Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АрхитектураБиологияГеографияДругоеИностранные языки
ИнформатикаИсторияКультураЛитератураМатематика
МедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогика
ПолитикаПравоПрограммированиеПсихологияРелигия
СоциологияСпортСтроительствоФизикаФилософия
ФинансыХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника

Шкурка бабочки 6 страница

Шкурка бабочки 1 страница | Шкурка бабочки 2 страница | Шкурка бабочки 3 страница | Шкурка бабочки 4 страница | Шкурка бабочки 8 страница | Шкурка бабочки 9 страница | Шкурка бабочки 10 страница | Шкурка бабочки 11 страница | Шкурка бабочки 12 страница | Шкурка бабочки 13 страница |


Читайте также:
  1. 1 страница
  2. 1 страница
  3. 1 страница
  4. 1 страница
  5. 1 страница
  6. 1 страница
  7. 1 страница

- Впечатляет, - Ксения закрывает папку, - а моя подруга хотела с ним делать бизнес.

- Я бы не советовал, Ксеничка, - отвечает Паша.

- Страшный человек, - и она бережно кладет папку на середину стола.

Нет, думает Паша, он не страшный, он обычный человек. Тот, кто нажимает кнопку, тот, кто запускает механизм.

- Не такой уж и страшный, - говорит он, - просто в его бизнесе были другие правила игры с самого начала.

- Тебе никогда не хотелось менять правила? - спрашивает Ксения. - Например, можем вести себя так, будто нет путинского телевидения, а Ходорковский все еще на свободе.

Паша смеется и думает: у нее есть напор, она красивая девчонка. Интересно, есть ли у нее мальчик - или как это они сейчас называют?

- Ты же мог сказать нам "да" сегодня, - говорит Ксения, - ведь то, что ты сказал - только отговорки. Объясни мне, в чем дело? Ты не веришь в этот проект?

- Послушай, Ксения, - говорит он, - мы оба знаем: это отличная идея. Это коммерческий верняк. Но, понимаешь, ты сказала что вот этот, - Паша кивает на папку, - страшный человек. А ведь он всего лишь платил деньги и отдавал приказы, а потом улетал в Испанию или в Грецию делать себе алиби. С ним все понятно. Для него убийства - если в самом деле были убийства - только способ перераспределить собственность. Перенаправить финансовые потоки. По большому счету, он давно живет в мире абстракций. А тот человек, о котором ты хочешь сделать сайт, - он живет с нами в одном городе. Заходит в те же магазины. Наверное, ест в тех же ресторанах. И все, что он делает, - он делает сам. Своими руками.

 

 

Ты ускользнула, одна из всех, ускользнула.

 

У тебя были маленькие ступни и ладони

Каштановые волосы до плеч

Выбритый лобок с тонкой ниточкой волос, не тронутых бритвой

Я думал, опасная бритва никогда не касалась раньше твоего тела

Ты многого не знаешь в этой жизни

У нас есть время.

 

Я раздел тебя, бесчувственную, на столе в бетонном подвале

И некоторое время стоял, прислушиваясь к тому,

Как внутри меня начинает мелко дрожать

Какая-то струна, словно камертон, отзывающийся на знакомую музыку.

Словно выцветший лист, из последних сил цепляющийся за ветку

Под порывами осеннего ветра.

 

У тебя был плейер - я раздавил его каблуком

Он больше тебе не понадобится, я научу тебя другой музыке

Выцветшие листья на моем участке

Так и не удержались на ветвях

Лежа на холодной земле, они ждут тебя

 

Я провел рукой по твоему животу

Чуть округлому, словно маленький холм

Возможно, ты думала "я растолстела этим летом, мне надо похудеть"

Поверь мне, я знал многих женщин

Ближе, чем кто-либо иной,

И я говорю тебе с искренностью бритвы

Разрезающей кожу:

У тебя прекрасное тело.

 

Твое тело прекрасно от верхних покровов

До самых глубин, до розовых влажных глубин рта,

Красные мышцы, желтый жир, синие вены,

Они видны даже сейчас под твоей загоревшей за лето кожей

Два белых треугольника спереди и сзади

Там где был купальник

 

Теперь тебе нечего скрывать.

 

Что-то дрожит внутри меня, словно играет музыка в раздавленном плейере

Подожди, ты тоже ее услышишь, ты отзовешься.

 

Ты говорила "мне надо похудеть, сбросить вес"

Я скажу тебе, сбросить вес очень просто

Как дереву сбросить осенью листья

Я научу тебя, когда ты проснешься

 

Глаза ее были закрыты, но я помнил их цвет

Они были карие, с янтарными прожилками

Когда я их увидел впервые, я сразу почувствовал

Как мир замирает вокруг, сворачивается, как свиток.

 

Карие глаза с янтарными прожилками

Припухшие губы девочки-подростка

Целовавшейся весь вечер в пустых коридорах школы

Пока дискотека гремела внизу в актовом зале

Было бы жаль растянуть этот рот тряпкою или кляпом

Но мне так хотелось выйти с тобой во двор,

Где выцветшие листья, лежащие на холодной земле

Ждали тебя.

 

Я сделал укол, чтобы ты крепче спала

Потом взял иголку и нитки

Бабушка учила меня штопать вещи

Говорила "не надо выбрасывать, если можно заштопать"

Да, военное поколение, нищета, голод

Лишний вес не волновал их в твоем возрасте

Они и так все время хотели есть

 

Я кончил работу и вытер кровь

Слизнул языком, она все не унималась

Это было как поцелуй

Мои ресницы трепетали на твоей щеке

 

Я связал тебе руки

Маленькие кисти как у ребенка

Такие легко могут выскользнуть из веревок

Я затянул потуже

 

На ноги я надел кандалы, чтоб ты могла ходить, но не слишком быстро

Я сразу знал, что ты не из тех девушек,

Что отдаются со слезами, не делая попытки

Настоять на своем

 

У нас будет много времени, говорил я тебе

Мы лучше узнаем друг друга

Я покажу тебе то, что ты и не думала увидеть

Твое тело раскроет свои тайны

И ты поймешь, что зря беспокоилась

О том, сколько ты весишь

 

Не такая уж ты тяжелая, я легко могу носить тебя на руках

 

Я расскажу тебе о том, как я жил эти годы

Пока тебя не было рядом

Я расскажу тебе о мире, где родился и вырос

Я поведу тебя в его запретные рощи

Где содранная кожа висит на ветвях

Словно выцветшие листья

Где маленький мальчик не спит

Прислушиваясь, как нарастает трепет и дрожь

Словно кто-то подбирает музыку,

Чтоб камертон отозвался.

 

Ты сидела на крыльце,

Выцветшие листья лежали у твоих ног

Губы твои были плотно сжаты

Белый треугольник внизу живота

Разрезанные надвое тонкой ниточкой волос

Светился в вечерних сумерках

 

Был тихий осенний вечер

В прохладном воздухе

Хорошо разносились звуки

Где-то вдалеке залаяла собака

Загудел поезд

 

Ты открыла глаза.

 

У тебя были карие глаза с янтарными прожилками

Когда я их увидел впервые, я сразу почувствовал

Как мир замирает вокруг, сворачивается, как свиток,

Словно опавший лист на земле

 

Ты не попыталась встать, только руки твои напряглись,

Словно проверяя прочность веревок

Красные мышцы, переплетения тканей

Маленькие бугорки на твоих предплечьях

Под еще загоревшей кожей

 

А потом ты неожиданно сделала что-то лицом

Я даже не понял, как это случилось,

Кровь брызнула фонтаном

Твой рот раскрылся

И ты закричала

 

Был тихий осенний вечер

В прохладном воздухе

Хорошо разносились звуки

 

Я не успел понять, что происходит

Как уже подскочил к тебе, а ты продолжала кричать,

На одной ноте, словно поломанная механическая игрушка

ААААААААААААААААААААААА

Подскочил к тебе и одним ударом

Перерезал горло.

 

Прости.

 

Была осень, люди закрывали дачи на зиму

Весь поселок был полон приезжих

Звуки хорошо разносились в воздухе

 

Ничего больше не будет

Ни музыки, ни дрожи

Я никогда не узнаю, как отделяется твоя кожа

Не очищу твои груди, как две половинки

Одного апельсина

 

Звук оборвался, словно кто-то наступил на плейер ногой

Еще секунду ты цеплялась за жизнь

Как осенний лист на холодном ветру

Цепляется за ветку.

 

Ты лежала у меня на руках

Твои губы, припухшие губы девочки-подростка

Были все изодраны

Я не ожидал от тебя такой силы

А может, бабушка просто плохо учила меня штопать

Или я был нерадивым учеником.

 

Пока внизу в актовом зале громыхала школьная дискотека

Я хотел целоваться с тобой в пустых коридорах

Я хотел пройти с тобой по темным лестницам школы

Где в каждом следующем классе - только новые боль и унижения

А выпускной аттестат выдают плевком в лицо

Криком "вали отсюда"

 

Я был единственным учеником в этой школе

До сих пор удивляюсь, зачем для меня построили такое большое здание

Папа, мама, дед и две бабушки, пережившие войну

И так толком и не научившие меня штопать.

 

Я взял тебя на руки и отнес в подвал

Ты была совсем легкой, поверь,

Ты зря волновалась про лишний вес

Положил на стол, где несколько часов назад

Раздевал тебя, и выключил свет.

 

Стоя на лестнице, я оглянулся:

Белый треугольник внизу живота

Светился во мраке подвала

Разрезанный надвое тонкой ниткой волос.

Словно бритвой

 

 

Изменить жене очень просто. Особенно если ты человек свободной профессии. Ты можешь задержаться на работе, ты не обязан сидеть в офисе весь день, ты, в конце концов, можешь даже работать по выходным: срочно сдается номер или надо взять эксклюзивное интервью. Главное - найти место, потому что найти женщину совсем несложно. Женщины свободных профессий легко относятся к дружескому сексу. Лучше, впрочем, не спать с коллегами - помимо журналисток всегда есть девушки-дизайнерши, верстальщицы, фотографы.

Три года назад я встречался даже с девочкой-курьером, шестнадцати лет. Она была любопытна, как маленький бельчонок, и каждый раз я придумывал новое место и позу, в которой она должна была мне отдаться, одновременно преподавая ей основы психогеографии города, и сексуальной акробатики. Мы открыли этот сезон в кабинке редакционного туалета, куда я затащил ее после бутылки вина, которой мы отметили ее первую зарплату. Потом были чердак, лестница сталинской высотки, подвал, где у моей курьерши внезапно закружилась голова и пришлось вытаскивать ее на свежий воздух, спотыкаясь о трубы и разорвав куртку. Потом - незапертая на ночь кабина самосвала, строящийся дом и - блистательным венцом нашего романа - номер в гостинице "Россия". Там впервые я увидел ее полностью обнаженной: у нее был проколот пупок и вытатуирована розочка на левой ягодице. Девочка носила ботинки на толстой подошве и надевала юбки только на свидания со мной - потому что было слишком неудобно снимать штаны со множеством карманов - ее униформу во все другие дни. В тот вечер в гостинице мы полностью удовлетворили взаимное любопытство и расстались, сохранив, я думаю, самые лучшие воспоминания.

Я хорошо знал все те места, где проводил время с моей курьершей. Наметанным взглядом я умел сразу определять, какой подъезд лучше подходит для очередного краткого свидания. Предпочитаю те, где лифт и лестница разделены и на площадке верхнего этажа можешь чувствовать себя в безопасности. С возрастом, однако, я начал отдавать предпочтение девушкам, у которых была своя квартира. По счастью, таких становилось все больше, даже студентки стараются снимать жилье, а не тесниться с предками - что уж говорить о Ксении, которая как-никак моя начальница, и даже память о кольце ее губ, охватывающих мой член, никак не отменяет этого факта. Но даже если забыть об этом, было бы в самом деле неудобно, если бы взрослый, солидный мужчина увлекал юную спутницу в подвал, как прыщавый подросток. Оставались еще гостиницы, но они дорожали с каждым годом, а заплатить пятую часть своей месячной зарплаты за два часа объятий у меня не поднималась рука. Я же все-таки семейный человек, отец двух детей, муж своей жены.

Изменять жене очень просто. Особенно если жена - тоже человек свободной профессии, свободных взглядов на жизнь, если у вас - свободный брак, а она готова закрывать глаза на твои измены. Она садится на тебя верхом, закрывает глаза и начинает мерно раскачиваться, пока вдруг не взорвется протяжным вздохом и не рухнет, придавив тебя тяжелой грудью и разметав рыжие, начинающие седеть волосы. Осторожно придерживая ее за ягодицы, сделаешь еще две-три фрикции и тоже разрядишься. Вот и все, финита, можно открывать глаза. В нашем сексуальном дуэте Оксана отводит мне пассивную роль, да и то - не слишком часто. Давно уже мне не удается уговорить ее как-то разнообразить наши игры, так что времена, когда юная студентка РГГУ показывала мне на ковре в родительской гостиной основы сексуальной акробатики, давно канули в Лету. Она любит позу сверху, и я не знаю, чего здесь больше - тонкостей физиологии или желания доминировать. Миссионерская позиция оказалась в нашей семейной жизни экзотикой. Наверное, последний раз мы испробовали ее в тот день, когда Оксана запретила мне ехать в Чечню.

Изменять жене очень просто. Особенно если знаешь, почему ты это делаешь. Если однажды утром ты просыпаешься с чувством, что твоя жизнь проходит впустую, зажатая между рутиной работы и рутиной семьи. Я люблю свою работу и люблю свою семью, но мне обидно быть обычным корреспондентом, который иногда берет интервью для онлайн-газеты второго эшелона. В профессиональном смысле я - успешный неудачник. Успешный - потому что все-таки получаю деньги, которые не стыдно принести домой. Неудачник - потому что даже я сам не узнаю своих статей через год. Все было бы иначе, если бы у меня хватило таланта стать таким колумнистом, как Панюшкин, - и мои колонки цитировали бы друг другу при встрече знакомые. Или если бы я смог тогда поехать в Чечню.

Я не жалею о своем выборе. Я выбрал семью, а не работу, но и в семье я чувствую себя все тем же успешным неудачником. Мои дети любят меня, моя жена поддерживает в трудную минуту. В конце концов, мы тащим этот воз вместе - мои интервью в "Вечере.ру" и Оксанины статьи в Harper's Bazaar или Elle в сумме дают наш завтрак, обед и ужин, то, ради чего и трудятся пять миллиардов из шести населяющих Землю. Я - очень успешный неудачник, я люблю свою жену и своих детей. Но мне тесно в нашей жизни, точно так же, как нам вчетвером тесно в двушке, оставшейся от Оксаниных родителей.

Сексуальная акробатика с малознакомыми женщинами - это единственная война, куда я смог отправиться. Подвалы, где хлюпает под ногами вода, лестницы, где хрустит под подошвой бутылочное стекло, заброшенные здания, предназначенные на снос, хриплый вскрик, ладонь, зажимающая рот, - это для меня как Гудермес, Моздок и Грозный, где я так и не побывал. Я не состоялся как журналист, но хотя бы как мужчина я не чувствую себя лузером. Я помню их всех, от девочки-курьерши с проколотым пупком и розочкой на левой ягодице - и до сорокапятилетней американской журналистки, с которой летом 1996 года мы в роскошном люксе "Рэдиссон-Славянской" отмечали победу Ельцина водкой и оральным сексом. Всех - от однокурсницы Наташи, соблазнившей меня через полгода после свадьбы, и до Ксении, чей режущий ухо крик я впервые услышал только на прошлой неделе. Эти воспоминания - мои никому невидимые трофеи; фотографии, привезенные из тех краев, где я мог не чувствовать себя неудачником.

Изменять жене очень просто. Нужно только знать грань, где ты должен остановиться. Нужно только всегда помнить, что эти женщины обречены стать воспоминанием, невидимым трофеем, а твоя жена останется до самой смерти. Это очень просто - уважать свою жену, особенно если ты прожил с ней десять лет и у вас двое детей. Сексуальная акробатика невозможна с телом, которое ты знаешь, как свое собственное; это все равно, что попытаться поцеловать себя в пятку. Ваши тела притерлись друг к другу и не нуждаются в лишних движениях, синхронно покачиваясь на водах Леты, в самом эротичном ритме, какой могут знать мужчина и женщина. Ритм называется "мы будем стареть вместе", и его отмеряет кипящая вода в утреннем чайнике, новогодние куранты и редкие протяжные вздохи в ночном воздухе спальни. Каждое утро вы просыпаетесь вместе и каждую ночь вместе засыпаете, каждый день ты смотришь, как прорастают седые волоски в рыжих прядях, каждый месяц вдыхаешь запах нерожденных детей, покидающих в свой срок ее лоно. И когда Оксана спит рядом с тобой, ты обнимаешь ее и, засыпая, думаешь, какие незримые трофеи хранит ее память. Сексуальная акробатика невозможна с телом, которое ты знаешь, как свое собственное; и точно так же невозможна измена.

 

 

Я люблю выходные. Можно не вставать в девять утра, чтобы к одиннадцати успеть на работу, можно полежать в постели, затем принять душ, постоять у зеркала, посмотреть, как по зеркалу стекают капли, как с каждым годом оплывает мое тело. Когда-то я дала себе слово, что в моей собственной квартире у меня в ванной будет зеркало во всю стену - вероятно, я видела это на видео, в какой-нибудь сомнительной эротической ленте, пятой производной "Эммануэли", немецком софт-порно или в скандинавском кино о бесконечных похождениях пяти, шести или семи полногрудых шведок во всех странах мира. Мы с подружками, приличные, возвышенные девушки с исторического факультета тогда еще Ленинградского университета, собирались иногда в квартире у Катьки, обсуждали Набокова и Бродского, а потом смотрели порно. Лиза однажды принесла настоящий хард, с членами, полной эрекцией, всеми делами, но мне было неприятно, и я поспешила домой, сославшись на зачет, до которого было еще две недели. Вот, значит, в одной из этих сравнительно невинных лент я и увидела зеркальную ванную, не помню уж, что там происходило, но мысль эта запала мне в голову, и вот теперь я, Ольга Крушевницкая, тридцатипятилетняя женщина, IT-менеджер, успешный профессионал, стою голая перед зеркалом, одна-одинешенька.

Конечно, однажды мы с Олегом попробовали трахнуться, глядя в это зеркало. Не помню что нам показывали в юности, но наверняка в кино все выглядело куда эстетичней. В реальности ноги скользят по дну ванной, трахаться и одновременно смотреть в зеркало очень неудобно, а под конец занавеска рухнула нам на голову, как в другом фильме, таком страшном, что в свое время я ровно в этом месте выключила телевизор и порадовалась, что одна-одинешенька в квартире, можно никого не стыдиться и не врать, что надо готовиться к зачету.

Наверное, Ксюша любит смотреть фильмы про маньяков, может быть, ее даже возбуждают истории о том, как люди в масках преследуют визжащих девушек, вооружившись огромными тесаками. У девушек в таких фильмах всегда огромная грудь, как у этих многочисленных шведок с острова Ибица и других средиземноморских островов. Так что я могу за себя не беспокоиться: грудь у меня вполне обычная, размера второго от силы, да еще и отвисшая за последние годы.

Было бы хорошо, если бы у меня уже был ребенок: тогда, глядя по утрам в зеркало, я бы понимала, что моя грудь отвисла, потому что маленький мальчик или девочка пил оттуда молоко и пинал меня кулачками. Глядя на свою обвисшую грудь, я бы думала о своем ребенке, а так думаю только о времени, которое проходит, и о том, что тело мое оплывает, как свеча, забытая на солнцепеке. Оплывает каждую минуту, даже сейчас, когда я стою перед зеркалом в ванной, одна-одинешенька.

Олег говорит, что ему нравится мое тело, что это тело зрелой женщины, тело, которое многое пережило. Я не хочу его разочаровывать, не так уж много пережило мое тело, если не считать одиноких пробуждений в собственной постели. Мой сексуальный опыт поневоле ограничен теми мужчинами, которых я любила. Было их совсем немного - вероятно, потому, что я так и осталась девушкой из интеллигентной ленинградской семьи, где мама объясняла, что главное в жизни - это любовь, так что слова "секс" в нашем доме вообще не произносили. Я трудно влюбляюсь и медленно разлюбляю и всегда могла только завидовать своим подругам, заводившим курортные романы, будто они были не ленинградские девушки из интеллигентных семей, а все пять, шесть или семь шведок, перебравшихся с острова Ибица в Коктебель, Репино или Сестрорецк.

Честно говоря, умение трудно влюбляться - последнее, что осталось во мне от девушки из интеллигентной ленинградской семьи. Подобные девушки не должны жить в собственной квартире в Москве, не должны ездить на "тойоте", пусть даже и шестилетней, и уж тем более не должны плести интриг против собственных акционеров. Нежные филологические ленинградские девушки не просят своих подруг пробить по журналистским каналам потенциальных инвесторов с отчетливо уголовным прошлым, двумя исчезнувшими партнерами и тремя неоткрытыми делами. О таких людях приличные девушки предпочитают читать в книгах, в крайнем случае - смотреть в кино. Честно говоря, даже Гриша и Костя, мои нынешние акционеры, - не самая подходящая компания для интеллигентной петербуржанки, даром что у обоих есть высшее образование.

Мне слегка жаль отдавать Гришу и Костю на съедение этому человеку - даже не потому, что он найдет способ заплатить им куда меньше, чем стоит бизнес, который они хотят разрушить, а только потому, что они мне нравятся. Мы понимаем друг друга, потому что мы очень похожи. Все мы - предатели.

Я должна была заниматься девятнадцатым веком, а Гриша с Костей - теоретической физикой. Мы должны были жить бедно, но честно. Я должна была заниматься не цифрами, а словами и датами - а Гриша с Костей искали бы какие-нибудь черные дыры, а вовсе не дыры в законодательстве, позволившие им когда-то сделать первые деньги. Мы никогда не говорили об этом, но я знаю, что мы понимаем друг друга.

Мы - предатели, а предавать трудно только в первый раз. Трудно уволиться с работы и уехать в Москву. Трудно сказать себе: "Я смогу поднять этот бизнес". Трудно первый раз произнести: "Мама, я не могу с тобой говорить, у меня совещание" - и бросить трубку. Потом все получается само. Ты покупаешь квартиру в Москве, ты поднимаешь этот бизнес, ты привычно платишь по родительским счетам. Ты легко сдаешь Гришу и Костю человеку, который кинет их - и, возможно, кинет тебя.

Трудно только в первый раз - в бизнесе и в любви. Трудно раздеться перед незнакомым мужчиной, трудно первый раз ответить на поцелуй, трудно принимать ухаживания людей, которых совсем не любишь. Так было с Олегом: он ухаживал за мной полгода, присылал цветы, приглашал в рестораны. Он был начальником отдела в крупном банке, которому контора, где я работала, делала веб-сайт. Сначала Олег показался мне слишком напыщенным, потом - слишком настойчивым, потом я говорила себе, что он человек не моего круга. Однажды мы ужинали вместе, я плохо себя чувствовала, у меня болело горло, и поэтому я не произносила почти ни слова. Когда уже подали десерт, Олег достал из кармана коробочку. Внутри лежал браслет с темно-красными камнями, он надел мне его на руку и поцеловал мои пальцы, один за другим. В этот момент я и поняла, что дальше не удастся оттягивать неизбежное. Ты уже взрослая девочка, сказала я себе, сколько можно морочить мужику голову? Дай ему сегодня вечером, он больше не появится, а вы будете квиты.

Олег всегда провожал меня до дома, но в этот раз я позволила ему подняться. Тогда я снимала однокомнатную на "Аэропорте" и прямо из прихожей он отнес меня на постель. Мы начали заниматься любовью, и я почувствовала: происходит что-то не то. Мне было трудно дышать, горло саднило, будто его протерли наждаком. Я была беспомощна и пассивна, так что Олег вертел меня, как бесчувственную куклу. Когда он кончил, я так и осталась лежать, как он положил меня пять минут назад. Он встал, нагнулся ко мне и спросил: "Что-то не так?" - а я только махнула рукой в сторону двери, мол, уходи. Он оделся, прошел на кухню, попил воды и снова вернулся в комнату. Тебе точно ничего не нужно? спросил он и я снова покачала головой и махнула рукой на дверь. Он пожал плечами, поцеловал меня в неподвижные, обветренные губы, сказал: "Извини меня, я видимо..." - и ушел, так и не договорив. Трудно только в первый раз - так что утром у меня была температура под сорок, и я провалялась в постели неделю. Каждый день Олег заезжал ко мне, привозил продукты, лекарства и цветы. В этом было что-то старомодное - и так мы стали любовниками.

Я переехала с "Аэропорта" в Сокольники, потом купила квартиру на "Университете", и все эти годы раз в неделю, иногда реже, иногда чаще, мы встречались с Олегом и ужинали в ресторане. Он рассказывал мне о своей работе, иногда упоминал о жене и детях - так, между делом, как о само собой разумеющемся. Именно от него я впервые узнала о том человеке, которому хочу сдать Костю и Гришу. Олег сказал, что, если я захочу увидеться с этим человеком, он сможет устроить нашу встречу.

Да, мы встречались, ужинали в ресторане, а потом занимались любовью. На прощание Олег целовал меня и уходил, а я оставалась одна-одинешенька, девушка из хорошей ленинградской семьи, где говорили, что главное в жизни - это любовь.

Стоя перед зеркалом, одна-одинешенька, я подумала, что, может, они не просто говорили, может быть, они верили в это на самом деле? Я же верю в это до сих пор, хотя никому, кроме Ксюши, не решилась бы сознаться.

Ксюша часто смеется надо мной, говорит: надо трахаться чаще, тогда не будешь путать секс и любовь. Говорит, что, если бы за эти три с лишним года у меня был не один мужчина, а пятеро или шестеро, я бы могла сказать, кого из них люблю, а так - у меня любовь, что называется, из подбора, из того, что есть под рукой, точнее, из того, что побывало между ног. Ксюша, кстати, не говорит "между ног", она вообще избегает эвфемизмов, как, кстати, и многие ленинградские девушки из хороших семей. Я никогда не говорила таких слов, не говорю их и сейчас, но не потому, что смущаюсь, а потому, что они давно стали для меня рабочим инструментом, терминологией, которой иногда пользуются партнеры по бизнесу, в особенности - поставщики. Странно было бы использовать такие слова в повседневной речи - для меня это так же странно, как назвать чек из "Ашана" платежным документом.

Но какие бы слова ни говорила Ксюша, я думаю, если бы у меня был не один мужчина, а пять, шесть или семь - по числу похотливых полногрудых шведок, - я бы не смогла любить никого из них. У меня было бы в несколько раз больше секса, но совсем не осталось бы любви. Девушки моего типа так не могут.

Ксюша, спросила я однажды, а ты была когда-нибудь влюблена? Такой настоящей девичьей любовью, как в кино? Наверное, в пятом классе, ответила Ксюша, и может быть - в Никиту, моего первого тематического. А так - нет, никогда. Я же говорю - надо больше трахаться.

Иногда мне кажется, что мы очень похожи с Ксюшей. Я никогда не видела ее Леву, но представляю его похожим на своего Влада; если бы он жил в Москве, он бы тоже заставлял ее мыть посуду после своих гостей. Я уверена, что к моему возрасту у Ксюши тоже будет своя квартира и хорошая машина, может быть, даже получше моей. Я представляю, что этим утром она тоже стоит перед зеркалом в своей ванной, немножко журналистка, немножко редактор, чуть-чуть IT-менеджер, но в любом случае - успешный профессионал, и тоже думает обо мне. У каждой из нас есть маленькая тайна: у меня - мой Олег, а у Ксюши - ее странные вкусы. Впрочем, какая это тайна: она не делает из этого секрета, хотя мне, честно говоря, до сих пор неловко. На днях сидели за шахматными столиками в "Атриуме", я вспоминала, как в школе играла в шахматы, дошла до второго разряда, а Ксюша рассказывала, как ходила в танцевальную студию и как обрадовалась полгода назад, когда нашла клуб, где можно танцевать буги-вуги. Бар - в виде беседки резного дерева, зимнее солнце непривычно ярко светило сквозь стеклянные стены. Я подумала, что через десять лет лужковская архитектура вольется в жилую среду города, и людей чуть моложе Ксюши будет раздражать не больше, чем меня - туристический Арбат. И вот мы мило трепались, я рассказывала, какие туфли купила себе на прошлой неделе, и вдруг Ксюша сказала самым светским тоном: "А я вчера купила себе прекрасную плетку со свинцовыми наконечниками. Классическая the cat o'nine tails. Дорогая, правда, как собака, но от мужчин не дождешься, приходится все самой", - и сказала это достаточно громко, чтобы люди за соседним столиком расслышали и даже, наверное, поняли, что речь не идет о том, что она купила удивительного котенка с девятью хвостами. Мне сразу стало неловко и захотелось оттуда уйти.

Я боюсь боли и не понимаю Ксюшу. Однажды Олег слишком сильно прикусил мне мочку уха, и возбуждение тут же исчезло. Когда-то я смотрела на видео пятую производную "Эммануэли", немецкое софт-порно, бесконечные похождения шведок во всех концах света и думала: того, что происходит на экране, на самом деле не может быть - по крайней мере, в том мире, где живу я. А вот теперь я стою перед зеркалом в собственной ванной, тридцатипятилетняя женщина, IT-менеджер, успешный профессионал, и думаю: моя подруга любит, чтобы ее связывали, били и унижали - и понимаю:, узнав о Ксюше, смутились бы даже все пять, шесть или семь шведок с острова Патмос.

 

 

Вы сидите вчетвером за столиком в "Кофе-Ине", твоя любовница Ксения, Ксенина подруга Ольга и Ксенина одноклассница Марина. Вы собрались сегодня, чтобы отметить открытие вашего сайта. Вы все-таки успели до Нового года, теперь можно спокойно отдыхать в праздники. Вот вернетесь после Рождества - все доделаете, а пока пусть сайт повисит в тестовом режиме, все равно в эти дни народу в Сети раза в два меньше.


Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 45 | Нарушение авторских прав


<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Шкурка бабочки 5 страница| Шкурка бабочки 7 страница

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.023 сек.)