Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АрхитектураБиологияГеографияДругоеИностранные языки
ИнформатикаИсторияКультураЛитератураМатематика
МедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогика
ПолитикаПравоПрограммированиеПсихологияРелигия
СоциологияСпортСтроительствоФизикаФилософия
ФинансыХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника

История Церкви 82 страница

ИСТОРИЯ ЦЕРКВИ 71 страница | ИСТОРИЯ ЦЕРКВИ 72 страница | ИСТОРИЯ ЦЕРКВИ 73 страница | ИСТОРИЯ ЦЕРКВИ 74 страница | ИСТОРИЯ ЦЕРКВИ 75 страница | ИСТОРИЯ ЦЕРКВИ 76 страница | ИСТОРИЯ ЦЕРКВИ 77 страница | ИСТОРИЯ ЦЕРКВИ 78 страница | ИСТОРИЯ ЦЕРКВИ 79 страница | ИСТОРИЯ ЦЕРКВИ 80 страница |


Читайте также:
  1. 1 страница
  2. 1 страница
  3. 1 страница
  4. 1 страница
  5. 1 страница
  6. 1 страница
  7. 1 страница

2. Субъективизм развился в скептицизм, точнее — в релятивизм, в убеждение или чувство, что нет ничего совершенно прочного и общезначимого, что ни одно даже и самое парадоксальное и радикальное воззрение не является более невозможным, будь то в сфере искусства, хозяйства, философии, науки или религии. Вместо того чтобы благодаря бесконечно размножившимся историческим штудиям сформировать вкус к традиции, повсюду — слишком односторонне — видели смену решений, отсутствие прочности и стабильности. В течение десятилетий преувеличивая сам себя, этот релятивизм изменил в угрожающем масштабе весь облик духовного бытия человечества. Это был — и есть — величайший процесс внутреннего разложения, который когда-либо человечество переживало в ходе своей истории. Он возник сразу во многих областях. Его последовательным результатом был — и является — необозримый хаос мнений, систем, направлений во всех областях практической, духовной и эстетической жизни. Система «как если бы» (Vaihinger), ужасающая степень непонимания реального, простого была и остается окончательной формулировкой этого ставшего бессмысленным «поиска» и эксперимента.

Собственно религиозная и вместе с тем в более тесном смысле церковно-историческая функция этого процесса осуществляется через уменьшение распространенности христианской веры и христианских обычаев, которое в свою очередь проявляется в прогрессирующем, постепенно охватывающем все и всех обмирщении, так что люди все более ищут смысл жизни в наслаждении (жизненном стандарте), в заслуге, а не в служении. В новейшее время осознание долга, поддерживающего всю жизнь, угасает в опасной пропорции.

3. а) В социальной области эпоха — особенно начиная со второй половины века — отмечена подъемом четвертого сословия и его требований (пролетариат). Демократическая идея развивается в социалистическую. Как и национализм, социализм трансформировал весь мир, став важным фактором его духовной жизни.

б) Сущность и рост социализма теснейшим образом связаны с современным хозяйством (капитализм и индустриализация), включая особые проблемы мегаполисов200 и внезапно разросшихся фабричных городов вместе с их нуждающимися кварталами с недостатком простора и совершенно определенной атмосферой, чуждой вере, Церкви, молитве, что хотя и обясняется их неукорененностью, все же во многих аспектах происходит не без соучастия христиан. Последствия всех этих процессов обострялись по мере того, как социальное законодательство медлило прийти на помощь хозяйственной немощи (что произошло только в конце века). Прежде всего в этих колоссальных проблемах важно следующее: (1) из-за механизации рабочий обречен на обездушенную деятельность без творческого аспекта (таким образом, этот труд не доставляет радости, или по крайней мере не доставляет в достаточной мере). Это приводит к неслыханно острой борьбе за материальное существование, оставляющее мало места для самоценного понимания своего трудового достижения201, а также для мыслей о вере, об искуплении, о любви, но зато увеличивающее напряженность, благоприятную для беспощадности, ненависти и ожесточения; (2) разрушение традиции. Новые и новые десятки и сотни тысяч людей все быстрее концентрируются на относительно тесном «пространстве» без владения землей, без связи с предшествующими поколениями, и в силу этого необходимым образом возникает внутренне почти не сплоченная, лишенная традиций масса. Однако «без традиций» означает без связи с силами порядка, с авторитетом, т.е. с христианством, Церковью, религией, государством; (3) обезличение человеческой работы и разрыв ее связи с природой; (4) широкий отказ от христианс кого духа любви к ближнему и понимания как физических и душевных нужд «пролетариата», так и элементарной социальной справедливости у собственников; (5) тот факт, что роковым образом Церковь подняла социальный вопрос относительно поздно (после Маркса и Энгельса!) и затем достаточно долго лишь с половинной энергией проводила в жизнь великие инициативы (Кеттелер, Лев XIII; Вихерн, Штёккер для евангелической Церкви). Христианство XIX в. практически отказалось решать социальные проблемы. Таким образом, и на него падает доля вины за уход рабочего класса из церкви, а частично и за его обращение к атеистическому по существу большевизму.

4. Единство этой картины не производит впечатления полного. В начале века наличествует ориентированная на традицию романтика; и прежде всего, как представляется, общественный идеал социализма противоречит господству субъективизма. Здесь, несомненно, мы сталкиваемся с очень значимой реакцией, а также с начатками явлений нового рода, однако все это не в состоянии заставить переменить имманентное, заранее предопределенное развитие XIX века.

Что касается романтики, ее тоска по объективным силам и образам средних веков последовательно пронизана субъективными тенденциями, апелляцией к чувствам. Социализм XIX в. (по крайней мере континентальный) в своем радикальном отверожении иерархического авторитета в высокой степени основывает ся на субъективных пожеланиях отдельного человека, а вслед за тем — отдельного социального слоя. Даже и в политической области XIX век — эпоха субъективизма. Исключения — только кажущиеся. Даже реакционное государство — Пруссия и Австрия Меттерниха — результат развития просветительского абсолютизма, чья сущность была раскрыта в «деспотическом субъективизме» Наполеона. Как бы ни сказывались в «Реставрации» (1815/30/48) более универсальные и объективные тенденции (например, Священный союз), они не определяли характер времени; они были только попыткой (часто субъективно-эгоистической) ограничить либерально-индивидуалистическое развитие в политической области (например, вмешательство Священного союза в пользу иберийских и итальянских монархов в двадцатых годах XIX в.). Это не удалось. Развитие явно направлялось вопреки этой реакции (через этапные даты 1830 и 1848 гг.) в сторону современно го конституционного государства с его либеральным парламентаризмом. Во всяком случае, уже в его рамках этот процесс повел к современному национализму народного и культурного государства. Его целью стало развить через себя все внутренние силы народного своеобразия, консолидировать его и прочно держать в своих руках в борьбе против всех остальных государств, сделать свой народ значимым для всего мира; прежде всего это означает обеспечить его экономичес кие интересы: высшее выражение индивидуализма в форме «народной личности».

5. Этот национальный партикуляризм был лишь внешне преодолен значитель ными материальными и духовными связями во всемирном масштабе, которые к концу столетия были установлены с помощью транспорта, торговли и телеграфа, всемирных конгрессов, посвященных науке и экономике, миссионерства и социализма, путем обменов в образовательной и потребительской областях между нововозникшими мировыми империями. Эти связи имели и имеют величайшее значение во многих аспектах. Но они либо сами по себе были и остаются проявления ми национального, т.е. националистического партикуляризма, разделившего мир, либо не оказали соразмерного влияния на реальное формирование процесса. Внешнее единство распалось при первом же серьезном испытании на прочность. Уже первая мировая война 1914_1918 гг. дала тому доказательство (в том числе и из-за разрыва христианского и католического мира между двумя фронтами) — явление, которое повторилось после второй мировой войны (ср. § 125, 12). Еще более ужасающим образом продемонстрировал то же самое национализм, сталинизм и коммунизм в Китае. Кажется, что недавно пробудившиеся «новые» народы в Африке и других частях света также соскальзывают в мрачную эпоху национализма.

II. Положение Церкви

1. Как же отразились эти явления на пастырской деятельности Церкви? И в чем были недостатки и преимущества данной ситуации? Главный ответ на эти вопросы очевиден: сложившаяся атмосфера лишь усугубляла проблемы, с которыми приходилось сталкиваться Церкви. Вышеописанные духовные настроения были не только результатом исторического развития, они стали определяющими для всей эпохи, в которой не осталось свободного пространства для плодотворного развития Церкви и религии. Эти явления находились в прямом конфликте с Церковью и противопоставлялись не только христианству, но и любой другой религии.

2. Здесь, в первую очередь, большую роль сыграла уже упоминавшаяся нами, лишенная всякой религиозности, решительно профанно-посюсторонняя культура. Разделение Церкви и государства во времена Французской революции было в то же время разделением Церкви и культуры, Церкви и «жизни»; оно стало причиной еще большего углубления образовавшихся разногласий. Церковь и религия, на протяжении веков служившие основой существования общества в целом, теперь превратились исключительно в «социальные» факторы (обряды крещения, конфирмации, венчания и отпевания, которые олицетворяли собой семейную жизнь и служили выражением общественного устройства).

Больше того, многие проявления этой культуры были прямо враждебны Церкви; враждебны постольку, поскольку находились в непримиримом противоречии с основополагающими, объективными, непреложными, сверхъестественными, основывающимися на Откровении истинами, которые составляют авторитет Церкви. Враждебность эта проявлялась порой в открытой ненависти по отношению к Церкви, и особенно отчетливо в антиавторитарной идее социализма (враждебного к любому проявлению авторитаризма, кроме собственно пролетарского). Столь же явными являются противоречия, в которых находятся католическое (как и любое другое догматически-христиан ское) учение или, по-иному, богословие и релятивистская теория эволюции, а также Церковь, проповедующая истину, и государство современной культуры с его проявлениями преувеличенного национализма (в первую очередь, в современных социалистических государствах, ведущих открытую борьбу против христианской Церкви и христианского учения).

Самый очевидный признак распространяющегося единовластия этих не- и антицерковных, а также ацерковных настроений и сил заключается в том, что они глубоко проникали также и в духовное формирование и в практическую жизнь католиков; вначале в образованных кругах и больше в городах, затем устремляясь вниз и к сельским жителям.

3. Исходя из всего вышеизложенного, можно определить главные задачи Церкви в XIXв. Церковь в своей деятельности не могла уже ограничиться решением лишь частных вопросов, ей предстояло воссоздать сами религиозные основы; главной теперь являлась миссионерская деятельность: Церкви необходимо было заново утвердиться в жизни общества, найти пути к примирению с новой культурой; культурой, чьим богом стала «наука» с ее рационализмом202.

Церковь, окончательно лишенная политического влияния203 и полагавшаяся исключительно на религиозно-нравственный дух, упорно пыталась найти выход из сложившейся ситуации.

4. Основой внутренней жизни Церкви является вера, ее внешней опорой — отношения с государством. В соответствии с этим, в кругу проблем, стоявших перед Церковью в XIXв., особое место занимали следующие вопросы: отношения веры и знания, Церкви и государства, единство Церкви (попытки ее централизации вокруг Рима).

Проблема «вера— знание», или вопрос об основных принципах богословия (в свете его возрождения как науки) остро встал вследствие действия разрушительных идей Просвещения, которое доказало свою полную несостоятельность в вопросах научного богословия204.

Проблема «Церковь— государство» родилась в результате крушения прежних политических, социальных и церковно-политических отношений (Французская революция, проведение секуляризации, Наполеоновские войны).

Возникновение абсолютно новых аспектов (как теоретически -богословских, так и практических) в социально-политической деятельности Церкви требовали от нее концентрации всех сил для достижения столь необходимого единства.

5. Во всех этих случаях задача заключалась (в отличие от предыдущих столетий) в создании новых основ.

а) Для разрешения старого конфликта между верой и знанием полностью отсутствовали какие-либо предпосылки. После эпохи Просвещения перед Церковью стояли уже не просто частные проблемы: ведь богословие как наука, основанная на религии Откровения, и как сила, обладающая огромным духовным потенциалом, попросту перестало существовать. Церковь оказалась лицом к лицу со стоическим морализмом, апологеты которого еще во IIв. подняли вопрос о христианском богословии. Но теперь это была не просто неразумная идея или ложное религиозное понятие, теперь это превратилось в проповедь откровенного неверия. Схоластики как таковой больше не существовало. Постепенно духовная атмосфера настолько преобразилась, что для строго богословской деятельности не осталось места. С одной стороны, господствовала философия идеализма, а с другой— дилетантская, но в то же время актуальная псевдофилософия естествозна ния, которая основывалась исключительно на материалистической базе.

К тому же возникла масштабная новая историческая наука, которая благодаря открытию целого мира нехристианских религий, благодаря детальному исследованию сущности каждого строя, а также развивающегося хода церковной и догматической истории, казалось, дала единственно разумное решение в виде релятивистского сомнения.

б) Проблема «Церковь— государство» заключалась не в распределении отдельных прав и обязанностей между сторонами, а в том, что всесильное государство все больше вмешивалось в сферу церковно-религиозных отношений, подчиняя их интересам политического и гражданского устройства. Церковь слишком поздно распознала грозящую опасность. Решение этой проблемы и стало первоочередной задачей для Церкви. Деятельность Церкви в этом направлении определялась многочисленными конкордатами, принятие которых стало отличительной чертой XIX столетия, и основывалась (1) на выступлениях богословов (поддерживавших папу в его противостоянии государственной Церкви), (2) на авторитете самих пап— Пия IX, Льва XIII, Пия XI и Пия XII, и (3) на определенном расцвете религиозной жизни: понятия религиозности, христианства и Церкви вновь стали актуальными в определенных слоях населения и долго не поддавались негативному влиянию «противной стороны». (Это относилось и к протестантизму, который в XXв. стал неотъемлемой, действенной и во многом позитивной реальностью в жизни Церкви.)

в) С другой стороны, теперь, как никогда ранее, стало возможным достижение организованного единства внутри Церкви. Противником такого единства выступало государство в лице государственной Церкви. Но теперь, впервые, оно не находило поддержки (за немногими исключениями) внутри самой Церкви— ведь епископы были лишены всякого политического влияния. Новая государственная Церковь в XIXв. стала причиной того, что большинство представителей духовенства видело в лице государства противника, а в лице Рима— поборника свободы. Влияние папы на Церкви отдельных стран оставалось на протяжении XIXв. слишком ограниченным. Французская революция, Наполеон с его исключительным галликанизмом, разрушения, принесенные его войнами, уничтожили необходимый фактор единого руководства, а именно— епархиальное устройство. Над Церковью нависла угроза окончательного распада, но она нашла в себе силы воспрепятствовать этому.

6. а) В XIXв. Церковь занимала в основном оборонительные позиции. Даже позитивные начинания Церкви в это время носили защитный характер. Такая позиция была столь же оправданной как во II и XVIвв., но и заключала в себе те же самые недостатки.

б) Укрепление влияния Рима было прямой реакцией на опасность, которую представляли собой набиравшие силу субъективизм и партикуляризм. Но в то же время оно затрудняло решение проблемы по укреплению позиций Церкви в отношениях с чуждой ей культурой. Ведь само собой разумеется, что свобода католического мышления была в первое время ограничена решениями, принятыми на I Ватиканском соборе. Каждый религиозный догмат заключал в себе единственно возможное решение каждой отдельной богословской проблемы. Каждая дефиниция открывала новые перспективы и служила более глубокому обоснованию. Но несмотря на это, некоторые важные аспекты богословской дискуссии были оставлены без внимания, что в свою очередь является неотъемлемой частью существования догмы.

Понятие веры приняло в XIXв. весьма необычное содержание. Нельзя не признать, что этот факт негативно отразился на развивающемся духовно-научном движении в католицизме, более других стремившемся вернуть Церкви ее прежнее значение и могущество. Положение осложнялось во многом тем, что революция вселила в умы духовенства страх перед возможным возвращением хаотического миропорядка.

в) Все это привело к тому, что XIXв. характеризуется целым рядом трагических событий, перед которыми отступила воля Церкви к возрождению. Начало этим событиям положили выступления Робера де Ламенне (§105), а цепочка их протянулась вплоть до XX столетия. Некоторые концепции того времени были признаны в дальнейшем не заслуживающими внимания, а некоторые мыслители— причислены к числу поборников католицизма.

Поэтому крайне необходимо при оценке хода церковного развития учитывать трагизм положения, в котором оказывались такие католики. Прежде всего, следует признать, что их поступки были отчасти продиктованы внутренней необходимостью. Ведь религия католицизма, с одной стороны, требует от личности беспрекословного признания Откровения, а с другой— является оплотом объективной, упорядоченной общности субъективных ощущений и исканий, другими словами— индивидуума. Естественное напряжение в отношениях между частным мнением отдельного человека и всеобщим непреложным законом, все последствия этого конфликта являются неотъемлемой частью католицизма. Всякий спор бесполезен лишь с тем, кто свои личные субъективные устремления и искания ставит превыше возможности обладания истиной или отвергает саму такую возможность; в этом случае мы имеем дело с извращением принципиальных положений католицизма. Не следует забывать, что постепенное познание истины Откровения являет собой исполненный страданий путь творения, которое и по сей день взывает об избавлении (Рим 8, 22). В момент страдания истинное значение его не ощутимо, а нужда и тягость бытия могут показаться лишенными всякого смысла.

Если же рассматривать неимоверно сложный ход развития Церкви очень внимательно и с величайшей осторожностью, то можно обнаружить, что в строгости Церкви порой был заключен высший смысл.

С другой стороны, признание в действиях Церкви наличия высшего смысла нисколько не затеняет отрицательные стороны некоторых ее поступков и суждений. И ни в коем случае это не должно влиять на стремление руководителей Церкви выполнять их миссию, руководствуясь исключительно любовью и постоянно помня о главном условии, которое гласит: «Оставьте расти вместе то и другое до жатвы» (Мф 13, 30), или как писал Лев XIII в письме к монсеньору де Хульсту: «Предоставьте ученым право не только исследовать, но и заблуждаться...». Признание Церковью наряду с другими равных прав за пневматиками и харизматиками, предоставление им свободы действия, оговоренной в Евангелии, могло бы, несмотря на существую щие противоречия, принести зримые плоды.

7. а) В распоряжении Церкви в XIXв. находилось исключительно духовное оружие, и всю непомерную работу ей приходилось выполнять, полагаясь лишь на силу духа. Церковь оказалась в совершенно новом для нее положении, требовавшем абсолютно иного подхода. Вэтой ситуации Церковь могла полагаться лишь на добровольную внутреннюю поддержку людей. Это означало, что перед XIX веком стояла задача, решить которую Европе не удалось в эпоху позднего средневековья, а именно: найти гармонию между Церковью и государством, между Церковью и культурой, добиться признания высшего значения Церкви на условиях равноправного договора с противоположной стороной. Первым шагом на этом пути стала политика принятия конкордатов, проводившаяся Римом.

Несравнимо большее значение в первое время имели нападки на Церковь, продолжавшиеся на протяжении последних столетий. Благодаря успешному сопротивлению Церкви и неожиданно расцветшей католической жизни, Риму, оставшемуся без поддержки, а порой и просто подавлявшемуся светскими правителями, удалось внушить общественному сознанию убеждение в превосходстве, несокрушимос ти и вечности Церкви с присущими ей моральными и религиозными достоинствами, с которыми следует и стоит считаться.

В этом отчасти нашла свое завершение реакция, направленная против губительного превращения религиозной миссии папского престола в политическую, что в конечном итоге и стало причиной упаднических явлений внутри Церкви, имевших место со времен позднего средневековья. В то время чрезмерная светско-политическая позиция Рима привела к тому, что папа рассматривался всем миром в качестве одного из многих светских правителей, и отношение к его власти определялось преимущественно этим обстоятельством. Ореол высшей религиозности, окружавший ранее папский престол, поблек, и непогрешимость папы оказалась под сомнением, что подготовило почву для развития антипапского реформаторс кого движения. На протяжении последующих двух-трех веков разногласия между ограниченным политическим влиянием папы, европейскими великими державами, а также— уровнем духовного развития европейских народов явились для Рима скорее обузой, чем помощью. В настоящее время идея папства, лишенного реальной политической власти, неукоснительно придерживающегося обязательных для выполнения принципиальных положений, прошедшего через многие страдания, приобрела в общественном сознании образ исключительного религиозного величия.

б) Подобные и не менее важные задачи вставали перед Церковью в результате развития современного государства, современного производства и современных коммуникационных систем, благодаря популяризации научных открытий и завершившемуся процессу самоопределения европейских народов, необычайно разросшихся и обладающих постоянно растущим политическим и духовным потенциалом. Все это является причиной того, что сегодня какое-либо ложное учение, любая форма неверия или проповедь сексуальной свободы оказывают пагубное влияния на все более широкие общественные круги. Общественное сознание сегодня настолько развилось, что почти каждая отдельная концепция выливается в массовое движение. Теоретически то же самое должно относиться и к сегодняшней трактовке таких понятий, как истина и добро. Но средства пропаганды в их нынешнем виде находятся в слишком тесной внутренней зависимос ти от секуляризованной культуры (в особенности, в их связи с эгоистической сущностью капитализма, при котором средства информации приобретают совершенно иные формы, чем в церковных кругах).

И прежде всего они под воздействием индивидуалистического духа свободы прессы, слова и собраний превращают любое как частное, так и общественное мнение в выражение исключительного практического релятивизма. Каждое отдельное мнение, любое выступление политического, религиозного или общекультурного характера благодаря прессе, радио, телевидению и кино становится достоянием общественности. Следствием этого является практическая невозможность личности внутренне отгородиться от дурного воздействия ложных концепций.

В результате— главной задачей Церкви стало воспитание в верующих-католиках религиозной самостоятельности. Стало невозможным охранить людей от заблуждений и искушений, и следовательно, пришло время воспитания доказательством. Задача, справиться с которой можно было, лишь высвободив глубинные силы католицизма, обратившись к внутреннему религиозному сознанию верующей личности. Ведь только тесная связь с Церковью, основанная на свободе личного убеждения, может стать единственной действенной поддержкой на пути к возрождению.

Рассматривая таким образом развитие общественного сознания, следует отметить один факт, значение которого возрастает день ото дня: консервативные властные структуры слишком мало внимания уделяли критике отрицательных сторон журналистики и недостаточно активно использовали положительные моменты, заложенные в ней. Именно поэтому католической прессе не всегда удавалось оставаться выразителем истинно религиозного духа.

В XIXв. в многоголосом хоре «общественного мнения» не хватало представи теля католической Церкви. И на этом этапе начинает приходить сознание того, что Церковь— это не только клир, но и простые христиане. Высвобождение внутренних религиозных сил в душах мирян стало теперь главной задачей Церкви (см. о Льве XIII и Пие XI, §125 е).

в) Начиная с конца XIXв. все более очевидной становится несостоятельность светских властей (несмотря на растущую «свободу»), которые в своей социальной политике недостаточно активно и в основном безрезультатно пытаются решать возникающие проблемы. (Развитие экономики постепенно становится самоцелью, переставая быть лишь средством существования государства. На первый план выдвигаются материальные ценности, средства массовой информации находятся в рабском подчинении у «общественного мнения».)

г) Но ни в коем случае видимый успех не следует путать с внутренним прогрессом, и более того, программу деятельности не стоит принимать за решение задачи. Прекрасная организация церковной деятельности в XIXв. принесла зримые плоды. Съезды католиков и Евхаристические конгрессы были не только выражением активной внутренней жизни, но прежде всего должны были служить стимулом для ее дальнейшего развития. Невыполнение этой задачи свидетельствовало бы о том, что за блестящим фасадом этих мероприятий таится серьезная опасность. Чем чаще и настойчивее папе и епископам приходилось указывать на опасность, которую заключает в себе современная духовная атмосфера, тем становилось очевиднее, что католическая жизнь еще далеко не достигла того уровня, который соответствовал бы представлениям высшего духовенства. В этом и заключается одна из самых серьезных проблем нашего времени— простое участие в организованной, религиозно-политической жизни католической Церкви вовсе не означает внутреннего следования ее идеалам, не означает жизни, основанной на вере (в первую очередь это относится к представите лям наиболее образованных слоев общества). Единство веры и деяний в свое время послужили торжеству христианской религии; сегодня необходимо вновь достичь такого единства, так как опасность обращения к субъективизму, выраженному в форме независимого и несвязанного с верой и Церковью разума, неимоверна велика.

8. а) В соответствии с ходом исторического развития (постоянно набирающего темпы) описанная нами выше картина развития церковно-исторического принимает отчетливые очертания лишь в конце XIX— начале XXвв. И так как развитие религиозного духа и духа общественно-политического проходило в диаметрально противоположных направлениях, то углублялось и обострялось и внутреннее противостояние Церкви и современности. В то время как Церковь на I Ватиканском соборе отстаивала свои единство и нерушимость и тем самым свой непререкаемый авторитет, реализована была полная тому противоположность.

б) К концу XIXв. историческое развитие Церкви в основном определяло ход всемирноисторического развития. Само собой разумеется, что в различных странах положение Церкви с точки зрения ее религиозного, государственно-правово го и культурного статуса было очень разнообразным. Поэтому в этот период к положению Церкви нельзя применить какое-либо универсальное определение.

в) Но, с другой стороны, в положении Церкви в разных странах было много общего. Это становится ясно, если не принимать за наиболее важную сторону религиозной жизни церковно-политическую ситуацию в той или иной стране. Хотя и это является немаловажным фактором: пренебрежение Церковью и верой особенно отчетливо было заметно в стране-прародительнице современной эпохи всеобщего распада— во Франции. Но серьезные антицерковные тенденции обнаруживались не только во Франции или Италии, но и в такой благополучной с точки зрения церковно-политических отношений стране, как Германия. Процессу формирования немецкой католической мысли были присущи черты эпохи застоя во Франции рубежа веков. Этот процесс был в некоторой степени замедлен рождением национал-социализма (1933_1945) и началом второй мировой войны.

Большое значение имел тот факт, что в восстановлении свободной части Германии (ФРГ) решающую роль сыграла христианско-демократическая партия. Тем самым впервые межконфессиональная христианская партия доказала свою дееспособность. Конечно, это еще далеко не означало окончательную победу христианского вероучения.

Но в Германии (также в Голландии и Бельгии), как и во Франции на протяжении нескольких последних десятилетий (в том числе и в сфере политики) появляется верующая элита, хотя и не слишком многочисленная. Следует признать, что в обеих странах католичес кое богословие (наряду с безнадежно устаревшим наследием, которое еще удерживало важные позиции) достигло высокого уровня.

Вдохновляющие импульсы исходят из Франции, которая смогла перед первой мировой войной устранить существовавшие у нее минусы по сравнению с Германией.

г) Исключение из общей картины конца рассматриваемого нами периода составляют страны, в которых общая духовная атмосфера в корне отличалась от описанной выше— это Россия и ее государства -сателлиты, одно время— Мексика и, конечно же, Китай. В этих коммунистических (или большевистских) странах мы имеем дело не с внутренним религиозным развитием, а с варварским разрушением религии, с попыткой путем кровавого и бескровного подавления, насильственного псевдорелигиозного массового убеждения, уничтожить всяческие проявления католического, религиозного, христианского сознания.

III. Общие выводы

Весь XIXвек и век XXдо сегодняшнего дня характеризуются двойным ориентированием: они, с одной стороны, продолжили процесс церковного развития, а с другой— положили начало распаду Церкви, а затем и ее возрождению.


Дата добавления: 2015-11-03; просмотров: 29 | Нарушение авторских прав


<== предыдущая страница | следующая страница ==>
ИСТОРИЯ ЦЕРКВИ 81 страница| ИСТОРИЯ ЦЕРКВИ 83 страница

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.013 сек.)