Глава 34 Победа или смерть

Утром дня, на который было назначено торжественное открытие в Москве памятника Сталину, в управлении Московской Патриархии прошел небольшой совет, на котором была выработана окончательная стратегия борьбы с оккупировавшей Россию нечистой силой. Руководство Альянса признало печальный факт — предотвратить все жертвоприношения, необходимые сатанинскому диктатору Геннадию Райшмановскому для его преступного ритуала, не удалось. Это, впрочем, не означало трагедии — Патриарх и Ярополк Логвинов разработали новый план, целью которого было помешать Президенту осуществить его зловещие замыслы.

В последний раз обсудив детали предстоящей операции, служители Церкви и адепты Ордена погрузились в машины и поехали по направлению к Манежной площади, где и должна была состояться церемония открытия.

На этот раз, чтобы ничто не помешало их планам, люди Церкви, включая даже самого Патриарха, переоделись в мирскую одежду. Магам Ордена нужды маскироваться не было — свои плащи с капюшонами они надевали лишь во время волшебных операций в лабораториях, да на собраниях своей организации.

Остановив автомобили за несколько кварталов от площади, защитники света добрались к ней пешком, смешались с толпой зевак и, работая локтями, пробились к первым рядам зрителей. Их взорам предстала высокая трибуна, на которой с довольной миной стоял Президент Райшмановский в компании своих ближайших соратников, а также нескольких известных депутатов и медийных персон. Справа от трибуны возвышался укутанный огромным полотнищем пятнадцатиметровый монумент.

В толпе можно было заметить вечного бывшего «молодого реформатора», курчавого вечного оппозиционера, чьи волосы рано поседели от многочисленных политических баталий. Сжимая трубку мобильного телефона, он с кем-то разговаривал по-английски. А с президентской трибуны доносился громогласный голосище, прекрасно знакомый нескольким поколениям телезрителей и посетителей митингов. Выступал председатель коммунистической партии.

— Я счастлив присутствовать здесь в этот знаменательный день, когда действующая власть наконец-то решилась смыть позорное пятно, которым псевдодемократический режим девяностых заклеймил великого вождя советского народа, Иосифа Виссарионовича Сталина! — вещал он. — Это чудесный незабываемый праздник для всех, кто по-прежнему хранит в сердцах идеалы наших отцов и дедов! Да здравствует Ленин! Да здравствует Сталин! Ура, товарищи!

«Ура!», — прокатился по толпе не слишком бодрый клич тех, кто все еще верил в победу коммунизма. Впрочем, для них это действительно была самая большая победа за последние двадцать с лишним лет.

Лидер коммунистов уступил место одиозному истеричному политику с физиономией разжиревшего злобного енота.

— Я всегда говорил, что только уроки прошлого могут обеспечить России великое будущее! — с места в карьер прогнусавил либерал-демократ, хотя всем, кто внимательно следил за его карьерой, было известно, что этот человек никогда такого не говорил. — Нежелание старой власти прислушаться к моим словам привело Россию в бандитский хаос девяностых и сатанинский кошмар двухтысячных! Взять верный курс сумел только Геннадий Райшмановский! Наша партия с самого начала предоставила ему всестороннюю поддержку! — еще одна ложь, бесноватый трепыхался до последнего, пока не понял, что на фоне рейтинга Геннадия Алексеевича его потуги были совершенно бессмысленны. — Сегодня здесь будет открыт памятник одному из величайших людей в истории нашей страны. Так вот, господа! Я хочу пожелать нашему дорогому Президенту Геннадию Алексеевичу пройти столь же великий путь, какой прошел Иосиф Сталин! Ура, однозначно!

Над площадью пролетел шквал аплодисментов. Райшмановского, в отличие от лидера коммунистов и самого либерал-демократа, народ искренне любил.

Не аплодировали только те, кто пришел сюда его убивать.

— Дамы и господа! — к микрофону тем временем, шагнул сам Президент. Народ почтительно примолк. — Я приглашал на церемонию Патриарха Русской Православной Церкви, но, к сожалению, выяснилось, что Владыка отбыл освящать новые колокола в далекий храм на Камчатке.

«Каков наглец, ни во что уже нас не ставит!», — подумал, услышав это, Патриарх и сжал кулаки.

— Но он прислал своего представителя, — продолжил Райшмановский. — Сейчас перед вами с краткой приветственной речью выступит отец Онуфрий!

Группа помощников Президента расступилась, пропуская к микрофону человека в облачении архиерея. При первом взгляде на его лицо Патриарху стало ясно, что это гнусный самозванец. Такого архиерея, да и вообще, священника высокого ранга, которого звали бы Онуфрий, не было в Православной церкви не только в России, а в целом мире!

— Что это еще за хрен с бугра?! — возмущенно пробормотал стоявший рядом иерей Макарий.

— Тише! — полушепотом одернул его Патриарх. — Ты можешь нас выдать.

— Любезные мои! — елейным голосом прокричал в микрофон «отец Онуфрий». — Россияне! Настал тот день, когда Русская Православная Церковь готова сделать то, что еще несколько лет назад невозможно было себе даже представить! Мы не только отпустили отцу народов Сталину все его вынужденные грехи, но и причислили его к лику святых! Во имя Отца и Сына и Святого Духа! — было заметно, что при этих словах лже-священника передернуло. — Спи спокойно, святой Иосиф!

— Каков засранец… — процедил сквозь зубы Макарий. На этот раз Патриарх не стал его журить за сквернословие. Потому что полностью разделял мнение своего товарища.

— Ну а теперь настало время встретить самого героя дня! — лучезарно улыбаясь, воскликнул Райшмановский и подал едва заметный сигнал кому-то сзади себя. Под зазвучавшую со всех сторон торжественную музыку полотно с изваяния Сталина начало ниспадать вниз…

— Что происходит? — забеспокоился вдруг Райшмановский. — Что это, черт побери такое?! — в голос закричал он, глядя с трибуны вниз.

Люди, пришедшие поглазеть на открытие памятника, как муравьи разбегались во все стороны, перепрыгивая через заграждения и сбивая с ног здоровенных полицейских. Те, поднявшись, тоже вдруг пускались наутек. Даже политики, что несколько минут назад толкали речи с трибуны, невероятно резво для своих лет сбегали вниз по лестнице. Манежная площадь пустела. Но спустя несколько секунд взгляд Президента начал выхватывать в разбегающейся толпе отдельные фигуры, продолжавшие стоять на месте. И Райшмановскому очень не понравилось то, что он увидел.

На расстоянии десяти метров от трибуны стоял, опираясь на трость, высокий мрачный старик, одетый в черное. Было заметно, как он произносит какие-то слова. Должно быть, читал заклинание. Черт возьми, он определенно читал заклинание, ведь был то не кто иной, как старый колдун Ярополк Логвинов!

А чуть в стороне от него стоял еще один пожилой мужчина, грозно глядевший на мечущегося по трибуне Президента. Он был похож на сошедшего со страниц учебника истории купца из второй половины девятнадцатого века, но чересчур длинная борода и царственная осанка выдавали в нем… Патриарха Русской Православной Церкви!

Всего на площади осталось около двухсот человек, и многие из них уже доставали оружие!

— Это же покушение! — заверещал пресс-секретарь Президента Котомин, которого общественность еще задолго до появления на политической арене Геннадия Райшмановского метко прозвала Вазелиновым Флюгером.

— Заткнись, козел, без тебя тошно! — Райшмановский мощным апперкотом отправил пристяжного в глубокий нокаут.

Как же он ненавидел этих людей! Они опять пришли и снова испортили его планы!

Хотя, почему же это испортили? Еще ведь ничего не решено…

Люди разбегались с площади от того, что Ярополк Логвинов, решив, что время настало, начал читать мощнейшее заклинание, направленное на психику каждого из них. Всем, кто пришел на открытие памятника Сталину, вдруг показалось, что прямо сейчас с их близкими или друзьями происходит что-то ужасное. И каждый ринулся прочь, чтобы попытаться предотвратить трагедию.

Это, конечно, было жестоко по отношению к ни в чем не повинным москвичам и гостям столицы. Но — куда как менее жестоко, чем та участь, которую уготовил для этих людей негодяй Райшмановский.

Информацию об этом Альянс получил от плененного Харракса. Как оказалось, целью всех сатанинских жертвоприношений, что проводились в стране на протяжении уже тринадцати лет, было вовсе не уничтожение высшего руководства Церкви. На самом деле Райшмановский стремился открыть для своих инфернальных покровителей врата на Землю. Прямо в центр древней православной Москвы! Ярополк Логвинов начал догадываться об этом еще в тот день, когда узнал о нападении демонов на свое жилище. Изучив на карте расположение алтарей и поговорив по телефону с Бультерьером, он понял — за действиями сатанистов стоит нечто большее, чем банальное желание уничтожить своих врагов.

Но лишь после того, как лысый дьяволопоклонник предал своего господина, эта догадка подтвердилась, и все окончательно встало на свои места.

Установка памятника Сталину имела вполне конкретный магический смысл. Для большинства людей фигура усатого генералиссимуса являлась средоточием великого зла. И этот образ как нельзя лучше подходил для того, что задумал Райшмановский. Разве только Гитлер был еще более подходящим вариантом, но против этого народ уж точно взбунтовался бы.

Магическая энергия, выработанная в результате многочисленных ритуальных убийств, должна была сконцентрироваться в памятнике, после чего он превратился бы в гигантский волшебный жезл, открывающий врата. Но вмешательство церковных отрядов внесло в изначальный план существенные коррективы…

Алтари, на которых совершались жертвоприношения, были расставлены по территории России не хаотично. Географическое положение этих мерзостных сооружений было таково, что все вместе они складывались в громадную перевернутую пентаграмму. Осуществись такой ритуал, как было задумано — и Райшмановскому оставалось лишь прочитать заклинание рядом с памятником, после чего из портала, открывшегося прямо в центре Москвы, хлынули бы легионы Ада. Но воины Церкви пустили эти планы по ветру — многие алтари были уничтожены раньше, чем там успели кого-то убить, а некоторые жертвы были освобождены.

Поэтому единственным, что мог сделать Райшмановский для успешного открытия портала, оставалось массовое жертвоприношение, совершенное уже здесь, на Манежной площади. Так что, всех, кто пришел сюда сегодня и не имел отношения к сатанинской группировке Президента — включая даже замшелых политических клоунов и полицейских из оцепления — ожидала мучительная смерть. Подножие памятника Сталину должно было окраситься кровью… Но этого не случилось.

Теперь на площади оставались, с одной стороны, сатанисты из личной гвардии Президента, а с другой — церковники вперемежку с людьми Ярополка Логвинова. Это означало лишь одно — придется драться. И, если удастся победить, жизни отобранные у врагов, вполне смогут стать адекватной заменой тем, кого они распугали. Портал будет открыт…

— Победа или смерть! — не сговариваясь, закричали бойцы Альянса и двинулись в атаку. Руководители и маги-дистанционники остались стоять, обеспечивая прикрытие. Логвинов теперь читал мощное защитное заклятие, которое одновременно прикрывало бойцов Альянса и маскировало происходящее на Манежной площади от посторонних взглядов, а Патриарх — молитву против нечистой силы:

— Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, огради нас святыми Твоими ангелы и молитвами Всепречистыя Владычицы нашея Богородицы и Приснодевы Марии, Силою Честнаго и Животворящаго Креста, святаго архистратига Божия Михаила и прочих Небесных сил безплотных; святаго Пророка и Предтечи Крестителя Господня Иоанна; святаго Апостола и Евангелиста Иоанна Богослова; священномученика Киприана и мученицы Иустины; святителя Николая архиепископа Мир Ликийских, чудотворца; святителя Льва епископа Катанскаго; святителя Иоасафа Белгородскаго; святителя Митрофана Воронежскаго; преподобнаго Сергия игумена Радонежскаго; преподобнаго Серафима Саровскаго, чудотворца; святых мучениц Веры, Надежды, Любови и матери их Софии; святых и праведных Богоотец Иоакима и Анны и всех святых Твоих, помоги нам, недостойным рабам твоим, избави нас от всех навет вражиих, от всякаго колдовства, волшебства, чародейства и от лукавых человек, да не возмогут они причинить нам некоего зла. Господи, светом Твоего сияния сохрани мя на утро, на день, на вечер, на сон грядущий, и силою Благодати Твоея отврати и удали всякия злыя нечестия, действуемые по наущению Диавола. Яко Твое есть Царство и Сила, и Слава, Отца, и Сына, и Святаго Духа. Аминь!

Того, что произошло, когда Патриарх завершил молитву, никто предвидеть не мог. Загадочный «отец Онуфрий», который все еще оставался на трибуне рядом с Райшмановским, сбросил свою архиерейскую рясу и остался абсолютно голым. Стало видно, что на груди у него не было креста. Тело лже-священника начало расти и видоизменяться. Через полминуты он был уже трехметрового роста, с кожей зеленого цвета, длинным хвостом и когтистыми лапами. Голову раскрывшего себя демона венчали длинные козлиные рога, а за спиной у него покачивались широкие кожаные крылья.

На первый взгляд могло показаться, что это обычный боевой демон, каких Патриарх уже встречал во время поездки с Логвиновым на церковное кладбище. Но чуть позже стало ясно — на сцену вышел кто-то из более могущественных обитателей Ада, чем те примитивные бесы, которых магистр и владыка Церкви уничтожали у кладбищенской ограды. Кожу монстра покрывали светящиеся причудливые линии и узоры — как будто у них там, в Аду тоже есть салоны татуировки — только наносят ее при помощи пламени и серы.

Но если Патриарху знаки на коже демона лишь намекали на то, что это может быть кто-то более сильный, чем те, с кем доводилось сталкиваться прежде, то Ярополк Логвинов понимал ситуацию целиком.

— Ситуация осложняется! — крикнул он со своей боевой позиции Патриарху. — Это демон Гальфагор! Он будет пытаться вывести меня из строя! Прикрывай!

Владыка благодарственно кивнул. И призадумался. Сложившееся положение требовало от него действий, которые в представлении священников выглядели не слишком богоудными. Но выбирать, похоже, не приходилось…

Адепты Ордена и воины Церкви уже почти достигли подножия президентской трибуны, а навстречу им сбегали по ступеням и спрыгивали сатанисты из личной гвардии Райшмановского. Их было меньше, чем защитников Света, но недооценивать угрозу не стоило — эти бойцы были подготовлены намного лучше, чем рядовые дьяволопоклонники. К тому же, в их глазах сверкали красноватые огоньки одержимости — а это означало, что каждого контролируют непосредственно из Преисподней.

Завязалась масштабная перестрелка и несколько рукопашных схваток. Численное превосходство не помогло Альянсу с ходу взять ситуацию в свои руки. Сатанисты дрались как бешеные. Лишь невероятно мощная поддержка Ярополка Логвинова помогала бойцам Альянса удержаться под бешеным натиском оборонявшихся — и непонятно было, кто же на самом деле защищается. Да ведь и силы магистра не были неисчерпаемы…

Райшмановский, окружив себя полупрозрачной защитной сферой. Гальфагор издал чудовищный рев и поднялся в воздух. Сделав несколько кругов над заполненной сражающимися людьми площадью, он немного снизился и перешел на бреющий полет. С крыльев демона посыпались вниз длинные отравленные иглы.

Заметив это, магистр стиснул зубы и ударил тростью о брусчатку площади. Невероятно трудно выполнять одновременно три магических действия, требующих огромных затрат энергии. Но сил пока еще хватало. Над бойцами Альянса развернулся в воздухе волшебный щит, поглотивший смертоносные снаряды Гальфагора. Но, разумеется, у Логвинова и в мыслях не было прикрывать от них также и сатанистов. Вышло так, что демон, сам того не желая, выкосил половину союзного отряда. Маги, священники и монахи издали дружный торжественный клич и принялись с удвоенной силой теснить дьяволопоклонников к подножию трибуны.

Из глотки чудовища вырвалось проклятие на мерзком наречии Преисподней. Теперь Гальфагор обратил свой взор на человека, который помешал ему уничтожить врагов. Развернувшись, демон с клекотом полетел к Логвинову. Дистанционники выпустили по нему несколько огненных зарядов, но аура демона легко нейтрализовала выстрелы. Спикировав на магистра, Гальфагор хотел вырвать ему глаза. Но Логвинов, несмотря на свой возраст, мог сражаться не только с помощью магии. Он стал отбиваться тростью и не позволил демону причинить себе вред. Вот только саму трость Гальфагор в конце концов вырвал из рук магистра и утащил ввысь…

Это не замедлило сказаться на ходе схватки. Лишившись своего главного магического инструмента, Ярополк Владиславович уже не мог осуществлять столь мощные волшебные операции, что еще несколько минут назад. Фактически, бойцы Альянса остались теперь без защиты. Но сатанисты этого пока еще не осознали, хоть несколько молодых монахов и пали уже от их клинков и пуль. Исход боя зависел теперь всего от одного человека. И этим человеком был Патриарх…

Гальфагор, продолжая сжимать в когтистых лапах логвиновскую трость, зашел на второй круг, готовясь осыпать защитников Света новой порцией игл. А владыка Русской Православной Церкви развернул длинный сверток, с которым пришел на площадь, и в руках его засиял белоснежный патриарший посох.

— Господь всемогущий, помилуй меня, грешного, — произнес Патриарх, направляя навершие посоха в голову Гальфагора.

Ослепительный белый луч сверкнул в воздухе над Манежкой. Выстрел был своевременным и точным. Выронив трость, демон заверещал, закружился в воздухе, как подстреленный петух и начал с немыслимой скоростью метаться над трибуной. Побелевший Райшмановский наблюдал за происходящим с видом школьника, которого застали в момент написания на заборе матерного слова. Через несколько секунд Гальфагор с разгону врезался в голову бронзового Сталина. Брызнули во все стороны крупные капли черной бесовской крови. Дохлый демон медленно сполз вниз и застыл на плече у вождя. Скоро он, как и все убитые адские твари, начал таять и исчез без следа.

Впервые за всю свою жизнь Патриарх воспользовался православной магией. Эта способность была дарована священникам высокого ранга, но, поскольку Библия считает магию злом, используется она очень и очень редко. Теперь, применив эту магию, Патриарх был обязан наложить епитимью на себя самого. Но сейчас на этом, конечно, нельзя было фокусировать — на площади продолжался бой.

Трость Логвинова не долетела до земли — ее, подпрыгнув, схватил Олег Баранов. Успев врезать магическим инструментом по черепу ближайшему сатанисту, от чего тот рухнул на брусчатку, обливаясь кровью — Олег развернулся, нашел взглядом учителя и бросил трость ему.

— Ловите, магистр! — крикнул Бультерьер и вновь молниеносно вернулся в гущу боя, отрубая приспешникам Дьявола руки своим верным мечом и, всякий раз, как выпадал случай поточнее прицелиться, стреляя из пистолета.

Баланс боя снова изменился, и на этот раз огромное преимущество получил Альянс. Поняв, что они остались без инфернального покровителя, что новые отряды Преисподней уже не придут на помощь, что их командир Харракс так почему-то и не появился на поле боя, сатанисты начали паниковать, и стимулом для новой контратаки для них не могли уже стать даже несущиеся с трибуны гневные вопли Райшмановского. Кто был посмекалистее — пустился наутек, но большинство захлебнулось кровью у подножия трибуны.

Над площадью воцарилась тишина.

«Неужели это все?», — ошеломленно подумал Патриарх. Поверить в то, что все действительно закончилось, и впрямь было сложновато. Двенадцать лет кровавого хаоса, плюс год сатанинской тирании — и вот, главный негодяй страны, а то и всего мира (ведь в то, что где-то может сыскаться более гнусный тип, тоже верилось с большим трудом), стоит перед ними разбитый на голову, лишившийся всех своих союзников и поддержки из Преисподней. Пускай и находящийся на возвышении, но — окончательно посрамленный.

Правда, сам Райшмановский, видимо так не считал. Иначе с чего бы он вдруг злорадно захохотал, злобно глядя вниз?

— Рано радуетесь, кретины! — выкрикнул он, встав на краю трибуны и сложив руки на груди. — Сейчас от вас мокрого места не останется.

— Похоже, у него есть в запасе какой-то последний козырь, — сказал Патриарх подошедшему Логвинову.

— Сейчас посмотрим, — пожал плечами магистр. — Может, просто блефует. Это вполне в его манере.

— Слушай, может, я его снесу к ангелам Господним? — владыка поднял руку с посохом. — Вдруг у него ядерный чемоданчик с собой. А ну как мировую войну развяжет?

— Погоди-ка, — Логвинов смотрел уже не на Райшмановского. — Кажется, я понял, в чем дело…

Над площадью пронесся жуткий скрежещущий звук, как если бы пяток бронетранспортеров тащил куда-то на цепях огромную борону. Но источником шума являлось совсем другое. Бронзовая фигура Сталина начала двигаться! Голова вождя несколько раз крутнулась из стороны в сторону. Потом памятник, словно потягиваясь, развел руки в стороны.

— Вы все умрете! — громовым голосом заявил Сталин.

— Боже мой! — воскликнул Патриарх. — Он оживил памятник!

— Не думаю, — совершенно спокойно произнес Логвинов. — Скорее всего, это наш старый приятель Гальфагор. Его физическую оболочку ты прикончил, а дух демона вошел в статую. Вот теперь настало время пострелять как следует. Главное — ничего не бояться. Не так страшен черт, как его малюют.

— Да и Сталин тоже! — хохотнул Патриарх.

Бронзовый Сталин сделал шаг вперед и спрыгнул с постамента. Громыхнуло так, будто в площадь и впрямь садануло боеголовкой. Несколько человек из тех, кто стоял рядом с трибуной, даже не удержались на ногах. Тот, кто стоял на трибуне, к вящей радости своих противников — тоже.

Поняв, что они находятся слишком близко от бронзового гиганта, и это может быть чревато фатальными последствиями, бойцы Альянса поспешили покинуть опасную зону. Но это удалось не всем — один из молодых магов, прозванный за свою любовь к простеньким трюкам, Фокусником, не успел отбежать на достаточное расстояние, и был схвачен громадной бронзовой дланью. Его последний крик захлебнулся в сомкнувшихся металлических пальцах…

— Так будет с каждым, — пророкотал Сталин, разжимая ладонь. С пальцев его стекла вниз влажная кровавая масса, оставшаяся от Фокусника.

— Как будем его валить? — уточнил у Логвинова Патриарх.

— Так, целимся в голову, атакуем одновременно. На этот раз лучше бить не одиночными лучами, а давить, прессинговать. Не знаю, сколько он продержится, но слишком долго не должен. Гальфагор не настолько силен, чтобы его нельзя было выкурить из захваченного объекта.

Сталин, расставив руки, двинулся к ним. Каждый его лязгающий шаг отдавался болью в затылках.

— Поехали! — весело крикнул Логвинов. Он и Патриарх, направив, соответственно, трость и посох, выпустили лучи: зеленый и белый. Сойдясь под углом в пятнадцать градусов, лучи сошлись в один, ставший ярко-красным. Он вонзился в левый глаз Сталина и некоторое время словно бы вращался там, подобно сверлу, выдавливая наружу демоническую сущность. Памятник заорал и обхватил голову руками. Но довершить начатое оказалось не так просто, как изначально предполагал Логвинов. Ведь предшествовавшая оживлению статуи бойня утомила их — в особенности, конечно же, магистра. На висках и на шее Ярополка Владиславовича отчетливо проступили вены. Казалось, еще мгновение — и Логвинов в изнеможении упадет, не в силах больше продолжать.

Но все-таки они справились. Над головой бронзового вождя возникло облако черного тумана, в котором проступал рогатый демонический силуэт. Он выдавался наружу все больше и скоро уже был виден полностью. В последний раз попытавшись вернуться в памятник и не сумев сделать этого, дух Гальфагора яростно завопил, отделился от бронзового гиганта и, покружив несколько секунд вокруг статуи, низринулся вниз, чтобы скрыться между щелей брусчатки.

— Фух, ну наконец-то, — облегченно пробормотал магистр, опираясь на трость.

Но уже мгновением позже он вспомнил, что дело-то еще не закончено.

— Куда это ты, приятель, собрался? — иронично крикнул Логвинов вслед крадущемуся к неприметной боковой лестнице Райшмановскому.

Протянув руку вперед, магистр, уже окончательно опустошая свой магический резерв, взял под контроль памятник Сталину.

— Врагам народа — смерть! — произнес вождь, занося над собой руку с зажатой в ней трубкой. Бронзовый курительный прибор весом в пятьдесят килограммов со свистом рассек воздух. «Хрюпс!» — раздалось с трибуны. Трубка Сталина пригвоздила Райшмановского к дощатому помосту. Черенок ее вошел ему в темечко и вышел из того места, о котором при священниках говорить не принято.

— Вот теперь действительно все, — проговорил Логвинов, без сил опускаясь на брусчатку. Верные ученики бросились на помощь к мастеру. Но первым, кто подал ему руку и помог встать, был Патриарх Московский и всея Руси.

Дата добавления: 2015-09-01