Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

III. Евреи

Читайте также:
  1. IX Каким образом евреи сохраняют тайны
  2. Глава IV. Евреи, коммунизм и гражданские права
  3. Глава Х. Евреи возглавили вторжение
  4. ЕВРЕИ В ПРАВОСЛАВИИ ИЛИ ПОЧЕМУ ИМ -- НЕЛЬЗЯ ВЕРИТЬ.
  5. Картинка 14. «Бытие». Как евреи отвечали на предложение породниться или что делал Иосиф в Египте
  6. Обладают ли евреи превосходством?

Если сразу после персов рассматривать евреев, то они покажутся народцем малозначительным, страна тесная, роль народа на мировой арене— жалкая; завоевателями евреи почти никогда не были. Меж тем, во-лею судеб, по целому ряду вполне понятных причин, народ этот оказал на другие нации воздействие куда более сильное, чем любой азиатский народ; в известном смысле евреи послужили основой для просвещения целого мира — и через посредство христианства и через посредство магометанства.

Исключительная черта евреев — у них есть летописи событий, относящиеся к такому времени, когда большинство просвещенных наций наших дней еще не умело писать, и они осмеливаются даже доводить свою хронику до самого начала мира. Еще одно большое преимущество есть у этих древних записей — они основаны не на иероглифическом письме и не затуманены такими знаками, а почерпнуты из генеалогических списков и слиты с историческими сказаниями и песнями, так что простота их формы увеличивает их историческую ценность. Наконец, некая замечательная весомость присуща этим рассказам еще и оттого, что они в течение целых тысячелетий, словно некое дарованное богом слово, с суеверной добросовестностью сохранялись еврейской нацией и благодаря христианству оказались в руках у народов, которые не по-иудейски, а свободно стали изучать, исследовать, объяснять и с пользой читать эти древние сочинения. Конечно, очень странно, что сообщения других наций о еврейском народе, а прежде всего свидетельства египтянина Манефона10, столь категорически расходятся с собственными историческими рассказами евреев; однако если непредвзято смотреть на их историю и уметь объяснить себе весь дух этого повествования, то оно, несомненно, заслуживает большего доверия, чем клеветнические измышления враждебно настроенных чужестранцев. Вот почему я не стыжусь брать за основу историю евреев именно в том виде, в каком она рассказана ими самими, но при этом я все же хотел бы, чтобы и к словам их недругов относились не просто с презрением, но и пользовались ими должным образом.

Итак, согласно наиболее древним сказаниям еврейского народа, родоначальник племени, шейх кочевников11, перешел Евфрат и в конце концов переселился в Палестину. Здесь ему понравилось, ничто не мешало вести

9* «Путешествие» Нибура, с. 48 ел.

328

привычный образ жизни предков-пастухов и служить богу отцов согласно обычаям племени. Потомки этого шейха благодаря неслыханному счастью, которого один человек из рода их12 удостоился в Египте, переселились, в третьем поколении, в эту страну, и здесь, не смешиваясь с местным населением, продолжали вести образ жизни пастухов, пока, наконец, будущий их законодатель13 (неведомо уже, в каком поколении) не спас их от того презрения и угнетения, которому подвергались они в Египте уже просто как скотоводы, и пока все они не спаслись бегством в Аравию. Здесь и исполнил свой труд муж великий, самый великий, какой был у этого народа, и даровал народу закон, основанный, правда, на религии и жизненном укладе племени, но весь пронизанный государственной мудростью Египта, так что, с одной стороны, племя кочевников должно было подняться до уровня культурной нации, а с другой стороны, еврейский народ должен был быть всецело отвлечен от Египта, чтобы никогда впредь не почувствовал он искушения вступить на «черную землю» этой страны. Удивительно продуманы все законы Моисея, все охватывают они — и самое великое, и самое малое, ибо цель их — овладеть духом нации совершенно во всем, во всех жизненных обстоятельствах, цель их — стать законом вечным; об этом не раз говорит сам Моисей. И это столь продуманное законодательство не было творением одного мгновения; сам законодатель, смотря по обстоятельствам, делал добавления и еще незадолго перед своей кончиной велел всему народу присягнуть на верность будущему закону страны. В течение сорока лет он строго настаивал на соблюдении всех заповедей, и, может быть, именно потому так долго вынужден был оставаться народ в Аравийской пустыне, чтобы после того, как вымрет первое, самое упрямое и закоснелое поколение, новый, воспитанный в иных обычаях народ мог поселиться на земле своих отцов, во всем послушный закону Моисея. Увы! Желание этого патриотически настроенного мужа не было исполнено! Престарелый Моисей умер близ границ земли, какую искал14, а когда преемник его вступил на эту землю15, то недоставало ему ни авторитета, ни решимости, чтобы во всем следовать замыслу законодателя. Завоевано было меньше земель, чем следовало завоевать: завоеванное разделили и слишком рано почили от дел. Самые сильные колена забрали себе самый большой удел, так что для более слабых собратий едва нашлось место, и одно колено16 даже пришлось переделить между другими10*. Кроме того, много мелких народностей оставалось в самой стране, и, таким образом, Израиль сохранил на своей земле заклятых своих врагов, а изнутри и извне страна лишена была твердости и закругленности, которую могли придать ему лишь те границы, что намечались первоначально. Что же могло воспоследовать из такого несовершенного воплощения замысла, если не беспокойные времена, не дававшие передышки поселившемуся на этих землях народу? Полководцев творила у евреев нужда, и если они одерживали победы, то только совер-

10* Сыны Дана получили землю в левом верхнем углу страны17. См. «Дух еврейской поэзии», т. II18.

329

шая набеги, и когда у народа появились, наконец, цари, то у них было так много забот с их разделенной на колена страной, что третий из них19 волею судеб оказался и последним царем всей страны, части которой никак не были связаны друг с другом. Пять шестых страны отпали от его преемника,— а что могло статься с двумя настолько слабыми царствами, которые, находясь в окружении могучих противников, беспрестанно враждовали между собой? У Израиля не было, по сути дела, никакой законной конституции, и он потому бегал за чужеземными богами, что не желал воссоединиться с соперничающим государством20, почитавшим прежнего, законного бога. И вполне естественно после этого, что цари израильские, как говорил народ, не знали страха божия, потому что в противном случае весь их народ отправился бы в Иерусалим и отложившемуся правлению пришел бы конец. Так, подражая чуждым нравам и обычаям, теряли голову, а меж тем пришел царь ассирийский и ограбил маленькое царство, словно птичье гнездо. Другое царство, а в нем, по крайней мере, сохранился прежний строй утвержденного двумя полновластными царями государства с укрепленной столицей, держалось чуть дольше, но тоже только до тех пор, пока его не пожелал присоединить к своим владениям более могущественный завоеватель. ЯвиАся разоритель еврейской страны Навуходоносор21 и сначала наложил дань на царей, а когда те отпали, то обратил в рабство последнего из царей, опустошил всю страну, стер ее столицу с лица земли; вся Иудея была уведена в позорный вавилонский плен, как Израиль в Мидию. Итак, если смотреть на еврейское государство, то не может быть ничего более жалкого, чем историческая роль этого народа, за исключением только периода правления в Иудее двух царей.

Но в чем же причина такой слабости государства? Мне кажется, ее проясняет сама последовательность нашего изложения: ни одна страна не могла бы процветать в этих местах при такой дурной внутренней и внешней организации. Пусть Давид совершал свои набеги по всей пустыне вплоть до Евфрата, возбуждая этим гнев более сильной державы против своих преемников,— разве эти набеги могли придать недостающую твердость его стране, тем более что столица всего государства располагалась на южной оконечности его? Сын Давида понавез в страну чужеземных жен, ввел тут торговлю и роскошь, и это в страну, которая, подобно Швейцарской конфедерации, способна была прокормить лишь пастухов и земледельцев, да и вынуждена была кормить предельное их число. Кроме того, он торговал не сам, а торговали покоренные им эдомиты, а потому роскошь наносила лишь ущерб его царству. Вообще после Моисея у этого народа не было второго законодателя, который вернул бы это расстроенное с самого начала государство к сообразному с обстоятельствами основному строю и закону. Ученое сословие вскоре стало терпеть упадок, у сторонников закона был голос, но не было сил, цари по большей части были сластолюбцами или ставленниками жрецов. Итак, беспрестанно выступали друг против друга — утонченная номократия, в которой видел весь смысл Моисей, и своего рода теократическая монархия, столь противо-

330

положная идеалу Моисея, в том ее виде, в каком существовала она у большинства народов, населявших эту богатую деспотическими державами область земли: вот почему получилось так, что закон Моисея стал для его народа законом рабства, тогда как по замыслу он должен был стать законом политической свободы.

С течением времени ситуация изменилась, но не к лучшему. Когда Кир освободил небольшое число иудеев и они вернулись на родину из вавилонского пленения22, то они познакомились уже с различными государственными строями, но только не узнали ни одного подлинно гражданского; да и как можно было узнать что-то подобное в Ассирии и Халдее? Они колебались в вопросе о том, кому должна принадлежать верховная власть,— то ли царям, то ли жрецам, они строили храм, как будто с постройкой его возвращались времена Моисея и Соломона; религиозность стала теперь фарисейством, ученость — глубокомысленным начетничеством, бесконечным пережевыванием одной-единственной книги, любовь к отечеству стала рабской приверженностью к древнему, дурно понятому закону,— и в глазах соседних наций евреи стали презренным и смешным народом. Единственное утешение их, единственная надежда их — это были древние пророчества, тоже неверно истолкованные, пророчества будто бы обещали им в будущем безраздельное мировое господство! Так жили и страдали они веками — под властью греко-сирийских правителей, под властью идумеев и римлян, пока, наконец, вследствие несказанного ожесточения, едва ли сравнимого с чем-либо во всей истории, не погибли и вся страна и вся столица, погибли так, что это причинило боль даже человеколюбивому победителю иудеев24. А тогда евреи рассеялись по всем странам Римской империи, и вот тогда-то и началось воздействие иудеев на весь человеческий род, воздействие, которое едва ли могло бы исходить из их собственной страны, ибо на всем протяжении истории они не отличались ни мудростью в делах государства, ни ученостью в военном искусстве, менее же всего отличались открытиями в науках и искусствах.

Вот в чем тут было дело: незадолго до гибели иудейского государства в его лоне возникло христианство, поначалу отнюдь не отделявшееся от иудейской религии, а потому перенявшее священные книги иудеев, христианство по преимуществу и обосновывало этими книгами, что мессия ниспослан богом. Благодаря христианству иудейские книги оказались в руках у всех, у всех народов, исповедающих христианскую веру, а тем самым книги эти, в зависимости от того, как понимали их и как ими пользовались, производили свое доброе или дурное действие во все христианские века. Действие было добрым, ибо основой всей философии и религии, согласно закону Моисея, было учение о едином боге, творце мира, а о боге эти сочинения с их песнопениями и наставлениями говорили достойно и возвышенно, покорно и благодарно, так что мало что из сочиненного людьми может приблизиться к ним. Достаточно сравнить эти книги не только с китайским «Шу-цзином», не только с персидским Саддером и «Зенд-Авестой», но и даже с гораздо более поздним Кораном магометан, уже использующим учения иудеев и христиан, чтобы убедиться в

331

безусловном превосходстве еврейских сочинений перед всеми древними религиозными книгами народов. Кроме того, люди с присущей им любознательностью с удовольствием узнавали из этих книг доступные всякому ответы на вопрос о древности мира, о его сотворении, о происхождении зла и т. д., не говоря уж о поучительности излагаемой тут истории народа и о чистой морали, содержащейся во многих книгах всего этого собрания. Каково было ни было летосчисление иудеев, оно давало общепризнанную, всеобщую меру, нить, на которую можно было нанизать все события всемирной истории. При этом мы не говорим еще о множестве других преимуществ, которые давали эти книги,— усердно изучался язык, совершенствовались искусство толкования и диалектика: все это можно, конечно, упражнять и на других книгах. Но все это — неоспоримое благотворное влияние еврейских книг в истории человечества.

Но при всех этих преимуществах, которые давали они, столь же ясно и другое: ложное их толкование, злоупотребление такими сочинениями причинили человеческому рассудку большой ущерб, тем более что у этих книг был авторитет божественного писания. Как много нелепых космогонических доктрин извлекалось из возвышенного и простого рассказа Моисея о сотворении мира, как много жестоких учений и неудовлетворительных гипотез — из рассказа о яблоке и змие! В течение долгих столетий сорок дней потопа служили тем непременным крючком, к которому естествоиспытатели прицепляли все феномены строения земли, и в течение столь же долгого времени все историки рода человеческого все населяющие Землю народы обязательно привязывали к одному богоизбранному народу, к ложно понятому видению пророка о четырех монархиях25. Сколько исторических событий было искажено, извращено, только чтобы согласовать их с каким-нибудь еврейским словом, и все было обужено — и строение человека, и строение Земли, и даже строение самого мироздания, только чтобы «спасти» остановившееся на небе солнце Иисуса Навина26 и указанный возраст мира27, точное определение которого, конечно же, не могло быть целью этих сочинений. Сколько времени отняли иудейская хронология и иудейские откровения даже у такого человека, как Ньютон, тогда как время это можно было бы затратить на куда более важные изыскания! И даже если говорить о нравственном учении, о политическом укладе, то по вине ложного понимания и дурного употребления писание евреев положило самые настоящие узы на дух народов, признававших его. Не различая времен и ступеней культуры, люди начинали думать, что нетерпимость иудейской религии — это образец и для христиан; при этом опирались на разные ветхозаветные изречения, чтобы оправдать свою неразумную затею, превращавшую чисто моральную христианскую религию, которую ведь всякий выбирает по доброй воле, в подобие государственной религии иудеев. Нельзя отрицать и того, что обряды богослужения и даже церковный язык евреев повлияли на духовное красноречие, на песнопения и литании христианских народов, так что культ их стал чем-то вроде восточного диалекта. Считалось, что законы Моисея будто бы должны сохранять свою значимость в любых широтах, и даже

332

при совершенно ином жизненном укладе народа; вот почему получилось так, что ни одна христианская нация не выработала от начала до конца собственного законодательства и государственного строя. Самое лучшее, что только может быть, ведет ко всевозможному злу, будучи ложно понятым; разве не бывает действие священных стихий природы разрушив тельным и разве не становятся самые целебные лекарства медленно убивающим ядом?

Рассеявшись по свету, иудейская нация делалась для народов земли полезной или вредной в зависимости от того, как умели обращаться с нею. Первое время в каждом христианине видели иудея и презирали и угнетали вместе — и того и другого, потому что и на деле христиане навлекли на себя немало упреков в чисто иудейской ненависти к другим народам, в гордыне и суеверии. Позже, когда сами христиане стали угнетать иудеев, они дали последним повод овладеть благодаря своей предприимчивости и широким связям почти всей внутренней торговлей, а особенно денежным обменом, в результате чего менее культурные европейские нации стали добровольными рабами ростовщиков. Правда, векселя придуманы не евреями, но они быстро усовершенствовали вексельное дело, потому что именно рискованность положения евреев в магометанских и христианских странах требовала тут от них большой изобретательности. Итак, широко раскинувшаяся во все концы республика умных ростовщиков в течение долгого времени удерживала многие европейские народы от собственной торговли, мешая им проявлять инициативу и воспользоваться ее плодами, потому что все народы свысока смотрели на иудейское занятие и не собирались учиться такому разумному и тонкому делу у низких прислужников священного римского мира, точно так же, как спартанцы не желали учиться возделывать землю у своих илотов. Если бы кто-нибудь собрал историю иудеев в разных странах, куда разметала их судьба, то получился бы превосходный и показательный образ человечества, одинаково замечательный и как феномен природы и как по- литическое событие. Ибо ни один народ не распространился по всей Земле так, как этот; ни один народ не сохранил свои отличительные черты и бодрость духа во всевозможных климатах Земли, как этот.

Только не следует делать отсюда суеверный вывод о том, что этому народу предстоит некогда совершить всеобщий переворот вещей ради всех народов мира! Если какому-то перевороту и надлежало совершиться, так уж он, наверное, совершился, а что касается какого-то другого, то ни в самом этом народе, ни в исторических аналогиях нет к этому ни малейших данных и задатков. Что иудеи во всех странах остались иудеями, вполне естественно, ведь сохранились же до наших дней брахманы, парсы и цыганы.

Но, конечно, никто не станет отрицать больших способностей народа, который стал столь действенной пружиной в руках судьбы; способности такие явственно выступают во всей его истории. Народ находчивый, лукавый и энергичный, он и в условиях самого тяжкого угнетения всегда умел сохраниться,— ведь и в Аравийской пустыне он провел больше соро-

333

ка лет. Не было у иудеев недостатка и в храбрости, как показывают времена Давида, Маккавеев и прежде всего сама ужасающая гибель иудейского государства. Некогда иудеи были в своей стране народом трудолюбивым, прилежным; словно японцы, они устраивали искусственные террасы от подножия до самых вершин своих гор, а, теснясь в своей стране, по плодородию далеко не первой в мире, они умели прокормить невероятное количество людей. Правда, в ремеслах и искусствах иудейское племя до самой последней поры не приобрело никакого умения, хотя и жили иудеи между египтянами и финикийцами,— даже храм Соломонов они строили чужими руками. Они также владели одно время гаванями Красного моря и жили вблизи от берегов Средиземноморья, в самом благоприятном для торговли месте, занимая самое выгодное географическое положение, и тем не менее они не стали мореплавателями, хотя перенаселенность и была тяжким бременем для их страны. Подобно египтянам, они боялись моря и с незапамятных времен предпочитали жить среди других народов—черта национального характера, с которой вел решительную борьбу уже Моисей. Короче говоря, народ этот был испорчен воспитанием и не дорос до полной зрелости политической культуры на собственной почве, а потому и не обрел истинного чувства чести и свободы. И в науках, которыми занимались лучшие умы, всегда проявлялась не столько плодотворная свобода духа, сколько приверженность к закону и порядку, а доблести патриотов были еще в давние времена отняты у них самим положением народа. Итак, народ, избранный богом, народ, которому само небо даровало некогда его отечество, этот народ тысячелетиями и, можно даже сказать, почти с самого своего возникновения ведет жизнь растения, паразитирующего на стволах других наций,— порода лукавых перекупщиков, разбросанная по всему свету, порода людей, несмотря на все угнетение никогда не алкавших чести, не мечтавших о собственной крыше над головой, не тосковавших по родине.


Дата добавления: 2015-07-10; просмотров: 200 | Нарушение авторских прав


Читайте в этой же книге: VI.Что говорит древнейшая письменная традиция о начале человеческой истории. Продолжение | VII. Что говорит древнейшая письменная традиция о начале человеческого рода. Завершение | КНИГА ОДИННАДЦАТАЯ | I. Китай | II. Кохинхина, Тонкин, Лаос, Корея, Восточная Татария, Япония | III. Тибет | IV. Индостан | V. Общие рассуждения об истории этих стран | КНИГА ДВЕНАДЦАТАЯ | I. Вавилон, Ассирия, халдейское царство |
<== предыдущая страница | следующая страница ==>
II. Мидийцы и персы| IV. Финикия и Карфаген

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.009 сек.)