Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АрхитектураБиологияГеографияДругоеИностранные языки
ИнформатикаИсторияКультураЛитератураМатематика
МедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогика
ПолитикаПравоПрограммированиеПсихологияРелигия
СоциологияСпортСтроительствоФизикаФилософия
ФинансыХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника

Обращение дирхема на территории Восточной Европы с 939 г. до конца X в.

От автора | Денежно-весовые системы домонгольской Руси | История вопроса, источники и методы исследования | Денежная терминология и денежный счет домонгольской Руси | Глава III | Принципы датирования монетных кладов | Роль иноземной монеты в русском денежном обращении | Начало проникновения дирхема в Восточную Европу | Монетное обращение на территории Восточной Европы в конце VIII – первой трети IX в. | Монетное обращение на территории Восточной Европы с 833 г. до начала X в. |


Читайте также:
  1. I) Перепишитеследующий отрывок текста (от слов: «Comme chaque année...» до конца), поставив глаголы: ( 1) в passé composé; (2)в passé simple.
  2. IV. Крайняя мера: обращение в суд
  3. Quot;Вестник Европы": Н. Карамзин как политический обозреватель.
  4. А) Обращение в органы социальной защиты населения за предоставлением ТСР
  5. А15. Задание на обращение к социальным реалиям
  6. ависимые территории
  7. авление и температура конца впуска и влияние на них конструктивных и эксплуатационных факторов.

Последний период обращения дирхема в Восточной Европе является наиболее интересным и наиболее сложным для исследователя. В это время на русском обращении сильнейшим образом сказывается кризис чеканки на Востоке, приведший в начале XI в. к прекращению ввоза монеты в Европу.

В Восточной Европе к рассматриваемому периоду относится 60 кладов[225], в Западной Европе – 65 кладов[226]. По десятилетиям эти клады распределяются следующим образом:


Приведенная табличка дает возможность с правильных позиций подойти к вопросу о хронологии восточного серебряного кризиса. Поскольку причины и ход этого кризиса никем еще специально не исследованы, ходячие представления о нем очень хаотичны. Не существует и единого мнения о времени его возникновения. А. К. Марков писал о внезапности кризиса[227]. По его представлению, кризис разразился неожиданно около той даты, к которой относится позднейшая куфическая монета европейских кладов[228]. П. Г. Любомиров первый обратил внимание на постепенное развитие кризиса, на заметное убывание дирхемов в русских кладах задолго до критической даты прекращения ввоза монет – именно с 70-х гг. X в.[229], однако им не была привлечена для аргументации этого положения статистика кладов. Приведенная таблица восполняет этот пробел и подтверждает положение П. Г. Любомирова, уточняя его.

Как мы видим, усиление ввоза восточной монеты в Европу, которое наблюдается с 10-х гг. X в., продолжает нарастать и в начале последнего периода обращения дирхема. Максимума ввоз достигает в 950-х гг., после чего он стремительно сокращается. Если к 50-м гг. X в. в Западной Европе относится 32 клада, то к 60-м гг. – только 9, к 70-м гг. – 8, а к 80-м гг. лишь 2 клада. Последние отнесены к 80-м гг. условно, только на основании пропорционального соотношения в них куфических и западноевропейских монет, как будто характерного для этого десятилетия. Возможно, они относятся к несколько более позднему времени. Клады куфических монет, датируемые 90-ми гг. X в., в северо-западной Европе не зафиксированы.

Резкое сокращение ввоза дирхема в Европу прослеживается, таким образом, уже с начала 60-х гг. X в., и западноевропейские клады лучше, чем какие-либо другие, отражают это сокращение. Всякие колебания ввоза должны прежде всего отражаться на обращении районов, наиболее удаленных от источников ввоза, а как раз такими районами и были Скандинавия, Дания и Северная Германия.

Что касается куфических кладов Восточной Европы, их количество в каждом десятилетии четвертого периода в общем остается неизменным сравнительно с количеством кладов в каждом из десятилетий первой трети X в. Однако количество ввозимых монет сократилось настолько, что это не могло не сказаться и на восточноевропейском обращении. Происходит значительное сокращение ареала распространения дирхема в Восточной Европе (рис. 31). На протяжении всей последней трети X в. не наблюдается поступления серебра на земли вятичей, северян и на Киевщину. До 966 г. клады на этих территориях зарываются почти ежегодно, в последующее время здесь зарегистрировано лишь три клада, сами даты которых свидетельствуют о случайности их зарытия. Это клад, обнаруженный в с. Рудках под Черниговом с младшей монетой 990 г., оставшийся почти не изученным, Шпилевский клад из б. Сумского уезда, датируемый рубежом X–XI вв., и Переяславский клад с младшей монетой 1015 г. Места находки этих кладов говорят о том, что эпизодическое проникновение собравшихся в них монет на юг осуществлялось Деснинским путем. Днепр, начиная с середины 60-х гг. X в., снова не отмечен находками монет ниже Могилева.

Таким образом, куфические монеты, поступавшие в Европу в последней трети X в., обращались в пределах весьма сокращенного ареала. Они перестают поступать в южные области Восточной Европы и в Западную Европу, будучи полностью поглощаемы денежным обращением на территории расселения новгородцев, кривичей и обращением Восточной Прибалтики. Обращение этих территорий поглощало едва ли не вдвое больше монеты, нежели обращение неизмеримо большей территории в середине и второй половине IX в. Рост потребности восточнославянского общества в монете очевиден и значителен. Не менее очевидно и то, что выпадение целого ряда русских областей из сферы общерусского монетного обращения было обусловлено не сознательным отказом населения этих областей от монеты, употребление которой, по Б. А. Романову, «не отражало внутренней потребности русской экономики в мелких металлических платежных знаках», а состоянием сырьевой базы монетного обращения. Кризис восточного серебра в это время не привел еще к полному прекращению ввоза куфической монеты в Европу, но он уже проявился в серьезнейшем ослаблении ее ввоза. Поток ввозимой монеты полностью поглощается в областях, наименее удаленных от Булгара, и не доходит до пунктов, наиболее отстоящих от этого места непосредственного взаимодействия европейской и азиатской торговли.

Рис. 31. Распространение дирхема: 1 – Денисы; 2 – Рудки, 990 г.; 3 – Шпилевка, 990-е гг.; 4 – Медведово, 982 г.; 5 – Старый Дедин, 979 г.; 6 – Поречье; 7 – Стражевичи I; 8 – Стражевичи II; 9 – Новый Двор, 1000 г.; 10 – Брест; 11 – Белоомут, 976 г.; 12 – Савково, 996 г.; 13 – Владимир, 977 г.; 14 – Коростово; 15 – Шелебово, 990-е гг.; 16 – Весь, 989 г; 17 – Семенов Городок; 18 – Старицкий у.; 19 – Великие Луки, 977 г.: 20 – Васьково; 21 – Подборовка; 22 – Новгород, 972 г; 23 – Новая Мельница, 974 г.; 24 – Собачьи Горбы; 25 – Старая Ладога; 26 – Метре; 27 – Выборг; 28 – Ораниенбаумский у.; 29 – Белая Кирка; 30 – Молоди; 31 – Демшино: 32 – Отепяа; 33 – Вёбс; 34 – Тарту; 35 – Вильянди; 36 – Велла; 37 – Пейт; 38 – Раквере; 39– Лифляндская губ., 990-е гг.; 40 – Красное, 986 г.; 41 – Мусорки, 990 г.; 42 – Маклашеевка; 43 – Балымер; 44 – Крещеный Баран: 45 – Старое Альмерово; 46 – Татарский Толкиш, 985 г.; 47 – Чистополь, 995 г.; 48 – Рябиновское, 978 г.; 49 – Ерилово 978 г.; 50 – Ашераден, 985 г.; 51 – Витебская губ. Распространение киевских сребреников: 1 – Нежин (Ильин. Топография. С. 15. № 22); 2 – Киев (Там же. С. 12. № 8); 3 – Вышгород (сообщение Б. А. Рыбакова); 4 – Киев (Ильин. С. 12. № 6); 5 – Вышенки (Там же. С. 15. № 23); 6 – Денисы (Там же. С. 15. № 20); 7 – Борисполь (Там же. С. 14. № 19); 8 – Княжая Гора (Там же. С. 12. № 9); 9 – Липлява (Советская археология. VI. С. 231); 10 – Липино (сообщение П. И. Засурцева); 11 – Вотня (Ильин. С. 13–14. № 15); 12 – Поречье (Там же. С. 14. № 16); 13 – Митьковка (ГИМ); 14 – Молоди (Ильин. С. 15. № 21); 15 – Цимлянская (Там же. С. 11. № 2); 16 – Ростовский у. (Там же. С. 11. № 1); 17 – Алешки (ГИМ) (С. 131 карта)

 

На всем протяжении последнего периода обращения дирхема сохраняется подавляющее преобладание в составе кладов саманидских монет. Кроме того, эти клады характеризуются постоянным присутствием в них заметной примеси подражаний куфическим монетам, аббасидских и бувейхидских дирхемов. Последние, появившись в обращении с самого начала рассматриваемого периода, постепенно увеличиваются в количестве, но до самого конца X в. наибольший их процент в кладе не превышает 16,66 % (Красное, 986 г.). Исключение составляет только Чистопольский клад 995 г., в котором их было более половины. С начала 70-х гг. постоянную, но не очень большую примесь в кладах составляют также монеты Зияридов и Хамданидов. Дирхемы прочих династий встречаются в кладах этого времени лишь в виде единичных экземпляров.

Некоторое основание для подразделения кладов 939—1000 гг. внутри периода дают наблюдения над их хронологическим составом. Только в самом начале четвертого периода в русских кладах еще сохраняется преобладание монет, по дате близких времени зарытия клада. Тридцатилетний диапазон основной части кладов отмечен лишь в Муромском кладе 939 г., в Ставропольском 939 г., в Болгарском 942 г. и в Гомельском 942 г. (табл. I). В дальнейшем отсев ранних монет заметно замедляется, и в соответствии с этим хронологический диапазон основной части сокровищ расширяется до 50–60 лет, возрастая к концу X в. до 70–80 лет.

Особенности расширения хронологического диапазона кладов четвертого периода имеют неодинаковый характер на всем протяжении 40—90-х гг. Вплоть до конца 50-х гг. X в. хронологическое распределение монет в кладах таково, что среди них преобладают не дирхемы 30—50-х гг., наиболее близкие времени зарытия кладов, а более ранние саманидские дирхемы первой трети X в. Это тем более странно, что в самом начале четвертого периода ранние дирхемы были уже почти вытеснены из обращения, а на их место заступили монеты 30—40-х гг. Предпочтение ранних дирхемов более поздним представляется весьма своеобразным и характеризующим кризисные явления в обращении куфических монет в Восточной Европе накануне его угасания.

С конца 50-х гг. хронологический состав кладов снова изменяется. Диапазон остается таким же расширенным, но каких-либо резких особенностей в распределении монет по десятилетиям уже нет. С этого времени и вплоть до конца X в. в кладах постоянно преобладают позднейшие монеты. Монеты 30—40-х гг. снова занимают заметное место в их составе.

Наконец, чертой, присущей в одинаковой степени всему обращению четвертого периода, является постоянное наличие в кладах монетных обломков.

С точки зрения всех отмеченных особенностей и следует теперь подойти к метрологическому анализу группы монет, характерных для обращения четвертого периода. Он начинается с кратковременного преобладания саманидских дирхемов 30-х гг. Эта категория монет изучена по 412 экземплярам конца правления Насра (933–943 гг.) из собрания ГИМ. Если уже в первой половине правления этого эмира небрежность чеканки монет возросла до ощутительных пределов, но все же сохранялось преобладание монет весом 2,8–3,1 г, то теперь из 412 экземпляров такой вес имеют только 87 монет. Основная масса дирхемов 933–943 гг. (350 экз.) колеблется в пределах 2,6–4,5 г, а 267 монет из этого количества имеют вес 2,6–3,7 г (рис. 32). Средний вес дирхемов Наора последних годов его правления от нормы, близкой 3,0 г, повышается до 3,65 г. Такое резкое увеличение нормы дирхема свидетельствует уже не о продолжающейся небрежности его чеканки, а о более серьезном явлении – об изменении монетной стопы.


Рис. 32. Весовая диаграмма саманидских дирхемов II периода правления Насра (933–943 гг.). По 412 экз. коллекции ГИМ

 

Не вдаваясь в подробности этого до сих пор мало изученного процесса, приведшего к постепенному разрушению системы дирхема, отметим, что изменения стопы дирхема, которые становятся постоянными в X в., по-видимому, не являются следствием фискальной эксплуатации монеты. Систематическое повышение веса дирхема противоречит этому. Следует думать, что странности весовой эволюции дирхема в X в. вызваны изменениями в качестве рудного серебра в связи с исчерпанием рудников с наиболее ценными серебряными рудами. Так называемое «ухудшение» качества дирхемов в X в., о котором судят на основании чисто внешних признаков – ломкость монеты, изменение ее цвета и т. д., может в действительности оказаться не ухудшением пробы серебра, а изменением компонентов лигатуры.

Изменение веса дирхема было таким значительным, что его результаты неизбежно должны были сказаться на характере приема новой монеты в денежном обращении Восточной Европы. Новая норма дирхема не только не находит себе соответствия в структуре русской системы, но и не обнаруживает какого-либо рационального соотношения с русскими единицами: в русской гривне содержится 18,14 таких дирхемов.


Рис. 33. Весовая диаграмма целых саманидских монет коллекции Харьковского музея. По 94 экз. ШерцльР. Р. Описание монет и медалей…

 

Реакция на изменение веса ввозимых в Восточную Европу монет незамедлительно проявляется не только в массовом появлении в кладах обломков, но и в другом явлении, наблюдавшемся в течение длительного предшествующего периода: продолжается и усиливается сортировка и «выбраковка» монеты, не соответствующей русским весовым нормам. Этот отсев коснулся сильнее всего именно новых монет с увеличившимся весом. В течение 20 лет в 40-х и 50-х гг. в русском обращении, как уже отмечено, господствует не вновь ввозимая монета, а монета ранней чеканки, более соответствовавшая принятым нормам. Результаты такого отбора монет можно иллюстрировать весьма замечательными примерами.

Одним из них служит метрологическая картина саманидской части коллекции Харьковского музея, составленной, вне всякого сомнения, из монет местных беспаспортных кладов, позднейшие из которых относятся к 60-м гг. X в. Из 104 саманидских монет этой коллекции 94 целых распределяются по весу таким образом, что 38 из них образуют резко отграниченную группу с весом 2,4–3,0 г (причем 21 экз. имеет вес 2,7–2,9 г), а 33 – такую же группу с весом 3,1–3,6 г (причем 24 монеты имеют вес 3,2–3,5 г). Остальные 23 экземпляра представляют собой случайные отклонения от принятых в Восточной Европе весовых норм (рис. 33).


Рис. 34. Весовая диаграмма целых дирхемов Березовского клада. По 351 экз. коллекции Исторического музея

 

Трудно было бы представить большую степень приближения веса отсортированных дирхемов к теоретическим нормам куны и ногаты, если бы не еще более разительный пример Березовского клада 50-х гг. X в. Многочисленные обрезанные дирхемы этого клада ниже будут рассмотрены особо; здесь же для нас представляют интерес только целые монеты, которых в кладе насчитывается 351. Из этого количества 306 дирхемов имеют вес 2,7–3,1 г (рис. 34); средний вес для каждой из 351 монеты равен 2,89 г. Метрологическая картина Березовского клада свидетельствует о поразительной точности отбора соответствующих русским нормам монет из общей массы разновесных дирхемов.

Сравнение с метрологической точки зрения массы монет выходивших из мастерской монетчика на Востоке, с монетами русских кладов наглядно демонстрирует, насколько систематической и последовательной была сортировка переходивших в сферу русского обращения дирхемов по нормам, принятым в русской денежно-весовой системе. Сравнение диаграмм исключительно чистого в весовом отношении Березовского клада 950-х гг. (рис. 34) и любой группы беспаспортных дирхемов того же времени не требует комментариев. Саманидские дирхемы шашской чеканки с 933 по 943 г. и дирхемы самаркандской чеканки того же периода, казалось бы, должны обладать хотя бы относительной весовой выравненностью, однако ее нет (рис. 35 и 36). Если в денежном обращении Востока за разницей веса одноименных монет стоит традиция чеканки ал-марко и учет среднего веса, то для монетного обращения Восточной Европы рядом со средним весом существовала еще и систематическая сортировка монеты, которая заменяла отсутствовавшую на Востоке юстировку дирхема.


Рис. 35. Весовая диаграмма саманидских дирхемов шашской чеканки 933–943 гг. По 156 экз. коллекции Исторического музея


Рис. 36. Весовая диаграмма саманидских дирхемов самаркандской чеканки 933–943 гг. По 105 экз. коллекции Исторического музея


Рис. 37. Весовая диаграмма саманидских дирхемов Нуха ибн-Ахмеда (943–954 гг.). По 262 экз. коллекции Исторического музея


Рис. 38. Весовая диаграмма саманидских дирхемов Абдул-Малика ибн-Нуха (954–961 гг.). По 69 экз. коллекции Исторического музея


Рис. 39. Весовая диаграмма саманидских дирхемов Мансура ибн-Нуха (961–976 гг.). По 179 экз. коллекции Исторического музея


Рис. 40. Весовая диаграмма бувейхидских дирхемов 932—1015 гг. По 381 экз. коллекции Эрмитажа

 

Начало 60-х гг. X в. приносит новое изменение хронологического состава монетного обращения. С этого времени и уже до конца X в. русские клады содержат очень разнообразную в хронологическом отношении смесь монет, среди которых преобладают поздние дирхемы. Для обращения последней трети Х в. характерно преобладание саманидских монет начиная с 30-х гг. X в., а также наличие заметного количества дирхемов Бувейхидов и Зияридов.

Саманидские монеты 933–943 гг. рассмотрены выше. Монеты Саманида Нуха (943–954 гг.) также неровны в весовом отношении. Их вес дает расхождения от 2,6 до 4,6 г, а средний вес составляет около 3,49 г (рис. 37). Еще более усиливается разновесность саманидского чекана при Абдул-Малике (954–961 гг.) и при Мансуре (961–976 гг.) (рис. 38 и 39). Средний вес для 69 целых дирхемов Абдул-Малика в коллекции ГИМ равен 3,58 г, а для 179 дирхемов Мансура в той же коллекции – 3,27 г. Еще более разномастным является чекан Бувейхидов и Зияридов. Группа из 381 дирхема Бувейхидов в коллекции Эрмитажа представляет все варианты веса от 2,3 до 6,1 г (рис. 40) при среднем весе, равном 3,83 г; а 108 зияридских дирхемов имеют вес, колеблющийся от 2,2 до 6,5 г (рис. 41), при среднем весе, равном 4,19 г.


Рис. 41. Весовая диаграмма зияридских дирхемов. По 108 экз. коллекции Эрмитажа

 

Все названные группы монет обращались одновременно в последней трети X в. и создавали такую пестроту норм, что дирхем в это время безусловно уже никак не мог оцениваться по счету. Никакая сортировка монет не могла бы преодолеть такую пестроту монетных норм, тем более что средний вес любой из описанных групп монет превосходил норму обеих сложившихся к этому времени русских весовых единиц.

Обращаясь к русским кладам последней трети X в., мы и в них обнаруживаем ту же анархию норм; обращение дирхема в Восточной Европе этого времени переживает глубокий кризис. В Ериловском кладе 978 г., состоявшем почти исключительно из целых монет, вес дирхемов колеблется в пределах 2,6–5,0 г (322 экз. из 401), а значительная часть монет выходит даже за эти пределы (рис. 42). В Новгородском кладе 972 г., который содержит свыше 800 обломков при очень малом количестве целых монет, обломки не дают какой-либо закономерной картины веса, расходясь в весе от сотых грамма до 4 г. Отмеченные выше особенности денежного обращения не могли не влиять на характер приема монеты. Мы можем предполагать переход к весовому приему серебра, и такое предположение тем более вероятно, что именно с середины X в. в русских древностях впервые встречаются весы и гирьки, которые неоднократно обнаружены в курганных инвентарях и в монетных кладах. Кризис обращения дирхема привел к новым важнейшим для развития русских денежно-весовых систем явлениям, которые будут рассмотрены в следующей главе.


Рис. 42. Весовая диаграмма Ериловского клада 978 г. По 401 экз. коллекции Эрмитажа


Дата добавления: 2015-08-02; просмотров: 66 | Нарушение авторских прав


<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Монетное обращение на территории Восточной Европы в 900–938 гг.| Русские денежно-весовые системы второй половины X – первой половины XIII в.

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.012 сек.)