Смерть и жизнь

Весной 2004 года исполнился год с того момента, как Колтона выписали из больницы. В этом году страстная пятница пришлась на апрель, а уже в следующем месяце Колтону должно было стукнуть пять лет. Мне всегда нравилась страстная пятница, поскольку в этот день я обычно занят тем, что у нас называется «семейным причастием». Это значит, что в этот день несколько часов я провожу в церкви, куда прихожане приходят целыми семьями, чтобы принять причастие. Она мне нравится по нескольким причинам. Во‑первых, у семей, объединенных общей верой, во время Святой недели является возможность провести несколько часов вместе. Во‑вторых, у меня появляется возможность опросить отдельные семьи, не испытывают ли они в чем нужды, и вместе с ними помолиться об этом Богу прямо на месте.

В то утро мне нужно было выполнить несколько важных поручений, поэтому я посадил Кэсси и Колтона в свой красный «шевроле» и проехал несколько кварталов к центру города. Колтон был еще достаточно мал, ему полагалось детское кресло, поэтому он сидел рядом со мной, а Кэсси сидела у окна. Пока мы неслись по Бродвею, главной улице нашего городка, я размышлял об обязанностях, лежащих на мне в этот день, и заранее обдумывал все детали «семейного причастия». И тут до меня дошло, что сегодня религиозный праздник и что рядом со мной в машине находятся невольные слушатели.

– Эй, Колтон, сегодня страстная пятница, – сказал я. – Знаешь, что такое страстная пятница?

Кэсси в нетерпении начала подскакивать на сиденье, подняв вверх руку, как ретивая ученица.

– Я знаю! Я знаю!

– А я не знаю, – сказал Колтон.

Я посмотрел на Кэсси.

– Ну хорошо, скажи, что такое страстная пятница.

– Это день, когда Иисус умер на кресте!

– Верно, Кэсси. А знаешь, почему Иисус умер на кресте?

Она сразу же перестала подскакивать и задумалась. Не дождавшись ответа, я спросил Колтона:

– Ты знаешь, почему Иисус умер на кресте?

Он закивал головой, чем, признаться, удивил меня.

– Ну и почему?

– Ну, Иисус сказал мне, что Он умер на кресте, чтобы мы узрели Его Отца.

Мысленно я представил, как Иисус, держа на коленях Колтона, отмахивается от всех богословских степеней, сметает прочь целые горы, высотой с небоскреб, теологических трактатов и сводит такие диковинные слова, как «искупительная жертва» и «сотериология», до простой фразы, понятной даже ребенку: «Я умер на кресте, чтобы земные люди узрели Моего Отца».

Ответ Колтона на мой вопрос – это самое простое и самое понятное возвещение Евангелия, которое мне когда‑либо приходилось слышать. И я вновь подумал, сколь велика разница между верой взрослого и верой ребенка.

Проезжая по Бродвею, я решил, что, как бы то ни было, объяснение Колтона мне больше по душе. И несколько минут вел машину, не говоря ни слова. Потом повернулся к сыну, ободряюще ему улыбнулся и сказал:

– Эй, Колтон, не согласишься ли ты прочитать вместо меня воскресную проповедь?

В тот же месяц Колтон выкинул еще один фортель. На этот раз речь шла о жизни и смерти. Дело в том, что у нас с Соней есть теория, которой мы неукоснительно придерживаемся. Она гласит: с того момента, как ребенок научится ходить, и до того, как он поступит в школу, одна из главных обязанностей родителей – заботиться о его жизни. Никаких вилок в электрических розетках. Никаких фенов в ванне. Никаких банок с газировкой в микроволновой печи. И так далее, и так далее. С Кэсси у нас не было особых проблем. Ей было уже семь лет, и за все это время она ни разу не подвергла опасности ни себя, ни окружающих. С Колтоном дело обстояло иначе.

Он был достаточно умным и смышленым мальчиком и выказывал свой ум во многих житейских ситуациях, но одной вещи он никак не мог уразуметь: если человек стоит на пути мчащейся машины, может случиться непоправимое несчастье.

Даже когда он достиг детсадовского возраста, он все еще оставался домашним ребенком, то есть неотступно ходил за папой и был нерешителен для своих лет. И это при том, что порой он бывал стремителен и непредсказуем, как шаровая молния: например, стоило нам выйти из магазина, как он тут же стремглав бросался к машинам на стоянке. Такое его поведение повергало нас в ужас, ибо водители запросто могли его проглядеть и, сдавая назад, сбить или переехать. Доходило до того, что раз или два в неделю, не меньше, мы снимали его с бордюра буквально в последний момент или сначала отчаянно кричали: «Колтон, стой!!!», а затем уже хватали и отчитывали прямо на месте: «Ты должен был обождать нас! Ты должен держаться за мамину или папину руку!»

Однажды в конце апреля мы с Колтоном остановились у магазинчика «Шведские сливки», чтобы наскоро перекусить. «Шведские сливки» – это местное семейное заведение для путешествующих по дорогам, так сказать, наш ответ на сеть ресторанов быстрого обслуживания, которая, увы, обошла вниманием наш город, потому что мы слишком малы. Каждый городишко в Небраске размером с наш непременно имеет одно такое заведение: в Мак‑Куке это «Макс», в Бенкельмане – «Дабс», в Холиоке, городке прямо на границе со штатом Колорадо, – «Дейри Кинг», ну а у нас – «Шведские сливки». Все они, по сути, торгуют одним и тем же: гамбургерами, куриными крылышками и ванильным мороженым.

В тот день я купил два ванильных мороженых, одно – для сына, и одно, для себя. И как только мы вышли за дверь, Колтон, верный себе, тут же со всех ног припустил к стоянке машин, находившейся всего футах в двенадцати от Бродвея.

Мое сердце ушло в пятки, и я что было мочи завопил:

– Колтон, стой!!!

Он притормозил, и я, с красным от бега и напряжения лицом, наконец настиг его.

– Сын, не смей так делать! – веско сказал я ему. – Сколько раз тебе говорить об этом?

И тут я заметил лежавший прямо на дороге небольшой комочек шерсти. Воспользовавшись благоприятным моментом, я показал на него пальцем:

– Видишь это?

Колтон лизнул мороженое и проследил взглядом по указанному направлению.

– Это кролик, который пытался перебежать дорогу и не успел, – сказал я. – Вот что может случиться, если ты выскочишь перед машиной, а водитель тебя не увидит! Тебе будет не только больно – ты к тому же можешь умереть!

Колтон посмотрел на меня, снова лизнул мороженое и улыбнулся.

– Понятно! – сказал он, – Это значит, что я вернусь на небо!

Я уронил голову на грудь и в бессилии затряс ею. Что ты будешь делать?! Как пробудить чувство самосохранения у ребенка, который не боится смерти?

В конце концов я встал на одно колено и посмотрел сыну прямо в глаза,

– Вот тут ты не прав, – сказал я. – На этот раз первым на небо попаду я. Я отец, а ты ребенок. Родители уходят первыми!

Глава 21

Дата добавления: 2015-10-28