Глава 3 Отвергнутые

...- Всем рассредоточиться! Парни, не дальше пяти метров! - Шульц передал повстанцу только что обезвреженную растяжку, - И смотрите под ноги.

- Всё, я расставил дозорных, - выпалил запыхавшийся Джеф, - Пять человек. Мало, чёрт, удалось покрыть только половину поляны.

Триггер, вместе с другими тремя парнями, тихо перешептывался, косясь на середину поляны, туда, где на рельсах лежал покореженный локомотив-лезвие. Вагон, оторвавшийся от локомотива, стоял метрах в трех, чернея обожженным низом. Джеф и Шульц засели за другой стороной ржавого ЗИЛа, совещаясь о чем-то. Триггер посмотрел на Боба, усталого парня с обветренным лицом и бородкой "под Фримана".

- И зачем ты только тут торчим? - тихо проворчал он, ложась на траву, - Только время теряем.

- Им виднее, - усмехнулся Триггер и, сорвав травинку, сунул ее в рот, - По рельсам до вокзала дойти легче. А там и до свободы рукой подать.

- Как будто мы сможем поставить локомотив на рельсы, - беспечно возразил Хун, молодой китаец с тонкими усиками, - Нет, пешочком, придется только пешочком... Да и Фриман пропал... О чем он только думал? Вместо того чтобы просто убить Консула и захватить Цитадель, он ее перегрел, и через часа два всем конец!

- Да им хорошо. Стратеги... - отозвался повстанец по имени Баггз, - А меня позавчера пиявки чуть сожрали...

И он почесал бинты на ногах, где аллели свежие просочившиеся пятна крови.

- А ты чего в воду полез? - усмехнулся Боб, - Не ребенок ведь уже, знаешь...

- Там в запруде нож лежал, - пробурчал Баггз, - Хороший, с кишкодёром. Да я всего-то в воде по колено пробыл секунд десять.

- Как будто этого мало, - Триггер нервно огляделся и посмотрел на солнце, серый маленький круг.

Вроде уже пора.

- Ну хоть достал?

- А как же, - Баггз достал из голенища находку, - Ты глянь, какая сталь! Да еще и с дарственной надписью. Редкая вещь!

- Ну-ка дай сюда, - потянулся Хун, - О, да это самого Элитного нож! Жируешь...

Никто уже и не удивился. Давно было известно, что Хун понимает немножко из письменов Альянса. Просто он довольно долго возил трупы крематорам в Семичасовую. В Китае тогда им работы было больше, чем в других странах.

- Да я этим ножиком еще не одного Элитного перережу, - Баггз вдруг понизил голос, - Эй, Боб, у тебя дурь еще осталась?

Повстанец посмотрел на него с интересом.

- Ну допустим. Ты что, никак решил стать постоянным клиентам? Им всегда скидка!

- Иди ты. Просто давно не курил, уже мозги размякают, не могу... Ну дай, а?

- А что у тебя есть?

- Парни, кончайте, - поморщился Триггер, - У нас же рейд сейчас.

- Ничего ты не понимаешь, - отмахнулся Боб, - В рейд под трипом идти самое то, реакция повышается. Ну так как?

- Ну... - Баггз пошарил по карманам, - У меня есть "завтрак ГО-шника", аж три. Патронов лишних штук десять. Ну, расческа. Зеркало хочешь?

- Себе оставь, - усмехнулся Боб, - А за патроны с меня потом башку свинтят, сам же знаешь... А вот ножик твой Элитный мне очень подошел бы! А, как ты считаешь?

Баггз покачал головой.

- Нет, не дам.

- Ну тогда два "завтрака ГО-шника".

- Чего?! - глаза повстанца округлились, - А задница не слипнется? Это же рацион на два дня? А мне что, потом прикажешь травку два дня щипать?

- Ну, как хочешь, - скучным голосом сказал Боб, расслабляясь, - Либо "завтраки", либо ножик.

Баггз мрачно смотрел то на нож, то на прозрачные целлофановые брикеты. Боб с милой улыбкой на лице осторожно потянулся и взял нож, с удовольствием его оглядывая. Баггз молча принял конвертик из пожелтевшего куска газеты. И вдруг посмотрел на свои искалеченные ноги.

- Нет уж, я передумал! - и он вырвал нож из рук приятеля, - Бери лучше это дерьмо, смотреть на него не хочу...

Боб с не менее довольным видом спрятал в свой объемистый рюкзак два брикета с серой губчатой массой. Баггз сжал в руке нож, чувствуя каждый его миллиметр. И спрятал оружие обратно за голенище.

- Я сейчас, - бросил Триггер и, пригибаясь, подобрался к Джефу и Шульцу.

- Друг, ты чего? - обернулся Шульц, - Я же говорил, всем ждать. Или ты что-то заметил?

- Я отлить пойду, - мрачно сообщил Триггер, оглядываясь и не смотря другу в глаза.

- Что? - обомлел Джеф, - Никуда не пойдешь! Сейчас лезвие штурмовать. Давай здесь, тут все свои, чай не девки.

- Я не могу, когда кто-то рядом... Я вон в тот пустырь отойду, на пару минуток всего.

Джеф покачал головой, смотря на Триггера, как на больного..

- Погоди! - друг ожил Шульц, - Ты же сам жаловался, что на ту область у тебя дозорных не хватило! Давай, Триггер, иди, конечно. Заодно останешься там, в дозоре. Если что, свисти три раза.

Триггер, чувствуя, что у него отлегло от сердца, кивнул и, стараясь не показывать, как у него трясутся руки, побыстрее побежал за деревья, на пустырь. Если он опоздал, то все было напрасно...

...

...Интересно устроен человек. Мы каждый день видим друг друга на улицах и на работе. Теперь - пусть даже в боях и на привалах, в подвалах и подворотнях. Мы видим эти лица, конечности, глаза, тела. И все мы знаем, из чего все это состоит, все учили в школе начальный курс анатомии. Знаем про кости, сухожилия, мышцы. Знаем про жир, гной, желчь, слизь, лимфу, слезы, сопли, мозги и кишки. Тем не менее, фотографии красивых девушек печатают в журналах, смазливых молодых людей снимают в кино, созданы салоны красоты. Человека могут считать красивым, а даже если ему не очень повезло, специалисты могут сделать его симпатичнее. Очень странно, учитывая вышеперечисленные составляющие части человека.

Нам очень нравится видеть их все вместе. В строго установленном природой порядке. Но стоит нам разделить человека на составляющие - и это почему-то уже никому не нравится. Жилы, ребра, легкие, печень и прочее очень нравятся нам, пока они, вкупе с эпидермисом и волосяным покровом, расположены как надо. А стоит переставить местами части этой странной мозаики - и вот уже мы чувствуем отвращение. Стоит просто показать человеку одну часть этой мозаики отдельно от других частей - и его стошнит. Проходите сюда, пожалуйста. В этом зале представлены свежеотделенные глаза человека. В следующем - мозги. Далее, чуть правее - кишечник, все еще тепленький. А, что? Вам нужен пакетик? О, их у нас предостаточно. Вас может вывернуть хоть наизнанку, но вы обязаны, слышите, обязаны пройти всю экспозицию до конца!

Вот в какой ситуации мы с ней оказались.

Странная двоякая природа человека. Все те же мозги, кровушка и жирные кишочки гуляют вокруг нас по улицам, только в определенной комбинации, улыбаются и здороваются при встрече. Но стоит нарушить комбинацию - и мы уже брезгливо морщимся. Откуда в нас эта чопорность и педантичность? Неужели мы настолько любим порядок? Кто нас этому научил?

Именно об этом я думаю, когда отползаю в сторону и вижу стонущую от отвращения и страха Аликс. Ее придавила капсула, и серое, сухое и прозрачное лицо сталкера злыми черными глазами буравит ее.

- Гордон... помоги!..

Мы любим красивых людей. На них приятно смотреть. А стоит немножко вывернуть их наизнанку или разделить надвое, мы в страхе пятимся. Каким бы красивым и приятным человек ни был, но если он пролежит в земле пару месяцев, мы в ужасе отвернемся. Даже если этот человек был нам дорог при жизни. Даже если он умер своей смертью.

Желтые, покрытые зловонным налетом, зубы щелкают в миллиметре от лица Аликс, слюна брызжет на ее щеки, выносимая изо рта сталкера пронзительным шипением.

- Быстрее...

А ведь, в сущности, этот раб - простой человек. Просто часть органов удалена, чатсь немного изменилась. Просто нарушен мировой порядок, комбинация частей этой мозаики. И всё - он уже исчадие ада, страшное и отталкивающее. Откуда в нас эта любовь к порядку? Откуда в нас эта двойная мораль? Перед нами стоит человек - и мы его любим. А стоит вытащить то, что у него внутри, или просто видоизменить - и мы уже готовы его ненавидеть. А ведь он не хотел этого. И никто из тех, кто сидел в Нова Проспект, не хотел, чтобы их настолько боялись и ненавидели после их смерти.

Я гравипушкой отталкиваю капсулу подальше от тела Аликс и указываю ей на выбитую дверь вагона. Она нервно сглатывает и кидается вон из поезда. Я - сразу за ней. Опускаюсь на пол, морщась от резкой боли в голове. Аликс, прикрывая глаза и тяжело дыша, медленно сползает по стене с грязно-желтой плиткой.

Пока ты жив, тебя терпят. Потому что любовь - слишком редкая роскошь. Тебя терпят. Но стоит тебе умереть - и тебя боятся. Не стоит отрицать, мы все до жути боимся покойников. Хотя при этом даже дурак понимает, что покойник никогда не укусит и не ударит. Отныне это просто бездушная кукла. Но люди все равно боятся находиться рядом с ними. Может быть это шутки той силы, что породила нас. Эта странная мораль и любовь к порядку. Может быть, это - лишь идиотские стереотипы, насажденные нам с детства страшными байками и фильмами. А может быть - это лишь дань времени. Потому что теперь у людей есть оправдание, почему они боятся мертвых. Потому что даже мертвый в наши дни может встать и пойти убивать. Потому что зомби не спят. Потому что сталкеры не отдыхают.

- Ну, чего ты испугалась? - пытаюсь миролюбиво улыбнуться. Не получатся.

- Он... он был так близко... - она вымученно смотрит на меня и снова закрывает глаза.

- Он же просто человек, - я почти верю в то что говорю, - Он же не виноват в том что...

- Да я понимаю...

Я усмехаюсь. Нет, это чувство в человеке неистребимо. Даже в этой девочке, выросшей на входах, посеянных Альянсом.

- Знаешь, я однажды был в анатомическом музее, и мне показывали засушенное тело без кожи. Показывали, как двигаются сухожилия, дергая за ниточки. Чем-то похоже на это.

- А я однажды видела оторванную от зомби руку, которая сама ползла, перебирая пальцами, - Аликс посмотрела на меня.

А она не шутит. Черт, как же мало я повидал на своем веку. Мне по сути почти пятьдесят лет, а я так мало знаю. Даже Аликс, который еще месяц назад едва умела говорить, знает больше меня.

- Интересно, где мы, - оглядываюсь я.

Только полумрак, стена и обломки металлических укреплений Альянса.

- Хорошо бы, где-нибудь на окраине... - Аликс тяжело дыша, смотрит в пол, - Теперь-то уж точно не стоит рассчитывать на безоблачный отъезд за город.

Да уж. Это было бы для нас слишком хорошо. Просто уехать из города. Даже не поборовшись. Оставить всех выкручиваться самим. Самим бежать из города, вздрагивая от оглушительного тиканья обратного отсчета, понимая, что через пару часов от города останется лишь кратер. А теперь мы и сами попали в эту сеть. Теперь мы все в одной связке.

- И как по-твоему, - задаю я давно мучающий меня вопрос, - Будем бежать со всех ног, или поможем остальным убраться из города?

- Знаешь, сколько их в Сити 17? - Аликс качает головой, - Спроси что полегче. Надо сначала хотя бы выйти под открытое небо.

Она права. Вот он, комплекс героя, которым меня так старались наделить и повстанцы, и вортигонты. Спасать всех сломя голову, сказав себе: "Мне всё равно, я должен помочь всем и каждому, я же Гордон Фриман!". А должен ли я? Кто я?

- По крайней мере, ясно, куда надо держать путь, - говорю я, вставая, - На какой-нибудь вокзал. Приставим ствол к виску машиниста, и пусть вывозит нас из города. А тех, кто захочет с нами - просто погрузим в вагоны.

- И на все - три часа? - обреченно улыбается она.

Черт. Счетчик вновь затикал в голове, каждым ударом отдаваясь в виде дикой боли. Я спотыкаюсь.

- Гордон, что с тобой? - Аликс быстро подходит ко мне и поддерживает меня за руку.

- Ничего... голова побаливает.

На несколько секунд я ничего не вижу. Кровяное давление, должно быть, просто адское. Но боль отступает куда-то внутрь черепа, затаившись там, словно свернутая в клубок змея. Готовая в любой момент развернуться и снова ужалить.

- Надо будет срочно показать тебя доктору Кляйнеру, - обеспокоенно говорит она, и я высвобождаю руку из ее ладоней.

- Всё в порядке, - я выпрямляюсь, насколько это позволяет костюм, и чувствую, что это правда.

Видимо, наш поезд просто подорвался на одной из мин повстанцев и рухнул, пробив перекрытия, прямо в подземные гаражи. Это сразу видно, когда пробираешься через груды бетонных обломков, смешанных с сегментами одной из шагающих стен Альянса. Аликс довольно ловко скачет по бетонным глыбам в своих видавших виды кедах. Я едва держу ее тем - в сапогах скафандра, подошва которых подобна кожаному доспеху, не чувствуешь земли вообще, не говоря уже о съезжающих под ногами камнях. Такое чувство, будто идешь по густому киселю. К тому же остаточный заряд скафандра слегка отталкивает мелкие камешки, и от этого еще труднее. Зато сапоги блестят без единой царапины, как новенькие. Будь обычная война с обычными людьми, военные бы давно отобрали у меня костюм на нужды обороны, чтобы наладить серийное производство H.E.V. Но сейчас... будь это возможно, про костюм вспомнили бы только фанатики. Умные бы просто поставили на конвейер роботов-Псов. Это чудо, рвущее голыми руками солдат, способное потягаться с тяжелой техникой и даже кораблями Альянса, поставило бы точку в этой бойне. Хотя... Семичасовая война... Все силы Земли за семь часов. Кто знает, что еще у Альянса припасено в рукаве?

Когда мы выходим в разбитое вдрызг подземное шоссе, я резко останавливаюсь.

- Тихо!

Я медленно поворачиваю голову влево, на очень знакомый звук.

- Турели! - Аликс молниеносно кидается за колонну на разделительной полосе. Я тоже хочу сорваться с места. Пока пулеметы обеих турелей, оживших под потолком, не спускают курок.

Холодный красный отблеск объектива, трясясь, уставился на меня. Почти все лампочки выбиты, но все равно видно, что все шоссе усеяно трупами муравьиных львов и зомби. Корочки засохшей желтой крови. И треск вновь и вновь щелкающего бойка в почти мертвой тишине.

- Аликс, ничего страшного, - негромко зову я, - В них давно закончились патроны.

И демонстративно освещаю фонариком туннель, заваленный обломками, покореженными автомобилями и трупами.

- Черт, - облегченно выдыхает она, оглядывая туннель.

Все стены и пол в пулевых отверстиях, черных и злобных. Крошёная плитка хрустит под ногами. Аликс ойкает, отскакивает в сторону - ей на голову упали крупные холодные капли из пробитой трубы. И мы медленно идем вперед, огибая трупы машин, жуков и людей.

- Муравьиные львы? Здесь? - удивленно оглядываюсь я.

- Наверное, защитные поля Альянса окончательно пали, - пожимает плечами Аликс, - Должно быть, их питала Цитадель.

- Ну-ну, - качаю головой, - Только жуков нам не хватало.

- Ну у тебя же есть ферроподы, - оптимистично бросает она.

- Нет, - стараюсь звучать максимум беззаботно. Эффект получается красивый.

- Что?! - тетерь выражение лица Аликс напоминает мое, - Приехали...

Мы идем дальше, через этот мертвый ад, и даже страшно представить, что тут происходило, когда все они были еще живы. Один инстинкт против другого. Но победила смерть, она всегда рано или поздно побеждает. И, словно в ответ на эти мысли, я ощущаю ее дыхание совсем близко. Тут темно, очень темно, и я чувствую себя беззащитным, почти голым. Тусклый фонарик освещает только шагов на пять вперед. И, когда я слышу этот безумный, полный боли стон у себя над ухом, я резко вскидываю фонарь.

Гниющее тело в метре от меня. Уже заносит руки для удара. Не хочет этого, сопротивляется, через боль и безумие. Но если у тебя на черепе хедкраб, у тебя нет выбора.

- Осторожнее! - Аликс вскидывает свой пистолет, и я отскакиваю в сторону, - Свети на него!

Десяток пуль пробивает хозяина мертвеца. Странно и неприятно осознавать, что твою задницу прикрывает девушка. Нет, это против моих правил! Это ненормально. И, пока мы идем дальше, и зловонные зомби лезут на нас отовсюду из темноты, я изо всех сил пытаюсь помогать ей, метая в перерожденцев камни, кирпичи и арматуру с помощью гравипушки. Иногда они подбираются слишком близко, и пули, кромсающие их тела, обдают нас гноем, слизью, кровью и кусками кишок. Но каждый раз, когда кирпич влетает в очередной ходячий труп, я вздрагиваю, словно это мои ребра крушатся, как стеклянные. Ведь это люди, обычные люди, ни в чем не виноватые. Надо всегда помнить это. Иначе сам перестанешь быть человеком.

Чтобы подняться на этаж вверх, приходится снова впихнуться в грязную и пыльную вентиляцию, так как дверь на лестницу закрыта с той стороны. Конечно, Гордон, ты же у нас в костюме, вот и полезай! Черт бы побрал эти трубы и всю вентиляцию в мире! Но когда я открываю дверь, Аликс улыбается мне, хваля мою ловкость и быстроту. Кажется, она вот-вот поцелует меня. И я ей безумно благодарен. В мире не так много людей, любящих меня, на не мой образ, чтобы я их отталкивал. Но я все равно не понимаю! Я же только что из вентиляции! Я грязный, небритый, вонючий, я не мылся целую вечность, волосы засалены, ногти обломаны. Как я могу ей нравиться таким?! Влюбилась? Умоляю, это же вчерашняя девочка, сегодня увлеклась одним, завтра другим. Разбежался.

Однообразие туннеля этапом выше прерывается двумя вагонами, свалившимися на шоссе сверху, как и наш поезд. Двери выбиты и изуродованы, и мы заходим внутрь.

- Ого! - Аликс впечатлено разглядывает стены вагона, - Похоже на вагон солдат.

Я присвистнув от удивления, обхожу стены, увешанные комплектами солдатской брони, пустые стойки для винтовок, ряды респираторов с тусклыми желтыми стеклами, ящики с сухими пайками. Да, добра тут конечно навалом.

- Может, оденешь? - киваю на бронежилет, - А то даже одна пуля может стать последней.

- Оставь, Гордон, - Аликс отмахивается, - Не выйдет, наши уже пробовали. Людям подходят только жилеты ГО-шников, а эта броня только для синтетов. У меня же нет разъемов на груди и голове...

- Ну хотя бы щитки на бедра, - давлю я, - Это уже хоть что-то.

Она отнекивается, но я все равно прилаживаю щитки к ее ногам. Смотрится очень стильно. Просто блеск.

- Ну зачем? - как и всякая женщина, она оглядывает непривычную обновку со смесью интереса и недоверия, - На мне и так ни царапины.

- Бесконечно везти не может, - я отхожу, всматриваясь вглубь вагона, - Знала бы ты, сколько раз мне стреляли по ногам... Особенно из пулемета...

Тело, лежащее в глубине вагона под холодным светом лампы, настолько мускулистое и широкоплечее, что я вспоминаю Черную Мезу. Когда перерожденец умудряется прожить достаточно долго, он начинает эволюционировать.

- Что это?

Мы подходим поближе, и я не чувствую вони. Ни язв, ни горбов, ни зловонных кишок. Лишь кровь, много крови на плечах и серой броне. Кровь залила эмблему Альянса на плече.

- Ого... - тихо говорит Аликс, - Это же комбин. Комбин-зомби...

Хедкраб, пробитый осколком металл, уже давно мертв. Кровь запеклась между щитками бронежилета, образовав корку, похожую на потрескавшийся лак. Перчатки, натянувшись на выросших в длину пальцах, лопнули в тех местах, где проросли недлинные когти, желто-черные, с запекшейся кровью под ними.

Еще одно превращение. Теперь уже насильно. Стоя между дух толп. Они ругаются, орут, брызжут друг на друга слюной. И ты выбираешь сильную сторону. Становишься им подобным, совершенствуясь в одном и деградируя в другом. Убивая часть себя в себе. Такой странный суицид. Но ты и не подозревал, что есть и третья сила. Черная тень полужизни, в своем гниющем зверином оскале, дохнувшая на нас злых духов Зена. На обе толпы. И когда ты уже выбрал, за кого ты, и перестал быть человеком, черная костлявая рука схватила тебя за шиворот и, дав тебе свое чадо, толкнула тебя в пропасть. И, когда жало хедкраба пробивало твой респиратор и череп, ты думал, что эта твар подавится.

- Комбины-зомби... - улыбается Аликс, - Это зомбайн! Зомбайн, дошло?

Она смеется, и я чувствую, как мой мозг пронзает боль и ярость.

- Тебе что, смешно?! - я резко поднимаю на нее взгляд, Это кажется тебе смешным?! Это же человек, Аликс, он тоже человек! Что ты знаешь о боли?! Что...

Мы оба вдруг оборачиваемся на звук и видим темную фигуру в дверях. В другом вагоне тоже есть свет, и мы в ужасе видим, как к нам, прихрамывая, ковыляет солдат Альянса. Солдат-зомби.

Ты думал, что эта тварь подавится. Но когда жало, круша имплантанты в твоем мозгу, все-таки находит лазейку, ты растерян. Обида и растерянность - последнее, что ты помнишь перед тем, как впервые умереть. Перед тем, как черная костлявая рука оторвет от твоей души кусок и выбросит, развеет по ветру. Но тот кусок, что остался... он - твой приговор.

Зомби останавливается, явно чувствуя нас. Беспорядочные протяжные звуки его модулятора голоса доносятся до нас, обдавая ледяным страхом. Я не в силах пошевелиться... Эти стона, совсем как у обычных перерожденцев. Но пропущенные через модулятор, зловещие, тихие и сводящие с ума. И более разборчивые:

- Помогите... ааа... ээээ...

Она смотрит на меня. Она тоже слышала.

Солдат шагает ближе, но вдруг снова останавливается. Его тело напряжено, руки с короткими когтями согнуты в локтях и прижаты к телу, словно он чего-то боится. И челюсть под хедкрабом снова двигается.

- Яяяээээээ.... Ооиииуууу... код три дваааууу шесть... аааа... Аликсссс... Фриман...

Она хватает меня за руку. Если бы я мог посмотреть на нее, я бы увидел, что она сейчас потеряет сознание. Но я не могу оторвать взгляд.

Потому что когда ты очнулся, весь в крови и с мерзким существом на голове, ты понял, что ты не мертв. Ты заживо похоронен в этом теле. Твоя душа порвана на три части, и ты уже никогда не знаешь, какая из них прорвется в следующую минуту. Тебе очень больно. Ты гниешь заживо. Но голова... барьеры, поставленные Альянсом, еще работают. Директивы, внушенные мозгу, не нарушить. Тебе не хочется вставать, но ты идешь. Боль сильна, но безумие и сознание собственной почти что смерти еще сильнее. Хочется умереть, уйти, чтобы все закончилось. Спрыгнуть с Цитадели, застрелиться, лечь под поезд. Но злая тварь, поработившая почти весь мозг, не позволит этого. Почти весь. Потому что даже хедкрабу не выбить то, что вбил туда Альянс.

И я понимаю все это, когда он пытается связаться со своими...

- Цель...аааооооэээ... обнар... обнаружена. Нет...

Его стон сливается в сплошной стрекот модулятора. Он делает быстрый шаг к нам и словно с трудом останавливается.

- Больнаааооо... цель найдена...

И он, срывая с пояса гранату, кидается к нам. Чека звонко подает на пол, небрежно, как выроненные из кармана ключи от квартиры. Вслед за ней летит и предохранитель. Негромко пикая, граната зажата в когтистых пальцах, и когти до крови пропарывают кожу на пальцах.

Он сорвал чеку с моего сознания.

- В сторону! - кричу я и захлопываю дверь между вагонами, прямо перед "лицом" солдата-зомби.

Мы кидаемся на пол под грохот взрыва, и я чувствую: всё. Он хотел умереть. Но директивы Альянса так же сильны, как и воля. И он нашел выход.

Аликс смотрит на меня остекленевшими глазами.

- Ну что? Тебе все еще смешно?! Ну что же ты, смейся! Очень удачная шутка!

Взрывом заложило уши, и я не замечаю, что кричу во весь голос, хрипну с каждой фразой, затихая.

- Он не выбирал этого... Что ты знаешь о нем? Да он даже больший человек, чем все обычные зомби! Он предал, да и не факт... Но никто, никто не заслуживает такого...

Я выдыхаюсь и, скрипя зубами, отворачиваюсь. В глазах Аликс блестят слёзы...

...

...Розенберг решительно не понимал, в чем дело. Происходило явно что-то странное. Сначала экспедиция погибла, пытаясь достать чистый образец этого чертового кристалла. Потом назначают эксперимент над искусственно выращенным образцом - зачем? Показатели все равно будут совсем иными, да и в составе минерала не будет ключевых компонентов. Но это еще ладно. Так час назад образец еще и заменили, что-то там опять не так пошло. Ну хорошо, пусть эксперимент, это даже интересно, чисто с практической точки зрения. Да и наверняка поможет в изучении телепортации, основанной на кристаллах. Эксперимент - это уже финальная стадия, и, как и в любом деле, сначала нужно рассчитать все теоретически, чем ему и поручили заняться. Конечно, ему помогали Илай и Вальтер, но большую часть расчетов доктор Розенберг сделал сам. И был поражен результатом. Оказалось, что вероятность возникновения резонансного каскада при прохождении луча спектрометра через кристалл составляет аж десять процентов! Цифра гигантская, учитывая возможные последствия. Он осторожно уведомил о таком риске Администратора, но Брин выслушал это все с внимательным видом и тут же перевел тему, сказав, что это мелочи. Розенберг рассказал о своих опасениях Илаю и еще паре коллег, но те заверили его, что волноваться не стоит - уже решено не поднимать уровень напряжения спектрометра до максимума. Да и образец кристалла далеко не чистый. Но в последний момент прикатился Келлер и огорошил всех, сказав, что напряжение спектрометра будет поднято на пять процентов выше нормы! И сколько Розенберг ни доказывал, сколько ни угрожал, сколько ни просил, этот дурак Келлер тупо стоял на своем. Розенберг был в ярости, ему казалось, что он вот-вот взорвется. Или он, или спектрометр. Ведь вероятность резонансного каскада увеличилась до пятидесяти процентов! Он предупредил всех, кого только можно. Хотя нет, не всех. Гордон Фриман, этот молодой гений, открывший один из краеугольных камней телепортации. Он еще не знал, как велик риск того, что его просто разложит на атомы при эксперименте, который и так сам по себе опасен неизбежным радиоактивным излучением. Розенберг искал его, пытался вызвать доктора Фримана по внутренней связи, даже несколько раз оповестительная система, по просьбе Розенберга, рекомендовала доктору Фриману срочно явиться в тестлабораторию. Но тщетно, Гордон опаздывал на целый час, а караулить его у КПП Розенберг уже не мог. Все что ему оставалось - это отправить Фриману личное сообщение, где он и предостерегал ученого. Оставалось лишь надеяться, что охранник передаст сообщение Фриману.

- Ну что, все готово? - Розенберг вошел в вспомогательную комнату над спектрометром, - Когда будем начинать?

- Не торопитесь, доктор, - Келлер на миг оторвался от мониторов, - Фриман опаздывает, образец тоже... Всему свое время.

- Ну-ну. Я бы на вашем месте тоже не очень-то торопился бы устроить конец света, - раздраженно ответил Розенберг и обернулся к худенькой угрюмой девушке, - А ты что такая мрачная?

- Вы же знаете, - глухо ответила девушка, - Это должен был быть мой эксперимент...

- Вы все переживаете на этот счет? - поднял брови Розенберг, - Полно, Джудит, всякое бывает. Забудь!

Девушка мрачно опустила взгляд.

- Доктор Моссман, вам надо успокоиться, - подал голос Келлер, - Сходите в машинный блок, проверьте, все ли там исправно. Заодно и развеетесь.

Девушка молча кивнула и пошла к выходу. Никто не заметил, как, выходя, ее рука взяла со шкафа ржавый гвоздодёр...

...

...Здание бывшей гостиницы "Бриз" знавало и лучшие времена. В буфете уже не сидели веселые постояльцы, небольшая сцена была осиротело пуста, пара одиноких пластиковых стульев валялись посреди зала, среди рваных газет, бумажек, оберток от сухпайков, грязного тряпья и гильз. На "ресепшене" наскоро устроили КПП, поставив старенький сканер, турель и двоих усталых, скучающих солдат. Некогда красивый, отделанный зеленоватым мрамором холл с колонами был пуст и разбит, плитка покрошена пулями, а одна из колонн вестибюля обвалилась прямо в небольшой высохший фонтанчик - когда отсюда выбивали повстанцев, какой-то идиот кинул под колонну гранату.

Но среди этого разгрома солдат THU191009 расхаживал совершенно спокойно и даже с удовольствием. У него уже чесались руки от бездействия, и вот наконец, хоть какое-то дело. После недавнего взрыва тюрьмы Нова Проспект в надзирателях отпала нужда, и ему кинули милостыню в виде незначительного повышения до простого солдата трансчеловеческого подразделения в звании сержанта. Но для него это был серьезный шаг вперед. В его планах было дослужиться в ближайший год до Элиты, и прорваться в высшие подразделения, благо безупречная служба в ГО и тюрьме давала для этого шанс. Его не пугали трудности. Его не пугали имплантанты и трансплантация. Это не страшно. Теперь уже он это точно знал. Но даже сейчас он понимал, что отныне он - уже нечто большее, чем сиделка для зеков. И к своим обязанностям подходил серьезно, придавая им очень большое значение, и искренне веря, что Альянс по достоинству оценит его заслуги.

- Да где же эти подонки? - раздражительно повернулся он к постовым, - Сколько можно ждать?!

- Уже вызвали, будут с минуты на минуту, - невозмутимо отозвался один из них.

THU191009 обернулся на беспорядочную дробь шагов.

- Ну наконец-то! Хорошо выспались, а?

Потрёпанного вида ГО-шники выстроились перед сержантом в две нестройные шеренги. Некоторые прихрамывали, у многих бронежилеты были помечены пулями, форма посерела от пепла, валившего хлопьями по всему городу. Солдат прошелся вдоль строя, брезгливо оглядывая, как когда-то говорили в его стране, врагов народа. Его взгляд остановился на двоих.

- Что это за вид? - его голос источал желчь, - Где ваши респираторы?!

Оба ГО-шника хмуро посмотрели на нового начальника.

- Потерял в перестрелке, - глухо ответил один.

- Пулей перебило затылочный модуль, пришлось снять, - отозвался второй.

- Смотреть противно, - взгляд сержанта скользнул по бледным сероватым лицам, - Лихие вояки...

Он остановился перед строем, заложив руки за спину.

- Бывшие служащие Гражданской Обороны! Как известно, выше сомнительное подразделение было уничтожено. Потому что кое-кто начал предавать Альянс целыми взводами! Оставили в живых только вас, старших офицеров, да и то только тех, кто не успел переметнуться к нарушителям режима, - THU191009 не смог удержаться от презрения, - Но это не значит, что вы достойны привилегий. Все вы разжалованы, и вы это знаете. Альянс великодушно предоставил вам возможность доказать, что вы верны ему до последней своей секунды.

Сержант замолчал и прошелся перед мрачно молчащим строем.

- Вы поступаете под моё командование. С этой минуты вы выполните любой приказ - как мой, так и старшего по званию. Наша задача - выбить мятежников с позиций на окраинах и не дать им живыми покинуть город. Любой ценой.

- Ага, то есть мы просто мясо, - пробурчал кто-то, - Через пару часов всё равно всем конец...

- Мы не мясо! - резко обернулся THU191009, - Альянс ценит своих сынов и никого не посылает на убой! Мы сегодня - передовая ударная сила. В числе других.

- А почему не страйдеры? - крикнул другой голос, - Они всех быстро зачистят, да и их, зверюг, если что, не жалко.

- А вот это уже не тебе решать, - рявкнул сержант, - И страйдеры не "зверюги", а такие же члены Альянса, как и солдаты, хоть и низшие. А вы, предательское дерьмо, должны быть счастливы, что вам дали последний шанс, а не шлепнули вместе с прочим мусором!

- Я никогда не был предателем, - сквозь зубы произнес лишившийся респиратора.

- Вот я и дам тебе возможность это доказать, - глаза сержанта полыхнули злобным огнем, - Первым пойдешь в разведку боем, в одиночку. Я лично прослежу.

ГО-шник до белизны сжал губы.

- А теперь - марш на улицу, получать оружие, - громко сказал сержант, - За любое подозрительное движение я сам любому мозги вышибу, имейте ввиду!

Когда последний ГО-шник вышел, THU191009 и сам проследовал наружу и, занятый своими мыслями, изредка поглядывал на процесс раздачи оружия. Да, денёк предстоит жаркий. Досадно, конечно, водить по городу этих горе-офицеров, да еще и за несколько часов до взрыва. Но ему пообещали - командование предоставит десантный корабль для эвакуации. Это уже значит, что кто-то умрет. В капсуле корабля только двенадцать мест, а ГО-шников чуть больше двадцати. Да и даже хотелось сомневаться, что корабль вообще будет, но не получалось - наверху не предатели, они своих не бросят. Сержант даже не верил в это. Он это знал.

Не знал он лишь того, что за ним сейчас наблюдают в прицел снайперской винтовки. На крыше отдаленного дома, прильнув к прицелу, лежал разномастно одетый гражданин с перевязанной ногой и, сжав зубы, терпеливо рассматривал сержанта - его глаза, нашивки, руки, изгиб спины. Запоминал каждую черточку, каждую деталь, каждую мелочь.

- Ну вот я и нашел тебя, Стас...

...

...А дальше Аликс молчит. Всё время, пока мы идем вперед по туннелю шоссе, темнота и гробовая тишина не отпускают нас. Говорить больше не хочется, да и зачем? Каждый из нас сейчас орет на самого себя, беззвучно, но оглушительно. За нас всё говорят эти тёмные проходы, тусклый свет фонарика, трупы муравьиных львов, зомби и солдат-перерожденцев. У одного из них я нахожу пистолет и дробовик. Патронов немного, но уже хоть что-то. Устал я быть вооруженным фонариком, словно джедай - световым мечом.

Но, чёрт возьми, даже сейчас, отстреливаясь в темноте от зомбайнов, растворяясь в их вое и ставленых попытках связаться со своими по рации, даже сейчас я пытаюсь почувствовать на своём затылке взгляд. Его взгляд. Давящий, с презрительной снисходительной усмешкой. Осточертевший, ненавистный. Но дарящий стабильность и знание того, что всё идет как надо. И, отбиваясь от черного ядовитого хедкраба и чувствуя, как его зубы и жало шкрябают по плечу скафандра, я не чувствую этот взгляд.

Его нет. Пустота. Барнаклы тянут к своим пастям зомбайнов, бегущих на нас, и я понимаю, что теперь всё по-настоящему. Всё, хватит, доктор Фриман, лафа закончилась. Теперь шрамы не будут бесследно затягиваться. Голод будет сводить с ума, как уже сводит с ума редкая пульсирующая боль в голове.

Я вижу глаза Аликс, которая отстреливает бегущих отовсюду муравьиных львов, пока я гравипушкой толкаю по всему подземному гаражу старые автомобили, чтобы заткнуть ими норы этих тварей. И, видя этот взгляд, я вдруг понимаю, как это непривычно. Вместо насмешки - испуг. Вместо презрения - тревога. Теперь уже никто и ничто не следит за мной, кем бы он ни был. И я вдруг чувствую себя отвергнутым. Я больше не нужен. Но почему это мерзкое чувство? Не о свободе ли ты мечтал? Будь осторожен со своими желаниями, ибо они могут сбыться. Только будешь ли ты рад этому?

Вот почему у меня так сильно болит голова. Вот почему мой счетчик стучит так оглушительно.

- Боже, - морщится Аликс, когда мы проходим по какой-то комнате, по колено в вонючей холодной воде, - Везет тебя, что у тебя есть это костюм. Вода мерзкая... У тебя там не найдется место для еще одного человека?

Она пытается улыбнуться, отвлечься шуткой. Наверное, уже поняла, над чем стоит шутить, а над чем - нет. Я тоже улыбаюсь, но получается странная гримаса из-за резкой боли в голове. Смотрю на нее. А в твоей голове, Аликс, найдется место для еще одного?

Я вижу свет в конце туннеля, и Аликс будто читает мои мысли:

- Господи, пусть это будет путь наверх...

Мы проходим по огромному подземному гаражу прямо к одиноко горящей лампочке, висящей над клеткой лифта. И хоть шахта лифта пуста, тросы, уходящие наверх - словно спасательный круг посреди океана.

- Наконец-то, - она с облегчением смотрит на меня и нажимает кнопку.

Лампочка мелко мигает. И ничего.

- Черт бы тебя побрал! - видимо, всё, что копилось во мне последние полчаса, вырвалось наружу.

- Подожди, Гордон, - Аликс трогает меня за плечо, Просто рубильник, наверное, отключен. Я работала с электричеством, и, кажется...

- Жди тут, - киваю я и ухожу в темноту.

Еще несколько минут уходит на то, чтобы по путеводному кабелю под потолком найти хоть что-то. Рубильник я действительно в конце-концов нахожу, но приходится довольно много сил и нервов потратить на его крышку. Впервые за день я начинаю скучать по своей монтировке.

Когда я возвращаюсь, я слышу стрельбу. Бегу, и Аликс добивает стонущего зомби. На ее шее синяк.

- Ты в порядке? - я подбегаю к ней и беру ее за руку.

- Нормально, - она морщится.

Лифт гудит.

- Я уже вызвала...

Из темноты вдруг слышатся шаги и сдавленные нечленораздельные звуки, пропущенные через модулятор.

- Дьявол, что ж так долго? - я заглядываю в шахту, но лифт еще далеко.

На свет выходит сгорбленная фигура в броне солдата Альянса, и я стреляю. Лампочка, запыленная осыпавшейся штукатуркой, дает света ровно настолько, чтобы освещать жалкие полтора метра вокруг нас, и когда из тьмы выныривает плачущий перерожденец, я вижу его у самого моего лица. Чувствую этот запах. Выстрел дуплетом, и я весь в желто-красной крови. Стонов вокруг все больше, рычание и тихие приближающиеся шаги...

- Гордон...

- Спокойно... всё будет хорошо.

Аликс визжит, когда ее толкает невесть откуда взявшаяся рука, вся в коросте, язвах, с длинными пальцами, и я отталкиваю ее на решетку лифта, поливая мертвеца дробью.

- Гордон, фонарик!

Черт, и как это я забыл? Становится светлее, и меня передергивает от того, что я вижу. Они везде, повсюду, куда достает свет. Мычат, толкаются, орут и ковыляют - попрошайки, которым кинули кусок. Мертвые, они так тянутся к живому... Давно я не видел этого. Давно мне не было так страшно.

Аликс сзади робко стреляет, и я слышу как она что-то шепчет. Пара залпов - и я швыряю дробовик в толпу, пустой и бесполезный, и выхватываю пистолет. Крики, вой и сдавленные коды приказов, шарканье подворачивающихся ног, хлюпанье гниющих внутренностей и лопающихся язв - всё это сливается в зловещую загробную музыку, которая сводит с ума. И я теряю себя.

- Где чертов лифт?!

- Уже подходит!

Меня что-то сильно бьет в плечо, и я, едва успев увернуться от следующего удара, ожесточенно стреляю.

- Аликс!

Я отсоединяю фонарик от корпуса костюма, кидаю ей и выхватываю у нее её пистолет-пулемет.

- Свети!

И звук двойного огня врывается в общий гул и гомон, словно дерзкая и пронзительная импровизация скрипача, ворвавшаяся в невежественный гул зрительного зала.

На этом языке я не говорю. Оставьте меня.

Для меня все теряет цвета. Я уже не знаю, где руки, где ноги, где кровь, и где разум. Каждая частица моего сознания - в каждой их этих пуль, кромсающих их тела. Я кричу в пустоту, расставив руки со смертоносным огнем в каждой, и кровь брызжет мне в лицо. Уходите, я не ваш. Я не с вами. Я отвергаю вас.

Аликс хватает меня за руку, затаскивает в лифт, и решетка смыкается. И те долгие секунды, пока лифт наконец не трогается, я смотрю на мертвецов, которые со стоном колотят в прутья решетки и просовывают к нам руки, словно умоляя взять их с собой. И я вдруг понимаю, что мы с ними похожи. Все мы - отвергнутые...

...

...На пустыре никого не было. Триггер скрипнул зубами. Неужели он что-то напутал со временем? Если так, то для него уже все может быть потеряно. Одно хорошо - Шульц думает, что Триггер в дозоре, так что как минимум полчаса у него есть.

Он прошелся и уселся на большой камень среди мусора. Прикрыл глаза, сам не замечая, как начинает дремать. Но покой длился лишь несколько минут.

- Не двигайся!

Он вздрогнул от голоса у себя за спиной. Комбин.

Неужели конец? Джеф учил их на случай если попадутся Альянсу в одиночку. Назови номер гражданства и брось оружие, и может тогда не убьют сразу и будет шанс сбежать.

Он, медленно отставив руку сторону, опустил автомат.

- Назови себя.

- Гражданин... - и Триггер понял, что на этом лучше остановиться.

Комбин медленно обошел его, опуская оружие. Триггер вздрогнул, увидев форму Элитного. Неужели они действительно выполнили его просьбу?

- Это ты просил встречу?

- Д... да, - он попытался казаться невозмутимым, но получалось плохо, особенно когда смотришь на высшую боевую трансчеловеческую единицу, - Очень хорошо, что прошли именно вы... Передайте наверх, я так больше не могу! Меня уже раз сто могли убить ваши... Страйдер чуть не испепелил меня. Я натерпелся такого страху, что...

- Хватит, - презрительно усмехнулся Элитный, - Кончай ныть. Ты сам подписался на эту работу, ты пока лишь мелкий человечишка-шпион. Не убили - и радуйся!

- А как же всё то, что я сделал? - у Триггера кулаки сжались от бессильной злобы и обиды, - Сигнальная ракета, срыв нападения на солдат, срыв ограбления склада ГО, и...

- Это всё мелочь, - поморщился комбин, - Проверка на верность. Конечно, то что ты сдал нам Аликс Вэнс у Нексуса, повысило доверие к тебе, но не думай, что ты вправе что-то вякать и требовать.

- Но я...

- Ты всего лишь человек, а значит, ты подвержен человеческому фактору.

- Я уже достаточно доказал свою верность Альянсу, хватит мучать меня!

- Пока ты не комбин, ты - никто, - резко ответил Элитный, - Делай свою работу, и не сдохнешь. А станешь одним из нас, и...

- Когда начальник ГО меня нанимал, он говорил, что я смогу рассчитывать на привилегии, когда вы... - голос Триггера дрогнул, - Когда мы... когда Альянс разгонит восстание. Но я не хочу быть комбином... я...

- Тогда я вообще не понимаю, на что ты надеешься, - Усмехнулся Элитный, - Делай, что тебе говорят, и радуйся, что ты еще дышишь.

Триггер подавленно молчал. Он чувствовал, что промахнулся. И теперь уже поздно. Он для них всегда будет цепным псом, если только не станет солдатом. Он бы и не прочь, но... вживлять в тело железки, менять психику, быть не человеком - это было выше его сил. Уж лучше так...

- Ладно, хватит, - Элитный огляделся, - Время уходит. Ты говорил, что раздобыл кое-что важное для нас. Отдавай, и расходимся.

Триггер поднял взгляд.

- Я отдам. Но сначала я хочу гарантий!

Элитный засмеялся, и сделал смех еще более злым.

- Чего? Каких еще гарантий, ты?

Это был совсем уж абсурд. Неужели этот человечишка вздумал торговаться? С Элитой? Да он шлепнет этого самонадеянного червяка, и глазом не моргнет! Предварительно, конечно, выпытав всё весьма и весьма болезненными методами. Нет, это действительно забавно!

- Обычных гарантий, - сжал кулаки Триггер, - Как солдата, Элита, страйдеры и прочие будут знать, что я свой? Да если наш отряд нарвется на них, меня расстреляют, как и остальных повстанцев!

Элитный улыбался, но не перебивал.

- Я уже мог бы быть мертв, мне надоело, что - мишень, как и все люди! Если я захочу пойти на контакт с солдатом, как он поймет, что мне можно верить?..

- Всё сказал? - Элитный ткнул Триггера пальцем в грудь, - А теперь слушай меня! Ты что о себе возомнил? После войны будет видно, кто ты, а сейчас ты - лишь информатор, не более! О гарантиях раньше надо было думать, их нет и быть не может! Или ты предлагаешь разослать твою рожу сотням боевых подразделений, всем и каждому, и сказать: "Вот он хороший, в него не стреляйте!". Ты и сам там, в своем вонючем отряде, всё ещё стреляешь в наших солдат! Так что заткнись и не рыпайся, и будь счастлив, что мы тебе дали шанс! А теперь выкладывай, что узнал, десять секунд тебе.

Триггер помолчал, переваривая услышанное. Таким раздавленным он себя еще никогда не чувствовал...

- Вот, - он медленно протянул флэш-карту, Я слышал, тут какие-то планы верхушки Сопротивления...

- Это мы еще проверим, - Элитный спрятал карту, - И лучше бы это оказалось правдой... А теперь слушай. Те, кто за тебя отвечают, проявили к тебе доверие, которого ты ни черта не достоин. Поэтому вот новая вводная. Отныне твоей специализацией становится Нарушитель Номер Один. Он где-то недалеко, да и ты с ним знаком лично. Вся информация о его передвижениях, все его планы - всё должно поступать наверх. Когда надо будет - убьешь.

- Но я не могу! - Триггер почувствовал комок в горле, - Вы понимаете, кто он? Это же почти невыполнимо...

- Как будто у тебя есть выбор.

Элитный перехватил автомат и пошел в рощу, оставив Триггера подавленно смотреть перед собой. Пройдя шагов пять, комбин вдруг обернулся.

- Дам тебе, дураку, совет. Хочешь гарантий? Хочешь доверия? Стань одним из нас.

И он, не останавливаясь, зашагал прочь...

Глава 4

Экскурсия

Первое, что я вижу через открывающиеся двери лифта - два ярких одинаковых плаката, висящих на стене. Эмблема Альянса на черном фоне, и белый голубь, устремившийся к желтому небу.

Аликс выбегает наружу. Дует ветерок.

- Наконец-то, свежий воздух! Нам повезло, что солнце еще не село.

Что этот плакат означает для Альянса, я не знаю. Может быть, фальшивый голубь мира, которого они выпускают во все направления, кормя цивилизации сладкими сказками о эволюции и поднебесном развитии.

- Гордон, там кто-то есть!

Я слышу голоса и тоже подхожу к закрытой решеткой лестнице наверх, туда, где виднеется багровое небо и падает пепел. А может, это символ роста до звезд? Не знаю. Но я знаю, на что это похоже сейчас.

- Ну какого черта отключили защитный периметр? - слышу я далекие голоса сверху, - Он же должен был удерживать муравьиных львов! А теперь от них нигде не укрыться...

- Эй! - кричит Аликс, барабаня в решетку, - Мы здесь, внизу, вы слышите, эй! Откройте!

Словно душа, вырвавшаяся наконец из железной руки и с облегчением оставляющая все черное, злое и жестокое где-то внизу, далеко-далеко, чтобы устремиться ввысь, к небу, где свободны все. Где так легко...

- По крайней мере эти жуки ненавидят Альянс так же как и мы, - отзывается совсем стихающий голос сверху.

- Они не слышат, - тихо говорю я.

- Черт, тут заперто! - Аликс пинает решетку, - Гордон, ну как открыть!

Я нахожу в углу отпирающий вентиль и насаживаю его на резьбу, торчащую из стены. Кто мог отвернуть его и запереться тут изнутри? Мы же не нашли никого, никого живого...

- Осторожно, Ламарр! Эти лампы очень горячие! - я не верю своим ушам. Это же доктор Кляйнер? Неужели он там, снаружи? И со своим дерзким животным... Я начинаю быстрее крутить вентиль, пока решетки не раздвигаются достаточно широко, чтобы мы прошли на лестницу. Мы выбегаем наверх, и я чувствую себя душой, устремившейся к небесам. Я вижу только небо. Я так бегу, что, кажется, мои ноги не касаются земли. Я хочу улететь.

С огромного монитора на железной шагающей стене на меня смотрит доктор Кляйнер, близоруко щурясь и поправляя очки.

Я не умею летать.

- Камера уже работает? - тихо спрашивает Кляйнер в сторону, и его голос гремит эхом по окрестностям, - Да... я, конечно, не оратор, но... я постараюсь...

- Это же доктор Кляйнер, вот здорово! - радуется Аликс, - Ура!

Я улыбаюсь ей. Постараться понять, постараться принять это. Моя душа бескрылая. Я вижу лицо Кляйнера там, где раньше всегда было лицо Уоллеса Брина, и это просто замечательно. Это значит, повстанцам удалось. Значит, все было не зря. Теперь город наш. Вот только... что нам осталось от этого города?

- О боже... да тут камня на камне не осталось, - пораженно оглядывается Аликс.

Город лежит в руинах. Словно пожевали и выплюнули.

- Сограждане! - голос Кляйнера звучит почти торжественно, - Жители Сити-17 и его окрестностей... я имею в виду разумных жителей, конечно, людей и других существ, хотя надеюсь, нет нужды рассказывать о последних событиях нашим союзникам-вортигонтам...

До самого горизонта все усеяно зубами руин. Словно взяли и сломали большой карточный домик. Перед нами то, что раньше было кварталом, но сейчас - это огромная, в два человеческих роста, куча мусора, досок, камней и пепла. Пепел сыпется сверху... Где-то далеко, в среди груды точащих стен и обвалившихся крыш прохаживаются два страйдера. Неторопливо, величаво. Изредка останавливаясь, чтобы открыть огонь куда-то вниз, себе под ноги. Вот и еще чья-то жизнь оборвалась...

- Прежде всего, очень важное сообщение, - Кляйнер смотрит прямо на меня, и я думаю о том, как он изменился, - Если вы все еще находитесь в пределах Сити-17, я настоятельно советую вам покинуть город как можно скорее, так быстро, как только возможно. Мы восстановили работу большей части транспортной системы и подготовили все, для экстренной эвакуации. Мы также создали лагеря и перевалочные пункты на окраинах города и в его окрестностях...

Один из страйдеров останавливается, и нам по глазам бьет нестерпимо яркая вспышка пронзительного голубого света. Там, где только что был все еще нетронутый дом, теперь лишь две оплавленные стены.

- Повторяю, покиньте город как можно скорее!

Над нами грозно высится умирающая Цитадель. Кровавое зарево над ней угрожающе, тяжеловесно вращается, закручивая багровые облака в огромную воронку. Дует холодный ветер. От легкого толчка после залпа страйдера лежащая невдалеке на боку покореженная машина с адским скрежетом падает на то, что осталось от ее колес. Аликс хмурится. Нет, подруга... нам не улететь, словно птицам...

- Хотя, конечно, в уничтожении ядра портала??Цитадели бесспорно есть много плюсов, мы обнаружили один, довольно прискорбный, побочный эффект. Оказалось, что очень скоро и неизбежно Цитадель породит событие небывалой разрушительной силы, масштабы которого я даже не берусь в настоящее время оценить с какой-либо определенностью. Скажу лишь, что взрыв почти наверняка облучит все вокруг в радиусе многих миль...

Даже не знаю, что хуже - гигантская доза радиации, или то, что от города останется лишь горстка пыли. Этого ли хотели все те, кто сейчас все еще борется? Мы освобождали город, брали одно здание за другим. А в результате город не достанется никому. В результате мы просто прошлись с зачисткой перед погребением.

- Поэтому, повторяю, эвакуируйтесь срочно, сию же минуту! - Кляйнер даже заглушает звуки стрельбы, катящиеся отовсюду, - Я бы не стал пугать понапрасну вас, люди. Ну а что до тех, кто уже находится в одной из наших безопасных зон, то я считаю своим долгом отметить, что один из плюсов разрушения реактора является полное отключение поля, подавляющего репродукцию.

Но они все еще воюют, сражаются, бьются, через боль и смерть. А ведь некоторые веселятся. Неужели они еще не пресытились этой дутой, словно мыльный пузырь, иллюзорной романтикой войны? Азарт, движение, риск... а ведь я и сам подсел на этот наркотик.

- Ранее, этим полем выборочно блокировалось формирование некоторых протеиновых цепочек, очень важных для процесса эмбрионального развития у нашего вида. Отныне все это в прошлом! Так что для тех, кто желает, сейчас самое время плодиться и размножаться! То есть, проще говоря, нужно серьезно задуматься над своим вкладом в возрождение нашей популяции. Мы должны как можно рациональнее использовать то время, которое у нас появилось, так как нет никакой уверенности в том, сколько времени у нас есть перед тем, как Альянс предпримет попытку восстановить свое господство, в чем нет никакого сомнения.

Женщины ведь тоже воюют... неужели найдется хоть одна, которая добровольно захочет сражаться с животом? Кляйнер с одной стороны прав... а с другой - ведь сразу треть повстанцев-женщин станут не боеспособны... Аликс серьезно слушает речь моего учителя. О чем это я? Они же и вправду верят...

- Тем не менее, - продолжал доктор Кляйнер, словно рассуждая сам с собой, - Раз мы наконец имеем возможность открыто говорить о губительном влиянии Альянса, очень многое нужно придать огласке, и я планирую для этой цели выпустить ряд полезных брошюр в ближайшие дни. Однако сейчас я вынужден ограничиться лишь некоторой важной информацией.

Лета... хочу лета... солнце и море... Нью-Йорк, пляж... коктейль, волейбол и хорошая книжка в тени зонтика... Ну что за мерзкое чувство! Ну почему, за что?! Чувство безысходности, когда хочется заорать, упасть и лежать, зажмурив глаза, подальше от всего этого. Потому что я понимаю - никогда, никогда в моей жизни уже не будет ни Нью-Йорка, ни моря... столько не живут.

- Дестабилизация реактора Цитадели имеет, конечно, и ряд последствий, которые не стали для нас неожиданностью, хотя мы не решались высказывать эту надежду раньше времени. Разрушительный импульс прошел через всю сеть связанных между собой реакторов других цитаделей, и, таким образом, на данный момент можно утверждать, что все порталы Альянса подверглись коллапсу, как и все системы связи, основанные на этой технологии.

Он словно читает речь перед грант-комиссией. Как тогда, когда он уделал доктора Магнуссона. Даже волнуется так же, по нему редко кто это может сказать. Ему явно непривычно в отсутствии пары лысых ученых голов и полного зала.

- Проще говоря, Альянс полностью отрезан. Силы Альянса базирующиеся сейчас на нашей планете отныне изолированы от своего мира. Полностью. Однако, это, скорее всего, лишь временное положение дел. Как мы когда-то сами убедились, к сожалению, даже крошечная брешь в Чёрной Мезе дала нашим врагам лазейку, которую они смогли расширять все больше и больше, проникая во все более огромных количествах.

Зачем он напомнил? Черт, и так все время перед глазами стоит... а ведь я еще не видел того, что навидался тот, кто уничтожил основное существо Расы Х, этого комбиновского отродья. Ведь он породил коллапс и взрыв целой гравитационной системы! Хотя... я и не хотел бы этого видеть. Мне хватает и моих кошмаров. Моя спина болит и так. Она не выдержала бы груз еще больший. Я бы просто там и остался.

- Что до чужеродно модифицированных существ, все еще остается много постчеловеческих единиц, которые будут делать все возможное, чтобы восстановить линии связи с основными силами Альянса на Земле. Тем не менее, у нас сейчас есть больше оснований для надежды, чем за все последнее десятилетие. Мы подпольно разрабатывали некоторые новые технологии, и мы будем делать все возможное, чтобы развернуть их перед тем, как Альянс снова зашевелится.

Я даже не знаю, способен ли я на подвиг. То, что я сделал, то что считают подвигами, это происходило как-то само собой, у меня не было даже выбора... раньше мне казалось, что я сам выбирал свой путь, что я свободен до конца. Ни черта я не свободен. Свободный Человек... А то, что я делал здесь, я просто должен быть сделать. Обязан. А так... подвиг просто, просто так... когда это никому не нужно... не знаю. А будет ли это тогда подвиг?

- Мы продолжаем усердно набирать и подготавливать новое поколение ученых и техников. Ибо то, что Альянс боится больше всего, это не оружие, но наша воля, наш разум, наша способность реагировать точно и рационально на каждый ужас, который они обращают на нас. Мы обращаем все наши надежды на наш человеческий дух, даже зная, как легко он может быть поколеблен. У каждого из есть друзья или члены семьи, раздавленный Альянсом. Наших соседей переработали и очистили от всего человеческого железной военной машиной... А тех, кто сопротивлялся, постигла самая страшная участь.

Может быть, именно это и есть подвиг? Сопротивляться до последнего, зная даже, что тебя переработают в сталкера, зная, что не будет рук, не будет ног, не будет разума, а твое тело будет, как робот, работать за техническими установками твоего врага? Странно... Они не отдались добровольно. Но я бы все же предпочел взорвать себя гранатой, если бы меня совсем прижали к стенке. Лучше умереть человеком, чем иссохшей ходящей. Шипящей и брызгающей слюной куклой.

- Тем не менее, трудно переоценить, насколько важно то, что мы сохраняем нашу человечность даже в такие трудные для нас времена. Только это позволит нам стоять плечом к плечу, когда они неизбежно вернутся... И обрушить на их головы справедливое и беспощадное возмездие. - Кляйнер делает паузу, чтобы передохнуть и отдышаться, - И... ах, да, если вы пропустили какую-либо часть этого сообщения, оно будет прокручиваться в эфире снова и снова, пока в этом есть смысл. Я прошу прощения за любые неточности или упущения. Как вы понимаете, у нас едва хватило времени для записи, не говоря уже о том, чтобы репетировать...

Он оборачивается куда-то в сторону и на миг наполовину перестает быть виден. Я разминаю руки и взвешиваю в них пистолет. Кляйнер прав. Они вернутся. Но уж я постараюсь, чтобы возмездие наше было действительно беспощадным. Я жестом показываю Аликс, что надо идти. Времени совсем не остается...

- Что, Илай? Да, извини... - он возвращается на монитор, и выпрямляется, но мы уже идем прочь, в ближайший двор, который уцелел, оставляя и его, и Цитадель за спиной, - С вами говорил доктор Айзек Кляйнер, ранее научный сотрудник Черной Мезы, сейчас - просто гражданин Земли, как и все вы. И позвольте мне добавить для всех тех, кто слышит меня сейчас, когда мы наконец выбрались из тени наших оккупантов - добро пожаловать к Свету.

Мы уходим вглубь подворотен, и я вдруг понимаю, что обращение еще не окончено, когда вновь слышу раскатистый голос старого учителя: "Так... ладно, куда я дел тот калькулятор...". Я усмехаюсь. А вы все тот же, доктор. Как и в институте, на лекциях. Наверное, я был единственным, кто не спал в аудитории тогда. Эх, старое доброе время...

Мы идем вперед, и подлетевшие из-за угла сканеры торопливо щелкают нас на свои пленки, облетая со всех сторон. Я машинально поднимаю ствол, но Аликс останавливает меня.

- Не трать патроны, Гордон. Они все равно уже передали информацию о нас. Они это делаю прямо в момент съемки.

Я презрительно плюю себе под ноги и, отогнав сканеры, словно надоедливых мух, иду вперед, в подъезд ближайшего дома. Там вроде должен быть выход на улицу. Он находится довольно быстро. Как все-таки хорошо дышать почти свежим воздухом!

...Тонкий голубой лучик режет воздух, словно скальпель кожу, и пространство нехотя пропускает его через себя. В голубоватом свете кружатся едва заметные глазу пылинки, напоминая броуновское движение молекул, и играют, искрятся этим светом. А может, мне все это только показалось? И только запах озона и вечерний прохладный ветер, который задувает даже сюда, в заброшенную многоэтажку. По углам подъезда намело серый пепел, невесомый и угрюмый. Настроение уже давно не оранжевое, как это было, когда все только начиналось. Теперь оно темно-красное. Как тяжелое облако у вершины изредка громыхающей Цитадели.

Мы с Аликс выходим снова на улицу, стараясь не терять темпа. Она чихает от попавшей ей в нос снежинки пепла, и я серьезно беспокоюсь за ее здоровье. Пепел вполне может быть радиоактивным, вон как разрывался счетчик Гейгера в моем костюме, когда я был у ядра реактора. А при попадании на слизистую... у меня дико болит голова. Она просто раскалывается. Мне бы о себе побеспокоиться, а не об этой несчастной девушек, но я не могу, просто не могу себя заставить. Ломит суставы. Мой счетчик, отбивающий удары в моем мозгу, близок к последней отметке. Той, на которой происходит обнуление.

Я вижу на дороге мертвого хедкраба и, проходя мимо, пинаю его, сгоняя тучу жирных синих мух. Глядя на все это, мне хочется ароматной жареной грудинки... Я так устал. Я несколько дней не спал по-человечески, спокойно и мирно, и не ел сколько-нибудь значимое количество пищи. Я так хочу спать. Нет, мои ноги не подгибаются от усталости, и я не сгибаюсь пополам от голода. Хотя я и не спал уже дикое, невообразимое количество времени. Сомнительные все-таки способы заботы о персонале у моего нового нанимателя, точнее, хозяина. Ведь уже дважды он забирал меня к себе, а возвращался я из этой черной пустоты уже сытым, без следа усталости. Даже раны затянулись, кровоподтеки исчезли. Даже трижды. Неужели все они действительно думают, что молодой ученый, привыкший не с измазанной рожей по кустам с автоматом бегать, а корпеть над научными трудами, может спокойно целыми днями без перерывов носиться, как заведенный, по улицам, изничтожая зло, и при этом еще сохранять способность улыбаться и ободряюще махать ручкой своим последователям? А ведь если бы у меня не было этого уникального, даже по современным меркам, костюма, если без всех этих G-man`овских штучек, лежал бы я давно где-нибудь на помойке, обглоданный и без всяких лямбд, и страйдер даже не заметил бы, как наступил на меня, проходя мимо. Интересно, что сказали бы повстанцы, если бы узнали, что их кумир выживает весьма, скажем так, нечестным способом? У них-то раны и переломы сами собой не заживают, усталость добивает их, а за еду наверняка тоже приходится убивать. Я перестал бы быть таким уж героем. Нарушитель Номер Один? Нет. Мошенник Номер Один. Черт... да и кому все это надо? Все эти бессонные ночи, лямбды, борьба. Мне? Народу? А может быть, G-man`у? И поэтому хочется спать. Не то чтобы я валился с ног. Я соскучился по ощущению, когда можно закрыть глаза, зная, что оружие не обязательно держать рядом.

Я останавливаюсь и поднимаю жестяную банку с надписью "Питьевая вода. Из личных запасов доктора Брина". Удивительно, но она полная, даже не раскупоренная. Я не знаю, кому все это надо. Я знаю лишь, что этим паскудникам я родной мир отдавать не собираюсь. Таким, как Уоллес Брин. Тем, кто говорят слово "человек" не с гордостью, а с презрением.

- Гордон, что-то не так? - Аликс, уйдя на пару метров вперед, возвращается, - Нам нужно торопиться, ты же понимаешь...

Я вздыхаю и откупориваю банку с водой. Усмехаюсь.

- Конечно. Просто... не знаю, как объяснить. Знаешь, как приятно вечером, после работы, повесить халат на спинку стула и улечься с пивом перед ящиком, и смотреть шоу Роби Уильямса?..

Аликс смотрит на меня, мягко и ласково. Ну а что тут еще скажешь? Я подношу банку ко рту.

- Стой, не пей! - поспешно кричит Аликс, и я останавливаю руку, - Забыл что ли? После такой воды провалы в памяти. Забываешь все, что было в последние две-три недели.

Я качаю головой и смотрю на банку. Провалы? Хм... А я и забыл, действительно. Еще на вокзале узнал, тот молодой человек сказал мне об этом более чем красноречиво. А может, выпить? Аликс провозится со мной, словно с маленьким ребенком часа два-три, на себе попытается утащить из города, повстанцы будут переживать это как страшную трагедию. Но зато я забуду. Забуду про то, что случилось в Черной Мезе. Про все, что видел здесь. Последнее что, я буду помнить, это то, как я самозабвенно работал в лаборатории Аномальных материалов, попивая иногда вечерами с Барни пиво в Секторе А... Никаких монстров. Никакого Альянса. Никакой боли... я смотрю на банку, и она уже не кажется грязной и погнутой. Она кажется святым Граалем с живой водой. Лекарство от всего. Конечно, мне потом все расскажут, где я и что произошло со мной. Но это уже будет не то, не то, что пережить это, и помнить все, словно это было вчера. Не слышать звенящие в ушах голоса тех, кто погиб. Может, действительно стоит выпить?.. и хоть разок поспать спокойно, крепко...

Неведомая сила с грохотом вырывает банку из моей руки, и мое лицо обдает брызгами. Я жмурюсь, и открываю глаза. От банки остались лишь бесформенные лоскутки жести на земле. Все случилось за долю секунды. И когда я поворачиваю голову на звук выстрела, меня слепит резкий, яркий голубой свет. И лучик уходит чуть выше, на лоб. Значит, не показалось...

- Гордон! - Аликс, рефлекторно направляя оружие туда, откуда стреляли, замирает, и ее взгляд мечется между мной, с точкой лазерного целеуказателя на лбу, и черного окна, откуда исходит луч.

Дата добавления: 2015-10-29