Встреча над юпшарой

Разочарованные, обиженные, повернули назад, снова прошли брод и еще раз пробалансировали на подрубленном дереве. Вот и тропа дранщиков. Опять слышны голоса, и уже знакомый нам караван, разгрузивший свою кладь у шоссе, возвращается наверх за новой порцией дранки.

Узнав, что мосты снесены, дранщики советуют идти с ними вверх по тропе. Говорят, что можно пройти к озеру... поверху!

– Над отвесами?

Никак не ожидал,что возможно такое новое приключение: путь над отвесами Юпшары!

Идем круто в гору. Как ухитряются тут спускаться лошади, груженные огромными связками дранки? По высотомеру сто, двести, четыреста метров подъема... Вот уже набрано метров пятьсот над рекой. Крутой склон сменяется пологим – мы вышли на лесистое плато, поросшее вековыми пихтами. Можно ли было предположить, что над юпшарскими отвесами существуют такие пологие площади?

Поваленные пихты распилены, а отдельные колоды расщепаны на дранку. Выходим к продымленному балагану дранщиков. Куда же идти дальше? Тропа окончилась тупиком. Пильщики машут рукой в темный лес: там, мол, Рица.

– Охотник так ходит.

Это было самое обнадеживающее из всего, что удалось извлечь у консультантов.

Время за полдень. Сколько нам пути по этому лесу? Не заблудимся ли мы?

Справа от нас обрывы, но желания приближаться к ним нет. Там легче нарваться на поперечные каньоны притоков Юпшары. Значит, лучше держаться левее, чтобы пересекать лощины этих притоков в их пологих верховьях.

Что мы делаем? Разумно ли это? Пускаться в глушь абхазского леса одним, безоружным...

Мы окунулись в неведомые дебри. Наверное, Женя – для нее все это ново – удивляется всякому кусту и лиане. А я смотрю на все это уже озабоченно профессиональным взглядом. Беспокоюсь, как отыщем обратный путь, местами надламываю ветви.

Небольшая лощина, но без ручья. Ведь под нами известняки. Они водопроницаемы, и все ручьи тут текут по подземным полостям, по пещерам, туннелям. Мы можем долго не найти ни капли воды. А день жаркий, и борьба с кустарниками быстро утомляет. Стоило понять, что воды не будет, как сразу мы ощутили жажду – так и прильнули бы к роднику!

Выбрались из кустов, но попали в непроницаемую сеть колючих лиан. Среди них первенствовал уже знакомый мне павой – длинные плети с шипами, которые не просто колются, а оставляют в уколотом месте ощущение удара, ушиба. Когда попадаешь в эти тенета, не надо нервничать! Начнешь суетиться – плети с шипами впиваются в тело со всех сторон, опутывают, как колючая проволока. Окажешься в такой западне – и пятьдесят метров преодолеваешь час.

Фу, выбрались!

Тишина. Дремучая зелень. Какие мы здесь маленькие, лишние, два пришельца в синих лыжных костюмах. Замираем, прислушиваемся. Без шороха наших шагов лес еще лучше, торжественнее.

Где-то вдали слышится шум и треск. Яснее, ближе. Определенно, по лесу кто-то идет, при этом, как и мы, напролом. Настораживаемся. Что, если это зверь? Медведь? Все яснее шаги, тяжелые, грузные – слышно, как трещат сучья. Кто-то ломится через кусты. Мы безоружны. Что делать, оказавшись лицом к лицу со зверем? Закричать, как на аибгинского пса? Все-таки нас двое, должен напугаться и убежать.

Чаща раздвигается, и к полной неожиданности для нас из нее вываливается... человек! Человек с огромным тюком на спине. Да это же знакомый мне Диго, «комендант Рицы»!

– Диго, здравствуйте! Откуда вы здесь?

Он изумлен не меньше нашего. Спрашивает:

– Как ты знаешь, где надо Рица ходить?

Значит, идем правильно? А мы-то думали, что уже сбились с дороги. Диго прошел на Рицу всего три дня назад – впервые после зимы. Мосты были снесены, и даже Диго, бывалый горец, не смог пробраться вдоль русла Юпшары. Его одинокий след мы и видели внизу на тропе. Это меня утешило, а то все одолевало смущение, что мы спасовали перед Юпшарой.

Путь, нами выбранный, оказался единственно правильным. Далеко ли еще? Диго сулит нам часа два борьбы с зарослями и лианами, после чего будет спуск. Никаких примет и ориентиров Диго не указывает.

Но каково же ему, бедному, ломиться сквозь дебри с таким тюком? – Диго, что это вы несете?

– Это я вчера медведя убил – он к самому дому подошел, а я его прямо с крыльца убил.

Получалось, что мы действительно встретили медведя! Расставшись с Диго, пошли веселей, словно и дебри стали преодолимее. Прошло, однако, и два и три часа, солнце скрылось за хребтами, вот-вот должны наступить сумерки. Ведь этак и заночуем тут в лесу без воды?

Но вот мы прорвались сквозь очередную завесу лиан и оказались в светлом сосновом лесу. Сосны – признак близости Рицы! Это около нее стоит Сосновая роща, в которой мы с Всеволодом и Леной так бесславно искали Малую Рицу. Но та ли это роща? Силюсь всмотреться между стволами в дальние планы гор. Берем вправо. Вскоре появились известняковые глыбы: значит, мы на дальнем фланге пшегишхвинского обвала.

Скачем с камня на камень, смело берем все ниже на спуск. Уже ясно, что ущелье осталось справа и сзади.

В сгущающихся сумерках слышим перед собою близкий шум воды. Рядом взметнулись входные ворота каньона. Юпшара и здесь гневная, бурная. Искать в темноте брод? Нет, разумнее заночевать у реки. Мы почти пришли. Ведь Рица от нас всего в трех-четырех километрах.

Остановились. Под этим деревом будет наш лагерь. Мы утомлены, и я лихо предлагаю всухомятку перекусить, чтобы скорее лечь спать. Женя с ироническим сожалением смотрит на меня и говорит:

– Ты позабыл, что я немного тоже туристский работник.

Под ее руками с одной спички зажигается маленький костерок, и в двух опустошенных еще днем баночках из-под сгущенного молока (она заботливо сохранила их) быстро закипает вода. Пакетик с крупой, взятый ею же на всякий случай, превращается во вкусную гречневую кашу. Съедаем ее с маслом и, сполоснув баночки, кипятим себе в них чай.

Как мгновенно и незаметно Женя сумела сделать уютным и сытным этот неожиданный ночлег! Вот чему мне надо еще учиться...

Засыпаем сном праведников под шум Юпшары, под кущами буков, у подножия Сосновой рощи, измученные и восхищенные.

*

Солнечное утро. Рябящие, переливающиеся зайчики на траве. Целые россыпи белых бокальчиков – ландыши. До сих пор мы шли по местам, где успело уже наступить лето. Поляны ландышей напомнили нам, что на Рицемай – еще весна.

Брод через реку оказался совсем нетрудным. Вскоре мы вышли на тропу, а еще через час – к истоку Юпшары у Рицы.

Озеро предстало нам совсем не таким скромным, лесным, каким я видел его в прошлом году у устья Лашипсе. Теперь перед нами сверкал совсем еще зимнею белизною весь фасад Ацетуки, левее светилась Агепста, при этом майские снега занимали не только безлесные пригребневые склоны, но просвечивали и сквозь криволесье и сквозь черно-зеленый пихтовый лес, а по лавинным прочесам лежали длинными белыми языками.

В воде умещалось полное отражение Ацетуки со всеми ее снегами.

Счастливая Женя – впервые видит Рицу и сразу такую, лучшую.

Громко кричу – ведь Новопокровские, зная от Диго, что мосты снесены, не ждут никого. Крик быстро услышан, и вскоре к нам причаливает удивленный Николай Васильевич.

– Что, разве мосты уже починили?

– Нет, мостов нет.

– А как же вы оказались на юпшарской тропе?

Он думает, что мы прошли старой тропой по Геге под Пшегишхвой, но не понимает, каким же образом мы очутились у стока Юпшары. Объясняем, рассказываем о встрече с Диго. Новопокровские долго не верят, что мы сами отыскали путь к Рице над пропастями Юпшары.

Зима прошла благополучно. Волнения метеорологам доставляла только взбунтовавшаяся речка Ацетаква. После одного из ненастий она особенно вздулась, несла огромные стволы, срывала и уносила большие куски берега и, казалось, вот-вот готова была смести и метеостанцию. Двое пожилых людей, отрезанные от всего мира, выдержали поединок с разгневанной стихией.

Мы быстро договариваемся обо всех делах служебного порядка и просим Николая Васильевича сейчас же отвезти нас к Сосновой роще. Времени у нас в обрез, а мы намерены разыскать Малую Рицу. С увлечением рассказываю о своих литературных находках, в том числе и о статьях Морозовой, и о том, что уже видел фотографию этого озера, и о трагической гибели молодой путешественницы...

Дата добавления: 2015-08-20