Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Точка возврата

Читайте также:
  1. В заголовках и дате писем точка не ставится.
  2. Весточка с Крита • На краю мира • Добрые вести дают о себе знать тихо
  3. Визитная Карточка
  4. Визитная карточка.
  5. Внимание как сборка. Точка сборки
  6. Выплата по карточкам осуществляется сразу же после окончания событий
  7. Гарантия возврата денег

 

Что такое человечность? Можно ли ее увидеть или измерять? Или это метафора, красивое слово, которым обозначали правильные поступки? Если это так, то в моей жизни не было места человечности. Я любила поступать неправильно. Мне нравились плохие мальчики, но я продолжала тянуться к хорошим людям. Это было так естественно, когда в жизни преобладал один цвет, ты продолжал искать второй, чтобы разбавить однообразие, внести остроту в свою скучную повседневность. Может, это и было той причиной, по которой я впадала из одной крайности в другую? Какая же я на самом деле: добрая или злая? А Том?
Вздохнула, понимая, что выбрала неподходящее время и место для подобных размышлений. Сегодня мы пошли на митинг. Миссис Коул решила, что детям из приюта нужно принимать участие в общественной жизни. И вот мы уже целый час стояли на площади в окружении сонных, ко всему безразличных взрослых и слушали нескладную речь какого-то жутко популярного политика. Сцедив зевок в ладошку, я скосила глаза на Риддла. Он смотрел куда-то в сторону, совершенно ни на что не обращая внимания. Я легонько тряхнула его за плечо. Том повернул ко мне голову и шепнул: «Идем!».
Я взяла его за руку, чтобы не потерять друг друга в толпе, и пошла за ним. В любом случае, прогулка будет гораздо интересней, нежели бесполезные разговоры о войне и патриотизме. О них я читала каждую неделю в газете. А так же о великом вкладе Англии и антигитлеровской коалиции в борьбу против Германии и стран нацистского блока*. С каким удовольствием репортеры поливали грязью противников! Но ведь не стоило забывать, что правда у каждого своя. Это я запомнила в первую очередь после знакомства с Томом.
Мы уже были на полпути к выходу, когда услышали оглушающий звук. «Взрыв», — мелькнула в моей голове мысль. А затем совсем рядом прозвучал еще один. Меня отбросило вперед, на Риддла. Если бы он меня не поддержал, я бы упала на асфальт. И только гораздо позже я поняла, что это падение стало бы последним в моей жизни.
Казалось, что время застыло. Поначалу ничего не происходило, а потом на площади разверзся ад. Стоны, плач, крики о помощи — все смешалось в оглушительную какофонию боли и страдания. Моя правая рука онемела от предплечья до кончиков пальцев. Посмотрев на нее, я обнаружила, что рукав платья пропитан чем-то темным. Кровь.
Мне не дали долго рассматривать поврежденную конечность. Том заставил меня посмотреть на него и спросил, четко выговаривая каждое слово:
— Гермиона! Ты меня слышишь?
Лицо его было бледным, глаза лихорадочно осматривали меня, ища видимые глазу повреждения. Я неуверенно кивнула, крепче вцепившись здоровой рукой в его рубашку.
— Хорошо, — пробормотал он, а потом приказал: — Ты идешь за мной и беспрекословно выполняешь все, что я тебе скажу. Поняла? Нам надо отсюда быстрее выбираться.
Я еще раз кивнула, сильнее прижавшись к нему. Вокруг бегали люди, натыкались на нас, толкались и кричали, кричали, кричали до сорванных голосов. Мне стало страшно. Все здесь походило на глупый фарс или дешевый американский фильм. Поэтому эта ситуация пугала вдвойне, так как была реальной.
Том развернулся и повел меня назад, туда, откуда звучали взрывы. Позже он объяснил мне, что в одном и том же месте вряд ли бы прятали две бомбы и, на какое-то время, там было безопасно. Мы миновали пожилую женщину, которая баюкала окровавленную руку. Дошли до группы людей, сбившихся в кучку. Одни из них кричали, другие плакали, третьи истерически смеялись, четвертые смотрели остекленевшими взглядами перед собой. Я отвернулась, не в силах смотреть на это безумие. Зря. С другой стороны на асфальте сидел мужчина в когда-то дорогом темно-синем костюме и держал в руках свою ногу — ее оторвало взрывом от тела. Он раскачивался со стороны в сторону, как маятник, что-то бормоча себе под нос. И прижимал конечность крепко-крепко, как ребенок любимую игрушку. Да и ребенок здесь тоже был. Маленькая девочка держала за руку мертвую женщину и захлебываясь слезами громко звала:
— Мама! Мамочка, проснись! Ну, проснись же, мама!
А женщина лежала с застывшей безмятежной улыбкой на мертвом лице. Холодная и равнодушная ко всему, даже к своей родной дочери. Я уткнулась лицом в рубашку Тома, пытаясь сдержать тошноту. Еще и этот запах гари и чего-то сладкого, жареного. Не такой чистый аромат, как у цветков гибискуса, но не менее отвратительный. Кровь и горелое мясо. Мне стало плохо, казалось, еще чуть-чуть — и я потеряю сознание. Спасительная темнота была так близко…
Но Том не давал забыться. Он целеустремленно двигался вперед и, казалось, ни на что не обращал внимания. Подумаешь, мертвые люди? Делов-то! Каждый день кто-то умирал, так к чему разводить панику? Кому-то такой подход мог показаться бесчеловечным, но я-то позже, когда смогла обдумать все и проанализировать, поняла, что он пытался спасти нас. Засунув подальше свои страхи, он искал выход со сложившейся ситуации.
А еще Риддл сделал выбор. Слизеринец выбрал меня. Он ведь мог бросить Гермиону Грейнджер там на произвол судьбы и уйти, чтобы быстрее оказаться в безопасности. Но Том остался. И этот поступок говорил красноречивей любых слов.
Я плохо помнила дорогу назад в приют. Просто в какой-то момент шум сменился пронзительной тишиной, лишь изредка нарушаемой свистом ветра. Я попыталась сконцентрироваться на этих ощущениях, на свежести и резких порывах воздуха. Что угодно, только бы заглушить крики людей там на площади. Что угодно, лишь бы забыться на минуту…

***
Проснулась я в кровати, пахнущей лавандой и свежевыстиранным бельем. Рядом со мной была приютская медсестра, вводившая мне внутривенно какой-то препарат.
— Тебе повезло, милочка. Отделалась только легким испугом и царапиной на руке, — сказала она, заметив, что я очнулась.
— О чем вы говорите? — голос был слабым и хриплым.
— О диверсии на площади, — объяснила она, продолжая возиться лекарствами на тумбочке. — Другим повезло гораздо меньше.
— Кто-то погиб из приютских детей? — взволновано спросила я, желая и одновременно страшась услышать ответ женщины.
— Пятеро и миссис Эжбот. Еще шестеро лежат внизу, в палате. У тебя не такое тяжелое состояние, как у них, поэтому я решила оставить тебя в твоей комнате. Риддл согласился посидеть с тобой — вдруг что-то понадобиться? — и проследить, чтобы ты вовремя приняла обезболивающее, — ее слова были равнодушными, лишенными эмоций. Такими же, как и всегда. Словно погибли не ее подопечные и коллега, а кто-то чужой, далекий.
Я закрыла глаза и мысленно досчитала до десяти. Ничего не изменилось. Все так же ныла рука и болела голова. Не самые приятные ощущения, если задуматься.
Скрипнула дверь, и в комнату зашел Том, держа в руках поднос с едой. Я равнодушно посмотрела на него и опять закрыла глаза. Голова раскалывалась на кусочки. Может, если я усну, боль станет меньше?
Шорох, глухой стук, кровать просела от тяжести опустившегося на нее тела. Холодная рука осторожно погладила меня по щеке. Я вздрогнула от столь непривычной ласки.
— Ты не спишь. Открой глаза.
Послушно исполнила просьбу и посмотрела на хмурое лицо друга. Он выглядел уставшим и очень далеким от того безупречного образа, которого так тщательно придерживался.
— Как ты себя чувствуешь? — в голосе не было ни капли заботы, но я-то знала, что Риддл волновался за меня.
— Паршиво, — криво улыбнулась. — Ты узнал, что произошло на самом деле на площади?
— Да. Тебе какую версию рассказать? — поинтересовался он, отводя спутавшиеся волосы с моего лица.
— Правдивую, — сказала, ловя его ладонь и сжимая ее крепко, до побелевших костяшек на пальцах.
Хмыкнув, он рассказал мне все, ничего не утаивая и не приукрашивая. На площади во время митинга взорвались две бомбы. Погибших непосредственно от взрыва было мало. Больше всего пострадали дети с приюта святого Патрика, так как они ближе всего находились к диверсанту. Гораздо больше людей умерло во время паники, образовавшейся после взрыва. Их просто затоптали. Сотни напуганных магглов, пребывающих в шоковом состоянии, натворили больше беды, чем взрывчатка.
Ходили слухи, что вся эта акция была заранее спланированной, чтобы воздействовать через мирное население на правительство. Я подумала, что в жестоких «акульих» играх всегда страдали ни в чем не повинные люди. Кто они для власть имущих? Разменная монета или пушечное мясо в закулисных войнах? Ни то, ни другое не вызывало во мне энтузиазма. Впервые я задумалась о том, как бы я поступила, обретя власть. И поняла, что не знаю ответа. Слишком сложным и неоднозначным был этот вопрос. А Том? Он наверняка смог бы справится с этим тяжким бременем. В нем чувствовалась настоящая сила. Парень прирожденный лидер.
— Ты не слушаешь меня, — упрекнул Риддл.
— Да, — рассеянно отозвалась я, а потом вдруг попросила: — Полежи со мной.
Я сколько угодно могла доказывать свою независимость, но в самые тяжелые времена я продолжала искать помощь у Тома. Он мой якорь. Точка возврата в море агонии, с которой я вела борьбу каждый день.
Он снял обувь и лег рядом со мной на узкой кровати. Я повернулась к нему лицом, стараясь не потревожить раненую руку. Его дыхание спокойное, размеренное. Оно вызывало чувство защищённости. Том обнял меня, и я положила голову ему на плечо. Так уютно и по-домашнему я себя давно не чувствовала. А Риддл? Что он сейчас ощущал? Может, ему было неприятно меня обнимать или моя маленькая слабость вызвала у него раздражение? Нет, определенно нет. Том относился к той категории людей, которые старались по возможности избегать неприятных для них вещей.
— Я никогда не отпущу тебя, — произнес он четко и уверенно.
— Я никуда не ухожу, — проговорила, чуть приподнявшись на руке.
Его слова удивили меня и в то же время вызвали приятную дрожь. Я вспомнила другие слова друга, сказанные мне зимой: «Ты моя, Гермиона. Только моя!».
— Неужели? А почему ты тогда каждый раз пытаешься убежать от меня? — его глаза насмешливо поблескивали в темноте. Он не верил сейчас ни одному моему слову. Это немного задевало.
— Ты пытался мной управлять. Я отстаивала свое право выбора, — сказала спокойно, взвешивая каждое слово.
Том пах так знакомо, травами, что я, не удержавшись, прижалась к его груди, наслаждаясь мгновением. Я эгоистка, но как же мне нравилось иногда ею быть!
— Убегая?
Риддл этим вопросом дал понять, что разговор не закончен.
— Угу, — неразборчиво пробормотала, теснее прижимаясь к любимому человеку. Как кошка к хозяину: и уйти не может, и остаться боязно.
— Гермиона! — сердито окликнул он меня.
Я тихо рассмеялась и наклонилась к его лицу. Близко-близко, чувствуя кожей его дыхание. А потом поцеловала в первый раз по собственной инициативе. Получилось немного неловко, но Том взял дело в свои руки. На этот раз он целовал меня медленно, словно смакуя. Я подхватила его игру, отдаваясь на волю случая. Это все из-за нервного потрясения, верно. Иначе бы я ни за что не позволила ему бесстыдно скользить руками по своему телу. Изучать и оглаживать и забираться руками под ночную рубашку. Точно, все из-за стресса!
Том подмял меня под себя и продолжал целовать. Губы, щеки, подбородок, шея — он ничего не оставлял без внимания. Его руки нетерпеливо сминали край ночной рубашки и тянули его вверх. Мне не хватало воздуха. Я выгибалась в его объятиях и обхватывала шею, и у меня в глазах темнело от боли. Раненая рука давала о себе знать в самый непоходящий момент. Не удержавшись, я вскрикнула и чуть отстранилась от парня.
— Что случилось? — его голос прозвучал низко, хрипло, завораживающее.
— Рука, — сказала, продолжая кусать губы, чтобы не застонать.
Его реакция весьма непредсказуема. Он уткнулся лицом мне в шею и сдавленно засмеялся.
— Что здесь смешного? — поинтересовалась, тщетно пытаясь скрыть обиду в голосе.
— Ничего. Честное слизеринское!
Я фыркнула и шутливо толкнула его. Он послушно перекатился на бок и привлек меня к себе. Поцеловал в висок, щекоча кожу своим дыханием, и предложил:
— Давай спать. А продолжить прерванное занятие мы сможет и позже.
Я мысленно поаплодировала его потрясающей самоуверенности. Он ни на минуту не сомневался, что я соглашусь на все, что угодно. «Может быть, Том», — возникла в голове вполне трезвая мысль, но вслух я произнесла:
— Давай доживем до завтра.
Он ничего больше не сказал, и я была благодарна ему за это. Сейчас я могла вдыхать его запах, ощущать кожей тепло его тела, слышать ровный стук сердца и мечтать о завтрашнем дне. И в такие моменты я не думала о хорошем и плохом, о возвышенном и низменном. Мне не важны были законы морали и мнение общества. Я могла позволить себе быть эгоисткой. Ведь эти моменты созданы для нас двоих. И мы никогда никому о них не расскажем. Запрячем в копилку памяти и будем наслаждаться одинокими зимними вечерами. Сейчас существовали только Том и Гермиона, а весь остальной мир пусть катиться в пропасть.

***

На следующее утро я проснулась рано. Том еще спал, продолжая обнимать меня. Во сне он выглядел таким трогательно-беззащитным, что заподозрить в нем матерого интригана и манипулятора мог только человек с больной фантазией. Я улыбнулась своим мыслям. Так непривычно и естественно лежать рядом с ним. В некотором смысле я была благодарна вчерашнему происшествию на площади. Ведь только когда теряем — понимаем настоящую ценность того, что имеем. Риддл не стал исключением из этого правила.
Том просыпался медленно, словно нехотя. Сначала участилось дыхание и стало более поверхностным. Затем открылись глаза, и взгляд с трудом сфокусировался на мне.
— Доброе утро, — с улыбкой сказал он, рассеянно глядя на меня.
— Доброе, — прошептала, растягивая губы в совершенно дурацкой гримасе полного блаженства. И понимала, что сейчас самый счастливый человек на земле. А Том? Он счастлив?

***

Время летело слишком быстро. Счастливы те, кто не замечал его, не смотрел каждые пять минут на часы, подгоняя стрелку. Мне некуда было спешить. Впервые за несколько лет я чувствовала себя на своем месте. И пусть оно далеко от идеала — это совершенно неважно. Словно в одночасье я перечеркнула половину своих принципов и убеждений. Изменилась, приспособилась, нашла то, к чему стремилась. И пусть у меня не получалось описать словами наши с Томом отношения, я знала — у них есть будущее. Пускай не светлое и безмятежное, но и не далекое. Мы сами строили замки из песка и разрушали их в угоду чьих-либо желаний. Не понимали ценность человеческого тепла, а искали нечто холодное и колючее, как ограненная под алмаз ледышка. Будем ли мы тогда счастливы? Нет, не будем.
С того памятного дня прошло больше месяца. Скоро мы уедем в Хогвартс, чтобы окунуться в новые тайны и увлекательные приключения. Но это лето я никогда не забуду. Том ведь тоже изменился. Он стал меньшим эгоистом, хотя по-прежнему не терпел, когда с ним спорят. Стал спокойней и уравновешенней, перестал строить планы, чтобы проучить «мерзких магглов». У него появилась цель, о которой он мне пока не рассказывал. Что-то связанное с его наследием в Хогвартсе. Я невольно вспомнила наши приключения с паучком и девичью уборную на втором этаже. Может, это как-то связанно?
Впрочем, когда придет время, он сам мне все поведает. А сейчас… Я могла наслаждаться последними летними деньками и строить планы на будущее. Пятый курс очень ответственный и сложный. Минерва в последнем своем письме сообщила, что ее и Арчи назначили старостами Гриффиндора. Риддл тоже получил значок старосты.
Староста Слизерина — звучит солидно. Я лишь тихонько посмеивалась, когда Том ради такого события достал мантию и полчаса вертелся перед зеркалом, примеряя на себя новую роль. Еще одна маска, еще одна иллюзия. Но я-то знала его настоящего.
И пусть наше будущее зыбко и непостоянно, я верила, что вдвоем мы справимся со всеми проблемами.
________________________________
*Два противоборствующих лагеря во Второй Мировой Войне.

 


Дата добавления: 2015-07-10; просмотров: 140 | Нарушение авторских прав


Читайте в этой же книге: Выдра и пауки | Законы стаи | Кусочки мозаики | Хорошая девочка | Перемирие | Друг или палач? | Шрамы. Часть 1 | Шрамы. Часть 2 | Кошки-мышки | Чернила |
<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Последствия| Связанные

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.007 сек.)