Если ребенку было приятно

Некоторым покажется ужасным то, о чем пойдет речь дальше, а именно, что девочка может признаться, что это было замечательно и приятно (если это действительно было так). Дело в том, что тогда это становится чем-то обычным, драма прекращается, рана перестает болеть. Для некоторых детей это переживание оказывается приятным. Но они не смеют доверять своему восприятию, так как совесть говорит, что это дурно. Они нуждаются в заверении, что они не виноваты, даже если им было приятно. Девочка вправе признать, что, несмотря на справедливый упрек в адрес родителей, инцест был для нее, в том числе, и увлекательным переживанием, поскольку ребенок ведет себя по-детски, он любопытен и хочет узнать что-то новое. Иначе все, что связано с сексуальностью, попадает в страшный контекст. Несколько фривольно и провокативно говоря, такой опыт, как этот, просто слегка преждевременен. Если я скажу это ребенку, это его освободит.

Мирьям: Я в этом услышала, что тут, возможно, есть еще и маленькая соблазнительная женщина, и я считаю очень важным сказать ей, что она не виновата.

Б. X.: Да, она могла быть соблазнительной, но это не должно быть упреком.

Вера: У меня по-прежнему вызывает двойственные чувства твое мнение, что это может доставить девочке удовольствие. Неделю назад мы вместе смотрели в клинике фильм, где девочки говорили совсем другое.

Б. X.: Но, Вера, всей правды в одном фильме не получишь.

Вера: Я знаю. Но я хочу спросить, хорошо ли вставать на сторону «знающих», которые знают, что это доставило удовольствие?

Б. X.: Ребенок вправе согласиться, что это, в том числе, доставило удовольствие, если это так и было, и тогда терапевт может сообщить ребенку, что он остается невиновным, даже если в этом было что-то привлекательное. Ведь совершенно ясно, что вина лежит на взрослом!

Пример:

Однажды в группе была женщина, у которой в течение курса не раз возникал импульс выпрыгнуть из окна. Ее сценарной историей (см. стр. 238) была история про Красную Шапочку. «Красная Шапочка» — это в зашифрованном виде история о соблазнении дедушкой внучки. Я сказал ей об этом, но она сказала, нет, ей это ни о чем не говорит. А в последний день курса она входит и говорит: «Я отчетливо увидела всю сцену, я точно знаю, это был дедушка». Он все еще жил у ее матери и никак не мог умереть. Она предположила, что он обижал и ее мать. Она поехала домой, открыла дверь и сказала: «Я только хочу вам сказать, что я это знаю!», закрыла дверь и ушла. Теперь за последствия отвечают они, она теперь свободна.

Я часто использую еще одну маленькую личную интервенцию для девочек, которые стали жертвами подобной ситуации. Я рассказываю им одну строфу из баллады Гете:

Мальчик розу увидал... Он сорвал, забывши страх, Розу в чистом поле. Кровь алела на шипах. Но она — увы и ах! — Не спаслась от боли...

А затем раскрываю им один секрет: роза по-прежнему источает аромат. Во всех подобных ситуациях — только не надо драмы.

Связь вследствие инцеста

Позже Берт Хеллингер подробно останавливается на том, что первая сексуальная близость создает особенно интенсивные отношения, то есть вследствие такого сексуального опыта у девочки возникает связь с обидчиком. Не отдав должное этому первому партнеру, она не сможет потом иметь другого. Преследование, обесценивание этого человека часто приводит к тому, что она не находит потом нового партнера. Если же она признает эту первую связь, этот первый опыт, она берет его с собой в новые отношения, где он находит надежное пристанище. То, как это пропагандируется сейчас, а именно, что этот опыт только вредит и влечет за собой исключительно плохие последствия, идет вразрез с решением и жертве только во вред.

Преследование виновных никому не приносит пользы

Преследование и наказание виновных не приносит пользы пи жертве, ни кому-либо еще. Но если ребенку были нанесены повреждения, например, к нему применялась сила, то он имеет право злиться на обидчика, что, однако, не должно выражаться в лишении этого человека права на принадлежность к системе. Ребенок может сказать: «Ты поступил со мной очень несправедливо, я никогда тебе этого не прощу». Еще он может сказать как бы в лицо родителям: «Это вы, не я, и вы должны нести ответственность, не я». В этот момент ребенок перекладывает вину на него или на нее и освобождается от нее сам. При этом не имеет никакого значения, что ребенок делает родителям серьезные упреки. Здесь важно провести четкую границу, благодаря чему ребенок становится свободен. Эти упреки — всего лишь демонстративный бой, а не обвинение. Прощать ребенок тоже не вправе. Прощение надменно, а ребенку это не подобает. Он может сказать: «Это было плохо для меня, ответственность за последствия я оставляю тебе, а я все-таки проживу свою жизнь сполна».

Если потом ребенок вступает в счастливое партнерство, это становится облегчением для виновного, если же он не позволяет себе потом счастья — это тоже запоздалая месть обидчику.

С другой стороны, отец не должен извиняться перед ребенком, это становится для ребенка очень тяжелым бременем. Но он может сказать: «Я сожалею» или «Я поступил с тобой несправедливо».

Решение — это всегда движение прочь. Борьба привязывает. Требование взять на себя ответственность позволяет отделиться от семьи по-хорошему. При вплетенности в вышестоящую систему, здесь — систему родителей, подчиненный должен отдать ответственность вышестоящим. Тогда он сможет оставить их и уйти.

Вопросы:

Ютта: Меня всегда удивляло, что, когда дело попадает в суд, решения это часто не приносит.

Б. X.: Да, таким образом решения не найти. Тут следует учитывать один важный системный закон: когда кого-то из членов системы представляют исключительно в черном свете или лишают права на принадлежность, возникает системное нарушение. В этих случаях решение всегда заключается в том, чтобы снова принять исключенного в систему. Что я постоянно и делаю здесь на семинаре. Я становлюсь на сторону исключенных и злодеев.

Ханнелоре: То есть на то, что отец сделал с дочерью, наплевать?

Б. X.: Нет, не наплевать. Бывают ситуации, когда человек по своей вине утрачивает право на принадлежность к системе. Например, если он убивает или наносит опасные для жизни повреждения кому-то из членов собственной системы или насилует трехлетнего ребенка. Такой человек утрачивает право на принадлежность. Тогда уже не предпринимается никаких попыток снова его интегрировать.

Ютта: То есть, если к нам приходят дети и обнаруживается, что совершено изнасилование, то можно забрать детей у родителей, но не предъявлять им обвинений и не возбуждать дело в суде?

Б. X.: Именно так! Верно! Родителей нельзя чернить перед ребенком.

Дата добавления: 2015-10-24