Дружба. Эпопея посла.

Расческа-сувенир сработала через три года в одной из стран Латинской Америки, прославившейся преступностью. Посол Франции Леон де Виль, находящийся по делам службы в США, был похищен в Вашингтоне и вывезен в соседнюю страну крупной гангстерской организацией, специализировавшейся на наркобизнесе. В обмен на него надеялись выручить своего босса, попавшего в руки полиции США. Доставив посла в одно из укромных мест своей страны, они поместили его в древний подвал с вполне современной двойной решеткой на окне и стальными дверьми с окошечком. К одной ноге наручниками примкнули пудовую гирю, поставили кувшин с водой, накрытый несколькими лепешками.

– Спать здесь. – указал ему гангстер, видимо, старший в группе, – туалет там, – жест в угол с ямой посредине, покрытой деревянной крышкой.

– Господину послу предоставляется возможность попоститься и подумать о том, как помочь в освобождении нашего босса.

Увозившие пленника обыскали Леона очень тщательно, прощупали каждый шов, обнюхали каким-то прибором, забрали все, попытались снять браслет, но не смогли.

– Ничего, – успокоил их другой гангстер, их начальник, – пусть покрасуется.

Леон слушал его рассуждения, и пытался пальцами расчесать свою шевелюру.

– Не могли бы вы оставить мне хотя бы расческу и сигареты?

– Расческу можно, – усмехнулся гангстер, – нам вовсе нет интереса превращать вашу прическу в колтун, а потом стричь наголо. Это может быть оскорбительным для великой Франции, что окажет отрицательное влияние на отношения с нашей республикой.

Насмешку сочли остроумной, и другие поддержали хохотом своего главаря.

– Сигареты же вам ни к чему, так как, во избежание поджога, огня у вас не будет.

Расческу вернули. Если бы гангстеры знали, что они вернули, вряд ли бы им было так смешно. Имея два вида оружия, можно было планировать свое освобождение. Леон рассчитывал на браслет, но, понаблюдав в течение дня за оставшимися охранниками – их было двое – пришел к выводу, что у них нет ключей от камеры, и они никогда не подходят к решетке вместе. Видно было, что они не опасаются заключенного, а просто в этом нет необходимости. Утром Леон заметил, что охранники о чем-то спорят. Поговорив немного, один из них взял сумку и двинулся по едва заметной тропинке. А второй, с ожесточением пнув пустые банки из-под пива, уселся у еле тлеющего костра. Поведение оставшегося навело на мысль, что запасы пива истощились, и требовалось пополнение. Появилась возможность использовать и браслет, и расческу.

Леон быстро привел браслет в готовность, выплеснул из кувшина остатки воды, снял с расчески футляр, и, подойдя к окну, подозвал главаря:

– У меня кончилась вода. Не могли бы вы наполнить кувшин?

Тот с неохотой поднялся и подошел к двери, загремел засов, дверца окошечка открылась. Игла впилась гангстеру в лицо, и он тяжело упал, не издав ни звука. Леон отломал два зубца, и, вложив их в замочную скважину, отскочил в сторону. Несмотря на то, что взрыв был не громче пистолетного выстрела, замок рассыпался. Леон тряхнул дверь, открыл ее, подхватил гирю, вышел в коридор, снял с охранника пояс и надежно связал ему руки, ножом вырезал из куртки несколько полос, и связал ноги. Посмотрел карманы, в одном нашлись сигареты и зажигалка, в другом – несколько банкнот. И то, и другое положил в карман.

Держа в одной руке конфискованный нож и пистолет, а в другой гирю, он подошел к костру, разгреб золу, и, выкатив из нее горящий уголек, провел по нему спинкой расчески, и на ней тотчас же вспыхнула и рассыпалась корочка. Несколько минут ушло на то, чтобы распилить браслет наручников. Отбросив гирю с наручниками в кусты, Леон спрятал пистолет за пояс, и, заметив висящий на суку бинокль, повесил его себе на шею. Внимательно осмотрев в бинокль тропу, и не заметив ничего подозрительного, отправился в путь. Дальнейшие действия были уже обдуманы. Во-первых, заметив идущего навстречу гангстера, следовало затаиться в удобном месте, пропустить его мимо себя, выстрелить из браслета, обезоружить, связать, привязать его к дереву, забрать сумку с пивом и продуктами. Во-вторых, незаметно подобраться к населенному пункту и посмотреть, можно ли из него уехать. Это вряд ли возможно, так как в этой группе вряд ли находятся люди, ездящие на автобусе. Нет ли здесь железной дороги?

Безусловно, у гангстеров там есть свои люди, а возможно, и пост охраны. Лучше всего, обогнув деревню, найти дорогу, которая обязательно приведет к шоссе, где можно поймать попутную машину. Себя выдать за коммивояжера, у которого сломалась машина, и ему нужно в ближайшую автомастерскую. План удался как нельзя лучше. Используя холмистость, Леон в бинокль просматривал тропу на значительном расстоянии, и поэтому вовремя заметил появившегося противника.

Судя по не очень уверенной походке, тот был под изрядным хмелем. Укрывшись за деревом, Леон подпустил его, чуть ли не вплотную, и, нацелив змею в шею, нажал на рубин. Гангстер обмяк и опустился на траву. Леон обезоружил его, вытряхнул содержимое сумки. В основном там лежали банки американского консервированного пива, но нашлось место и для шести батонов, куска сыра и нескольких колец колбасы. На дне лежал моток
капронового шнура.

Заботливо окрутив поверженного противника этим шнуром, Леон привязал его к дереву возле самой тропы. В сумку уложил шесть банок пива, два кольца колбасы и пару батонов хлеба, вниз положил пистолет и запасную обойму, нож забросил в кусты. Тропинка привела его к небольшой деревеньке, обходя которую, он наткнулся на малоезженую, лесную дорогу, ведущую в северном направлении. Через два часа она привела его к шоссе. Вынул из-за пояса пистолет, забросил его в кусты, по мере возможности привел в порядок одежду и обувь, невольно потрогал трехдневную щетину на лице. Леон повернул вправо, надеясь отыскать какой-либо указатель, один из них оказался почти рядом, на нем значилось название деревни.

Это не дало ему ничего. Прошагав несколько километров, он нашел указатель с номером дороги. Еще дальше, на перекрестке с шоссе, идущим перпендикулярно тому, по которому двигался Леон, щит с номером дороги и указателем – оказывается, до ближайшего городка было всего 46 километров. Присев на обочину, коммивояжер с удовольствием съел кусок колбасы с батоном и запил все это пивом. Где-то вдали послышался рокот мощного двигателя. Он все приближался, и, наконец, показалась огромная машина-трейлер. Поднятой руки оказалось достаточно, чтобы водитель сбавил ход и остановился, чуть проехав перекресток. Смуглолицый усатый шофер, блеснув набором великолепных зубов, высунулся в окошко.

– Синьор путешествует ради удовольствия?

– Машина сломалась, – удрученно вздохнул Леон,– пришлось в деревне оставить. Знакомые обещали исправить.

– Вам далеко?

– До первой мастерской!

– Садитесь, здесь недалеко.

Усевшись в обширную кабину, Леон облегченно вздохнул и, вскрыв банку, предложил пива водителю.

– Святая дева Мария! – воскликнул водитель. – У меня уже давно в горле кошки скребут! Думал, быстренько проскочу этот отрезок, да неурядица вышла, груз разболтался. Пришлось больше двух часов увязывать снова.

Единым духом он опорожнил банку и швырнул в окошко. Леон предложил еще – тот не отказался, и, уже со смаком высосав содержимое, начал рассказ о том, как сейчас трудно зарабатывать деньги, какие происшествия случаются на дорогах, и как прижимает мафия. Правда, если им оказать услуги, они даже помогают, но в большинстве случаев дело касается наркотиков, а это может плохо кончиться. Вдали показались строения, дорожный щит со схемой и названием города.

– Вам до автомастерской десять минут хода, а мне прямо. Счастливого пути! – попрощался водитель.

Леон протянул ему несколько банкнот и выгрузил на сиденье оставшиеся банки, колбасу и батон.

– В дороге пригодится! – ответил он на нерешительный жест водителя.

– Не стоило, – заметил тот, – но жизнь трудная, а Вы, как видно, человек не бедный.

Помахав рукой, он включил скорость, и, минуя город, отправился дальше.

В полицейском участке Леон объяснил, кто он и как сюда попал.

– Сведения о Вашем похищении уже разосланы всей полиции континента, – сообщил ему полицейский офицер, – я немедленно сообщу в управление.

Что и сделал тотчас же. А выслушав распоряжения, повернулся к Леону.

– Вас просят не покидать участок. Отдохните, приведите себя в порядок, вертолет сюда уже вылетел. Работники ФБР США и секретарь вашего посольства немедленно вылетают в нашу столицу. К поимке преступников приступят немедленно. Кроме того, воздержитесь, пожалуйста, от комментариев и интервью.

Сержант полиции проводил Леона в небольшую, уютную комнату со столиком, телевизором, холодильником и креслами. Вторая дверь вела в небольшой коридор, где находились ванная и туалет. Леон привел себя в порядок. Присел в удобное кресло, закурил, и, чувствуя, что вот-вот уснет, вышел в туалет, разделся, вычистил одежду и обувь, принял душ и вернулся в комнату. Вновь усевшись в кресло, позволил себе задремать. Казалось, прошло всего несколько минут, когда после легкого стука вошел сержант.

– Господин посол, вертолет прибыл!

Три часа полета Леон продремал и очнулся лишь после предупреждения штурмана.

– Приземляемся!

Вертолет опустился на площадку во дворе полицейского управления, где стояли наготове еще несколько машин. Посла встретили несколько мужчин, среди которых оказался секретарь посольства. Один из американцев обратился к Леону: «Разрешите, господин посол, поздравить Вас с успешным освобождением. Ваши пленники найдены, что не составило особого труда, так как их возмущенные крики были слышны за несколько миль. Скоро их доставят сюда. Организация засады и захват гангстерской группы – дело местной полиции, надеюсь, что она не оплошает. Вы же можете гордиться тем, что смогли самостоятельно освободиться из рук довольно опытной и жестокой шайки». Давая объяснения в кабинете начальника управления полиции республики, Леон скрыл секреты браслета и расчески.

– Пусть способ моего освобождения останется моим личным секретом, тем более, что это можно объяснить цепью счастливых случайностей.

Больше вопросов на этот счет не задавали, решив, по-видимому, что они касаются секретов службы безопасности дружественной державы, а возможно, в надежде на умение собственных экспертов разрешить подобные тайны.

Очередной отпуск семья Леона снова провела на Дону, Леон поведал о своем похищении и освобождении Алеше в общих чертах. Алеша уже знал это из газет, и искренне порадовался, что снабдил друга столь пригодившимися ему игрушками.

– Когда начали поступать сведения о твоих мытарствах, я догадывался, что мои сувениры сыграли не последнюю роль, особенно после статьи в «Вашингтон Пост» о том, что никому неизвестно, каким образом ты удрал, да еще захватил двоих пленных.

– Ты можешь сделать еще одну? – обратился к Алеше Леон.

– А где остатки?

Леон протянул ему футляр с расческой.

– Пустяковое дело, будет как новенькая. Проводив гостей, Аннушка обратилась к мужу.

– Алеша, тебе не кажется, что между Федей и Леной завязывается нечто более серьезное, чем ребячья дружба?

– Откуда ты взяла, любушка? – удивился он.

– Меня настораживает то, что он, уже будучи в возрасте рыцаря, не имеет подруги и с таким нетерпением ждет очередного приезда наших французских друзей!

– Ну и что в этом плохого?

– Не в том духе и не в той обстановке она живет и воспитывается. Девочка славная, но не жена для казака, не помощница в делах и не хозяйка, не захочет жить и трудиться по-нашему, да и не сумеет! Барские замашки уже проступают – француженка, аристократка, красавица, избалованная вниманием. Она с удовольствием будет флиртовать, играть в любовь, но никогда не сможет обеспечить в семье дружные отношения, порядок и воспитание детей. Да и присущее француженкам желание очаровывать, будет плохо отражаться на взаимоотношениях с казачками. Если дойдет до свадьбы, мы потеряем не только сына, но и внуков, да и Федя вряд ли будет счастлив.

Этот разговор, как заноза, засел в голове Алеши, и он все возвращался к нему, думая, как не обидев друзей, решить свою проблему. Он искал случая незаметно прощупать сына и узнать его истинное отношение к Элен. Случай представился во время работы в мастерской, оборудованной на очень высоком уровне. Там можно было привести в порядок все: от обуви до компьютера.

– Папа, – обратился к отцу Федя, – у нас обсуждается вопрос о разладе между рыцарем и дамой. Девочка провела каникулы в Ростове, у родственников. Возвратившись к началу года, она продемонстрировала все свои приобретения – все ей не нравится, на всех фыркает, от работы отлынивает, на всех смотрит свысока, а вчера заявила: «Цивилизованные люди живут иначе». «Как иначе?» – спросил Коля. «Иначе одеваются, наводят макияж, носят украшения, они по-настоящему свободные, делают все, что захотят». «Курят, пьют, дергаются, трахаются, на дискотеках хамят, дерутся», – не выдержал Коля. «Да иди ты», – послала его дама, – «вот окончу восьмой класс, и уеду учиться, на секретаря-машинистку или еще на кого-нибудь». Коля ходит, как в воду опущенный, знает, что она неправа, но доказать не может, да и что сказать новое? Жила как все, а теперь свихнулась!

– Дело, сынок, серьезное, – начал отец, – нам, казакам, тяжело, путь наш тернист. Усилия народа направлены на создание такой морали, которая позволила бы вырастить человеческие души, отвечающие требованию Вселенского разума, то есть Бога-творца. Ты неплохо разбираешься в вопросах православной веры, знаком с существованием других религий, и, конечно, согласен, что Вселенной нужны чистые души, следовательно, человечество должно развивать свою душевную суть, а не животную. Все излишества по умножению бесконечных животных страстей излишни, им нет и не будет конца, они не имеют предела, с удовлетворением одних появляются другие, на Земле дошли до того, что животные страсти человека объявили основными ценностями. Человек – раб своих страстей, способствует процветанию вредного, аморального образа жизни, несущего прогресс и процветание – в форме все большего требования и потребления далеко не необходимых предметов, услуг, развлечений, наслаждений, то есть всего того, что приносит огромные доходы тем, кто является их хозяевами-производителями. Это позволяет им держать в руках целые народы. Заработал деньги – прогуляй, пропей, и снова работай на дельцов и правителей. Государства равных возможностей так ведут дело, чтобы рабы своих страстей люди не задумывались о современном мире, о душе, о несправедливости строя, а пили бы, развратничали, развлекались, надеялись, что и они станут элитой. Для этого разыгрывались пьесы жизни, в которых бедные становились миллионерами. Под эту лавину агитации и пропаганды попала слабая, не очень умная и не очень воспитанная девочка. Все пороки цивилизации ей преподнесли также умело, как цыган продал старую, покалеченную и накачанную через зад воздухом кобылу, взбодрив ее водкой!

Федя залился смехом.

– Затычка выпала, воздух вышел, кобыла похудела. Спохватился покупатель, ан поздно! Так и бедная девушка – спохватится, да будет поздно. Нравственность и честь теряются один раз, и навсегда. Помнишь – береги платье снову, а честь смолоду! – откуда это?

– Эпиграф к «Капитанской дочке».

Поработали еще.

– Знаешь, папа, я вот присматриваюсь к Элен. Все вроде бы хорошо – добрая, приветливая, хороший товарищ, но многое мне в ней не нравится. Как-то не так она видит и понимает многое. То, что для меня ясно и понятно, часто ставит ее в тупик. Работает хотя и старательно, но видно, что это не доставляет ей никакого удовольствия. Скрытничает, хитрит, если бы вы с мамой себя так вели, с вас не стоило бы брать пример!

– Ты прав, сынок! Недаром на Дону прививается рыцарство и дружба. В их процессе познаются и притираются партнеры. Одно дело, мораль, взгляды на жизнь способствуют формированию общей нравственности. Она закрепляется обычаями, обрядами, тогда легко жить, трудиться и любить. Все просто, открыто, понятно, все без выкрутасов! Семьи образуются не случайно с первым попавшимся, а с людьми, хорошо изученными в процессе длительного общения и дружбы. Пары как бы настраиваются на одну энергетическую волну.

– Папа, вы, как всегда, правы. Я все никак не привыкну – как вы с мамой понимаете друг друга по взгляду? Стоит вам глянуть друг на друга, как уже отвечаете на незаданный вопрос, или что-то делаете. Это что, телепатия?

– Нет, сынок, просто мы догадываемся. У нас очень часто совпадают мысли. Видимо, энергетическая волна одна, – улыбнулся отец. – А вот почему ты до сих пор не рыцарь?

– Как это не рыцарь?

– Да так, не имеешь дамы?

– А Аленка?

– Какая?

– Да Конькова, соседка наша?

– Аленке только шесть лет, мала еще!

– Вот и хорошо, ей шесть – мне четырнадцать, чем не будущая пара? – засмеялся Федя.

– Оно-то ничего,– смутился отец, – разница в девять лет в самый раз, – я-то думал, что тебе нравится забавляться с малышкой, а ты…

– Да ничего не я! Мне всегда нравилось забавлять ее, помогать, а тут! Вы помните, как отмечали ее пятилетие?

– Помню!

– Видно, не все. Ведь рядом стояли, когда я ей отдал подарок и чмокнул в макушку. А она показывает Натке Любимовой, и говорит: «Посмотри, что мне мой лыцарь подарил!» – так я и стал рыцарем. Пусть растет и считается дамой, а там видно будет.

Вечером Алексей обо всем рассказал жене. Аннушка прижалась к нему и шепнула, целуя: «Слава богу, что обошлось без нашего влияния».

Дата добавления: 2015-07-20