Глававторая ИСПЫТАНИЕ 4 страница

Вот он какой — фашизм! Рольф... Многие-многие рольфы, стаями хлынувшие к его городу. Когда «бабочник» грозился, что Ленинград обречен, что они УНИЧТОЖИТ город,— не верилось. Не осмелятся! Ну как МОЖНО ПОДПИТЬ руку на такую красоту? Не пустят ИХ, ОСТ1Н01ИТ, разгромят. И вот! «Главное сейчас — ГОТОВИТЬСЯ К борьбе с фашизмом»,— учил отец. Тогда, в мирные дни, его слова имели для Володи какое-то далекое и неощутимое значение. Что такое фашизм;— это Нестерпимо, физически остро понятным на хуторе деда Ивана и вот сегодня во время этой бомбежки.

— Вова... — Он поднял лицо. Лена. И тотчас отвернулся, чтобы она не видела его слез.— Мама тебя ищет, идем.

Была уже глубокая ночь, когда, полуживые от усталости, они отправились домой. Мама крепко дер­жала его за руку, словно боялась, что, если отпустит, Володя куда-то денется. Они шли и не узнавали зна­комых улиц. Будто огромная стальная метла продлись по городу, разрушая одни дома, срывая с других крыши, сдирая штукатурку. Была глубокая ночь,,; Американские горы еще горели, и пожар был таким.. громадным, что его зарево освещало, наверно, полови­ну города. И то, что была ночь, и от этого красного, трепещущего света пожарища разрушения в городе казались еще более страшными. Вон там, вместо та­кого привычного взгляду дома, громоздится груда би­того кирпича, из которой, как ребра, торчали искрив­ленные балки. А следующий дом расколот пополам. Одна половина стоит совершенно целой, и можно уви­деть любую квартиру с обстановкой. Спальня. Детская кровать, над ней картина в рамке, а рядом, в соседней комнате, стоит письменный стол, книжные полки. Дру­гой половины дома не было. Свисали скрученные трам­вайные провода, валялись газетные киоски, на пере­крестке двух улиц лежал на боку трамвай. Возле раз­валин двигались фигуры в брезентовых куртках и зеле­ных касках, растаскивали обломки. Куда-то торопливо шли люди, обгоняли Володю и его маму, несли чемо­даны, тючки, какой-то мужчина тащил фикус. Хрусте­ло и лопалось под ногами битое стекло, горький дым­ный ветер гнал по улицам мусор и клочья бу­маги.

Страшный день... Страшная бомбежка. В этот сен­тябрьский день фашистская авиация совершила один из наиболее ожесточенных налетов на Ленинград.

— Скорее, скорее домой,— торопила мама, и чем ближе к дому, тем шла все быстрее. И Володя тоже шел быстро. — Как-то там бабушка? Цел ли дом... Скорее. Вова... скорее.

Но вот и улица, на которой они жили. Володя выбежал на ее середину и в красных отсветах пожа­рищ, увидел знакомые силуэты домов. Цела! Только в самом конце ее горел деревянный дом, там виднелись пожарные машины, да из многих окон высыпались стекла. Вместе с наклеенными на них бумажками.

...Гулкий прохладный подъезд. Мама стала под­ниматься по лестнице, а Володя вышел во двор и направился к батарее.

— Сколько сбили? — крикнул Володя громадному зенитчику Саше. Распаренный, в одной нательной ру­бахе, Саша сидел на снарядном ящике и курил. Возле орудий ходили зенитчики, бросали в одну кучу пустые, душно воняющие горелым порохом снарядные гильзы. Целая гора пустых гильз.— Три? Пять?

— Ни одного,— буркнул Саша и бросил окурок.

— Мазилы! — зло сказал Володя.— Нас бомбят, а вы?!

Они долго стучали в дверь своей квартиры. Нако­нец звякнул запорный крюк, бабушка открыла и ушла на кухню.

По улице то и дело проносились пожарные маши­ны. Стекла в оконных рамах тоненько, противно дре­безжали. Молча ели, пили. Вдруг раздался еще один взрыв. Бабушка выронила чашку, и она рассыпалась на мелкие осколки.

На другой день провожали Герку.

Возле Тучкова моста стояла колонна грузовиков, а вдоль нее в шеренгах по четыре — бойцы рабочих от­рядов Петроградской стороны. Был короткий митинг. Клятва, что ни один не повернет назад, что никто не отступит перед подлым врагом.

Командир отряда, бывший секретарь райкома ком­сомола Анатолий Пургин шел по мостовой вдоль застывших в шеренгах бойцов. Был он в кожанке, на 'ремне — кобура с наганом, громко, резко цокали подковки его сапог по брусчатке мостовой.

А Володя, Жека, Шурик и Жорик с уважением и завистью глядели на Герку, на его винтовку, подсумки с патронами и бутылки с зажигательной смесью, под­вешенные в холщовой сумке к поясу: боец! И Зоя, их бывшая пионервожатая, былп тут, оказывается, теперь они работали в райкоме комсомола. Такая же порывистая, быстрая, они тоже приняла участие в митинге, С'казала ЧТО райком комсомола готовит новых бойцов, Которые завтра-послсезавтра отправятся на фронт,

"' Грузовик с' красным крестом па борту подкатил. В кузове тлели несколько девушек в гимнастерках И белых косынках, и среди них Володя увидел Лену. И ОНИ уипделп мальчишек, замахала рукой. •-• По машинам!—скомандовал командир.

— Лепка, и ты?..— крикнул Врлодя.

— Только туда и обратно. Мы за ранеными едем.

— Ну, ребята!..— Герка обнял Володю, потом Жеку, Жорика, хлопнул ладонью по спине Шурика'.^— Держитесь. А уж мы там!

— Мальчишки, до встречи,— послышался голо» Лены. Санитарный грузовик уже поехал. Володя махнул рукой.— Ничего, скоро увидимся.

...В мыслях о предстоящей отправке на фронт Гер-кс Рогову представлялось, что все будет совсем не так, о как-то по-другому. Что будет развеваться красное знамя, и все будут петь, и все будет происходить не­обычно торжественно. Но никто не пел, молчали по­давленно. И Герка затянул:

— Они-и ехали мо-олча-а... в ночной тишине-е

— Уймись,— сказал ему сосед, пожилой усатый мужчина и толкнул локтем в бок.— А лучше гляди. Погляди, какой красивый наш город. Может, в по­следний разочек видим.

— Как это... в последний? — переспросил Герка.

Сосед не ответил. «Как это в последний разо­чек?» — подумал Герка, и вдруг сердце сжалось.— Ну да, ведь на фронт же едут... а там могут и убить. Но его-то не убьют, нет. Он ловкий, умелый. Все обойдется, а он сожжет несколько танков!

Проехали мимо красного здания Дворца труда. Миновали Поцелуев мостик. Интересно, а куда они дальше поедут? Вот и Мариинский театр. Жаль, но он ни разу не побывал там.

Мелькали дома, улицы. Выехали на Международ­ный проспект. И, несмотря на.рокот двигателей грузо­виков, Герка услышал глухой, все разрастающийся гул: совсем недалеко шел бой. Неужели враг так близ­ко подошел к городу?

Мелькнула баррикада. Трамваи, лежавшие на боку, мешки с песком, бревна.

Еще, баррикада. Застава. Противотанковые, сва­ренные из трамвайных рельсов «ежи». Колючая про­волока на кольях. Ну вот, город остался позади, а гул орудийной пальбы становился все более громким. Уже можно было различить отдельные выстрелы и взрывы. И глухой стук пулеметов, и трескотню винтовочных выстрелов... Слева от обочины дороги взметнулся чер­ный каскад земли. Резко, раскатисто рвануло... Сна­ряд? Их обстреливают?!

Взрыв впереди. Над грузовиком, в котором ехал Герка, пролетели доски. Резкий скрип тормозов.

— Вылеза-ай из машин! Вылеза-ай! — Это голос Пургина.

Топот ног. Мелькание лиц. Слова команды: «Пер­вый взво-од! — это его взвод? Ну да! — В лощину за мно-ой!» Герка побежал по высокой траве поля вслед за Пургиным. Тот зачем-то снял фуражку. Белая голо­ва, белая голова... Горелой резиной пахнуло. Герка оглянулся: один из грузовиков лежал поперек дороги, вверх колесами. И одно из колес еще крутилось. Кого-то выволакивали из-под грузовика, кто-то страшно, пронзительно кричал. Лена ведет по дороге раненого... что это, уже "бой? Герка споткнулся и чуть не упал. Глянул под ноги и отшатнулся: убитый!

— Бойцы-ы! Надо продержаться хоть ча-ас!

В небольшой лощинке, по гребню которой были окопы, лежали убитые и раненые. «Сестра-а,— звал страдающий голос.— Ой, сестра-а». Над гребнем ло­щины курилась пыль. «Так это же пули бьют в зем­лю»,— подумал Герка и почувствовал страшную жажду — в горле пересохло.

— Бойцы-ыы, питерцы... Хоть ча-ас!.. Командир, ко мне!

Герка чуть не натолкнулся на кричащего. С писто­летом в руке, откинувшись спиной к груде пустых пат­ронных ящиков, сидел на земле майор. Голова у него обмотана бинтом, но бинт не завязан, край его болта­ется. Что это у него с ногой? Герка пригляделся: пра­вая нога у майора странно вывернута носком внутрь. Пургин рядом, о чем-то спрашивает.

— Вам помочь? — спросил Герка, бросаясь к ра­неному: — Ленка!

— В окоп! — заорал на него командир.

— Первый взво-од, вправо по окопу! Впра-аво! — шжричал Пургин.— Второй, влево-о по лощине! В око-оп! Третий, за мной!

Мужчина, бежавший впереди Герки, попятился и, тихо ахнув, опрокинулся. Комья сухой земли сверху. Иыо-юю. Вью-ю... Что это? Пули? Выо-ю-юю. Еще п.чрыв. Едкий, душный запах тола. Будто кто-то хлыс­тиком стебанул по голове. Герка схватился за лоб, Поглядел на ладонь: кровь. Царапнуло... Белая коеын-ки мелькнула... Ленка? Куда лезет?

— Танки! Танки!

— Эй, малый! Помоги! — Весь увешанный пуле­метными лентами, мужчина тянул вверх по отхосу станковый пулемет. Герка остановился, схватил пуле­мет за ствол. Пулеметчик повернулся к нему спиной и потащил пулемет. Ну и жарища! Чья-то пробитая пулей фляга, россыпь гильз. Вью-у... выо-у-уу. Пулог метчик пригнулся, спрыгнул в окоп и потянул/за собой пулемет. Опустившись на колени, Герка _:подтолкнулул его, а потом боком перекатился через откос Н свалился на дно окопа. Красный от натуги, пуле­метчик держал пулемет. Пот катился по его лицу. Герка подхватил пулемет, оглянулся, остановился. Рогов?! Безбородый, безусый, помолодевший — Рогов.

— Герка? Вот ведь... Ну что? Потащили?

В ОКОПе полно убитых. Шагнуть некуда. Вот и пу-ЛембТНое гнездо. Оба пулеметчика лежат на дне окопчика, а на их спинах разбитый, с пропоротым кожухом пулемет.

— Оттаскивай.— Оттащили пулемет. И убитых.— Как там мать?

— А никак. Тяни. И — р-раз...

Они рывком подняли и поставили пулемет. Повер­нув кепку козырьком назад, Рогов осторожно выгля­нул и начал торопливо сматывать с себя ленты.

— Помогай. Держи ленту.

— Вон они, видишь? Вон они.

— Гера... сынок...

— Бей их, бей!

Сощурившись, ловя на мушки серые фигурки, Ро­гов уставился в прорезь щитка. Даванул на гашетки. Пулемет загрохотал, посыпались на вязкую от крови землю гильзы. Так их, так! Герка видел, как упал один, второй... еще один фашист. А метко лупит Рогов. «Да-да-да...» короткими, резкими очередями бил пулемет. Яростно жахала справа противотанковая пушка.

Еще. взрыв. Тугая воздушная волна опрокинула Герку в окоп. Отплевываясь, кашляя, он стал подни­маться и услышал совсем рядом лязг танковых траков и почувствовал, как тяжко заколыхалась земля.

— Герка, чёрт...— Рогов тянул на себя пулемет.— Пулемет спасай! Сейчас он нас подавит.

Цепляясь руками за края окопа, Герка встал на колени. Все плыло, качалось, в голове шумело. Рас­прямился, выглянул: пятнисто-зеленая громада танка стремительно надвигалась. Что это — конец?.. Рогов яростно таращил глаза, ярко выделялись белки, он тянул на себя пулемет. Герка шагнул к нему и тоже потянул что было силы. Пулемет обрушился в окоп.

— Бутылку дай. Бутылку! — заорал Рогов. Герка выдернул ее из чехла. Протянул Рогову.

Рогов занес бутылку над головой.

— Запал! — крикнул Герка.

Ругаясь, Рогов схватил запал и сунул его под резиновое кольцо, надетое на бутылку. Герка выволок из брезентового кармана вторую бутылку. Над окопом качнулся набалдашник танкового орудия. Теперь надо ждать, когда он пройдет. Стало темно. Комья земли обрушились в окоп. Душная вонь отработанных газов. Серое стальное брюхо. Земля... на голову, шею, за шиворот... Дышать нечем! И опять светло.

— В корму танка! — Герка распрямился и краем глаза увидел, что и Рогов поднялся.— Бей!

Обе бутылки почти одновременно вылетели из око­па v и, описав дугу, упали на кормовую часть танка. Посыпалось зеленое стекло, ярко всплеснув на солнце, жидкость разлилась по железу, и вспыхну­ло, заплясало жаркое пламя с черным шлейфом.

Давя гусеницами гору пустых патронных ящиков, танк прокатился еще метров сорок и резко остановил­ся. Сейчас танкисты из него полезут... Герка наклонил­ся, разыскивая винтовку, и вдруг кто-то прыгнул на него сверху. Закричав, чувствуя: это смерть, смерть!..— Герка вывернулся и увидел бурое потное лицо, оскаленные зубы. Руки немца вцепились в горло. Опрокидываясь на спину, извиваясь, Герка ухватил толстые короткие пальцы немца. Тот бил Герку коле­нями в живот и наползал на него, подминал под себя, вдавливал в мягкую землю, обрушившуюся у краев окопа... Гулкие толчки в висках... Рогов, помоги.. Герка жадно глотнул воздух.

За спиной немца он уловил яростное движение: - Рогов боролся с другим фашистом!.. Собрав все силы, Герка саданул немца каблуком ботинка между ракоряченных ног.

Л-а! — взвыл немец и опять повалился на Герку; смеркнул клинок- ножа.

Рогов!..— закричал Герка, перехватывая руку немцы.

Он чувствовал, что тот сильнее его: постанывая, Немец осиливал Герку, метил ему ножом в горло.

И вдруг что-то взметнулось над спиной фашиста. Послышался глухой звук. Немец вздрогнул, глаза его еще больше расширились, он стал приподниматься и поворачивать голову, будто пытаясь взглянуть, кто сто ударил. Оттолкнув немца, Герка выполз из-под, пего. Прямо перед ним, держа винтовку за ствол,- стоял Рогов. Гимнастерка была до пояса разорений, левый глаз заплыл...

Рогов протянул руку, Герка поднялся, взял с зедели иинтовку.

— Герка! К пулемету! — услышал он зов Рогова.— Быстрее!

— Отбили атаку? — закричал Герка, направляясь К нему, — А ты!.. Спасибо... отец.

Он произнес это слово и вдруг обхватил пахнущего ПОТОМ, кровью, порохом и землей Рогова, прижался к его разодранной гимнастерке лицом, а Рогов стиснул его голову грязными, липкими то ли от своей, то ли от чужой крови руками, и так они, хрипло дыша, постояли мгновение. А кругом все грохотало, выло: сухо и резко рвались боеприпасы в горящем танке, доносились крики команд и крики отчаяния и проклятий, кто-то все звал и звал санитара, рычали, накатываясь из низинки, двигатели боевых машин, «вьюкали» -пули, жарко жужжали и шлепались в землю осколки.

Рогов быстро и ловко вставил в приемник пулеме­та ленту, передернул затвор. Герка вцепился руками в рукоятки пулемета и положил большие пальцы рук на гашетку. А жарко-то как... Тяжело... И какая усталость... Но фашисты тут не пройдут! Пальцы на­жали гашетки. Пулемет, как яростное животное, забился в руках. Рогов поддерживал ленту и кивал: так! молодец! так!.. Потом повернул голову вправо и вдруг отпустил ленту и всем телом ринулся на Герку. Падая вместе с ним на дно окопа, Герка услы­шал заглушающий все звуки, чей-то торжествующий, звериный вопль и увидел над окопом дымящуюся фигуру с автоматом в руках: еще танкист?! — и ощу­тил, как со страшной тупой болью пули ударили в его правое, неприкрытое телом Рогова плечо. «Отец, отец...» — не то ч: отчаянием закричал, не то просто подумал Терка и будто провалился в звенящую тем­ноту...

Грузовик с красным крестом на борту, заполненный ранеными, мчал по шоссе.

Лена сидела, вжавшись спиной в кузов, косынку она где-то потеряла, и ветер трепал ее густые кашта­новые волосы.

«Быстрее, быстрее!» — мысленно подгоняла шофе­ра Лена.

На ее коленях лежала голова Герки. Жив ли еще? Лена придерживала голову Герки ладонями... три пулевых ранения... гони же, шофер, машину быстрее!

...Отряд с Петроградской стороны продержался два часа.

Они продержались до прибытия новых подкрепле­ний и не отступили перед танками, не пропустили врага в свой город. Но почти весь отряд полег в том ожесточенном бою.

Дата добавления: 2015-07-25