезжайте и посмотрите, что мы тут делаем. Я вам все объясню настолько понятно, что вы позабудете о филантропии»6.

Одни опасались, что Форд собирался их разорить. Другие злорадствовали: стоит его прибылям понизиться, ему придется сократить зарплату, и тогда его рабочие взбунтуются. Говорили и о том, что Форд - лицемер и ханжа, его альтруизм - показуха, а он «пользуется привилегией делать все, что захочет», ибо единолично управляет компанией. Под «библейской» риторикой скрывается холодный расчет: ввести потогонную систему и вернуть эти деньги, да еще с процентами. Некоторые увидели в плане Форда и новый способ рекламы — не тратиться на объявления, а заставить газеты и общественность говорить о себе.

Впрочем, почти 90% откликов были положительными, даже восторженными. Популярность компании и самого Генри стремительно росли. В Америке заговорили о начале «эры новой экономики», для которой характерны высокие заработки и рост потребления. Газеты напомнили публике: Форд выпускает дешевый и надежный автомобиль, в успех которого никто, кроме чего, не верил, а он оказался прав; у него работают лучшие специалисты по массовому производству; он хоть и гигант бизнеса, а выступает за свободную конкуренцию и доказал это, выиграв судебный процесс против Селдена; он не замечен в связях с магнатами Уолл-стрита и вообще «человек из народа», а для общественного мнения США это высшая добродетель.

Слухи и толки росли как снежный ком, поскольку всех подробностей сразу разузнать не удалось. Казенс отбыл в Калифорнию, а Форд отправился на ежегодную автомобильную выставку в Нью-Йорк. Дежурившие в вестибюле отеля газетчики ловили каждое брошенное им слово. Генри пересказал им свой разговор с местным парикмахером: не зная, кого бреет, то! назвал план Форда надувательством. «Тогда я сказал, что сам работаю на Форда и хорошо его знаю. Он слов на ветер не бросает». Газеты разнесены ту историю по стране. На вопрос, поднимется ли заработная плата у женщин, получавших в его компании около двух долларов в день, Генри счертил: «Мы полагаем, что молодые леди выйдут замуж», но если останутся на предприятии, то получат надбавку7. Надбавку им дали, но значительно позже.

Тем временем рабочий люд рванулся туда, где какой-то странный босс пошлел невиданный заработок. Многие приехали из других штатов. Среди них были не только мужчины, но и женщины, хотевшие найти место для мужа. Почтальоны сбились с ног - за несколько дней в компанию Форда пришло 14 тыс. писем с просьбой принять на работу. Утром 6 января, после первых газетных сообщений о «пяти долларах в день» у заводских ворог и Хайленд-Парке собралось несколько тысяч человек, а через три-четыре дня толпа выросла, по некоторым оценкам, до 15 тыс. Некоторые, проведя ночь на улице, уходили с проклятиями, но подваливали другие. Они с тоскливым недоумением перечитывали висевший на воротах плакатик «No Hiring» {«Вакантных мест нет»).

Действительно, специальных объявлений о найме или о том, что его не будет, компания не выпустила, но люди шли и ехали, преисполненные надежд. Официальное опровержение появилось позже, и в нем говорилось, что рассчитывать на получение работы могут лишь те, кто не менее полугода проживает в Детройте и имеет вид на жительство. Агенты компании потихоньку раздали ограниченное число пропусков в контору по найму, а репортеры, шныряя в толпе, собирали душераздирающие истории' например, о матери девятерых детей, потратившей последний доллар на поездку в Детройт, чтобы найти работу для мужа. Люди блокировали проходную, не пуская счастливчиков, имевших работу. Когда холод и запертые ворота довели толпу до отчаяния, в ворота полетели камни. Полиция с помощью пожарных, пустивших в ход водометы, рассеяна желающих получать пять долларов в день.

Великий эксперимент начался подобием «Ходынки», но она не омрачила торжества. Инцидент был исчерпан, лично Генри Форда никто ни в чем не обвинял, грандиозная социальная программа только начинала раскручиваться, а радующихся было больше. Один рабочий-иммигрант заявил репортеру, что его сыну больше не нужно торговать газетами, а дочери -служить прислугой, «теперь мы снова одна семья». В конце января 50 фордовских рабочих решили жениться и получили брачные лицензии, так как их доходы поднялись.

Значение «пяти долларов в день», как современники окрестили для краткости серию социальных мероприятий компании Форда, вышло за рамки повышения заработной платы. У нее имелись стратегические цели и идеологические установки. По существу это широкая программа материального стимулирования, социального обустройства и управления рабочими, исходившая от Генри Форда. Некоторые исследователи считают, что она впервые пришла в голову Джимми Казенсув.

Мнения об этом менеджеров компании также разделились. В авторстве Форда не сомневались производственники - Соренсен, Уилле и Галамб. Соренсен изложил происхождение «пяти долларов в день» исключительно как идею босса. «Все решил один человек [Форд], который, увидев на доске в своем офисе колонки цифр, сообразил, что это будет хороший бизнес. Но ему было невдомек, что такое решение сделает революцию в представлениях о бизнесе и экономике, и потом выльется в чисто американскую производственную систему в рамках свободного предпринимательства». Чарли не преминул отметить, что написанный им листок с данными о росте прибылей и снижении издержек что-то подсказал боссу10.

Казенс вначале поддерживай версию об авторстве Форда, поскольку негласная политика сотрудников компании была такова: «Все лавры — боссу». Спустя много лет, когда их пути разошлись, бывший фин.директор стал утверждать, будто это он убедил Генри поднять заработки рабочих. Нашлись свидетельства, будто Казенс предварительно говорил с миссис Кларой Форд, чтобы та повлияла на мужа. В пользу Казенса выступали и братья Доджи, но они не хотели приписывать все достижения Форду, с которым отношения у них вконец испортились.

То, что известно о Казенсе, допускает и его авторство. Это единственный человек в компании, который мог давать советы или возражать ее хозяину. Однако Казенс вел себя как бухгалтер, следивший за тем, чтобы поменьше тратить и побольше зарабатывать, и выступить с подобным проектом едва ли рискнул бы. Если он присутствовал на совещании у Форда {что отрицал Соренсен), то возражал против повышения заработков рабочих. Впрочем, принцип «все лавры - боссу» позволяет лишь гадать, кому первому пришла в голову приписываемая Форду идея.

Можно, конечно, усомниться и в версии Соренсена, будто Форд заранее знал о намерении Казенса заняться политикой и на этом сыгран. Были ли у Джимми такие планы в конце 1913 или в начале 1914 г., точно не известно. Впоследствии он стал профессиональным политиком и даже сенатором от штата Мичиган, но не раньше, чем уволился из компании, а это произошло в 1915 г.

Как бы там ни было, «команда» Форда действовала так же слаженно в вопросе о «разделе прибылей», как и при создании модели Т. Если Казенс и не являлся автором идеи, то легко согласился с ней. При всей загадочности происхождения «пяти долларов в день» решающую роль сыграло именно то, что сам Генри Форд стал проводником этого новаторского начинания.

Дата добавления: 2015-11-26