Черти не сдаются?..

– Ни, ну от скажи мени, и хто мог так пошуткуваты, га? Хто знав про того Костянтын Костянтыныча и що мы з ним разом у санатории булы? – бабка подозрительно покосилась на Ирку.

– Я, между прочим, тебя просила не ходить! Я предупреждала… – немедленно открестилась от всяких подозрений Ирка.

Бабка недовольно поджала губы:

– Ну от скажите мени, яким чертом злобным треба буты…

Иркавздрогнула.

– …щоб старои жинке, можно сказаты, одною ногою в могиле… – Бабка внимательно поглядела на свои ноги, видно, решая, какой именно ногой она в могиле. – Таку каку зробыты? – Бабка в сердцах сдернула с плеча полотенце и швырнула его на мойку. – Не, ну вы чулы? Приезжаю я до того отелю, заходжу, все чин по чину, проводять мэнэ до номеру – номер, ничого не скажу, гарный… Кажуть, заказуйте чого хочете – омаров, шампанского, креветок, икры, все наперед уплочено! Ну а мени чого заказывать, я ж все з собою прихопыла – и огирочков солоненьких з свого огороду, и сальца домашнего, и самогончику ядреного… Все, щоб Костянтын Костянтыныча порадовать… Стол накрыла, сижу – жду! И до самого утра – никого! Вот как есть никого! Я до девки за стойкой, а вона мэни каже: не знаю я ниякого Костянтын Костянтыныча! Ну вы чулы таке?

– Чулы, – пискнул Богдан. – Вы нам уже в третий раз рассказываете.

– Ты бутерброд з бужениной хочешь? – задушевно спросила его бабка.

– Хочу, – согласился Богдан.

– А салат з креветок?

– Тоже хочу…

– Тоди и четвертый раз послухаешь, – сурово постановила бабка. – Ничего… Хто б то не пошуткувал, ему та шуточка дорого обошлася. Раз за все уплочено, я уж нагребла – и салатов, и утку по-пекински, и икры черной… Ты бери утку, Танька, бери! Треба мстить! Треба дуже, дуже страшно мстить, хто б то не був! – бабка ложкой накидала черной икры себе на тарелку и налила шампанского в граненый стакан. – Яринка, ты б мамке в спальню бутербродиков отнесла? – выкладывая разнообразную снедь на тарелку, жалостливо предложила бабка. – Ох, бидолашна моя дивчинка! Надо же, поки я в том готеле вид злости лопалась, тут з Тео таке несчастье приключилось! От не везет им, немцам, у нас в стране! Отнеси мамке, Яринка, может, полегчает? – Бабка сунула тарелку Ирке в руки.

– Думаешь, бутербродом с черной икрой можно заменить мужа? – разглядывая тарелку, вздохнула Ирка.

Бабка всерьез задумалась.

– Знаешь що я тоби скажу, Яринка… – наконец сообщила результат своих размышлений она. – Це смотря який муж. По мне, так того немца и на банку кильки сменять – все одно не прогадаешь. Бидна Лариска, и чого ж ей так не везет? Мабудь, тому, що дура! – заключила она.

– Прекрати! – Ирка поморщилась, подхватила тарелку и вышла из кухни. В комнате царил полумрак. Весна уже пришла, но стоял еще совершенно зимний холод – разве что солнышко рассиялось по-особому, танцуя лучами на снегу и отражаясь яркими искрами от толстых сосулек – дескать, скоро-скоро, совсем скоро, и вы потечете, зазвените каплями по жестяному козырьку крыши. Но сюда этот праздничный свет пробивался лишь белым пятном сквозь плотную ткань задернутых штор. Худенькое тело заворочалось под одеялом, над подушкой поднялась всклокоченная голова…

– Кто здесь? – испуганно прозвучал в полумраке мамин голос.

– Я, мам… – отозвалась Ирка. Хотя правильнее сказать – мы. В щелке двери снова торчали встревоженные физиономии Таньки и Богдана.

– Ах, Ирочка… – вздохнула мама, и голос ее прозвучал чуть разочарованно. Потом в нем задрожали слезы. – Что случилось? Тео пришел домой, сказал, что его банк то ли разорился… то ли разрушен… то ли… не помню… Почему я дальше ничего не помню? – вдруг пронзительно закричала она. – Ирка, я знаю, случилось что-то ужасное… что-то кошмарное… Где Тео, Ирка?

– Он вышел вчера ночью… Хотел… Помочь своему бизнесу… – запинаясь, начала Ирка – ну, по крайней мере, пока она говорила чистую правду. – И… произошел несчастный случай.

Ну да, с ним случился Касьян. Для Тео это, безусловно, было несчастьем.

– Машина сбила? – точно как бабка сегодня утром, спросила мама.

Как и раньше с бабкой, Ирка отмолчалась, но мама приняла ее молчание за подтверждение и тихо заплакала.

– Ваши водители… они так безумно ездят… Для них не существует правил. А Тео привык, как в Германии… Бедный Тео! – всхлипывала она. – Поэтому я ничего не помню? – мама по-детски вытерла кулаком слезы.

– У тебя шок, – тихо подтвердила Ирка.

– Наверное, Тео надо похоронить? – жалобно спросила мама. – Только я не знаю… Говорят, у вас тут организовать похороны – что-то абсолютно ужасное.

– Не беспокойся, мы уже все сделали, – глядя исключительно в пол, пробормотала Ирка.

– Ага… Убили, закопали и надпись написали… – буркнул у дверей Богдан.

Сзади послышалась возня – кажется, Танька влепила ему подзатыльник. Богдан только крякнул и потер затылок.

– Но что я буду делать? Что мне делать? – простонала мама, и вот теперь слезы хлынули настоящим потоком.

– Не волнуйся, мама! Ты останешься с нами… Со мной! Я обо всем позабочусь! Мы будем жить вместе… – начала Ирка и осеклась. Как? Как они будут жить вместе? Ведь можно притворяться перед Танькой и Богданом, но сама-то Ирка все помнит!

– О да! – захлебываясь слезами, взвыла мама. – Жить вместе, какое счастье! В развалюхе моей матери! Работать в занюханном бутике, улыбаться толстым женам ваших бизнесменов, а по вечерам возвращаться домой мимо неприбранных мусорных куч! Одеваться из секонд-хенд… А подружки? – еще громче застонала она. – Мои бывшие подружки отсюда, из балки? Которых я в горничные хотела… Вот они теперь счастливы будут! Вот будут хохотать! – Мама рухнула лицом в подушку и зашлась то ли стоном, то ли изматывающим плачем.

В дверях снова началась возня – Танька ухватила Богдана и поволокла прочь.

– Куда? – цепляясь за косяк, пропыхтел тот. – Я хочу знать, до чего они договорятся!

– А они хотят, чтоб ты знал? – резонно поинтересовалась Танька, и физиономия Богдана пропала из виду. Дверь неслышно, но плотно закрылась.

– Чего ты на самом деле хочешь, мама? – присаживаясь на край кровати, спросила Ирка. Тихо-тихо, почти неслышно, но сотрясающие маму рыдания стихли.

– У Тео в Германии квартира осталась, – глухо ответила она. – Я ведь его наследница, наверное, я смогу ее продать. Еще были магазин и ферма, но я не знаю, может, он уже сам их продал, чтобы вложить деньги в здешний бизнес… А ведь я его предупреждала! – снова зарыдала мама. – Я просила его, я умоляла – не ездить сюда, не заставлять меня возвращаться…

Ирке даже не стало больно – внутри словно все заморозили. Мертво. Холодно.

– Я хочу в Германию! – тычась мокрым лицом в подушку, плакала мама. – Я хочу… домой.

– Хочешь, значит, поедешь, – равнодушно сказала хортицкая ведьма.

– Но Тео не брал обратный билет!

– Я куплю тебе билет, – еще равнодушнее ответила ведьма.

Мама села так резко, что пружины старого дивана протестующе заскрипели.

– Правда? – глядя на дочь с отчаянной надеждой, выдохнула она. – Только, пожалуйста, бизнес-класс, там гораздо, гораздо комфортнее, и еда лучше. О, а где же ты возьмешь деньги? А, наверное, одолжишь у своей состоятельной подружки! Какая милая девочка, она мне сразу понравилась! Ты не волнуйся, я все тебе верну. Только сначала мне нужно будет разобраться с наследством Тео, а это, сама понимаешь, не быстрое дело…

– Я все понимаю, – кивнула Ирка и устало побрела к дверям. – Собирайся, мама.

– Разве ты не видишь? Я собираюсь, собираюсь! – веселым, как у птички по весне, голосом откликнулась мама, и за спиной у Ирки захлопали дверцы шкафов.

* * *

В гуле аэропорта было что-то возбуждающее. Почти как когда несешься на метле и ветер хлещет в лицо, перепуганные вороны шарахаются, а россыпь городских огней и темная лента Днепра разворачиваются под тобой. И мама как будто уже летела – вся подавшись вперед, словно навстречу ветру, она звонко цокала каблучками в плиточный пол, и летели полы шубки, и локоны светлых волос, и сверкали глаза, и румянец на щеках, и в руках ее, как флаги свободы, трепетали паспорт и билет. Мама была счастлива, точно вырвалась из тюрьмы.

– Ну, давай мой чемодан, Богданчик, спасибо, что помог, – останавливаясь невдалеке от турникета, выдохнула мама и протянула руку за чемоданом, который катил следом за ней Богдан. – И тебе спасибо, Танечка. – Она забрала у Таньки объемную сумку и повесила ее себе на плечо. – Теперь я знаю, какие у моей дочери замечательные друзья!

– Как мы при отъезде-то вдруг захорошели! – не слишком заботясь, услышит его мама или нет, буркнул Богдан.

Мама предпочла сделать вид, что не слышит.

– Сумочку тоже давай сюда, Ирочка! – забирая последнюю сумку у Ирки из рук, заключила она.

– Тебе до регистрации еще пятнадцать минут, – тихо сказала Ирка.

– Ну и что – будем топтаться здесь, молчать, не зная, что сказать, и поглядывать на часы, мечтая, чтоб эти пятнадцать минут, наконец, прошли? – приподняла брови мама, совсем как делала иногда сама Ирка. – Ненавижу такие прощания!

Танька неопределенно хмыкнула, кажется, впервые она была с мамой солидарна.

– Еще раз спасибо за все! Я действительно была рада вас всех повидать! – кажется, вполне искренне сказала мама. – Ирочка, попрощайся за меня с бабушкой, а то мы с ней как-то так скомканно, будто не родные…

Ирка молча кивнула.

– Ребята, если вы захотите приехать в Германию, я могу сделать вам приглашение.

– Спасибо, мы как-нибудь сами, – холодно отказалась Танька, и маму ее отказ совершенно не расстроил.

– Ты, малыш, приедешь обязательно! – улыбнулась она Ирке. – Когда у тебя каникулы?

– Весной. – С трудом разлепила губы Ирка.

Улыбка увяла на мамином лице:

– Нет, ну так быстро я с наследством не успею разобраться. И надо ведь еще приглашение сделать… Может быть, летом? Только вот не знаю – этим или следующим. В общем, как только станет ясно, я сразу позвоню!

Ирка снова кивнула.

– Да, и вот что… – Мама озабоченно нахмурилась. – Если станет хоть что-то известно насчет здешнего имущества Тео, немедленно, слышишь, немедленно свяжись со мной! Я очень надеюсь на тебя и на бабушку, конечно! Вы меня не подведете!

Ирка в очередной раз кивнула.

– Ну, давай прощаться! – Мамино лицо придвинулось близко-близко. Ирку, словно в теплое одеяло, на миг завернуло в родной, нежный, легкий аромат, мягкие губы мимолетно коснулись ее щека…

Мама повернулась и, все так же звонко и весело стуча каблучками, побежала к турникету. Чуть слышно поскрипывая, чемодан катился за ней.

– Мама… – прошептала Ирка. И уже в полный голос, на весь аэропорт заорала: – Ма-ма-а-а!

На нее обернулись – все. И мама обернулась тоже. Улыбнулась. Кивнула, радостно покачивая легкими, летящими локонами. Взмахнула зажатым между пальцами паспортом перед молодым пограничником, обронила несколько слов… и скрылась позади турникета. Навсегда.

– Она больше не вернется, – негромко и очень спокойно сказала Ирка.

– Вот классно! – радостно вскинулся Богдан.

– Лясь! – Танька звучно хлопнула его по затылку. – Ты можешь сама поехать к ней, если захочешь, – повернулась она к Ирке. И на всякий случай уточнила: – На недельку.

– Если захочу… – кивнула Ирка. – Если она захочет… Извините, ребята, мне… Мне надо в туалет. – И не дожидаясь ответа, сорвалась с места и ринулась вниз по лестнице, куда указывала стрелка под характерными рисунками мужского и женского силуэтов.

Ирка влетела в туалет – какое счастье, никого! – кинулась к крану и повернула вентиль. И согнулась над хлещущей в фаянсовую чашу умывальника струей, плеща себе в лицо ледяной водой.

Надо… Надо остановиться! Надо успокоиться! Стыдно, хватит, истеричка! Щеки горели от холода, но сдавленные рыдания прорывались хриплыми стонами, Ирка захлебывалась ими, они сдавливали грудь, не давали дышать…

Она ждала маму, год за годом. Она дождалась – мама приехала, они встретились. Мама уехала. Все.

Слезы брызнули, как у клоуна, во все стороны – злые, горячие, болезненные. Ирка налила полные ладони воды, опустила в них лицо… не помогло, плечи продолжали содрогаться, в груди невыносимо пекло…

Тонкая серебристая струйка воды отделилась от хлещущего из крана потока, прозрачной змейкой взбежала Ирке по руке, почему-то оставляя рукав совершенно сухим, взлетела на плечо и вопросительно изогнулась у самого уха.

– Ты так плачешь, что воде больно, – негромко прошелестел знакомый голос.

Ирка замерла. Слезы высохли сами собой. Не шевелясь, она только скосила глаза на водную змейку и неверяще прошептала:

– Айт? Ты здесь?

– Строго говоря – нет, – педантично шепнула струйка-змейка. – Я сейчас сижу на совете моей царственной матери и повелительницы великой Табити-Змееногой, да будут дни ее бесконечны, как ее же хвост, и слушаю главу земляных драконов, который распинается насчет упадка нравов среди змеиной молодежи вообще и водных драконов, не помогающих ему при строительстве крепостей, в частности. Когда ему надоест возмущенно хлопать крыльями, я глубоко раскаюсь за всех водных разом, дам ему десяток моих, а взамен стребую двадцать земляных для устройства оазисов на караванных путях через пустыню. Он мне уже два года не дает, но теперь не отвертится, старый дурак! – в голосе Айта звучало глубокое самодовольство. – Ну? А ты чего ревешь?

– Я, вообще-то, уже не реву, – возразила Ирка, с удивлением понимая, что и правда – не ревет. И боль в груди схлынула, и настроение… да, настроение стремительно взлетает вверх, как нагретая на лампе ртуть в термометре! И все потому, что рядом болтается водная струйка, из которой слышится голос одного хитрого скользкого гада? – А так… Мама уехала, – пояснила она и вздохнула. – Она не хочет жить, как я! Не может…

Струйка на Иркином плече начала раскачиваться, совсем как настоящая змея:

– Скажи… А вот она не пыталась заставить тебя жить, как живет она?

Ирка хмыкнула и честно призналась:

– Пыталась.

– И что ты сделала?

– Отправила в Пекло ее мужа, – честно призналась Ирка. И торопливо добавила: – Только ты не подумай ничего плохого – он был черт, и там ему самое место.

Кажется, водная змейка поперхнулась.

– Какая у тебя интересная семья, – наконец выдала она голосом Айта. – Ну так чего ты хочешь от мамы, Ирка? Ты не хочешь жить, как она, она не хочет жить, как ты… Не думаю, что люди так уж сильно отличаются от змеев – иногда лучшее, что они могут сделать друг для друга, это отпустить.

– Какой ты умный, просто что-то с чем-то! – проворчала Ирка, чувствуя, как на душе у нее становится легко, словно она – воздушный шарик, вот-вот взлетит… и стукнется головой о потолок туалета.

– Ну я же Великий Дракон! – тоном, ясно говорящим, что слово «скромность» – не из его лексикона, ответил Айт. – Только знаешь… – Водная змейка вдруг скользнула вдоль Иркиного воротника и обвилась вокруг шеи, как ожерелье, легко холодя кожу. – Тебя я не отпущу, ведьма, не надейся. И ты меня не отпускай! Даже если тебе скажут, что я сам этого хочу, даже если я тебе скажу – все равно не отпускай!

– Что-то… что-то случилось? – испуганно спросила Ирка, накрывая водяную змейку ладонью, точно та нуждалась в защите.

– Абсолютно ничего, – уверенно ответил Айт. – Просто мне показалось, что я должен тебе это сказать. О, старый земляной червяк наконец-то начал выдыхаться, уже дым из ушей попер! Ты не передумала приглашать меня на день рождения? – торопливо спросил он.

Ирка только помотала головой.

– А я так и не придумал, что тебе подарить, – озабоченно пробормотал он. – Изумрудов из сокровищницы приволочь? К твоим глазам пойдет… Старомодно, и кому они вообще нужны, эти изумруды? Знаю! – И змейка радостно заскакала у Ирки по плечам, щекоча шею мокрым холодным хвостиком. – Даже в нашем мире такие штуки считаются бесценными, а в вашем вообще один будет! Тебе понравится! Жди! – Змейка скользнула с Иркиного плеча и втянулась обратно в кран.

– Хоть намекни – что! Я ж за месяц от любопытства сдохну! – крикнула вслед Ирка, но кран только хрюкнул, словно хихикнул, и закрутился сам собой.

– Ну вот, заинтриговал и утек. Гад! – проворчала Ирка. С улыбкой огляделась. – Какие интересные вещи последнее время со мной в туалетах происходят! То ли заходить сюда почаще, то ли, наоборот, – держаться подальше? – Она засмеялась и, прыгая через ступеньку, побежала к ребятам. – Домой поехали! – налетая на них, весело завопила она. – Полдня тут убили, домашка опять не сделана, а наша Баба Катя на меня во-от такенный зуб точит! Она Тео горше мамы оплакивает – кто ей теперь ремонт в классе делать будет? – И чуть не на одной ножке поскакала к остановке маршрутки.

– Ничего себе! – поглядел ей вслед Богдан. – Только что рыдала…

Танька тихонько ахнула. Острый собачий слух Ирки помог различить, как она бормочет под нос:

– Не знаю, как это может быть, но такое впечатление… что к ней Айт приходил!

– Силен змей! Так я его, гада, глядишь, и зауважаю, – откликнулся Богдан. – Танька, а вот если бы я к тебе в девчоночий туалет просочился, ты бы тоже потом скакала веселая и довольная?

– Богдан, ты пошляк! – окрысилась Танька. – И чем ты старше становишься, тем пошлее!

– Так не водись со мной!

– Э, нет, так просто ты не отделаешься! – хищно прошипела Танька. – Я буду тебя перевоспитывать!

Под Богдановы мученические стоны они добрались до остановки.

– Ну и где эта чертова маршрутка? – фыркнула Танька.

– А чертово такси не подойдет? – поинтересовались сзади.

Ребята обернулись. Такси стояло позади них. Стекло на стороне водителя было опущено… из-под низко надвинутого козырька шоферской кепки багровым светом мерцали глаза.

– Поедемте, госпожа хортицкая ведьма. Вас ждут, – утробно провыл шофер.

Танька почувствовала, как у нее кружится голова и что-то тянет ее, заставляя подойти, открыть дверцу, сесть на заднее сиденье…

Горячие пальцы Ирки стиснули ей руку. Другой рукой девчонка ухватила Богдана.

– А не пошел бы ты… к черту! – ласково сказала Ирка. – Который тебя прислал. Ему надо, пусть сам и приезжает. Нет, ну ты посмотри на них, пара дней всего прошла, как мы предыдущую партию в Пекло отправили, а эти рогатые снова наглеют! – доверительно сказала она ребятам и затолкала обоих в подъехавшую маршрутку.

Через пару минут такси обогнало их и на полной скорости унеслось в сторону города.

Стараясь ни в коем случае не спешить, Ирка спускалась по тропинке к своему дому. Ребята молча следовали за ней.

– А если вдруг они не… – начал Богдан.

– Гадать бессмысленно. Придем – увидим, – оборвала его Ирка.

– Ну смотри, – согласилась Танька, кивая на роскошный и очень женственный «Феррари» у ворот Иркиного дома.

– Быстро добрались, – буркнул Богдан.

– Знали, что мы к ним не поедем – так, проверяли, а вдруг… – усмехнулась Ирка. Игры, игры, чертовы игры…

Шофер остался за рулем «Феррари», а со стороны пассажира выбрался хорошо знакомый Ирке мамун. Открыл заднюю дверцу… Как в старом кино, сперва появилась ножка в ботиночке на высоком каблуке, а потом, опираясь на галантно поданную лапу и зябко кутаясь в дорогие меха, наружу выбралась дама в элегантной широкополой шляпке.

– Ваша бабушка только что ушла. Ей соседка позвонила, – не здороваясь, сказал мамун.

– Если соседки тоже не окажется дома, как Константин Константиновича в отеле, бабушка очень сильно разозлится, – приподняла брови Ирка

– Обижаете, Ирина Симурановна! Соседка на месте, и им есть о чем поговорить. Как и нам… Впустите в дом? – мамун вопросительно поглядел на калитку.

– Впущу! – так легко и просто согласилась Ирка, что мамун явно засомневался, а выпустят ли их обратно. Но поля шляпы согласно качнулись, и, опираясь на лапу мамуна, дама последовала за Иркой. В ветвях груши неслышной тенью возник кот и скрылся. Из пристройки выглянула коза, неодобрительно мемекнула, но мешать пришельцам тоже не стала.

Они вошли в дом и, не раздеваясь, направились в гостиную. Ирка села на диван, молчаливые Богдан с Танькой устроились по обе стороны от нее. Дама опустилась в кресло напротив, мамун встал у нее за спиной.

И тогда дама наконец подняла голову, позволяя заглянуть под нависающие поля шляпы.

Одетая в изысканные шмотки от кутюр, в Иркиной гостиной сидела мамаша двух шустрых чертенят, затюканная официантка с чертового бала, несчастная сестра болотного – напротив сидела так хорошо знакомая Ирке чертовка!

– Я единственная наследница брата, – тихо сказала чертовка. – Чертов дедушка сказал, это не противоречит законам, если я стану главой.

– Вообще-то, я на это и рассчитывала, – хладнокровно кивнула в ответ хортицкая ведьма. Выпрямилась, так что хрустнул позвоночник, и насмешливо поглядела чертовке в глаза. У той нервно дернулся пятачок… она соскользнула с кресла и… согнулась в глубоком поклоне к самым Иркиным ногам.

– Нас осталось совсем мало – почти никого не осталось! А кто остался, пятак высунуть боится – все ждут, что и за ними придет хортицкая ведьма, – не разгибая спины, пробормотала она. – В бизнесе работать некому – на руководящие должности я чертей из области вызвала, а в бармены, крупье в наших казино людей нанимать приходится! Насчет Чертова Евросоюза тоже… ошибся братец мой. У вашего отчима… – Не разгибаясь, чертовка бросила быстрый взгляд на Ирку и тут же исправилась: – У немецкого черта на самом деле была поддержка, не врал он! Теперь они требуют от нас возмещения убытков, а откуда возмещать, даже если все оставшиеся от Тео активы реализовать…

– То эти средства пойдут Иркиной маме, – отчеканила Танька. – Она – наследница.

– Так там ничего не осталось! Одни руины, – попробовал вякнуть мамун.

– Ну-ну, не хотите же вы сказать, что такой опытный бизнесмен, как Тео, не застраховал здание? – насмешливо поинтересовалась Танька.

– Так пока ту страховку получишь… – отвел глаза мамун.

– Ну так поторопитесь, – пожала плечами Танька.

– Я согласна! – прерывающимся голосом сказала чертовка. – Конечно, согласна! И еще – вот! – Она выхватила у мамуна из лап толстенький кожаный портфель и на вытянутых руках подала его Ирке.

– Это что? – настороженно поинтересовалась та, но Танька уже выхватила портфель у чертовки и сосредоточенно, как еж в газетах, зашуршала официального вида бумагами.

– Это документы на треть всех чертовых предприятий в нашем регионе, – вместо чертовки ответила Танька. – Табак, алкоголь, азартные игры, а еще чай и кофе.

– Чай и кофе почему? – невольно изумился Богдан.

– Еще с восемнадцатого века, – быстро ответил мамун. – Когда царь Петр чай и кофе ввозить велел, их чертовым пойлом называли – ну мы и подсуетились…

Ирка припомнила вкус кофе с отечественной маркировкой и невольно кивнула – никто, кроме чертей, такое пойло бодяжить просто не мог!

– Взятка? – глядя на чертовку исподлобья, сказала Ирка, и в горле ее заклокотало рычание. – И ты думаешь, что я, хортицкая ведьма, возьму этот ваш табак и спирт…

– Мы, безусловно, возьмем, – заглушая даже Ирку, громко сказала Танька и решительно сунула папку себе под мышку. В ответ на Иркин гневный взгляд пояснила: – Поверь мне, мы используем эту треть акций гораздо лучше, чем какие-то черти! Во всяком случае, я четко прослежу, чтоб они не гнали паленую водку, не продавали табак и алкоголь несовершеннолетним и за выполнением закона о казино тоже! – повысила голос Танька. – Нам нужно место в совете директоров. – И понизив голос, ласково добавила: – И не надейтесь, что его займет Ирка – его займу я! Так что сегодня же – все документы на ревизию!

Мамун застонал.

– У меня дети – кто их вырастит, если меня отправят в Пекло? – шикнула на него чертовка. – Мы все хотим жить, хортицкая ведьма! Все, кто уцелел, хотят жить, – кивнула она.

«Дети у нее…» – мрачно подумала Ирка. Чертова мать!

– Кстати, насчет детей и жизни! – неприятным голосом напомнила она. – Мое главное условие вы знаете – человеческих детей не трогать! А не то с совета директоров и начну – рогами в розетку!

– Без человеческой ласки наши дети не имеют шансов выжить, – тихо возразила чертовка.

– Тео, до того как отправился в Пекло, подал неплохую идею – нанимайте нянек! – пожала плечами Ирка. – На самом деле есть множество одиноких человеческих женщин, готовых полюбить хоть черта, хоть чертенка!

– Человеческие женщины в няньках у чертей. Чертов дедушка скажет, что это не по древним законам, – вздохнула чертовка.

– Зато если воткнуть вашему чертовому дедушке оголенный провод в одно место, будет как раз по закону! – рявкнул Богдан.

– Фу, Богдан, как грубо! – поморщилась Танька.

– Зато четко и доходчиво! – отрезал Богдан.

– Я думаю, чертов дедушка согласится, – вмешался мамун и тихо добавил: – Учитывая альтернативный вариант…

Чертовка кивнула.

– Вы с нами сейчас поедете, госпожа Татьяна? – почтительно поинтересовался мамун у Таньки.

– Я своим ходом, – мотнула головой Танька. – Но бухгалтерию вы подчистить все равно не успеете! А если и успеете, я на вас папину бухгалтершу натравлю. Она десять лет в налоговой отработала, от нее вы сами в Пекло запроситесь.

Чертовка покорно кивнула и направилась к выходу.

– Я свяжусь с рейнской ведьмой-хозяйкой, – неохотно пообещала Ирка. – Чертов Евросоюз вас не тронет.

Чертовка почтительно поклонилась:

– Благодарю вас, госпожа хортицкая ведьма! Господин Богдан… Госпожа Татьяна…

На пороге она обернулась, и по губам ее скользнула злорадно-насмешливая улыбка:

– Будем рады сотрудничать с вами! – И вышла.

Ирка осталась, разевая и закрывая рот… Лицо у нее наливалось краснотой…

– Богдан! Танька! Вы поняли? Поняли, что эта чертовка сделала? – наконец выпалила она. – Она заставила меня работать на чертей! Болотный не смог! Тео не сумел, а эта, эта… Она сейчас в полной уверенности, что меня обманула! И сможет обманывать дальше!

– Ты преувеличиваешь… – Танька спрятала папку с документами за спину, точно боялась, что Ирка ее отнимет.

– Я преуменьшаю! – отрезала Ирка, нервно вышагивая по комнате. – Эти черти – они только силу понимают, черти! Их, как собак в стае, все время надо за холку встряхивать, чтоб знали свое место! – Ирка показательно стиснула кулак. – Теперь они с тобой на совете директоров наглеть начнут! – Виновато поглядела она на Таньку.

– А давай их немного тряхнем! – предложил Богдан и обеспокоенно поглядел на Таньку.

– Сразу надо было, а я пока сообразила, что происходит… – досадливо закусила губу Ирка. – Они уже наверняка сели в свой «Феррари» и умотали!

Со двора донесся грохот. Что-то бухнуло, лязгнуло, посыпалось и загудело, точно включили здоровенную дрель. Ребята переглянулись… и ринулись во двор.

Брошенный «Феррари» с жалобно распахнутыми дверцами так и стоял на улице у калитки.

– Ирина Симурановна! – раздался откуда-то сверху страдальческий зов. – Отпустите нас, пожалуйста!

Троица задрала головы…

Чертовка и мамун парили у раскуроченного оконного проема Иркиной комнаты. Шофер «Феррари» появился с мешком цемента и новой металлопластиковой рамой и снова исчез, видимо, за штукатуркой отправился.

– Ирина Симурановна! – мешая раствор, завопил мамун. – Зачем вы нас закляли? Мы не собирались подчищать бухгалтерию! Мы будем честные – не чертовски, а по-человечески!

– У меня дети маленькие! – ни на мгновение не переставая работать лапами, очищая оконный проем, прохныкала чертовка. – Сними заклятье, ведьма! Я все поняла! Я… Я тебе бригаду ремонтников пришлю! Две!

– Работайте, работайте! – справившись с растерянностью, крикнула Ирка. – Еще у соседки Лады надо крышу починить, которую мамун пробил!

– Ирка, зачем этот цирк? «Чертовка меня обманула… Теперь наглеть начнут… Надо было сразу ей что-то сделать…» – обиженно передразнила Танька. – Надо было, ты сразу и сделала! Круто! – с нескрываемым уважением добавила она. – Когда ты успела их «зачертить» на подчинение? Да еще всех трех сразу! Я думала, для «зачерчивания» обязательно железная сковородка нужна… – Она огляделась, словно в поисках сковородки.

– Танька, клянусь тебе, я ничего не делала, – шепотом ответила Ирка. – Я не знаю, кто их заставил окно чинить!

Танька снова запрокинула голову, до боли в глазах вглядываясь в возящихся у окна чертей и быстро-быстро шевеля губами.

– Это она! – сказала она. – Та самая ведьма, которая наложила руну невидимости на надписи, ну что Лада на твоем заборе из баллончика набрызгала! Где-то поблизости сильная ведьма, и мы не знаем ни кто она, ни чего ей от нас надо!

– Знаешь, меня сейчас больше другое интересует… – продолжая наблюдать за работающими чертями, задумалась Ирка. – Ты понимаешь, как именно та ведьма их «зачертила»? Как ты думаешь, если мы их снова «зачертим», они успеют до моего дня рождения отремонтировать весь дом? Чтоб перед Айтом стыдно не было!

Дата добавления: 2015-12-08