ГЛАВА VIII.

Благодаря счастливому случаю автор находит средство оставить императораБлефуску и после некоторых затруднений благополучно возвращается в своеотечество Через три дня после прибытия в Блефуску, отправившись из любопытства насеверо-восточный берег острова, я заметил на расстоянии полулиги в открытомморе что-то похожее на опрокинутую лодку. Я снял башмаки и чулки и, пройдявброд около двухсот или трехсот ярдов, увидел, что благодаря приливу предметприближается; тут уже не оставалось никаких сомнений, что это настоящаялодка, оторванная бурей от какого-нибудь корабля. Я тотчас возвратился вгород и попросил его императорское величество дать в мое распоряжениедвадцать самых больших кораблей, оставшихся после потери флота, и три тысячиматросов под командой вице-адмирала. Флот пошел кругом острова, а якратчайшим путем возвратился к тому месту берега, где обнаружил лодку; заэто время прилив еще больше пригнал ее. Все матросы были снабжены веревками,которые я предварительно ссучил в несколько раз для большей прочности. Когдаприбыли корабли, я разделся и отправился к лодке вброд, но в ста ярдах отнее принужден был пуститься вплавь. Матросы бросили мне веревку, одинконец которой я привязал к отверстию в передней части лодки, а другой - кодному из военных кораблей, но от всего этого было мало пользы, потому что,не доставая ногами дна, я не мог работать как следует. Ввиду этого мнепришлось подплыть к лодке и по мере сил подталкивать ее вперед одной рукой.С помощью прилива я достиг наконец такого места, где мог стать на ноги,погрузившись в воду до подбородка. Отдохнув две или три минуты, я продолжалподталкивать лодку до тех пор, пока вода не дошла у меня до подмышек. Когда,таким образом, самая трудная часть предприятия была исполнена, я взялостальные веревки, сложенные на одном из кораблей, и привязал их сначала клодке, а потом к девяти сопровождавшим меня кораблям. Ветер был попутный,матросы тянули лодку на буксире, я подталкивал ее, и мы скоро подошли насорок ярдов к берегу. Подождав отлива, когда лодка оказалась на суше, я припомощи двух тысяч человек, снабженных веревками и машинами, перевернул лодкуи нашел, что повреждения ее незначительны. Не буду докучать читателю описанием затруднений, которые пришлосьпреодолеть, чтобы на веслах (работа над которыми отняла у меня десять дней)привести лодку в императорский порт Блефуску, куда при моем прибытиистеклась несметная толпа народа, пораженная невиданным зрелищем такогочудовищного судна. Я сказал императору, что эту лодку послала мне счастливаязвезда, чтобы я добрался на ней до места, откуда мне можно будет вернутьсяна родину; и я попросил его величество снабдить меня необходимымиматериалами для оснастки судна, а также дать дозволение на отъезд. Посленекоторых попыток убедить меня остаться император соизволил дать своесогласие. Меня очень удивило, что за это время, насколько мне было известно, кодвору Блефуску не поступало никаких запросов обо мне от нашего императора.Однако позднее мне частным образом сообщили, что его императорскоевеличество, ни минуты не подозревая, что мне известны его намерения,усмотрел в моем отъезде в Блефуску простое исполнение обещания, согласноданному на то дозволению, о котором было хорошо известно всему нашему двору;он был уверен, что я возвращусь через несколько дней, когда церемония приемабудет закончена. Но через некоторое время мое долгое отсутствие начало егобеспокоить; посоветовавшись с канцлером казначейства и другими членамивраждебной мне клики, он послал ко двору Блефуску одну знатную особу скопией моего обвинительного акта. Этот посланец имел инструкции поставить навид монарху Блефуску великое милосердие своего повелителя,удовольствовавшегося наложением на меня такого легкого наказания, какослепление, и объявить, что я бежал от правосудия и если в течение двухчасов не возвращусь назад, то буду лишен титула нардака и объявленизменником. Посланный прибавил, что, в видах сохранения мира и дружбы междудвумя империями, его повелитель питает надежду, что брат его, императорБлефуску, даст повеление отправить меня в Лилипутию связанного по рукам иногам, чтобы подвергнуть наказанию за измену[52]. Император Блефуску после трехдневных совещаний послал весьма любезныйответ со множеством извинений. Он писал, что брат его понимает всюневозможность отправить меня в Лилипутию связанного по рукам и ногам; что,хотя я и лишил его флота, он считает себя обязанным мне за множество добрыхуслуг, оказанных мною во время мирных переговоров; что, впрочем, оба монархаскоро вздохнут свободнее, так как я нашел на берегу огромный корабль, накотором могу отправиться в море; что он отдал приказ снарядить этот корабльс моей помощью и по моим указаниям и надеется, что через несколько недельобе империи избавятся наконец от столь невыносимого бремени. С этим ответом посланный возвратился в Лилипутию, и монарх Блефускусообщил мне все, что произошло, предлагая мне в то же время (но подстрожайшим секретом) свое милостивое покровительство, если мне угодно будетостаться у него на службе. Хотя я считал предложение императора искренним,однако решил не доверяться больше монархам, если есть возможность обойтисьбез их помощи, и потому, выразив императору благодарность за его милостивоевнимание, я почтительнейше просил его величество извинить меня и сказал, чтохотя неизвестно, к счастью или невзгодам судьба послала мне это судно, но ярешил лучше отдать себя на волю океана, чем служить поводом раздора междудвумя столь могущественными монархами. И я не нашел, что императору непонравился этот ответ; напротив, я случайно узнал, что он остался оченьдоволен моим решением, как и большинство его министров. Эти обстоятельства заставили меня поспешить и уехать скорее, чем япредполагал. Двор, в нетерпеливом ожидании моего отъезда, оказывал мневсяческое содействие. Пятьсот человек под моим руководством сделали двапаруса для моей лодки, простегав для этого сложенное в тринадцать раз самоепрочное тамошнее полотно. Изготовление снастей и канатов я взял на себя,скручивая вместе по десяти, двадцати и тридцати самых толстых и прочныхтамошних веревок. Большой камень, случайно найденный на берегу после долгихпоисков, послужил мне якорем. Мне дали жир трехсот коров для смазки лодки идругих надобностей. С невероятными усилиями я срезал несколько самых высокихстроевых деревьев на весла и мачты; в изготовлении их мне оказали, впрочем,большую помощь корабельные плотники его величества, которые выравнивали иобчищали то, что мною было сделано вчерне. По прошествии месяца, когда все было готово, я отправился в столицуполучить приказания его величества и попрощаться с ним. Император савгустейшей семьей вышли из дворца; я пал ниц, чтобы поцеловать его руку,которую он очень благосклонно протянул мне; то же сделали императрица и всепринцы крови. Его величество подарил мне пятьдесят кошельков с двумястамиспругов в каждом, свой портрет во весь рост, который я тотчас спрятал себе вперчатку для большей сохранности. Но весь церемониал моего отъезда был таксложен, что сейчас я не буду утомлять читателя его описанием. Я погрузил в лодку сто воловьих и триста бараньих туш, соответствующееколичество хлеба и напитков и столько жареного мяса, сколько моглиприготовить четыреста поваров. Кроме того, я взял с собою шесть живых коров,двух быков и столько же овец с баранами, чтобы привезти их к себе народину и заняться их разведением. Для прокормления этого скота в пути язахватил с собою большую вязанку сена и мешок зерна. Мне очень хотелосьувезти с собою с десяток туземцев, но император ни за что не согласился наэто; не довольствуясь самым тщательным осмотром моих карманов, еговеличество обязал меня честным словом не брать с собою никого из егоподданных даже с их согласия и по их желанию. Приготовившись, таким образом, как можно лучше к путешествию, япоставил паруса 24 сентября 1701 года в шесть часов утра. Пройдя приюго-восточном ветре около четырех лиг по направлению к северу, в шесть часоввечера я заметил на северо-западе, на расстоянии полулиги, небольшойостровок. Я продолжал путь и бросил якорь с подветренной стороны острова,который был, по-видимому, необитаем. Немного подкрепившись, я лег отдохнуть.Спал я хорошо и, по моим предположениям, не меньше шести часов, потому чтопроснулся часа за два до наступления дня. Ночь была светлая. Позавтракав довосхода солнца, я поднял якорь и при попутном ветре взял с помощьюкарманного компаса тот же курс, что и накануне. Моим намерением былодостигнуть по возможности одного из островов, лежащих, по моим расчетам, насеверо-восток от Вандименовой Земли. В этот день я ничего не открыл, нооколо трех часов пополудни следующего дня, находясь, согласно моимвычислениям, в двадцати четырех милях от Блефуску, я заметил парус,двигавшийся на юго-восток; сам же я направлялся прямо на восток. Я окликнулего, но ответа не получил. Однако скоро ветер ослабел, и я увидел, что могудогнать судно. Я поставил все паруса, и через полчаса корабль заметил меня,выбросил флаг и выстрелил из пушки. Трудно описать охватившее меня чувстворадости, когда неожиданно явилась надежда вновь увидеть любезное отечество ипокинутых там дорогих моему сердцу людей. Корабль убавил паруса, и я присталк нему в шестом часу вечера 26 сентября. Мое сердце затрепетало от восторга,когда я увидел английский флаг. Рассовав коров и овец по карманам, явзошел на борт корабля со всем своим небольшим грузом. Это было английскоекупеческое судно, возвращавшееся из Японии северными и южными морями;капитан его, мистер Джон Билль из Дептфорда, был человек в высшей степенилюбезный и превосходный моряк. Мы находились в это время под 50ь южнойшироты. Экипаж корабля состоял из пятидесяти человек, и между ними явстретил одного моего старого товарища, Питера Вильямса, который далкапитану обо мне самый благоприятный отзыв. Капитан оказал мне любезныйприем и попросил сообщить, откуда я еду и куда направляюсь. Когда я вкратцесказал ему это, он подумал, что я заговариваюсь и что перенесенные несчастьяпомутили мой рассудок. Тогда я вынул из кармана коров и овец; это привелоего в крайнее изумление и убедило в моей правдивости. Затем я показал емузолото, полученное от императора Блефуску, портрет его величества и другиедиковинки. Я отдал капитану два кошелька с двумястами спрутов в каждом иобещал ему подарить, по прибытии в Англию, стельную корову и овцу. Но не буду докучать читателю подробным описанием этого путешествия,которое оказалось очень благополучным. Мы прибыли в Даунс 15 апреля 1702года. В пути у меня была только одна неприятность: корабельные крысы утащилиодну мою овечку, и я нашел в щели ее обглоданные кости. Весь остальной скотя благополучно доставил на берег и в Гринвиче пустил его на лужайку для игрыв шары; тонкая и нежная трава, сверх моего ожидания, послужила им прекраснымкормом. Я бы не мог сохранить этих животных в течение столь долгогопутешествия, если бы капитан не давал мне своих лучших сухарей, которые ярастирал в порошок, размачивал водою и в таком виде давал им. В продолжениемоего недолгого пребывания в Англии я собрал значительную сумму денег,показывая этих животных многим знатным лицам и другим, а перед началомвторого путешествия продал их за шестьсот фунтов. Возвратившись в Англию изпоследнего путешествия, я нашел уже довольно большое стадо; особеннорасплодились овцы, и я надеюсь, что они принесут значительную пользусуконной промышленности благодаря необыкновенной тонине своей шерсти[53]. Я оставался с женой и детьми не больше двух месяцев, потому что моененасытное желание видеть чужие страны не давало мне покоя и я не могусидеть дома. Я оставил жене полторы тысячи фунтов и водворил ее в хорошемдоме в Редрифе[54]. Остальное свое имущество, частью в деньгах, частью втоварах, я увез с собою в надежде увеличить свое состояние. Старший мой дядяДжон завещал мне поместье недалеко от Эппинга, приносившее в год до тридцатифунтов дохода; столько же дохода я получал от бывшей у меня в долгосрочнойаренде харчевни Черный Бык на Феттер-Лейн. Таким образом, я не боялся, чтооставляю семью на попечение прихода[55]. Мой сын Джонни, названный так вчесть своего дяди, посещал грамматическую школу и был хорошим учеником. Моядочь Бетти (которая теперь замужем и имеет детей) училась швейномумастерству. Я попрощался с женой, дочерью и сыном, причем дело не обошлосьбез слез с обеих сторон, и сел на купеческий корабль "Адвенчер",вместимостью в триста тонн; назначение его было Сурат[56], капитан - ДжонНиколес из Ливерпуля. Но отчет об этом путешествии составит вторую частьмоих странствований.

Дата добавления: 2015-07-10