Было бы наивностью полагать, что элита Монгольской империи не понимала существа разногласий между духовной и светской властью на Западе. По свидетельству Салимбене, летом 1246 г. между великим ханом Гуюком и папским послом Иоанном де Плано Карпини состоялся такой разговор: "Он спросил, сколько властителей в западных странах; и Иоанн ответил, что два: папа и император, и что эти двое предоставляют власть всем остальным. Еще он спросил: кто из этих двух главный. И брат Иоанн, ответив, что главный — папа, достал послание папы и отдал ему" (Салимбене де Адам, с. 225). Ответ брата Иоанна исполнен сознанием долга. Какова же была реальность, мы рассмотрим чуть ниже.
Через двадцать лет такой же диалог произошел между ханом Хубилаем и братьями Никколо и Маффео Поло, хотя последние не были уполномочены вести какие-либо переговоры и прибыли в Китай из Бухары по необходимости. Дороги в Крым для купцов были закрыты. Между ильханом Хулагу и Берке, правителем Улуса Джучи, развернулась война на всех пограничных территориях: Северном Кавказе, у Аланских ворот, в Хорасане. Хубилай поддержал своего родного брата Хулагу (Киракос Гандзакеци. 65). Поло оказались заперты в Бухаре, как в ловушке. Судьба указала им неожиданный выход.
После взятия Багдада монголы рассматривали христианский Запад как потенциального союзника в войне с мамлюкским Египтом. Монголы изыскивали любые возможности для контактов с западными лидерами. По этой причине посольство Хулагу, встретив братьев Поло в Бухаре, предложило им доехать до Китая. Практика вербовки купцов в дипломатов была успешно опробована еще Чингис-ханом[76]. Купцы Поло получили от посланника предложение, от которого им трудно было отказаться.
"„Господа, — сказал он братьям, — будет вам и прибыль большая, и почет великий, коль вы меня послушаетесь". Отвечали ему на это братья, что охотно послушаются в том, что смогут сделать. „Господа, — говорил им посланник, — великий царь всех татар никогда не видел латинян, а видеть он очень желает. Коль вы со мной пойдете, уверяю вас, с радостью и с почетом примет вас великий царь и будет щедр и милостив. Со мною же пройдете беспрепятственно и безопасно"" (Марко Поло, с. 46). Теперь мы понимаем, почему великий хан Хубилай так жаждал видеть латинян. Для продолжения войны с мусульманским миром монголам нужна была целая армия дипломатов, говоривших на европейских языках.
На таком фоне началась новая деятельность Поло. Общее мнение строго обратное, мол, старшие Поло всегда занимались только коммерцией [77].
"Пришли Никколо и Маффео к великому хану, и принял он их с почетом, с весельями да с пирами; был он очень доволен их приходом. Обо многом он их расспрашивал: прежде всего расспрашивал он об императорах, о том, как они управляют своими владениями, творят суд в своих странах, как они ходят на войну, и так далее о всех делах; спрашивал он потом и о королях, князьях и других баронах.
Спрашивал он их еще об апостоле, о всех делах Римской Церкви и об обычаях латинян. Говорили ему Никколо и Маффео обо всем правду, по порядку и умно; люди они были разумные и по-татарски знали.
Услышал великий государь Кублай-хан, владетель всех татар в мире, всех стран, царств и областей в этой обширной части света, все, что ему братья толком и по порядку сказывали о латинянах, очень ему все это понравилось, и решил он отрядить посла к апостолу. Стал он просить братьев идти в этом посольстве вместе с одним из его князей. Братья отвечали, что приказ его исполнят, как бы веление своего государя.
Позвал великий хан Когатала, одного из своих князей, и объявил ему свою волю, чтобы шел он с братьями к апостолу. „Государь, — отвечал тот, — на то я твой раб, чтобы исполнять сколько есть моих сил твои приказания".
Велел потом великий хан изготовить на турецком языке грамоты для отправки к апостолу, передал их братьям и тому князю, да поручил им также и на словах сказать от своего имени апостолу. В посольской грамоте да в словах значилось, знайте, вот что: просил великий хан апостола к нему около ста христиан, умных, в семи искусствах сведущих, в спорах ловких, таких, что смогли бы идолопоклонникам и людям других вер толком доказать, что идолы в их домах, которым они молятся, — дело дьявольское, да рассказали бы язычникам умно и ясно, что христианство лучше их веры. Поручил также великий хан братьям привезти масла из лампады, что у Гроба Господня в Иерусалиме" (Марко Поло, с. 46–47).
Папа римский декларировал свою духовную власть над миром, но при этом предполагалось, что духовная власть выше светской. Салимбене, сторонник папы, описывает причину разногласий между Иннокентием IV и императором Фридрихом II, которая, несомненно, заключалась в борьбе за власть. "Фридрих почти всегда любил ссориться с Церковью и многократно подвергал ее нападкам — ту, которая его вскормила, защитила и вознесла. В Бога он нисколько не верил. Он был хитрым, изворотливым, алчным, любящим роскошь, злокозненным, злобным человеком. Но иногда он обнаруживал хорошие качества — когда хотел выказать благорасположение и обходительность; он любил развлечения, был приятным, ласковым, деятельным; умел читать, писать и петь, а также сочинял кантилены и песни; он был красивым человеком, хорошо сложенным, но среднего роста. Я видел его и некогда почитал. <…> Он также мог говорить на многих и различных языках. Короче говоря, если бы он был верным католиком и любил Бога и Церковь и свою душу, мало бы нашлось в мире правителей, равных ему. Но так как написано, что „малая закваска квасит все тесто" (1 Кор 5,6), он перечеркнул все свои хорошие качества тем, что преследовал Церковь Божию. Он не стал бы ее преследовать, если бы любил свою душу и Бога" (Салимбене де Адам, с. 381).
В течение всего Средневековья отношения глав христианского мира демонстрировали соперничество церковной и светской иерархий, священников и воинов. Каждая из сторон пыталась разрешить конфликт в свою пользу. Соединяя обе власти в своем лице, папа становился императором, король становился священником. По словам Жака Ле Гоффа, "идея вселенской империи в последний раз облачилась в ослепительные одеяния при Фридрихе II, увенчавшем свои юридические притязания на всемирное верховенство эсхатологическими аргументами. В то время как его противники видели в нем Антихриста или предтечу Антихриста, он представлял себя „императором конца времен", спасителем, который приведет мир к золотому веку — „дивной неизменчивости", новым Адамом, новым Августином, почти что новым Христом"[78].
Потенциальный конфликт между папой и великим ханом, если бы конфликт обрел реальные черты, был бы связан с борьбой за мировое лидерство. На практике, папа римский стремился к тому же, к чему и великий хан — к неограниченной светской власти. Мир был многообразнее, чем это представлялось из Лиона. Универсальный принцип Монгольской империи давал ответ и папе, и императору. Преимущество монгольской концепции власти заключалось в том, что она, имея ресурсы для самореализации, отводила папе роль одного из духовных лидеров, наряду с патриархом несториан, халифом, духовными лидерами даосов и буддистов.
Вернемся к событиям на Ближнем Востоке. Монгольский натиск на Египет остановился в 1260 г. из-за смерти великого хана Менгу в августе 1259 г. Кончина степного самодержца, как знали все монголы, не являлась чем-то принципиально незначимым. Классической структурой степной империи была структура, настолько тесно связанная с личностью правителя, что, когда он умирал, возникала реальная опасность распада империи158.
Монголы не отомстили мамлюкам за разгром войска Китбука-нойона при Айн-и Джалуте в 1260 г. Почему? Современники знали ответ на этот вопрос. Правитель Египта, Кундуз, объяснял прекращение военных действий в Сирии и возвращение Хулагу в Ахлат известием о смерти Менгу-хана: "Хулагу-хан с огромной ратью устремился из Турана в Иран и ни одна душа из халифов, султанов и меликов не нашла силы сопротивляться. Завоевав все страны, он дошел до Дамаска, и ежели бы к нему не подоспело известие о кончине брата, то и Миср (Египет) тоже был бы присоединен к прочим странам" (Рашид-ад-дин. Т. III. С. 51). Эту же причину называет и флорентийский историк XIV Джованни Виллани, заимствовав сведения из сочинения принца Гайтона: "Алоон (Хулагу) вместе с армянским царем спустился в Сирию, завоевал Алеппо, Дамаск и Антиохию, принадлежащие сарацинам. Султан Алеппский попал в плен и вся его страна подверглась опустошению. Это было в 1260 году. Но Иерусалим не был завоеван, потому что татарский вождь получил известие, что его брат, хан Манцо (Менгу), умер. Поэтому Алоон вернулся домой, чтобы стать великим ханом, то есть, по-нашему, императором, и покинул Святую Землю" (Джованни Виллани. VI. 59). Общеимперские военные кампании, которые приносили монголам их знаменитые победы, возможны были только при единстве империи и согласии между большинством представителей правящего рода.
Поскольку после смерти Менгу единство империи стало призрачным и главы улусов вступили в вооруженное противостояние между собой, ильханам пришлось искать союзников в Европе. Планы ильханов поддержал двор в Ханбалыке.
Эта тематика давно и успешно разрабатывается. Однако другой аспект контактов между Монгольской империей и Западной Европой остается в тени. С какой целью великий хан просил папу отправить к нему сотню европейцев, сведущих в семи искусствах? Ничто не мешает увидеть здесь стремление сверить достижения Востока и Запада в области астрономии, медицины, математики, картографии и создать универсальную космографию.
Рустам Абдуманапов: Пользуясь случаем, хочу выразить автору книги благодарность за предоставленные материалы. В целях ознакомления, ниже приводится список всех глав книги. Приятного чтения!
Экспозиция
0.1. Семейный секрет Поло 0.2. Приключенческий роман? 0.3. О пользе путеводителей 0.4. О чем не рассказал Марко Поло? 0.5. Скептики и открытие Азии 0.6. Границы и таможни 0.7. Миф о великом путешественнике 0.8. Сухопутные маршруты из Европы в Китай 0.9. Две карьеры 0.10. Борющиеся царства 0.11. Торговец и поэт 0.12. Описание мира: размышления Абу-л-Фиды 0.13. Кто главнее: папа или император?
Часть первая
Дата добавления: 2015-11-26; просмотров: 76 | Нарушение авторских прав