Эпилог. Раздавался мерный скрежет ножа по картону

1.

Раздавался мерный скрежет ножа по картону. Молодой человек с темными волосами, спадающими ему на лицо, старательно разрезал большую коробку, стоящую на высоком столе. Коробка была тяжелой, вытянутой, и занимала половину стола.

Из-за плеча парня высунулось девушка. Она стояла на цыпочках и с любопытством следила за его руками. У нее были карие, чуть раскосые глаза и крашеные морковно-красные волосы. На шее висел кулон в виде аиста со сломанным крылом.

- Ну что там? - не выдержала она, обходя стол.

- Если сейчас этот нож не начнет резать, я его выкину и буду догрызать ее зубами! - раздраженно предупредил молодой человек.

Девушка хихикнула.

- Есть! - он с ненавистью отодрал верхнюю пластину коробки и отшвырнул в угол.

- Что? - нетерпеливо проговорила она, заглядывая внутрь.

Оба долго молчали, завороженно изучая содержимое, после чего юноша бережно достал оттуда скрипку. Скрипка была поцарапана, немного запачкана и с одной порванной струной. В коробке остался лежать одинокий смычок и записка.

- Боже! - девушка прикрыла рот ладошкой, и у нее заслезились глаза.

- Это же... Но откуда?

Она выудила записку и развернула ее.

- «Здравствуй, Аист. Не знаю, помнишь ли ты меня, но я вас помню. Такое не забывается. Эта вещь принадлежит другому человеку, но я не знал, как найти его, чтобы вернуть это чудо. Я забрал ее с собой, когда покидал то тухлое место, и все эти годы она жила у меня. Приношу свои извинения, она не в лучшем виде, но столько времени прошло. Три, три с половиной? Не верится. Каюсь, пробовал на ней играть, но для этого нужен дар, я сим не обладаю. А жаль. Я искренне надеюсь, что вы сможете вернуть ее хозяину и передать от меня, что мечты сбываются. Ха. Еще надеюсь, что у тебя все хорошо. Рад, что смог разыскать тебя. Теперь моя душа спокойна. Удачи.» - прочитала девушка вслух.

Внизу листа был нарисован маленький кораблик с косой мачтой.

- От кого она? - юноша отложил скрипку и внимательно смотрел на свою подругу.

Она улыбалась, но не отвечала.

- Смотри, тут еще самолетик! - он вытащил из коробки маленький, сложенный в остроносый истребитель лист бумаги, и запустил его. Самолетик совершил в воздухе крутое пике и с шуршанием улетел под кресло...

Этим же вечером они сидели на заднем дворе совсем недавно возведенного приюта. Вокруг них расположилась шумная толпа ребят в одеялах и пледах. Было темно, на небе светили звезды, а лица собравшихся мерцали в свете трескучего костра. К нему со всех сторон тянулись руки, кто-то подкидывал в огонь веточки, кто-то помешивал угли палкой. Молодой человек, являющийся директором нового интерната, которого до безумия обожали все дети, обнимал одной рукой гитару, а другой свою жену, поправляя сползающий с ее плеч плед. Приют открылся не так давно, но уже успел получить очень лестную славу. Говорят, он ремонтировался на наследство нового молодого директора. Узнав о разваливающимся старом здании, этот парень со своей женой предложили отремонтировать его и открыть там интернат для детей-сирот. Сначала на молодоженов свалилась куча проблем, но как только проект был сдан, интернат тут же наполнился детьми. Пока их было немного и среди них не было ребят старше 14, но все моментально влюбились в своих руководителей. По выходным директор и его жена оставались с ними ночевать, летом ходили в походы, сидели на заднем дворе у костра и пели под гитару. Ребята обожали истории, обожали дружескую теплую атмосферу, пропитанную заботой и спокойствием, добрую возлюбленную своего директора и веселых, но опытных педагогов. Руководители интерната были ненамного старше своих питомцев, но пока успех был на их стороне. Они умудрились завоевать любовь и уважение детей за очень короткие сроки.

Молодой человек сидел к костру ближе всего. В его голубых глазах плясало яркое отражение огня. Девушка, распустив свои длинные волосы, смотрела ему в лицо, и будто бы старалась угадать, о чем он думает. Ребята запекали на шампурах картошку, разливали чай из теросов и громко смеялись друг с другом.

- А знаете что? - вдруг спросил он, проводя тонким пальцем по податливым струнам, которые моментально отозвались на его нежное прикосновение легким призрачным дребезжанием.

Все тут же замолчали и уставились на своего директора.

- Сегодня произошло необычное событие. Сегодня мы с получили очень интересную посылку.

- Какую? - выкрикнул кто-то из мальчишек.

- Смотрите! - Аист осторожно подняла скрипку и показала ее ребятам.

- Только аккуратнее, - предупредил парень. - Нам еще нужно будет вернуть ее одному синему идиоту. Я надеюсь, что судьба как-нибудь сведет нас снова, как ты думаешь? - он повернулся к девушке.

- Не знаю. - Шепнула она, пожав плечами. - Если так, то скорей бы уже. Мне их не хватает.

- Расскажите! - вмешался уже знакомый дерзкий мальчишеский голос.

- Что рассказать? - удивился молодой человек, продолжая гладить гитару.

- Про синего идиота!

Девушка рассмеялась и облокотилась на мужа. Он вздохнул.

- Это очень долгая история!

- Все равно расскажите!

- Ну, - неуверенно начал он, и гудение и шум вокруг него мигом стихли. Взамен этого на парня уставились несколько десятков пар возбужденных от любопытства блестящих в темноте детских глаз. - Вы знаете, что я в свое время тоже успел побывать в приюте и смотаться оттуда.

Дружный хор подтвердил свою осведомленность.

- Так вот, - засмеялся он, чувствуя, как постепенно его окутывают воспоминания. - Однажды вечером, прячась от людей, я шел по темной арке и вдруг услышал божественные звуки скрипки. Так я познакомился с одним синем бомжом, с моей деткой...

Ночь становилась все темней и глубже. На заднем дворе интерната раздавался треск горящего костра, чавканье печеной картошкой и тихий голос молодого директора, по привычке ласкающего рукой гитару...

2.

- Вы что, совсем спятили?! - глаза девушки с разноцветными прядями в белых волосах расширились.

Она выглянула на улицу из огромного заваливающегося и оплетенного хмелем и диким виноградом вагона поезда. Этот вагон оторвался когда-то очень давно. В нем было холодно и сухо. Все, находившие его бродяги, жили в нем, ночевали, устраивали посиделки и покидали только зимой, когда становилось очень холодно. Но сейчас на дворе стоял июль, было жарко, и был поздний вечер. Внутри Вагон был похож на фургон, в котором живут путешественники. Кто-то когда притащил в него убогую мебель, исписал стенки посланиями и пожеланиями для новых посетителей. Перед Вагоном была небольшая полянка, а чуть подальше — река. Недалеко за рекой была тропинка, по которой можно было выйти в соседний город. Но до Вагона его шум не долетал, поэтому ночи здесь были тихие, звездные, наполненные стрекотом насекомых.

Девушка спрыгнула на траву и воинственно скрестила руки на груди. На полянке перед ней двое абсолютно одинаковых с виду парней в сиреневой и в красной рубашках со всей дури били обломками веток по дырявым кастрюлям, притащенным, судя по всему, с помойки. Били они громко, сильно, параллельно что-то подвывая, и по округе разносились ужасные звуки, будто в лифте рожает слон. Недалеко от них стояла девочка лет девяти с темными волосами и серыми глазами. Она морщилась, затыкала уши двумя руками, но смеялась.

- Эй, вы че творите? - продолжила возмущаться девушка, стараясь перекричать жуткие удары. - Вы окончательно с катушек слетели?

Близнецы перестали лупить по кастрюлям и смешно переглянулись.

- Не сердись, Гаечка, - начал один из них, тот что в красной, тряся русой головой. - Мы репетируем, скажи? - обратился он к девочке.

Та в ответ закатила глаза.

- Дым с Факиром вернутся — они вам вставят по число по первое! - буркнула девушка, уходя обратно в Вагон, и из глубины раздалось обреченное: - Идиоты!

С полянки послышался истерический хохот, и снова раздались удары и вой.

Но продолжалось это недолго. Сначала внезапно повисла тишина, а потом на дикое удивление Гайки, она услышала скрипку. Она высунулась обратно. Рядом с близнецами стоял парень. По его худым плечам струились ярко-синие волосы. Он прижимал к подбородку новенькую скрипочку, а юркий смычок в его руках выводил по струнам чарующую мелодию. Все застыли вокруг него с открытыми ртами. Когда он закончил, со всех концов раздались жидкие аплодисменты. Девочка подбежала к нему и повисла на шее. Он подхватил ее на руки и прокрутил.

- Где ты взял скрипку? - спросил один из братьев, разглядывая инструмент, пока Синеволосый целовал подбежавшую Гайку.

К ним подошел второй парень, который вернулся вместе со скрипачом. Он был пострижен почти под ноль, светл, с добрыми голубыми глазами. Между пальцев он крутил червовую восьмерку.

- Как где? Надыбали честным Охотничьим способом! Увидели на витрине и не смогли пройти мимо!

- Вы свистнули ее из магазина? - девушка с удивлением уставилась в серые глаза любимого.

- 10 баллов! - обрадовался близнец в сиреневой рубашке. - Но лучше б ты пожрать принес!

- Простите, но мне было очень плохо без нее все эти годы! Я не удержался! - виновато улыбаясь, Синеволосый принял скрипку и погладил ее.

- Научишь меня играть? Ты обещал! - девочка надула губки, вися у него на руке.

- Ага! И еще с тебя «Сломанная Птица»! - парень с картой плюхнулся прямо на траву, привалившись спиной к стволу осины, переводя задумчивый взгляд на братьев.

- Юла, метнись, вынеси старому доброму Спице покушать, а то протяну ноги! - продолжал все тот же близнец.

- И слава богу! - буркнула Гайка.

Юноша спрятал карту в карман, и растянуто проговорил, неожиданно переключив на себя все внимание:

- Вот смотрю на вас, Эльфы, и думаю. Раньше ведь путал вас постоянно, а теперь вижу — вы такие разные.

Парень в красной рубашке как-то застенчиво улыбнулся себе под нос, убирая палочки, а в сиреневой - заржал в голос, пиная брата в плечо. Гайка тяжело вздохнула и зашла в Вагон.

Чуть позже все вынесли себе покрывала и расположились на полянке. В этот вечер скрипач вспомнил все, что когда-либо умел играть. Вся ночь наполнилась чудесными звуками скрипичных струн. Его слушали молча, думая каждый о своем. Спица продержался недолго и ушел спать внутрь. Юла уснула прямо на месте, облокотившись на спину картежника, который сосредоточенно разглядывал помятую и замызганную грязью бубновую шестерку, принадлежащую какой-то другой колоде. Он скоблил ее сломанным ногтем, стучал по ней пальцами и ловко прятал и вынимал снова из рукава рубашки.

- О чем ты думаешь? - невнятным шепотом спросил скрипач, наклонившись к уху девушки. Она с тоской смотрела на звезды, рассыпавшиеся по черному небосводу. Глаза ее блестели, а пальцы непроизвольно теребили прядь волос.

- Ни о чем, все в порядке, - она мгновенно улыбнулась ему натянутой улыбкой. - Сыграй еще что-нибудь, пожалуйста. Помнишь, когда-то ты мне обещал!

- Знаешь, раньше, несколько лет назад, я мечтал создать свою группу и играть в ней. Но сейчас, сидя здесь, я понимаю, что мне ничего этого не нужно. Я могу играть и так, а деньги, фанаты, слава — все это так утомляет.

- Не жалеешь, что ушел с нами? - она положила голову ему на колени и снова стала смотреть на звезды.

- Ни капли. Я наконец-то нашел себя. Это незабываемо ощущение.

- Но ты скучаешь.

- У каждого из нас есть тот, кого нам не хватает. Но признай, что сейчас наконец-то все на своих местах.

- Ты прав, - ее улыбка стала более оптимистичной. - Знаешь что, давай спать! Я так устала за сегодня. Я подумала, ребятам здесь уже надоело, пора идти дальше. Мир большой, а мы тратим столько времени.

- Да уж. Через пару дней двинемся! - он бережно отложил скрипку в сторону, вытянулся в полный рост, поудобнее обнял девушку и закурил.

Они долго лежали молча, вслушиваясь в тишину теплой июльской ночи. Вдруг он проговорил:

- Не забывай, мы ведь свободны. Если мы захотим, мы всегда сможем вернуться. И я никогда тебя не оставлю.

Она прижалась к нему всем телом и прошептала:

- Я люблю тебя...

3.

Он лежал на спине, раскинув руки в стороны и подставив бледное лицо летнему вечернему солнцу. Одна нога была согнута в колене, другая просто не гнулась из-за старой травмы. Холодные серо-голубые глаза, которые так любили девушки, были закрыты. Грудь, с расстегнутой на ней клетчатой рубашкой, тяжело поднималась и опускалась. Гайка на черном шнурке нагрелась и даже начала немного обжигать кожу. На нем были затертые джинсы с дырами и один грязный кед. Та нога, что была согнута, оказалась босой. Ему было чуть больше двадцати.

Он лежал в высокой траве, утопая в ней, как в самой мягкой перине. Прохладные травинки щекотали пальцы и шею и умиротворяюще шумели на слабом ветерке. Над ним возвышался бесконечный молочно-голубой купол светлого неба, который бороздили черными точками стрижи или ласточки. Кругом стояла замечательная тишина, шум маленького городка досюда почти не долетал.

Он медленно открыл глаза и судорожно поймал ртом свежий воздух. Вздох получился даже слишком глубоким. Где-то под ребрами сильно жгло и раздирало царапающей болью, рубашка стремительно окрашивалась в бардовый цвет крови, но это был слишком приятный вечер, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Он улыбнулся обветренными губами.

Полежав еще немного, смакуя летний кислород, он медленно повернул тяжелую голову. Слева от него величественно возвышалась огромная сосна. Солнце золотило ее ствол и иглы, и она вся сверкала. От этого зрелища засосало под ложечкой. Он снова заулыбался, глаза чуть слезились от яркого света.

- О, ты сегодня божественно прекрасна, любовь моя! - хрипло проговорил он, морщась одним уголком рта. - Пришла посмотреть на меня, да, моя принцесса? Ну и как ты меня находишь?

Сосна не отвечала. Он посмеялся мягким смехом и продолжил:

- Я не в лучшей форме, ты видишь, но знаешь... сегодня ведь Великий День!

Он снова судорожно вдохнул и замер на мгновение.

- Сегодня сбываются мечты. Да-да. Чудесная штука жизнь! А я ведь заслужил. Заслужил свою мечту, как считаешь? По-моему, безоговорочно! И знаешь, что еще я понял? Я понял, ради чего стоит жить! Скажешь, ради любви, детей или идеи? Нет! Ха! Никогда! Система ломается, ты остаешься. Остаешься вместе со обломками этой системы и смотришь, как строится новая. Жить надо ради свободы! И только свободы! Если б ты только могла почувствовать это. Это самое лучшее, что может быть! Свобода жизни и свобода смерти! И никакие бабы не стоят ТЕБЯ, любовь моя, понимаешь ты это? Чтобы так умереть, стоит так жить, детка, запомни! Запомни раз и навсегда! Без дома, без имени, без настоящего и прошлого. И без будущего! Видишь, я счастлив, я свободен! Свободен! Свободен и счастлив... да...

Он повернул голову обратно и опустил тяжелые веки. Нащупав на груди гайку, он поднес ее к губам и поцеловал.

- Да!.... - повторил он и опять засмеялся. Смех был еле слышным, легким и сиплым. Его тут же унес ветер.

Когда он замолчал, где-то вдалеке отчаянно закричали птицы. Он уронил руку в траву и замер. Его грудь еще отрывисто вздымалась, сбитое дыхание было чуть хриплым. Солнце нежно гладило его тонкие веки и игралось ярко-рыжими спутанными волосами, пылающими огнем в свете вечерних лучей. На лице осталась сиять безмятежная улыбка.

4.

Они шли по своему грязному, залитому солнцем городу. За последние несколько лет он успел преобразиться. В нем прибавилось скверов с зелеными деревцами, появилось несколько фонтанов, открылись новые магазины. Огромный лесопарк привели в порядок, отвели там заповедную зону, очистили ее от мусора и отгородили забором. Правда, в общем лесопарк это не спасло. Как и весь город. В центре он действительно стал выглядеть солидней, даже вырисовался скромный бульварчик, но по окраинам он так же кишил свалками, бездомными животными и бродягами, хотя число последних немного поубавилось. Зато бульварчик был очень даже мил. С обеих сторон улицы тянулись витрины магазинов, парикмахерских и салонов. Люди сразу стали казаться гордыми и важными, дворняги избалованными, а все кругом навязанной фальшью.

Они шли, оглядываясь по сторонам, обмениваясь короткими взорами, молча делясь мнениями обо всем этом. Он был высокий и прямой, светлые волосы лежали на плечах, походка была неспешной. Она была гораздо ниже и явно младше, у нее были темные глаза и черные локоны. Одеты оба были в заношенные, заплатанные вещи, рванью висевшие на их тощих фигурах. Он повернулся к спутнице, и его губы изогнулись в хищноватой улыбке, во взгляде сквозила хорошо заметная тоска.

- У них не получится вылечить этот город, как бы они не старались. Проблема внутри, а не снаружи.

Голос у него был плавным, мурлычущим, собственно, как и все его движения. Девушка вскинула темные брови и быстро оглянулась на упитанную кошку около урны.

- Они думали, что проблема в нас. А проблема в них самих. Лечили от нас, а в итоге сломались сами.

- Да, но взамен выросли новые, ничуть не лучше.

- Почему? Нас теперь хотя бы не расстреливают на каждом углу, как врагов народа, а просто засаживают дохлыми деревьями каждый метр дороги.

Он остановился, продолжая улыбаться, глядя на нее.

- Скучаешь по прошлой жизни? - тихо спросил он.

- Нет, - коротко отрезала она низким голосом. - Я наконец-то счастлива, я нашла то, чего так долго искала. Смысл. Смысл своего существования. Тебя. И теперь мне плевать где мы и что происходит!

- Ведь из-за меня ты оставила все?

- Не из-за тебя, а ради тебя. И я бы отдала еще больше!

- Неужели, я так дорого стою? - он рассмеялся.

- Для меня ты намного дороже, чем ты можешь себе представить!

Он обнял ее и прижался губами к ее лбу.

- Знаешь, о чем я иногда жалею?

- О чем? - она, не отрываясь, смотрела ему в глаза. Каждый раз, глядя в эти глаза, она не могла понять себе, что такое возможно. Голубой и карий. И оба излучают свет. Тот самый свет настоящей благородной души, которого была ей так необходима. Которую она так ждала. На протяжении уже столького времени, просыпаясь утром, она смотрела в эти глаза и каждый раз, снова и снова, осознавала для себя, что ради этого жила всю жизнь. Ради этих глаз и рук, которые обнимали ее и гладили волосы.

- О том, что это больше не наш город. Что это затхлое больное место больше не принадлежит нам, а принадлежит этим, как ты сказала, дохлым деревьям. Мы тени его прошлого, только и всего. У нас отобрали последнее.

Она опустила голову, вдумываясь в его слова. Они медленно двинулись дальше по бульвару, игнорируя косые взгляды идущих мимо. Пройдя несколько шагов, он вдруг начал падать. Она успела подхватить его под руку и бережно придержать голову, смягчив падение. После она осторожно легла рядом прямо на асфальт, придвинувшись к нему вплотную и глядя в любимое неправильное лицо с горбатым носом и впалыми щеками. Нежно сдвинув ему со лба светлую прядь волос, она взяла его неудобно лежащую руку в свои ладони и прислонила к губам.

Люди оборачивались на лежащую прямо посреди бульвара парочку, но никто не останавливался. Их просто услужливо обходили и шли мимо. Осторожно, уважительно, как и подобает относиться к теням.

- Последнее и самое драгоценное, что есть у меня — это ты! - с улыбкой прошептала она, целуя его длинные прохладные пальцы. - Спи, любимый мой, светлых снов...

Дата добавления: 2015-07-08