Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АрхитектураБиологияГеографияДругоеИностранные языки
ИнформатикаИсторияКультураЛитератураМатематика
МедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогика
ПолитикаПравоПрограммированиеПсихологияРелигия
СоциологияСпортСтроительствоФизикаФилософия
ФинансыХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника

Этюд с автопортретом

После дождичка в четверг | Глава II | Дама Безе | Окаянный Ганс | Граф Морковкин | След в след | Глава VII | Шашлык по-сенбернарски | Рыбалка в карьере | Глава X |


И эта ночь прошла спокойно. Мне только иногда, сквозь сон, слышалось, будто Матвеич несколько раз выходил на «мостик». Алешка же спал безмятежно, уверенный в своей сигнализации, от которой «мало не покажется тому, кто сунется».

Только мы позавтракали, застучал на «мостике» своей палкой неугомонный Сеня Бернар.

— Заказчик явился, — улыбнулся Матвеич. — Картину забирать.

— Приветствую вас! — Морковкин широко распахнул дверь. — Утро прекрасное! На лазурном небе ни одного белоснежного облачка. Как почивали, друзья мои?

— Я не почивал, — сказал Алешка. — Я всю ночь рисовал.

— Получилось?

— Вот, — Алешка протянул ему рисунок.

Сеня Бернар, далеко отставив руку, внимательно рассмотрел автопортрет подсвечника, остался «весьма удовлетворен». Я бы даже сказал, что он обрадовался так, будто Америку открыл. И стал еще больше похож на сенбернара, премированного на всех собачьих выставках.

— А где оригинал?

Алешка сбегал наверх, принес подсвечник. Сеня Бернар уложил его в пакет. Достал из него подтаявшую шоколадку, объяснил:

— Это гонорар, Алекс.

— Да что вы, — Алешка сделал вид, что застеснялся. — Не надо. — Но шоколадку взял. Он этого достоин.

— Погоды на дворе! — вновь пророкотал великий актер.

— Ага, — согласился Алешка. — Лазурные облака, белоснежное небо.

— А не совершить ли нам, молодые люди, прогулку по озеру? На вашей ладье.

— Можно и совершить, — ответил я.

Матвеич тоже не возражал.

— Встречаемся на берегу. Я только занесу в дом подсвечник. А то Матильдочка по нему извелась. Волнуется — семейная реликвия.

Да, тетушка Тильда очень дорожила этим подсвечником. Она часто говорила, похмыкивая в платочек, что он есть последняя память о ее счастливом детстве.

— Моя матушка, во время войны, при его свечах шила ушанки для наших бойцов. А моя бабушка при его свечах читала моей матушке волшебные сказки…

Сеня Бернар пошел отнести подсвечник, а мы пошли на озеро. Подогнали лодку к удобному для посадки месту. Чтобы великий актер не плюхнулся в воду.

Ждать его не пришлось — он пришел на берег довольно быстро и довольно ловко перешагнул с него в лодку. Мы отчалили. Неспешно поплыли вдоль берега.

Сеня Бернар изо всех сил наслаждался прогулкой. Свежим озерным ветерком, солнцем, криками чаек.

— А не сплавать ли нам, юные друзья, на тот бережок? Там историческое место.

— А мы и не знали.

— Ну как же! Когда-то там был пионерский лагерь, и я проводил в нем свое счастливое пионерское детство.

Во как! Впору там где-нибудь на столбе прибить мемориальную доску: «Здесь проводил счастливое детство великий актер Морковкин, когда он еще не был великим актером Марковским. Охраняется государством».

— Туда далеко плыть, — сказал Алешка. — Димка устанет.

— Я с удовольствием сяду на весла.

— А вы умеете грести? — с недоверием спросил Алешка.

— Я — актер! — с гордостью ответил Морковкин. — Я создавал образы рабочих, ученых, героев, моряков и прочих. Значит, я должен уметь все! Чтобы быть на сцене убедительным. Я могу стоять у станка, водить пароходы, стрелять. Я владею шпагой и езжу верхом!

Как бы он нас не утопил, прочел я в Алешкиных глазах. Создаст убедительный образ утопленников.

Мы, едва не опрокинув лодку, поменялись местами — я пересел на корму, актер взялся за весла. Греб он здорово. Через две минуты я был уже мокрым с головы до ног. А дальний берег ближе не стал.

— Вы устали, — деликатно намекнул я.

— Давненько не брал я в руки весел, — объяснил Морковкин и пересел на мое место.

А я подумал: если он так же «гребет» на сцене, создавая образы, то наше театральное искусство далеко не уплывет.

Я взялся за весла и стал грести изо всех сил, чтобы поскорее согреться и высохнуть. Поэтому мы очень быстро ткнулись носом (лодкиным носом, конечно) в причал.

На причале стоял бородатый Лодочник, будто только нас и дожидался.

— Приветствую вас, — сказал актер, перебираясь, пыхтя, из лодки на причал. — Мы к вам с большой просьбой. Не разрешите мне побродить по руинам моего детства?

— Да можно, отчего же… Только под моим присмотром, не обижайтесь. А то вдруг вы пионера без головы утащите! — Лодочник сам рассмеялся своей шутке. — Привет, хлопцы! Как жизнь молодая? Как рыбалка?

Мы привязали лодку и тоже выбрались на причал.

— Мы с вами пойдем, ладно? — спросил Алешка актера. — Нам тоже интересно посмотреть на ваше детство.

— Нет уж! — отрубил Морковкин. — Оставайтесь здесь. Я хочу со своим детством побыть наедине.

И еще с Лодочником, подумал я. Но, конечно, вслух ничего не сказал.

Мы остались на причале, а Лодочник повел Морковкина на экскурсию по следам прошлого.

От нечего делать мы побродили по причалу, заглянуть в мастерскую не решились, а остановились возле дома Лодочника. Окна у него были распахнуты. На подоконнике лежал бинокль.

Неожиданная мысль пришла мне в голову — не его ли стеклышки сверкнули, когда мы развлекались на берегу?

Я взял бинокль, навел его на наш берег. Блеск! Все как на ладони. Особенно — дом Матвеича. Да вот он и сам — курит на «мостике» и мечтает о дальних плаваниях.

— Дим, ты чего? — Алешка приплясывал рядом, дожидаясь своей очереди. — Куда уставился? Дай посмотреть-то!

Он выхватил у меня бинокль и завертелся во все стороны.

— Круто! Клево! Класс! Изуми-и-и!..

— Хватит, — сказал я и забрал у него бинокль. — Сейчас Лодочник вернется. По шее даст.

— Не даст, он добрый.

Я не удержался и зачем-то взглянул в сторону бывшего пионерлагеря.

В окулярах Лодочник и актер оказались так близко, что я даже удивился: почему мне не слышно их слов. А разговаривали они довольно оживленно. Потом актер передал Лодочнику сложенный вчетверо листок. Тот развернул его, стал рассматривать и что-то еще говорить. К сожалению, я видел в бинокль только оборотную сторону листка. И со смешком подумал: наверное, это охранная грамота на развалины пионерлагеря. Здесь впоследствии будет создан музей имени великого артиста С. Марковского.

Лодочник убрал бумажку в карман, и собеседники направились к причалу. Я положил бинокль на место и сказал Алешке:

— Мне кажется, что Лодочник наблюдает за нами в этот бинокль.

— Ага, — засмеялся Алешка, — чтобы мы всю рыбу в озере не выловили.

Мы присели на лавочку под окном. Нам, честно говоря, надоело ждать. Алешка достал из кармана совершенно расплывшуюся шоколадку. Повертел ее в руках, стал разворачивать.

— Не стоит, — сказал я. — У нее давно срок годности кончился.

Тут послышались голоса, и мы поняли, что Лодочник и артист зашли в дом, продолжая разговор. Мы прислушались, но ничего интересного в нем не оказалось. Кроме того, что, похоже, они познакомились не сейчас, а знают друг друга уже давно.

— Только сделай как следует, — говорил Морковкин. — Ты уже разок крупно подвел меня, не подведи теперь.

— Подвел… Разве я тебя подвел? А то ты не знаешь, кто подвел? Сделаю, не беспокойся.

— Сколько тебе времени надо?

— На эту ерунду? Пары дней хватит. И полдня на покраску.

— Договорились. Послезавтра заеду.

Алешка посмотрел на меня, я — на него, и мы одновременно пожали плечами.

Когда они вышли из дома на причал, мы уже сидели в лодке.

Растроганный свиданием с детством актер спустился в лодку. Лодочник оттолкнул ее и пожелал:

— Три фута под килем.

— И вам три ветра в… спину, — отозвался Алешка. — Вы этого достойны.

Лодочник рассмеялся и долго смотрел нам вслед.

 

Странное дело — почему-то на обратном пути у меня испортилось настроение. Что-то мешало мне радоваться солнцу в небе, ласковой воде, послушной лодке. Мне даже не доставляло удовольствия чувствовать, как легко входят в синюю воду лопасти весел, как упруго они гонят лодку, как весело и звонко падают с них блестящие капли. Меня даже не смешило, что сидящий на корме, напротив меня, актер Морковкин явно побаивается. Вцепился руками в борта, а лицо у него напряженное. А ведь он и верхом умеет ездить, и шпагой владеет, и пароходы водит.

Вот в чем дело! Вот кто испортил мне настроение. А чем? Безобидный человек. Правда, хвастливый, немного бессердечный, весь в себе и для себя… Лживый! И лживый не только для хвастовства, а для какой-то цели.

Зачем он приходил к дому Матвеича ночью? Почему он делает вид, что незнаком с Лодочником? А «тоска» по пионерлагерю, где прошло его счастливое детство? Я только сейчас вспомнил, что тетушка Тильда рассказывала: он такой талантливый, приехал в Москву из города Баку и с первой же попытки был принят в Институт театрального искусства. Но ведь если он жил в детстве в Баку, он никак не мог быть в пионерском лагере в далекой Тверской области…

Страшная мысль поразила меня! А что, если это вовсе не актер Марковский, а Окаянный Ганс! Ведь прошло много времени, он мог сильно измениться внешне. И сейчас выбирает момент для своей мести Матвеичу…

— Дим, ты куда гребешь? — привел меня в чувство Алешкин голос. — В Москву направился?

…Чушь, конечно! Ведь тетушка Тильда знает его давно. Тридцать лет «дурака валяли» на одной сцене. Но все равно — что-то мне в нем очень не нравится. И что за дела у него с Лодочником? По их словам, которые мы случайно подслушали, получается, что эти дела уходят куда-то в далекое прошлое…

Скорее бы этот Сеня Бернар уматывал отсюда. А он будто прочитал мои мысли.

— Как здесь славно, друзья мои! Отдыхаешь усталой душой. Так не хочется уезжать. Но что поделаешь — надо! Труба зовет.

Когда мы добрались до своего берега, Морковкин напомнил нам, что мы обещали ему отвезти его послезавтра на очередное свидание с детством.

Мы вслух сказали, что, конечно, отвезем, а про себя подумали, что, вообще-то, мы ему этого не обещали.

К нашему возвращению Матвеич, оказывается, приготовил обед и сказал, что звонил папа.

Ничего особенного он не сообщил. Подтвердил, что Окаянный Ганс недавно освободился, но местонахождение его пока не установлено. Есть неподтвержденная информация, что он находится в Москве.

— Фиг с ним, — легкомысленно заявил Алешка. — Мы пошли на рыбалку. Что-то давно Димитрий не баловал нас флотской ухой.

Матвеич не возражал, только распорядился сделать в нашей «рубке» приборку. Мы быстренько прибрались и пошли на озеро. Клев был не очень «клевый», но на уху мы рыбки натаскали. Правда, Алешка все время на меня ворчал:

— Дим, у тебя клюет! Ты куда смотришь?

А я и правда смотрел не столько на поплавок, сколько поглядывал на тот берег, где время от времени посверкивали стеклышки бинокля. И что он тут все разглядывает? Браконьеров, что ли?

Мы смотали удочки, искупались и пошли домой. Я запихнул наш улов в морозилку, а Лешка пристал к Матвеичу, чтобы тот рассказал что-нибудь из своей героической жизни.

Матвеич сдался.

Наш папа, если что-нибудь рассказывает о своей работе, то всегда какие-то забавные случаи. И никогда он не рассказывает об опасностях, о повседневном риске, о всяких страшных жестокостях. Вот и Матвеич тоже. Стал припоминать всякие смешные случаи. Как, например, один молодой опер выслеживал на рынке одного жулика. И, заметив подозрительного человека, стал за ним следить. И чем больше он за ним следил, тем подозрительней тот ему казался. И в конце концов он задержал его и доставил в ближайшее отделение милиции. А там выяснилось, что он заподозрил и задержал тоже молодого опера, который тоже выслеживал одного жулика.

— Вот обоим и попало от начальства, — посмеиваясь, завершил свой рассказ Матвеич. — Одному за то, что опера задержал, а другому за то, что позволил себя задержать. — Матвеич еще посмеялся и смущенно признался, что одним из этих оперов был он сам.

Постепенно Матвеич увлекся воспоминаниями, и мы опять засиделись почти до ночи. Попили чаю и легли спать. Только Алешка перед этим сбегал проверить свою сигнализацию.

Она у него простая была, но эффективная. Вдоль всего забора, вокруг участка, он натянул связанные шпагаты, а к ним в разных местах подвязал веревочки от хлопушек. А хлопушки прикрепил к воткнутым в землю колышкам. Как заденет бечевку непрошеный гость, так хлопушка и пукнет.

Мы улеглись, поболтали немного и быстро заснули под стрекотание кузнечиков за окном и кваканье лягушек на озере.

А в полночь сигнализация сработала. Раздался грохот хлопушки в ночной тишине. Тут же послышался бешеный собачий лай и поднялась пальба.

Мы слетели вниз. Думали, что Матвеич уже выскочил на улицу и кого-нибудь задержал. Но он был в постели и только приподнял голову, когда нас увидел. И с осуждением покачал этой головой. И сказал:

— Леш, не Новый год все-таки. Ты бы уж полегче. Иди теперь, разбирайся. Только обуйся. И штаны не забудь.

А разбираться надо было — лай вперемешку с визгом не прекращался.

Я взял фонарик, Алешка штаны, и мы пошли разбираться.

В дальнем углу участка скакала на одном месте, вертелась и скулила собака. Удрала, видно, погулять и запуталась в Алешкиных веревках. Стала рваться, дергаться, прыгать и привела в действие еще пяток хлопушек. В лунном сиянии было видно, что и собака, и трава кругом усеяны «всякими конфетями».

Собака нам обрадовалась. Мы ее освободили, и на радостях она дунула так, что даже перескочила через штакетник.

И настала опять тишина. Будто телевизор выключили. Только скрипели кузнечики и квакали лягушки. Да вдруг где-то на озере, недалеко от берега, заурчал лодочный мотор и удалился куда-то. И еще тише стало.

— Дим, — сказал Алешка, — мы кого-то спугнули.

— Мы всех распугали, — уточнил я. — Завтра дачники ругаться придут.

— Нет тут никаких дачников, — возразил Алешка. — А которые есть, те уже к петардам привыкли. Пошли спать. Только давай опять сигнализацию включим.

— Ты думаешь, здесь одна собака? — Мне стало смешно.

И тут Алешка сказал такую фразу, которой я от него никак не ожидал:

— Лучше, Дим, чтобы нас разбудили десять собак, чем проспать одного волка. Мы ребята хватские.

Во заложил!

— Ты все-таки штаны надень, — посоветовал я.

— А зачем? — удивился Алешка. — Все равно их скоро опять снимать.

Мы распутали веревки, воткнули выдранные колышки и «насторожили» оставшиеся хлопушки. И пошли спать. Ведь мы этого достойны.


Дата добавления: 2015-08-10; просмотров: 50 | Нарушение авторских прав


<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Бедный Юрик| Нашелся Ганс!

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.013 сек.)