Уилбур Смит Седьмой свиток 31 страница

Едва Хаммед вышел из комнаты, Тессэ требовательно спросила:

– Почему меня арестовали, полковник Ного?

Никто не ответил на вопрос. Оба мужчины продолжали смотреть на нее без выражения.

– Я требую объяснения причин, по которым со мной так обращаются, – настаивала она.

– Вы связались с бандой известных террористов, – негромко проговорил Ного. – И ваши действия сделали вас одной из них, шуфта.

– Это неправда.

– Вы нарушили границы рудодобывающей концессии в Долине Аббая, – заявил Хелм. – Вы и ваши сообщники начали земляные работы в зоне, принадлежащей нашей компании.

– Там нет никаких земляных работ, – возразила она.

– У меня другая информация. У нас есть свидетельства, что вы построили плотину на реке Дандера…

– Это не имеет ко мне никакого отношения.

– Значит, вы не отрицаете, что плотина существует?

– Это не имеет ко мне никакого отношения, – повторила она. – Я не член террористической группы и не принимала участие в земляных работах.

Оба снова замолчали. Ного сделал пометку в записной книжке, лежащей перед ним. Хелм поднялся и подошел к окну за правым плечом Тессэ. Тишина тянулась и тянулась, пока наконец молодая женщина уже не смогла ее переносить. И хотя Тессэ понимала, что на нее оказывают психологическое давление, она первой нарушила молчание.

– Большую часть ночи я ехала в военном грузовике, – сказала она. – Я устала и хочу в туалет.

– Делайте, что вам надо, прямо здесь. Ни мистер Хелм, ни я не возражаем. – Ного по-девчачьи захихикал, не поднимая глаз от записной книжки.

Тессэ бросила взгляд через плечо на дверь, но американец подошел к двери, запер ее и сунул ключ в карман. Ей нельзя было обнаруживать слабость перед этой парочкой мучителей. И хотя Тессэ устала и страшно боялась, а мочевой пузырь грозил того и гляди лопнуть, она приняла гордый и независимый вид. Она подошла к ближайшему стулу, отодвинула его от стола и устроилась поудобнее.

Ного посмотрел на нее и нахмурился. Он не ожидал такого поведения.

– Ты знаешь бандита Мека Ниммура, – обвиняюще произнес он, резко переходя на ты.

– Нет, – холодно возразила она. – Я знаю патриота и демократического лидера Мека Ниммура. Он не бандит.

– Конечно, ты так считаешь. Ты – его любовница, его шлюха.

Тессэ презрительно отвернулась, и Ного закричал:

– Где Мек Ниммур? Сколько у него людей? – Ее спокойствие начинало действовать ему на нервы.

Тессэ не обратила на его вопрос внимания, и полковник угрожающе нахмурился.

– Если не будешь сотрудничать с нами, придется применить более жесткие меры, чтобы заставить тебя отвечать, – предупредил он.

Она повернулась к нему спиной и уставилась в окно. В последовавшей долгой тишине Джейк Хелм вышел из комнаты через дверь в задней части дома и закрыл ее за собой. Стены были тонкие, поэтому до Тессэ доносились голоса из соседней комнаты. Интонации и выговор не были ни английскими, ни амхарскими. Там говорили на незнакомом ей языке. Судя по всему, Хелм получал инструкции от начальника, который не желал, чтобы Тессэ могла его впоследствии узнать.

Через несколько минут Хелм снова показался на пороге и столь же тщательно закрыл за собой дверь, не запирая. Он кивнул Ного, и тот поднялся. Оба подошли к Тессэ.

– Полагаю, всем будет лучше, если мы покончим с этим как можно быстрее, – негромко проговорил Хелм. – Тогда ты сможешь отправиться в ванную, а я завтракать.

Она подняла подбородок и дерзко посмотрела на него, ничего не ответив.

– Полковник Ного пытался воззвать к твоему разуму. Его связывают определенные ограничения. Вследствие занимаемого им поста. К счастью, у меня их нет. Я буду задавать те же самые вопросы, но на сей раз ты ответишь.

Американец вынул изо рта погасшую сигарету и посмотрел на ее кончик, выкинул окурок в угол комнаты и вытащил плоскую жестянку из кармана. Оттуда Хелм извлек новую длинную черную сигарету, аккуратно зажег ее и потом, окутавшись клубами вонючего дыма, спросил:

– Где Мек Ниммур?

Тессэ пожала плечами и посмотрела в окно.

Неожиданно, без малейшего предупреждения, Хелм врезал ей по лицу. Удар был силен, и ее голова безвольно мотнулась в сторону. Не успела Тессэ оправиться, как Хелм саданул ей кулаком в челюсть. Теперь ее голова так сильно крутанулась в противоположном направлении, что Тессэ упала со стула.

Ного наклонился к ней и схватил за руки, завернув их за спину, поднял и снова посадил на стул. Он держал ее так крепко, что Тессэ почувствовала, как под пальцами полковника на коже образуются синяки.

– Мне некогда терять с тобой время, – негромко проговорил Хелм, вытаскивая изо рта зажженную сигарету. – Начнем сначала. Где Мек Ниммур?

Ей показалось, что барабанная перепонка лопнула от силы удара. В ушах загудело, и она наполовину прокусила зубами щеку. Рот медленно заполняла ее собственная кровь.

– Где Мек Ниммур? – повторил Хелм, наклоняясь к ней. – Что твои друзья делают с плотиной на реке Дандера?

Тессэ собрала во рту кровь, смешанную со слюной, и неожиданно резко плюнула американцу в лицо.

Хелм отпрыгнул и вытер алую жижу из глаз тыльной стороной ладони.

– Подержи ее! – велел он Ного и схватил Тессэ за ворот рубахи. Хелм одним рывком разорвал рубашку женщины до самой талии. Полковник захихикал и наклонился вперед, чтобы посмотреть на грудь Тессэ. Он снова захихикал, когда Хелм сжал сосок, пурпурный словно плоды тутового дерева, между большим и указательным пальцами.

Он сжимал его, терзая нежную плоть ногтями, чтобы выступила кровь и заструилась по его пальцу. Тогда другой рукой Хелм вытащил изо рта горящую сигарету и дул на нее, пока кончик не стал ярко-алым.

– Где Мек Ниммур? – спросил он, поднося окурок к груди. – Что они делают на Дандере?

Тессэ в ужасе смотрела на приближающийся окурок и попыталась вырваться из рук Ного, но тот держал ее сзади. Она закричала долгим, жутким криком, когда горячий уголек коснулся кончика соска и нежная кожа начала покрываться волдырями.

– Зима, – сказала Ройан, раскладывая увеличенную фотографию четвертой стороны стелы возле гробницы Тануса под ярким светом прожектора. – Эта сторона принадлежит перу одного лишь Таиты, и я полагаю, что все надписи относятся к игре в бао. Я понимаю не все, но путем исключения решила, что первый символ означает одну из четырех сторон, или, как он говорит, замков.

Она показала Николасу свои вычисления в блокноте.

– Смотри сюда. Сидящий бабуин – это северный замок, пчела – южный, птица – западный, а скорпион – восточный. – Она указала на те же символы на фотографии стелы. – Тогда второй и третий знаки – это числа, означающие строки и столбцы. Благодаря им мы можем делать ходы воображаемыми красными камешками. Красные – самые сильные цвета доски.

– А как насчет стихов возле каждого набора инструкций? – спросил Николас. – Скажем, вот эти, насчет северного ветра и шторма?

– Насчет них я не уверена. Может быть, они просто для отвода глаз. Таита на все способен. Он не стремился сделать нашу жизнь простой. А может, они и имеют смысл, но мы скорее всего догадаемся об их значении, только делая ходы нашими камнями.

Николас некоторое время поизучал цифры и уныло улыбнулся:

– Только подумай, как низка вероятность того, что кто-нибудь сумеет расшифровать оставленные Таитой подсказки. Прежде всего такой человек должен был иметь доступ к обоим источникам, седьмому свитку и стеле у могилы Тануса, чтобы просто начать разгадывать ключ к гробнице.

Она рассмеялась не без самодовольства:

– Да, должно быть, он думал, что обезопасил сокровища. Теперь мы посмотрим, мастер Таита. Узнаем, насколько ты умен на самом деле.

Потом, вновь серьезная и собранная, Ройан взглянула на каменную лестницу, ведущую в лабиринт.

– Пришло время проверить, насколько мои выкладки и теории совпадают с камнями и стенами, построенными нашим архитектором. С чего начнем?

– С начала, – предложил Николас. – Бог делает первый ход. Так сказал Таита. Если мы начнем со святилища Осириса у подножия лестницы, то, возможно, это даст нам одну из сторон доски для игры в бао.

– У меня была та же мысль, – согласилась Ройан. – Предположим, что это северный замок доски Таиты. Начнем разыгрывать правило четырех быков отсюда.

Им предстояла нелегкая работа – разобраться в разуме древнего мастера, исследуя лабиринт коридоров и туннелей, построенный четыре тысячи лет назад. На сей раз они отправились туда с куда большей осторожностью. Николас набил карманы кусками засохшей белой речной глины и писал ими на стенах, как мелком, отмечая каждый поворот и развилку. Он также указывал ходы с зимней стороны стелы, нанося на них пометки, помогающие не только найти обратный путь, но и соотнести реальный лабиринт со схемой, нарисованной в записной книжечке Ройан.

Судя по всему, их предположение о том, что святилище Осириса – северный замок доски, оказалось правильным. Друзьям уже начало казаться, что остается лишь последовать указаниям древнего писца, чтобы найти разгадку. Увы, скоро их надежды были повержены в прах. Выяснилось, что Таита мыслил не двумя измерениями обычной доски. Он добавил в задачку еще и третье.

Лестница, ведущая из святилища Осириса, оказалась не единственным связующим звеном между восьмью площадками. Каждый проход вел или слегка вверх, или слегка вниз. Делая многочисленные повороты в коридорах, они не замечали, как постепенно перемещаются на другой уровень. Потом исследователи лабиринта неожиданно вышли на центральную лестницу, но на площадку выше.

Друзья остановились и переглянулись в ужасе.

Ройан заговорила первой.

– Я даже и не подозревала, что мы поднимаемся, – прошептала она. – Значит, вся эта штука неизмеримо сложнее, чем я полагала сначала.

– Наверное, она устроена, как ядерная модель сложных атомов углерода, – пораженно согласился Николас. – Они соединяются на всех восьми уровнях. Честно говоря, это ужасно.

– Зато теперь я догадалась, что означают лишние символы, – пробормотала Ройан. – Они указывают уровни. Придется заново продумать концепцию.

– Трехмерное бао, в которое играют по загадочным правилам. Высоки ли наши шансы в игре против Таиты? – печально покачал головой Николас. – На самом деле нам нужен компьютер. Таита не преувеличивал свои добродетели. Старый негодяй действительно математический гений. – Он посветил лампой назад, в туннель, по которому они пришли. – Даже теперь, когда я знаю, что пол повышается, то все равно не вижу уклона. А ведь наш приятель спроектировал и построил его без логарифмической линейки и спиртового уровня. Да, этот лабиринт настоящее чудо инженерии.

– Отложи организацию фан-клуба на потом, – посоветовала Ройан. – А сейчас нам лучше вернуться к цифрам.

– Я собираюсь перетащить лампы и столы сюда, на центральную площадку лестницы, – заявил Николас. – Мне кажется, надо работать в центре доски. Это поможет представить ее. Честно говоря, я по-настоящему запутался.

Тишину в комнате нарушали только тихие всхлипы женщины, свернувшейся на полу в луже собственной мочи и крови.

Тума Ного сел за длинный стол для совещаний и закурил. У него слегка дрожали руки. Полковника мутило. Он был солдатом, пережил террор Менгисту, давно зачерствел сердцем, стал привычен к жестокости и насилию, но даже его потрясло только что увиденное зрелище. Теперь Ного понял, почему фон Шиллер так доверял Хелму. Потому что в американце не было почти ничего человеческого.

На другом конце комнаты Хелм ополаскивал руки в небольшом тазике. Потом он тщательно вытер их, промокнул пятна на одежде полотенцем и вернулся к месту допроса. Хелм остановился над Тессэ.

– Не думаю, что от нее можно узнать что-нибудь еще, – спокойно сказал он. – Кажется, она рассказала все.

Ного бросил взгляд на женщину и увидел свежие ожоги, покрывающие грудь и щеки, как вздувшиеся оспины. Тессэ закрыла глаза, ее ресницы совсем обгорели. Она продержалась долго. И сдалась, только когда Хелм начал прижигать окурком веки. После этого Тессэ ответила на все вопросы.

Полковника продолжало поташнивать, но он радовался, что по крайней мере ему не пришлось по приказу Хелма держать открытыми веки Тессэ, пока американец прижигал бы ей глазные яблоки.

– Не спускай с нее глаз, – приказал американец, закатывая рукава. – Она непроста. Не стоит рисковать лишний раз.

Хелм прошел мимо Ного и скрылся за дверью в дальней стене дома. На сей раз дверь не захлопнули, и полковник слышал голоса. Однако беседовали по-немецки, поэтому смысл разговора остался сокрытым. Теперь полковник понимал, почему фон Шиллер предпочел не присутствовать при допросе. Очевидно, он знал, как работает его помощник.

Тот вернулся в комнату и кивнул Ного.

– Отлично. С ней покончено. Ты знаешь, что делать. Полковник нервно поднялся и положил руку на кобуру.

– Что, прямо здесь? – спросил он.

– Не глупи, – набросился на него Хелм. – Увези ее подальше. Далеко-далеко. Да, и прикажи кому-нибудь убрать грязь в комнате. – Он развернулся и вышел из зала совещаний.

Ного поднялся и подошел к двери дома, сделав большой крюк вокруг Тессэ. Он старался не испачкать ботинки.

– Лейтенант Хаммед! – крикнул полковник.

Совместными усилиями они подняли молодую женщину на ноги. Оба молчали, подавленные жуткой картиной, когда помогали Тессэ натянуть порванную одежду. Хаммед отводил взгляд от ее обнаженного тела, от ожогов и других ран, нарушающих янтарный блеск кожи. Он накинул ей на плечи шамму и повлек к двери, поддерживая, когда Тессэ спотыкалась. Лейтенант свел ее по лестнице, подталкивая к грузовику. Она двигалась медленно-медленно, как старуха. С трудом вскарабкавшись на пассажирское место, Тессэ закрыла обожженное и распухшее лицо руками.

Ного подозвал к себе Хаммеда кивком головы и отвел в сторонку. Услышав приказ, лейтенант изменился в лице и даже попытался протестовать. Но полковник так прикрикнул на подчиненного, что тот молча прикусил губу.

– Запомни! – повторил Ного. – Подальше от деревень. Убедись, что нет свидетелей. По выполнении немедленно доложи.

Хаммед выпрямился и отсалютовал. Потом он вернулся к грузовику, занял место рядом с Тессэ и отдал водителю короткий приказ. Они покинули лагерь и поехали по дороге к Дэбрэ-Мариам.

Тессэ была в таком шоке и настолько страдала, что потеряла чувство времени. Ничего не понимая, она болталась на сиденье, подпрыгивая вместе с грузовиком на колдобинах. Голова ее моталась из стороны в сторону. Лицо жутко распухло, и, с большим трудом открыв глаза, она подумала, что ослепла. Только позже Тессэ осознала – солнце село и наступила ночь. Оказывается, Хелм допрашивал ее целый день.

Она почувствовала некоторое облегчение от того, что ожоги на веках не лишили ее зрения. По крайней мере она может видеть. Посмотрев через ветровое стекло на дорогу, Тессэ не узнала ее.

– Куда вы везете меня? – пробормотала она. – Это не дорога к деревне.

Лейтенант Хаммед продолжал сидеть, сгорбившись, рядом с ней и не думал отвечать. Тессэ снова погрузилась в полусон от усталости и боли.

Грузовик резко тряхнуло, он остановился, и водитель вытащил ключи из замка зажигания. Тессэ грубо вытащили из кабины в полосы резкого света от фар, заломили руки за спину и связали запястья кожаным шнуром.

– Мне больно, – простонала женщина. – Веревка врезается мне в кожу. – Чтобы сказать это, ей понадобились остатки сил и мужества. Она чувствовала себя полностью вымотанной, начисто лишенной воли к борьбе.

Один из солдат дернул за веревку, стягивающую запястья, и потащил Тессэ прочь с дороги. За ними последовали еще двое с лопатами. Света луны хватало, чтобы разглядеть эвкалиптовую рощу примерно в сотне метров от дороги. Именно туда и поволокли молодую женщину. Ее толкнули к основанию одного из деревьев. Человек, связавший Тессэ руки, встал над ней, небрежно нацелив дуло своей винтовки, и закурил, держа в свободной руке сигарету. Остальные побросали оружие и начали копать. Казалось, Тессэ их совсем не интересует, потому что зашел разговор об африканском чемпионате по футболу, проходящем в Лусаке, и шансах эфиопской сборной дойти до финала.

Прошло довольно много времени, прежде чем до помутненного разума Тессэ дошло: солдаты роют для нее могилу. В разодранном рту пересохла слюна, и она в отчаянии завертела головой, ища лейтенанта Хаммеда. Но тот остался у грузовика.

– Пожалуйста… – жалобно начала говорить Тессэ, обращаясь к охраннику. Но не успела она продолжить, как солдат болезненно пнул ее в живот.

– Молчать! – Он произнес форму глагола, которую, говоря по-амхарски, используют, обращаясь к животному или низшему существу. Поэтому скорчившаяся на земле Тессэ поняла тщетность своих воззваний. Ее вновь охватило чувство бессилия, и она заплакала тихо и безнадежно.

Снова подняв голову, Тессэ увидела сквозь распухшие веки, что могила уже достаточно глубока и солдаты, копающие ее, не видны сверху. Изнутри вылетали комья земли и падали во все растущую кучу. Охранник отошел от Тессэ ненадолго, побрел к краю ямы, заглянул и пробурчал:

– Отлично. Уже достаточно глубоко. Позовите лейтенанта.

Солдаты вылезли наружу, подняли оружие с инструментами и скрылись в темноте рощи. Жизнерадостно болтая между собой, они отправились к грузовику, все еще стоящему на дороге, оставив Тессэ вдвоем со своим товарищем.

Она лежала на земле, скорчившись от холода и страха, а ее охранник присел на корточки у края могилы, продолжая курить. Тессэ подумала, что, если бы ей удалось встать на ноги, она могла бы столкнуть солдата внутрь и сбежать, скрывшись среди деревьев. Увы, попытавшись сесть, Тессэ обнаружила, что двигается медленно, не чувствует ни рук, ни ног. Она пыталась заставить себя шевелиться, но в этот момент раздались шаги лейтенанта Хаммеда со стороны грузовика. Она в отчаянии опустилась обратно на землю.

Хаммед принес фонарь и посветил им в могилу.

– Отлично, – громко заявил он. – Достаточно. Выключив фонарь, он обратился к охраннику:

– Свидетелей быть не должно. Иди к грузовику. Когда услышишь выстрелы, возвращайся с остальными, чтобы помочь мне закопать яму.

Солдат повесил винтовку на плечо и исчез среди деревьев. Хаммед дождался, пока тот окажется за пределами слышимости, потом подошел к Тессэ и поднял ее на ноги. Он подвел ее к краю могилы, и она почувствовала, что лейтенант делает что-то с ее одеждой. Тессэ попыталась ударить Хаммеда, но руки были по-прежнему связаны за спиной.

– Мне нужна ваша шамма. – Он стянул с ее плеч белый шерстяной плащ, подошел с ним к могиле и спрыгнул внутрь. Тессэ услышала, как лейтенант возится на дне.

Потом донесся его негромкий голос:

– Они должны увидеть там что-то. Тело…

Он вылез наружу, запыхавшись от усилий, и остановился рядом с ней. Холодный металл коснулся ее запястий – лейтенант перерезал шнур. Путы упали на землю, и Тессэ застонала от боли, когда кровь хлынула в онемевшие кисти рук.

– Что вы делаете? – непонимающе прошептала она. Затем Тессэ заглянула в могилу и увидела белую шамму, уложенную в форме человеческого тела. – Вы собираетесь…

– Пожалуйста, молчите, – тихо велел Хаммед, взял ее за плечи и повел обратно в рощу. – Вы будете здесь.

Он заставил ее лечь лицом вниз, а потом засыпал сухой листвой и ветками.

– Оставайтесь на месте! Не пытайтесь бежать. Не шевелитесь и не говорите, пока мы не уедем.

Лейтенант осветил кучу листвы фонарем, чтобы убедиться, насколько хорошо он засыпал беглянку, а потом поспешил к вырытой могиле, расстегивая на ходу кобуру. В ночи прогремели два выстрела, такие неожиданные, что Тессэ нервно дернулась, а сердце у нее бешено заколотилось.

– Сюда, люди! – крикнул Хаммед. – Покончим с этим.

– Я не вижу, что делаю, лейтенант, – пожаловался голос. – Где ваш фонарь?

– Чтобы засыпать яму, не нужен свет! – рявкнул Хаммед. – Работайте быстрее. Выровняйте землю. Я не хочу, чтобы кто-нибудь случайно наткнулся на это место.

Тессэ тихонько лежала, стараясь удержать дрожь, охватившую все тело. Наконец звуки лопат, швыряющих землю, стихли. Снова раздался голос Хаммеда:

– Довольно. Ничего здесь не оставлять. А теперь живо к грузовику!

Шаги и голоса стихли вдали. Со стороны дороги донесся рев двигателя. Фары на мгновение залили рощу страшноватым светом, потом яркие полосы исчезли, и машина покатилась обратно к лагерю.

Звук мотора давно стих, а Тессэ все продолжала лежать под грудой сухих листьев и веток. Ее трясло от холода, из глаз катились слезы усталости, боли и облегчения. Потом она все же стряхнула с себя гору мусора, подползла к стволу ближайшего дерева и поднялась на ноги, покачиваясь.

И только тогда Тессэ охватило чувство вины.

«Я предала Мека, – в ужасе подумала она. – Я рассказала о нем врагам все. Я должна предупредить моего любимого. Я должна вернуться и предупредить его».

Она оттолкнулась от ствола и побрела к дороге по темной эвкалиптовой роще.

Убедиться в правильности расшифровки загадки Таиты можно было только одним способом – проделать все ходы. Они двинулись по коридорам лабиринта, следуя его указаниям и делая пометки на стенах белой глиной.

На «зимней» стороне стелы было указано восемнадцать ходов. Двигаясь согласно расшифровке Ройан, им удалось сделать только двенадцать. Потом они оказались в тупике, уперлись в стену и не смогли сделать следующий ход.

– Проклятие! – Николас пнул стену, а когда и это не помогло, запустил в нее комком глины. – Жаль, что я не могу дотянуться до старого черта! Тогда бы он понял, что кастрация – наименьшая из его проблем.

– Извини. – Ройан откинула волосы со лба. – Я думала, что верно все поняла. Наверное, дело во второй колонке. Придется прочитать наоборот.

– Что, придется начинать сначала? – простонал Николас.

– С самого начала, – согласилась она.

– Но как мы поймем, что на сей раз правы? – спросил он.

– Если, следуя его указаниям, мы окажемся в одной из выигрышных комбинаций. В эквиваленте мата для бао, ровно на восемнадцатом ходу. После этого не будет логичного хода, и тогда можем считать, что правильно угадали.

– И что мы обнаружим на этом месте?

– Я скажу, когда мы туда доберемся, – мило улыбнулась она. – Крепись, Ники. Это все еще цветочки.

Ройан поменяла местами значения второго и третьего столбцов в записи Таиты, приняв первый из них за номер строки, а другой за номер столбца. На сей раз они сделали только пять ходов и уперлись в стену.

– Может быть, наше предположение, что третий символ означает смену уровня, неверно? – задал вопрос Николас. – Давай начнем снова, приняв его за второй столбец.

– Ники, ты понимаешь, сколько существует комбинаций в уравнении с тремя неизвестными? – начала понемногу сдаваться Ройан. – Таита превосходно играл в бао. У нас есть только общие представления о его правилах. Это все равно как если бы гроссмейстер пытался объяснить новичку сложности индийской защиты.

– Причем по-русски! – дополнил ее Николас. – Такими темпами мы никогда не доберемся до финала. Должен быть какой-то другой подход. Давай вернемся к строчкам, которые Таита вставил между ходами.

– Хорошо. Я буду читать, а ты слушай. – Она склонилась к записям. – Проблема в том, что самые маленькие оттенки смысла могут изменить все. Таита обожает каламбуры, а для создания каламбура порой достаточно одного слова. Единственное неверное истолкование – и все.

– Все равно попробуй, – поддержал ее Николас. – Вспомни, даже Таите не приходилось играть в бао в трех измерениях. Если он оставил нам подсказку, она в самом начале стелы. Сосредоточимся на первой паре ходов и разделяющих их фразах.

– Попробуем, – согласилась Ройан. – Первый ход – это пчела, за которой следуют цифры пять и семь.

Николас улыбнулся:

– Ладно, я слышал это столько раз, что мне уже не забыть. Что дальше?

– Первая цитата. – Ройан провела пальцем по строчке иероглифов. – «То, что имеет имя, можно познать. Лишенное имени – лишь ощутить. Я плыву, и прилив идет за мной следом, а ветер дует в лицо. О, возлюбленная, на моих губах твоя сладость».

– Это все? – спросил Харпер.

– Да, потом следующий ход. Скорпион, цифры два, три и систр.^[6]

– Постой! Постой! Действуем по порядку. Что нам говорят слова «плыть» и «возлюбленная»?

Они гадали, читая и перечитывая текст стелы, пока глаза не начали гореть и чувство времени не пропало. Их привел в себя голос Сапера, доносящийся с лестницы. Николас поднялся из-за стола и потянулся, а потом посмотрел на часы:

– Восемь. Только не знаю, утра или вечера.

Потом он перевел взгляд на показавшегося на лестнице Сапера и заметил, что лысая голова его друга блестит от влаги, а рубашка совсем намокла.

– Что случилось? – спросил Николас. – Ты свалился в озеро?

Сапер вытер лицо тыльной стороной ладони.

– Вам никто не сказал, да? Снаружи дождь льет как из ведра.

Оба в ужасе уставились на него.

– Так рано? – прошептала Ройан. – Ведь у нас оставалось еще несколько недель.

– Видимо, кто-то забыл сказать об этом делателю погоды, – пожал плечами инженер.

– И это надолго? – спросил Николас. – В каком состоянии река? Уровень воды поднимается?

– Именно за этим я к вам и пришел. Я отправляюсь к плотине и беру с собой «Буйволов». Хочу присматривать за ней. Как только станет опасно, я пошлю к вам гонца. И тогда не спорьте, быстро выметайтесь отсюда. Это будет значить, что плотину может прорвать в любую минуту.

– Только не уводи Хансита, – велел баронет. – Он нужен мне здесь.

Когда Сапер ушел, забрав с собой большинство рабочих из туннеля, Ройан и Николас серьезно посмотрели друг на друга.

– Время на исходе, а Таита загнал нас в очередной тупик, – проговорил англичанин. – Но я должен предупредить тебя об одном. Когда река начет подниматься…

Она не дала ему закончить.

– Река! – закричала Ройан. – Не море! Я неверно перевела. Я решила, что это «прилив», а надо было сказать «течение». Египтяне не делали между этими понятиями различий.

Друзья бросились к столу и записным книжкам.

– «Течение у меня за спиной, а ветер в лицо», – по-новому перевел цитату Николас.

– На Ниле, – воскликнула Ройан, – основной ветер всегда с севера, а течение – с юга! Таита стоял лицом на север. Значит, это северный замок.

– Но мы решили, что символ севера – бабуин, – напомнил Николас.

– Нет! Я ошиблась! – Лицо Ройан вдохновенно светилось. – «О, возлюбленная, на моих губах твоя сладость». Мед! Пчела! Я перепутала север и юг!

– А как насчет востока и запада? Что у нас там? – Харпер с энтузиазмом вернулся к текстам. – «Мои грехи алые, как сердолик. Они связали меня бронзовыми цепями. Они колют мое сердце, словно огонь, и я возвожу очи к вечерней звезде».

– Не понимаю…

– «Колют» – неверный перевод, – с готовностью объяснил Николас. – Правильно «жалят». Скорпион смотрит на вечернюю звезду. Вечерняя звезда всегда на западе. Скорпион – это западный замок, а не восточный.

– Мы смотрели на доску с точностью до наоборот, – возбужденно подпрыгнула Ройан. – Попробуем по-другому!

– Мы еще не решили с уровнями, – возразил Николас. – Действительно ли систр – верхний уровень, или это три меча?

– Постой, когда мы сделали такой прорыв, осталась только одна переменная. Мы или правы, или нет. Сначала примем систр за верхний уровень, а если не поможет, попробуем наоборот.

Теперь все оказалось куда проще. Запутанный лабиринт казался им куда более знакомым, на всех развилках были большие пометки Николаса, так что друзья быстро продвигались по сложным поворотам, исполняясь радостного возбуждения, делая ход за ходом и не теряя возможности двигаться вперед.

– Восемнадцатый ход. – Голос Ройан дрогнул. – Скрести пальцы. Если он приведет нас на одну из открытых позиций, угрожающих замку противника, тогда это выигрышный ход. – Она глубоко вздохнула и прочитала вслух: – Птица. Номера три и пять. И нижний уровень – три меча.

Они сделали последний шаг и прошли через пять поворотов на самый нижний уровень лабиринта, определив это по отметкам на каменных стенах.

– Вот он! – сказал Николас. Они, остановившись, огляделись по сторонам.

– В этом месте нет ничего особенного. – В голосе Ройан прозвучало разочарование. – Мы проходили его уже пятьдесят раз, и этот поворот такой же, как и все остальные.

– Таита, конечно, так и задумывал. Черт возьми, не стал бы он оставлять нам указателя с надписью «место помечено крестом», верно?

– И что теперь делать? – Ройан посмотрела на Харпера в полной растерянности.

– Читай последнюю цитату со стелы.

Ройан взяла блокнот в руки.

– «Из черной святой земли Египта урожай обилен. Я посеял семя и пожал урожай винограда и кукурузы. Со временем я выпью вина и отведаю хлеба. Я следую циклу времен года и ухаживаю за землей».

Ройан подняла голову.

– Циклу времен года? Он имеет в виду четыре стороны стелы? Земля? – спросила она вслух и посмотрела на плиты под ногами. – Он обещает награду из земли? Может быть, у нас под ногами?

Николас потопал ногой, но звук был глухой. – Можно узнать это только одним способом. – Он закричал на весь лабиринт: – Хансит! Иди сюда!

Сидя под дождем на высоком сиденье желтого трактора, Сапер весело честил «Буйволов» на чем свет стоит, уверенный, что они не понимают ни единого слова. Порывы ветра с высоких гор то и дело швыряли в них дождевую воду. Это был еще не тот сплошной, промачивающий насквозь ливень, что приходил с сезоном дождей. Однако река медленно поднималась, из-за всколыхнувшейся со дна глины и ила приобретя грязный серо-голубой оттенок.

Дата добавления: 2015-07-25