Похищение Психеи 7 страница

Я встал и пару раз стеганул самого себя ремнем. Интересно, этот звук из-за двери слышен? Мамина спальня далеко от моей. Она спит, наверно. А если бы кто увидела, ну комедия. Стоит посреди комнаты голый парень и сам себя стегает ремнем. Ну что за идиот. Комизм и стыд этой ситуации отрезвил меня. Я лег очень недовольный собой и лишь с трудом сумел заснуть.

* * *

Следующий раз мы увиделись с Максом уже в сентябре. Он отработал в деревне, я отдохнул в Ницце, мы приступили к учебе. По телефону Макс доложил мне, что устроился фасовщиком в магазин и работает по вечерам до полуночи, а в субботу – целый день, берет дополнительную смену. Ну и когда же мне с ним заниматься? Не приказывать же ему пропускать работу. Он работает, чтобы расплатиться со мной, а я ему не буду давать? Остается воскресенье. Прежде всего мне хотелось зафоткать голого Макса. Подумать только, ведь я одержим этим желанием с восьмого класса! И вот, через три с половиной года, наконец все исполнится. Но в первое воскресенье сентября по случаю Дня города нас, студентов-первокурсников, отправили дежурить на праздничные мероприятия. Кончилось тем, что я опять не увиделся с Максом

Прошла вторая неделя сентября. В воскресенье Макс, наконец, приехал ко мне на дачу. Он был еще загорелый и очень худой. За окном лил дождь. О фотосессии на природе можно было забыть. С нами была мама. Мы с Максом отлично пообщались, обсудили первые институтские впечатления. Я рассказал о своих похождениях в Ницце, а он – о приключениях в деревне. Оказывается, он там договорился с каким-то мужиком, который за отработку по хозяйству (еще и второе хозяйство на голову этого стожильного батрака!) возил его на мотоцикле по субботам в какой-то сельский клуб за пятьдесят верст, где он успешно познакомился с девушками и оставался на ночь в их общежитии, а на следующий день возвращался вкалывать в деревню.

Мне не терпелось раздеть и получше рассмотреть этого поджарого кобеля, который вкалывал по шестнадцать часов в день и, оказывается, еще успевал трахаться. К счастью, мама никогда не входит ко мне без стука, поэтому я уложил Макса и с огромным наслаждением сделал ему массаж. Я гладил и ощупывал его послушное тело везде, где хотел– теперь он не мог меня куда-то не пустить, лежал смирно. Он стал костлявый, ключицы и ребра выпирают, но мышцы еще более твердые. Мясистый член приподнялся, оказавшись в моей руке, но полной эрекции не достиг. От моего ласкового массажа Макс расслабился и почти сразу заснул. Когда он спал, я рассматривал его ноги. На фоне похудевшего тела, стопы казались еще сильнее и шире. Мне хотелось лизнуть их, но я сдержался. Сейчас он мой раб, а не наоборот. Порка опять не состоялась.

Третьи выходные сентября выдались, наконец, погожими. Я опять вызвал Макса в воскресенье на дачу, и мы отправились в лес. Было уже холодно, но краски были хороши. Я раздел Макса и успел сделать несколько фотографий до того, как он совсем замерз. Я бы хотел снимать его часа полтора-два, чтобы из сотен фотографий выбрать потом самые удачные – ведь я не мастер, и действительно хорошие снимки у меня получаются редко. Но мучить Макса больше десяти минут было невозможно, он дрожал, а его член стал таким маленьким, каким я его никогда еще не видел. Не то, что нужно для фотосессии. Впрочем, я все равно был доволен. Сбылась моя мечта, я смогу разглядывать фотки Макса в любое время, когда захочу. Я был так этому рад, а он был так трогательно терпелив и послушен, несмотря на то, что замерз и дрожал, что я не стал его пороть в этот раз.

В последние выходные сентября выяснилось, что Макс не может больше приезжать ко мне на дачу. Он нашел еще одну работу по вечерам в выходные дни и позвонил, что будет в моем распоряжении по воскресеньям до двух часов дня. Но что можно успеть за воскресное утро? Даже выпороть под мостом нужна была темнота.

Настал октябрь. Я был очень недоволен тем, что уже четыре месяца не могу использовать своего раба так, как хочу. Фантазий было море, но для их реализации не хватало то места, то времени. Даже выпорол я его только однажды, если не считать пары пробных скакалок в самый первый день. Я решил отвести Макса в сауну. Там он будет полностью в моем распоряжении. Моя финансовая свобода была теперь ограничена, но карманных денег все же вполне хватало, один раз в месяц можно себе позволить. Я забронировал сауну с большой купелью, просторной комнатой отдыха и даже с бильярдным столом.

Но в ближайшие выходные не получилось – в Москву по делам приехал отец, время у него было только в воскресенье утром, и нужно было пообщаться, обсудить мое будущее. Переводиться на Запад я наотрез отказался, к огорчению родителей. Но маме было невозможно бесконечно сидеть из-за меня в Москве, папа скучал без нее. Договорились о правилах моего поведения и системе контроля. Мама уезжала через десять дней. Наконец-то у меня будет место.

Но десять дней – это долго, и сауну в ближайшие выходные я не стал отменять.

* * *

Макс пришел в сауну прекрасном настроении. Так приятно было снова видеть его обаятельную улыбку после нескольких месяцев депрессии. Хоть мне и хотелось его мучить, пороть и заставлять что-то делать против его воли, но я по прежнему восхищался им. Он классный, и он весь мой – вот что мне было важно.

- Сегодня угощаю я, - сказал Макс, когда мы закрыли за собой дверь. Он выставлял на стол бутылки пива. – Скромно, но ведь сейчас только утро.

- Что за повод?

Макс достал из кармана деньги.

- Вот. Извини, что так долго получилось. Ты меня так выручил, я никогда не забуду. В жизни больше не буду играть на чужие в расчете на везуху.

Обрадоваться искренне у меня не получилось.

- Это что, ты за полтора месяца заработал шестьдесят пять тысяч? Я не знал, что фасовщикам в магазине так платят. Может, мне тоже податься к тебе в подмастерья?

- Нет, там платят восемнадцать всего, зато по-белому. А раз есть поступления на зарплатный счет, то в банке уже можно взять кредит.

- Здорово. Поздравляю. Значит, ты отмучился. Надо отпраздновать. Но сначала попаримся

В парилке Макс рассказал про свою вторую работу. Оказывается, он устроился курьером по доставке товаров из интернет-магазина интимных товаров. У них как раз пик заказов приходится на вечера выходных дней, и Макса взяли на усиление курьерской службы. Он очень смешно рассказывал о том, какие иногда попадались заказчики, ухохочешься. Зато ему давали хорошие чаевые. При этом чуть ли не каждый третий предлагал остаться.

- Я чувствовал, будто я не курьер по доставке товаров, а сам товар, - покатывался он со смеху.

Мы сидели друг напротив друга в тесной парилке, то устраиваясь по-турецки, то вытягивали ноги, и тогда каждый норовил водрузить свою ногу поверх другого. Все заканчивалось дрыганьем ногами и веселым хохотом. В купели Макс решил делать волны: он взялся руками за поручни лестницы и пружинисто раскачивался всем телом, а бурлящие струи воды перекатывались через его мускулистую спину, живот и грудь. Я не мог оторвать глаз, веселившийся Макс был невероятно обаятелен. Мы пили пиво, завернувшись в простыни, и белая простыня оттеняла его смуглую кожу. Я любовался им каждую секунду и уже плыл от его красоты, жаркого пара и холодного пива.

Во второй заход в парилку мы взяли веники и сделали пар по-русски. Он отлично меня обработал. То хлестал, и это отдаленно напоминало порку, только приятную, без боли. То давил через веник руками и даже наступал коленом, и под этим гнетом становилось сладко. Я вспомнил, как он лежал на мне однажды всей тяжестью своего тела, хватая губами ухо. Сколько уже накопилось во мне воспоминаний о нем!

Настал мой черед поработать веником, и когда я прихватывал особенно горячий пар, тело Макса вздрагивало, а к смуглому цвету кожи постепенно примешивался пунцовый оттенок. Я работал веником, изнемогая от от жара парилки и от близости ослепительного, открытого, веселого, доступного Макса. Обессилев, я вывалился, наконец, в купель и затем в комнату отдыха. Макс последовал за мной и растянулся на диване с бутылкой пива и прикладывался к ней, запрокинув голову, ка тогда на подоконнике в моей спальне в незабываемый, уже далекий день Восьмого марта. Мой мозг плавился.

- Классная расслабуха. Вся кровь забегала аж до самых кончиков пальцев, - он водрузил ноги на стоящий между нами стул, шевелил пальцами и потягивался носками. Я смотрел на них, как кролик на удава. Да он как будто специально соблазняет меня! А пожалуй, так и есть. Он сознательно старается быть таким соблазнительным. Ведь знает, как я тащусь от его ног и от него всего. И ему очень даже нравилось, когда я делал ему массаж и лизал ноги. Четыре месяца он был этого лишен и даже вынужден подчиняться мне, а теперь скорее хочет восстановить статус-кво и наверстать упущенное. Он просто дразнит меня и хочет, чтобы я опять встал перед ним на колени и лизал его ступни, снова был его рабом. Чертов соблазнитель!

Я, кажется, пытался рассердиться на это, но рука уже сама тянулась погладить распаренную лапу Макса. И зачем сердиться? Зачем сдерживаться и подавлять себя, если мы оба этого хотим? Каков итог последних четырех месяцев, когда я вздумал подчинить себе Макса? Испорченный нам обоим выпускной? Глупая попытка сунуть ему в рот свой член, которая никому не принесла никакого удовольствия, а только ужасный стыд? Хоть что-то за эти четыре месяца доставило мне настоящий кайф? Нет. Разве можно сравнить с тем, что было раньше? Когда я стоял на коленях у ног Макса, я сам этого хотел. И строгости его хотел, и наказаний. И сосать у него я сам хотел. А он, хоть все это и делал, просто терпел, потому что обещал, и потому что деньги были нужны. Так может, ни к чему притворяться? Может, лучше по-старому? Тогда каждый был на своем месте, и нам обоим было хорошо.

Как будто оковы упали с меня, когда рассудок подвел рациональные доводы под то, чего так хотело все мое существо, каждая клетка моего тела. Я взялся руками за розовые от горячей воды лапы Макса, опустился на колени и взял в рот его пальцы. Я вылизывал их самозабвенно, а руками тискал его икры. Подняв, наконец, глаза на Макса, я увидел, что он блаженствует. Глаза закрыты, на губах счастливая улыбка, а задорный член торчит и вздрагивает. Не колеблясь более ни секунды, я подвинулся ближе и обхватил его член губами. Наверное, никто не смог бы оторвать меня сейчас от него. Эта самая живая, горячая и вкусная часть Макса заполняла не только мой рот, но и все мое существо. Я делал минет своему другу, стараясь вознаградить его за все мои ненужные приказы, которые он так терпеливо исполнял, за все мои глупости, которые он стойко терпел. Но скоро моя старательность сменилась судорожной горячностью, ведь у нас обоих давно не было секса. Нетерпение Макса передалось мне, и я сам протискивал его член как можно глубже себе в горло, несмотря на спазмы и выступающие на глазах слезы. Когда он достиг оргазма, я сознательно не сразу отстранился и получил первый выстрел себе в рот, как в прошлый раз. Этот жидкий кусок Макса я быстро проглотил, стараясь не успеть распробовать вкус и опередить чувство отвращения, которое должно было через секунду прийти. Оно пришло, но удовлетворение от смелого глотка перевесило его. Макс громко дышал и содрогался, выбрасывая все новые порции спермы себе на живот. Кое-что попало мне на лицо.

Мы сбегали под душ, нырнули в купель и снова забрались в полутемную парилку. Возбуждение схлынуло, ему на смену пришел легкий стыд.

- Ты круто меня соблазнил. Невозможно было удержаться. Я в этом разврате не виноват. Это из-за слишком долгого воздержание и твоего коварства.

- Не парься. Это не разврат. Я понял, что в сексе надо просто делать то, что хочется. Разврат – это когда заставляют. А сейчас был классный кайф

Я помолчал, потом поставил свою ногу на стопу Макса

- Не знаю, как все остальное, а с этой лапой я хотел бы почаще встречаться

- Хоть каждый день. Ты ей тоже нравишься

Мы уперлись друг другу ступня в ступню и затеяли небольшую возню, а потом Макс спросил:

- А с чего это у тебя воздержание долгое? В институте что, девушки плохие? Ты же талант, самых безбашенных всегда уводишь.

Знал бы он, сколько мне стоила эта безбашенная. Тут талантом и не пахло. Но хорошо хоть пидором конченным он меня явно не считает.

- В МГИМО девушек мало и они очень пафосные. Я лучше себе где-нибудь в другом месте поищу.

- Давай вместе поищем. У меня последний месяц вообще времени не было на это. Единственный раз прямо на работе случилось, я сам не понял как, - прыснул от смеха Макс

-Расскажи

Ни хрена себе, и на работе успел, подумал я. И в деревне до этого. А у меня четыре месяца никого. Надо срочно искать

- Расскажу как-нибудь, но это не очень интересно, меня просто изнасиловали, можно считать. Ты лучше расскажи про Наташу. Вы что, не встречаетесь уже? Я до сих пор прийти в себя от нее не могу. Может, повторим?

- Нет, мы разошлись

- Если разошлись, телефон дай?

Вот ведь, соврешь раз, и потом не распутаешься, подумал я

- Телефон я удалил

- Это напрасно. Хоть для друзей нужно оставлять, а может, и самому когда пригодиться. Никогда не знаешь. Never say never. А где она бывает? Я правда на нее запал.

Черт возьми, еще в самом деле разыщет ее, чего доброго, и все вскроется. Не дай Бог. Вся надежда, что у него нет денег ходить в такие места, где она крутится. И времени нет. Ему еще полгода этот кредит отрабатывать.

- Я не хочу про нее говорить, пошла она нах. Ты лучше про свои похождения расскажи.

Но я так и не узнал эту историю - в дверь сауны постучались. Это пришли следующие посетители. Мы и так пересидели на два часа. Когда шли к метро, Макс сказал:

- Смотри, кругом люди ходят, нормальные такие, солидные, серьезные. А я, пока работал в секс-шопе, насмотрелся, что они себе на ночь заказывают. Эти самые люди или такие же. И что только они потом не вытворяют с этими игрушками и без. Кто-то ссыт друг на друга, кто-то вообще говно жрет. Вот это действительно разврат. И то, пусть жрут, если им в кайф, и никого не трогают. А у нас с тобой – не разврат, а невинные забавы, - Макс остановился и посмотрел на меня. Интересно, это он научился сознательно соблазнять улыбкой своей, или по-прежнему так соблазнителен спонтанно, от природы, как в детстве?

– Так что ты не стесняйся. Можем повторить в любой момент, как захочешь. Мне нравится.

Я знал, что буду снова лизать ему ноги и выполнять все, что он прикажет. И у меня было легко на душе.

* * *

Мама уехала, у меня снова была квартира. Первым делом надо пригласить Макса. Он сказал, что не против повторить в любой момент. Я не собираюсь на него слишком замыкаться, но сейчас это было нужно. Несколько месяцев наши с ним отношения были перевернуты с ног на голову, накопился какой-то дефицит, даже голод у меня. И еще мучило чувство вины за выпускной вечер. Вот за это я должен быть наказан. Иначе не отпустит, так и будет занозой во мне сидеть эта вина. Не только за выпускной – в целом за всю дурацкую затею с порабощением Макса, но за выпускной в особенности. Это чувство – хоть и не острая боль, а реально отравляет существование. Боль, которую испытываешь от ремня на своей заднице, как-то вышибает дурь и прочищает мозги, а в них за последние полгода накопилось слишком много мусора. От таких мыслей кожа на моих ягодицах становилась чувствительной и физически просила ремня, как голодная. Я был не порот почти полтора года.

Может, так Максу прямо и сказать, покаяться и попросить выпороть? Но нет, получится слишком сопливо. Ведь он точно так же ко мне пришел в июне также каяться и просить наказания. Что же, мы теперь по очереди будем плакать друг другу в жилетку и просить друг у друга ремня? Просто сериал какой-то безвкусный. Нет, нужно по-другому. Я позвонил Максу.

- Привет, я тут решил, что мне фитнесом пора заняться

- А, это правильно

- Буду в зал ходить и дома добавлять тренировок

- Ну, у тебя места много, можно хоть на дому фитнес-центр открывать.

- Хочу тренировочную программу составить, а сначала определить начальный уровень. Нужно знать, на что я сейчас максимально способен, до тренировок. И тогда от этого уровня уже прибавлять. А то иной раз лень мешает, хочется дать себе поблажку. Нужен стартовый уровень на пределе сил, чтобы от него – ни шагу вниз, а со временем вверх

- Правильно мыслишь. Помнишь, как отжимался у меня позапрошлым летом? Выкладывался не по-детски, и результат был.

- Вот я и хочу, чтобы ты меня так же проэкзаменовал. Замерил стартовый уровень. В соревновании с тобой и с наказанием за отставание. Ведь без стимула до конца не выложишься

- Ну да, этот стимул очень действенный, теперь я и сам знаю. Давай. Я тебя давно должен был проэкзаменовать, еще год назад обещал. Все руки не доходили. Нужно наверстать. Лучше поздно, чем никогда. Мне, кстати, тоже нужно поупражняться. А то, может, ты сейчас меня обгонишь. Я же не занимался все это время

- Я тоже не занимался. Если я тебя обгоню, то на щелбаны. А если ты меня – то как раньше. Когда придешь?

- Да прямо сейчас.

Я бросился готовить ремень и веревки. Страх и возбуждение нарастали с каждой минутой. Через час Макс был у меня. Раздевшись до трусов, мы отжимались, качали пресс и делали другие упражнения, которые сами придумывали. Разрыв в его пользу был значительным. Наконец, мы решили, что уже довольно

- Может, немножко пива глотнуть сначала? После спорта можно. У тебя есть или сбегаем?

Мы сидели в трусах, все еще до конца не отдышавшись. Одеваться и идти на улицу не хотелось, там лил осенний холодный дождь.

- Пива нет, а есть виски. Я лучше виски хлебну для храбрости. Мне сейчас храбрость понадобится и терпение. Ты будешь?

- Конечно

Мы посидели полчаса и уговорили полбутылки виски. Хорошо пошло в осеннюю промозглую погоду

- Ну что, пора тебе получить, пока алкоголь на болевой порог не подействовал

- Я готов.

Сердце замерло. Я достал приготовленные ремни и веревки

- Снимай трусы, становись на колени, давай мне руки

Я повиновался. Крепко связав мне руки, Макс достал из кармана свернутую скакалку и сказал:

- Возьми в зубы. Мне она теперь не нужна. Сам будешь носить

Я взял скакалку в зубы. Интересно, она больнее ремня?

- Скажи честно, сильно хочешь, чтобы я тебя выпорол? Дело ведь не только в фитнесе, да?

Хорошо, что у меня в зубах скакалка. Я просто кивнул

- Тогда ноги тоже надо связать. Просовывай руки к пяткам

Я просунул руки между колен и схватился сзади за скрещенные пятки. Моя задница теперь торчала вверх, а голова лежала на полу. Страх и возбуждение, но больше всего страх, перехватили живот и солнечное сплетение

Макс крепко стянул мне ремнем ноги и привязал к ним уже связанные руки, затем поставил ногу перед моим лицом, прижатым к полу. Я потянулся к его ноге губами.

- Молодец, не отвык. Полижи, успокойся.

Макс не торопился начать порку. Мой страх и возбуждение застыли на критической точке и оставались там

Макс отобрал у меня свою ногу и подошел к моему компьютеру.

- Надо вспомнить, как это в прошлом было, а то я уже разучился тебя пороть. Где прошлогодние фотки и те, старые?

- Макс, на фига тебе фотки. Действуй давай. Я в такой позе что, целый час должен торчать?

- Не болтай слишком много, а то добавлю. На вопрос отвечай, в какой папке фотки?

На самом деле фотки были открыты прямо на рабочем столе. Я сам смотрел их сегодня утром и пока ждал Макса. Но в той же директории были и мои видеофильмы. Пароль был открыт, поскольку я сейчас жил один и в последнее время заглядывал в эту папку часто

- Макс, пожалуйста, начинай уже

- А, нашел фотки! Красиво было на природе. Ори, не ори – бесполезно. А здесь у тебя соседи так и не появились?

Макс знал, что моя квартира на последнем этаже, занимает всю сторону лестничной клетки, соседей сбоку нет, только внизу. И они по-прежнему в отъезде, давно живут за границей. Так что никто не услышит, но все равно я собирался терпеть и не орать, насколько получится.

Макс подозрительно долго молчал и щелкал мышью. У меня захолодило сердце. Экрана мне не было видно.

- Макс, ты что там делаешь? Я устал стоять.

- Стой пока. Тут, кажется, интересные видео

Конец. Он нашел. Сейчас все вскроется. Какой же я идиот. Надо же было закрыть и запаролить перед его приходом. Совсем башку потерял

Время тянулось бесконечно медленно. У меня затекли руки и ноги

- Ты сука, - сказал Макс изменившимся голосом. – Зачем это было снимать тайно? Должен был сказать.

Я молчал. Неизвестно, какое видео он сейчас смотрит. Как же так получилось, что именно сейчас он их нашел, когда я в беспомощном и унизительном положении, ничего не могу сделать и даже не вижу ничего. Звука нет, значит, он в наушниках. Я тоже через наушники все слушал, они лежали на столе подключенные

- Ты просто говно. Если для прикола снял, то должен был сразу потом нам сказать. Ты что, смотрел тут сам и дрочил на нас, что ли? А Наташа знала?

Отлегло. Пока что он смотрит наше видео с Наташей. Может, не станет дальше рыться? Я молчал.

- Я думал, ты немножко пидор, с кем не бывает из любопытства. А ты настоящий полноценный пидор. Целый год дрочишь на видео, где другой парень твою девчонку у тебя на глазах трахает. Надо было наоборот, тебя трахнуть у нее на глазах. Это бы тебе больше понравилось, да? И ты бы на видео смотрел каждый день до конца жизни и очко сжимал.

Такие обидные слова Макс еще ни разу мне не говорил. Сколько раз я был готов услышать от Макса что-то резкое и внутренне сжимался. Когда в первый раз лизнул ему ногу. Когда в первый раз предложил сделать ему минет. Когда совал ему в рот свой член. Каждый раз я был готов к его взрывной реакции. Но каждый раз Макс реагировал так, что оказывалось не так уж страшно и не так уж стыдно. А сейчас он, похоже, сильно обиделся. И ведь он еще и половины всего не знает. Даже четверти.

- Макс, я виноват. Извини. Ты всего не знаешь. Я тебе объясню, и ты все поймешь. Развяжи меня. Я тебе объясню. Я устал так стоять. Потом продолжим. Надо поговорить. Руки затекли. Развяжи.

- Стой как стоишь кверху жопой и жди своей участи, - Макс был непреклонен, в его голосе звучал металл

Беспомощность связанного человека всегда страшит и тем возбуждает. Я хорошо знал эту чувство беспомощности перед поркой, когда ничего не можешь сделать, никак не можешь предотвратить неизбежное, целиком находишься во власти другого и только ждешь его действий. Но сейчас не порка и не игра. Я бы отдал все, что угодно, только бы освободиться, броситься к компьютеру, выдернуть вилку, разбить его, и потом он может меня хоть до полусмерти запороть, лишь бы не увидел остальных видео. Но веревки крепко держали мои руки и ноги. Я напрягал все мышцы, дергался и крутил руками изо всех сил – бесполезно. Макс связал меня надежно. Во мне нарастала паника. Так чувствуют себя люди, страдающие клаустрофобией. Паника заслонила все чувства и мысли. Мне надо освободиться, во что бы то ни стало.

- Макс, развяжи. Это не игра, мне нужно. Мне плохо, правда. Развяжи, я подыхаю

- Сидеть смирно, сука!

Макс резко встал, свистнула в воздухе скакалка, я взвыл. Это больнее ремня. Скакалка рассекала воздух и жалила, жалила, жалила. Макс лупил меня безжалостно. Паника исчезла, осталась только боль, но какая сильная боль! К счастью, Макс влепил всего несколько ударов. Затем он налил себе еще виски, глотнул, сходил в спальню, взял одеяло, свернул в несколько слоев, намотал на мою голову и стянул на шее ремнем. Теперь я был еще и в полной темноте

- Орешь слишком громко, пидор. Хотел получить – получай. Только не за физкультуру. За физкультуру уже не актуально. Я тебе что, нанимался быть актером в порно? Снимать меня без моего ведома, а потом на меня дрочить? Я тебя от этого отучу, - приговаривал Макс, пока возился с одеялом. После этого еще пять ударов скакалкой обожгли и разрезали на части мои ягодицы.

-Где видеокамера твоя?

- В столе

Минуты три было тихо. Видимо, Макс устанавливал камеру на запись. Вслед за тем десять ударов ремня обрушились на мою задницу один за другим. Макс не заставлял меня считать. Видимо, у него самого не было плана, сколько я должен получить. Да я и не смог бы считать, потому что Макс бил сильно, было очень больно и страшно, я орал и вырывался, но вырваться было невозможно.

Затем настала долгая пауза. Кожа на заднице горела и пульсировала, передышка была желанной. Я уже слишком долго стоял в этой позе, все тело болело и затекло. Я снова стал просить развязать меня хотя бы на малое время, но тут же получил за это еще пять безжалостных ударов. Как же я сам себя загнал в такой угол? На глаза навернулись слезы. Я заревел, как маленький. Под одеялом слез не было видно, но содрогания и всхлипывания Макс не мог не видеть. Плевать, что стыдно, но неужели даже сейчас не отпустит? Все еще можно спасти.

Но ничего не происходило. Время шло, а не было ни продолжения порки, ни какого-то указания на то, чем сейчас занят Макс. Наверное, опять смотрит видео.

После длинной паузы новый сильный удар был неожиданностью, и за ним невыносимой болью посыпались еще и еще. Макс хлестал меня молча, я орал и вырывался. Наконец, настала долгожданная пауза, и я услышал голос Макса из другой вселенной:

- Какие еще фильмы со мной у тебя есть? Я видел три

- Больше нет, я клянусь. Отпусти

Еще пять ударов заставили меня выть и извиваться

- Не вспомнил?

- Нет больше. Были еще два, но камера смотрела мимо, я стер. Развяжи меня, пожалуйста. Я сам все покажу

Ответом мне был новый обжигающий удар скакалкой

- У тебя целый план был, как меня и куда заманить, как снять…

Свист скакалки. Жуткая боль

- …И с кем мне трахаться, и в какой позе, да? Несколько лет ты только этим и занимался.

Свист скакалки. Как жжет!

- Ты использовал меня для удовлетворения своих пидорских похотей.

Свист. Ох, какая боль.

- А я думал, что мы друзья, и что ты только чуть-чуть пидорок, просто червячок такой гложет тебя ноги мне лизать и член сосать.

Свист. Жуткая боль. Орать бесполезно, но не орать невозможно.

- Это нормально - при себе пидорка держать, мне нравится, для удовлетворения и вместо прислуги, я ни разу не против, но…

Свист. Невыносимая боль. Я уже совсем охрип

- … Ты вздумал не служить мне, а паутину какую-то плести, ловить меня?

Боль. У меня льются слезы из глаз и вырывается какой-то хрип изо рта

- Таких, как ты, надо не пороть, а ебать. Ты же сам об этом мечтаешь, да?

Пауза. Что он сейчас делает? Хлопнула входная дверь. Звук замка, закрываемого снаружи. Что это значит? Он что, ушел? Совсем ушел? А я? Я же не могу освободиться. Новый приступ паники заставил меня дергаться и извиваться в полном отчаянии. Бесполезно.

Мне что, простоять так всю ночь? В руках и ногах почти нет кровоообращения. Так можно и конечности потерять. В институте никто беспокоиться не станет, если я даже два-три дня не появлюсь. Но завтра должна прийти бабушка к обеду. Слава Богу! Но что она увидит? О, Боже. Как болит задница и все тело!

Но Макс же не сумасшедший, чтобы меня так оставить. Если бабушка завтра меня найдет в таком положении, все выплывет. Милиция будет его искать, посадят вообще. А за что? Я же сам дал ему себя связать. Но все равно это издевательство над человеком. Будет расследование, позор, скандал. Нет, Макс не уйдет насовсем. Наверное, вернется. Ключи мои он взял, они лежали у входа. А когда вернется? Утром?

Я потерял счет времени и впал в состояние какой-то прострации. Тело болит, свет через одеяло не приникает. Мозг отказывается работать. Я чувствую только боль и страх перед Максом. Какой он страшный в этом своем гневе и моей беззащитности!

Наконец, в двери раздался звук ключа. Наверное, Макс. Хотя кто знает, может, он не один? Сейчас он на все способен, может и привести кого-то. А я даже не узнаю. Ну да, и я за ним подглядывал, снимал его, а он не знал. Так же было. Какая подлость с моей стороны.

- Макс, прости. Развяжи, пожалуйста

Ответом мне были еще три удара скакалкой, затем опять тишина. Звон посуды и бульканье виски. Сейчас еще напьется, вообще башку потеряет. Звук разрываемой упаковки чего то. Еще три болезненных удара

- Сейчас ты получишь то, о чем мечтал, - услышал я голос Макса

Я почувствовал, что Макс пристроился сзади меня, затем он взял меня за бедра. Прежде, чем я догадался, что это значит, моего ануса коснулось что-то прохладное и скользкое, и сразу надавило. Я сжался, но давление быстро усиливалось. Смазанный скользкой смазкой твердый член Макса силой продавливал сопротивление моего колечка, я почувствовал сильную боль. Так он ходил за смазкой и презервативами, догадался я. Круглосуточная аптека у меня рядом с домом. Что делать? Сопротивляться или сдаться? Но что за вопрос. Он не спрашивает, и как я могу сопротивляться?

Давление и боль нарастали, сжимать заднюю мышцу было бесполезно, скользкая палка буравилась внутрь, и не было способа ее выгнать наружу. Резкая боль пронзила меня, когда член Макса прорвал оборону и внедрился в мой анус. Этот огненный стержень раздвигал все на своем пути. Преодолев сопротивление, он ворвался внутрь. Колечко растянулось почти до разрыва, обхватывая его палку, и как ни сжималось, вытолкать ее уже никак не могло. Я орал и вырывался от боли. Как его выдернуть оттуда, этот кол? Как соскочить с этой палки, которая причиняет мне столько боли? Бесполезно. Боль невыносима. Я орал.

Дата добавления: 2015-08-02