Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АрхитектураБиологияГеографияДругоеИностранные языки
ИнформатикаИсторияКультураЛитератураМатематика
МедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогика
ПолитикаПравоПрограммированиеПсихологияРелигия
СоциологияСпортСтроительствоФизикаФилософия
ФинансыХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника

Зарождение и развитие метода

Стабилизация госаппарата | От захвата власти к установлению авторитета нового правительства: стабилизация масс | Первое коммюнике нового режима: выбор стиля | Приложение А. Экономика репрессий | Данные национальных счетов по стране X | Максимальная безопасность и нулевое экономическое развитие | Формирование активных ударных команд | Размещение блокирующих сил | Приложение С: статистика | Перечень таблиц |


Читайте также:
  1. F66 Психологические и поведенческие расстройства, связанные с сексуальным развитием и ориентацией.
  2. I. РАЗВИТИЕ СЛУХОВЫХ ОРИЕНТИРОВОЧНЫХ РЕАКЦИЙ
  3. II. Психическое развитие
  4. IV. РАЗВИТИЕ ЗРИТЕЛЬНЫХ ОРИЕНТИРОВОЧНЫХ РЕАКЦИЙ, ЗРИТЕЛЬНО-МОТОРНОЙ КООРДИНАЦИИ, ОРИЕНТИРОВКИ В ВЕЛИЧИНЕ, ФОРМЕ, ЦВЕТЕ
  5. Quot;Развитие внутреннего и въездного туризма в Российской Федерации (2011 - 2016 годы)" по годам
  6. V Блок: Развитие нравственных качеств
  7. V. Развитие после пубертета

 

Книга «Государственный переворот: Практическое пособие»

Coup d’Etat была впервые издана в 1968 году. В течение двух предшествующих ее появлению десятилетий распались почти все бывшие европейские империи, благодаря чему на карте мира образовалось много новых, молодых и относительно независимых государств. Эти государства предоставили богатую экспериментальную базу для изучения государственных переворотов как явления. Эдвард Люттвак решил исследовать их суть не в логике «объективно развивающихся событий», а с точки зрения потенциального субъекта социального действия — того, кто эти самые перевороты организует.

Уже при чтении этой первой изданной автором книги появляется возможность выявить черты той новой интеллектуальной практики, которую начинает разрабатывать Люттвак в этот период и которая окончательно сложится в годы его работы в государственных и исследовательских структурах Соединенных Штатов. Арсенал средств, задействованных в данной практике, включает в себя элементы стратегии, социального проектирования и комплексного гуманитарного исследования. Автор сочетает в своей работе методы социальных, политических, экономических и этнографических исследовании с особым интеллектуальным средством, которое наиболее точно можно определить как метод «мыслительной имитации»[104].

С нашей точки зрения, «мыслительная имитация» является, пожалуй, наиболее интересной из всех интеллектуальных техник, которые Эдвард Люттвак демонстрирует на страницах своей книги. Она требует сочетания противоположных навыков и способностей: наличия фантазии и склонности к парадоксальной логике одновременно со строгой дисциплиной ума, последовательностью и даже педантичностью, повышенной внимательностью к деталям. Данная практика также требует широкой эрудиции и понимания сути социально-политических процессов: знания истории их зарождения и развития, современного состояния, прогнозов на будущее. Мыслительная имитация — это не просто сценарный анализ или проведение какой-либо иной техники проспективной рефлексии, это еще и особая управленческая игра, в ходе которой осуществляется подготовка к руководству неподвластными менеджеру субъектами действия.

Значительная часть усилий разработчиков государственных переворотов, по мнению Люттвака, должна уходить на нейтрализацию максимально большего числа субъектов социальной и политической активности, способных помешать успешной реализации планируемой акции, то есть выведению их с поля игры. Но, с другой стороны, переворот, как правило, совершается «чужими руками», и поэтому его организаторы нуждаются в наличии в зоне действия какого-то оптимального количества «игроков»[105]. Поведение этих людей, организаций или социальных, профессиональных и этнических групп предсказать непросто, и их реакции могут меняться в зависимости от того, кто и под какими лозунгами оказывается задействованным в игре. Поэтому техника мыслительной имитации нацелена не только на выверку собственных шагов, но и на разработку стратегии провоцирования свободных, в общем-то, в проявлении своей политической воли людей или социальных групп (игроков) на вполне определенное поведение и совершение конкретных действий.

Для того чтобы правильно разыграть свою партию, организаторы государственного переворота должны тщательно исследовать «поле боя», а также возможности и стереотипы поведения представленных на нем игроков. Иногда в ходе этих исследований они выявляют такие подробности и особенности социально-политической жизни страны, намеченной для проведения государственного переворота, о которых не осведомлены ни простые ее жители, ни властные элиты. Интересно, что при этом не обязательно используются какие-то особые секретные данные. Чаще всего это просто результат грамотного анализа вполне доступных источников. Получение доступа к подобной информации предполагает, в свою очередь, запуск новой фазы мыслительной имитации, и с каждым поворотом этого «имитационного механизма» в нем, как в калейдоскопе, складывается новый узор из различных элементов социальной и политической жизни страны, которые требуют дальнейшего исследования и анализа.

Если в изучаемой стране (или в стране-мишени, как говорится в книге) у власти находятся представители каких-либо национальных кланов и логика социальной стратификации определяется этническими принципами, то организатор переворота должен провести детальное этнографическое исследование. Если же население выбранной для переворота страны очень религиозно, возникает необходимость в теологических изысканиях, для понимания социальной структуры общества иногда стоит погрузиться в историю, а в некоторых случаях необходимо проводить детальный анализ экономики страны, ее хозяйственной инфраструктуры, рынка труда и истории профсоюзных движений. Все это собирается на рабочем столе или в сознании того, кто проигрывает различные варианты действий и сценарии развития событий, а потом анализируется в режиме мыслительной имитации.

Для понимания сути разработанного Люттваком метода не так важна сама технология государственного переворота, хотя это событие, бесспорно, захватывает воображение читателей его книги. Существеннее то, что подготовка к осуществлению переворота позволяет увидеть в новом свете природу государственной власти, логику функционирования ее административной машины. Для того чтобы понять специфику работы какого-то мало понятного нам механизма, его можно сначала разобрать, а потом попытаться собрать заново. То же самое происходит и в процессе государственного переворота: производится демонтаж механизма власти и частично — бюрократической машины государства, затем подменяются некоторые из деталей (берется новое правительство, новые политические лидеры), потом происходит сборка разобранного механизма, после чего его заново приводят в действие. Показательно, что в процессе подготовки к государственному перевороту процедура такой разборки-сборки многократно производится в режиме мыслительной имитации. Организаторы этой акции подробно изучают отдельные детали государственной мегамашины, а также — то, как эти детали могут собираться в целое.

Идея или метафора «машины» постоянно используется Люттваком при описании ситуации в стране-мишени, он также пользуется этим понятием и при разработке стратегии совершения самого государственного переворота[106]. В его схеме присутствует несколько моделей, в основе которых лежит представление о государстве как о «машине»: во-первых, это административно-бюрократическая система — государственная мегамашина; во-вторых — особый механизм функционирования властных элит: логика получения ими доступа к власти (к рычагам управления административной системой) и способ ее удержания, доступные им инструменты управления государственной мегамашиной; в-третьих, это экономико-хозяйственная структура страны: транспортная и промышленная инфраструктура, механизмы жизнеобеспечения населения, система социального распределения, логика организации финансовых потоков.

В развитых демократических странах административная система подвержена многоуровневому контролю со стороны гражданского общества, за счет этого она как бы теряет некоторые аспекты своей машиноподобности, превращается во что-то наподобие остова — скелета государственного организма. В постколониальных странах административная система превращается в инструмент, который авторитарные лидеры или властные элиты используют для подчинения себе населения и установления контроля над национальными ресурсами. «Если колониализм и являлся преступлением, то самым большим его прегрешением было бездействие, — пишет Люттвак[107], — в то время как хрупкие автохтонные культуры, эмбриональные современные общества и национальные меньшинства, неспособные защищать себя, попали в руки политических лидеров, оснащенных мощной машиной современного государства».

Но, превращая государство в машину подавления, авторитарные лидеры тем самым создают удобную почву для совершения в стране государственного переворота. Люттвак считает, что «именно в этом случае государственный переворот становится возможным, потому что над аппаратом власти, как и над любым механизмом, можно получить контроль, захватив самые важные рычаги управления. Поэтому, исследуя государственные перевороты, я на самом деле писал о политической жизни в новых государствах»[108].

Использование понятия или метафоры «машины» позволяет Люттваку выстраивать такие модели государства, которые были бы удобны для работы с ними в режиме мыслительной имитации, что, в свою очередь, открывает ему возможность для технического, инструментального, подхода к изучению механизмов государственной власти. А инструментальный подход позволяет разрабатывать практические руководства и инструкции, с одной стороны, для тех, кто собирается изучать природу государственных переворотов, а с другой — для тех, кто захочет использовать государственные перевороты в качестве средства достижения своих военно-политических целей. «Государственный аппарат, таким образом, до определенной степени является „машиной“, обычно работающей в предсказуемом и автоматическом режиме, — читаем мы в первой главе („Что такое государственный переворот?“[109]). — При совершении государственных переворотов как раз и ориентируются на такой „машинальный“ режим работы бюрократии: и в процессе переворота (так как для захвата ключевых рычагов управления используются части государственного аппарата), и после него (так как ценность этих рычагов обусловлена тем, что государство является целостным механизмом)».

Очевидно, что уподобление государства машине является сильным упрощением или редукцией, но подобная модель, с практической точки зрения, позволяет реализовывать государственные перевороты, а с точки зрения исследователя социального и административного устройства стран — дает возможность рассматривать современные государства не только как «естественные объекты», но и как «искусственно-естественные» образования.

Попробуем выделить отличительные черты той новой «интеллектуальной практики», о которой идет речь. Как уже говорилось выше, ее суть не столько в исследовании, сколько в изменении социальной действительности (своеобразный неомарксистский подход, подхваченный людьми, чьей целью являлась борьба с коммунизмом).

 

Во-первых, исследования, проводимые в рамках данной практики, всегда детерминированы наличием какой-то определенной социальной и/или политической цели. Именно цель и задает системность и единство этой разносторонней и разноплановой исследовательской программе. В случае с организацией государственного переворота — это стремление утвердить во власти в какой-то конкретной стране лояльное или подконтрольное вам правительство.

Во-вторых, организаторы социальных событий — не единственные субъекты действия, и они это хорошо понимают, поэтому ими выявляются все люди, социальные группы и сообщества, которые могут активно участвовать в ходе реализации планируемой социальной или политической акции, производится комплексное исследование (социальное, политическое, этнографическое, экономическое и т. д.). Для реализации государственного переворота важно определить как «объективную ситуацию» в стране — экономическую, социально- политическую, так и «субъективную» — выявить всех возможных союзников, а также всех тех, кто сможет и захочет оказать сопротивление планируемой акции, изучить их ресурсы и мобилизационные способности.

В-третьих, разыгрывается специфическая имитационная игра: проигрываются сценарии наиболее вероятностного поведения представителей различных социальных групп, профессиональных сообществ, этнических кланов, религиозных общин. Это что-то наподобие шахматной игры, с более-менее известными фигурами и с предсказуемыми ходами, но одновременно — с допущением возможности того, что какая-либо из фигур может выйти на более высокий рефлексивный уровень и превратиться в равноправного с организатором переворота игрока. К тому же, в отличие от шахмат, ведущаяся в рамках этой практики игра лишена каких-либо определенных правил. Задача организаторов переворота как раз и состоит в том, чтобы навязать другим игрокам свои правила, ломая обычные стереотипы поведения и руководствуясь не только привычной, но также и особой — парадоксальной — логикой. Позже эту игру и эту логику Люттвак назовет «стратегией».

 

Другой особенностью разрабатывавшихся американскими интеллектуалами социальных практик является то, что они не были нацелены на строительство и созидание, а скорее рассматривались в качестве оружия для использования в геополитических войнах, поэтому опирались не на «линейную логику производства», а на «парадоксальную логику стратегии»[110]. Не стоит забывать, что основная сфера профессионализации Эдварда Люттвака — военная стратегия, и он, разрабатывал свои методы в годы «холодной войны».

Попробуем рассмотреть государственный переворот в более широком контексте. Во-первых, как уже говорилось выше, имеет смысл проанализировать технологию государственных переворотов именно в контексте «холодной войны» — сорокалетнего противостояния двух сверхдержав: США и СССР. Во-вторых — в том смысловом поле, которое Эдвард Люттвак задает в своих последующих книгах. Например, в тех работах, в которых ключевое место уделяется понятию grand strategy («Стратегия Римской империи», «Стратегия Византийской империи»), а также в тех контекстах, которые заданы в его главном труде по военной стратегии: «Стратегия: Логика войны и мира». Это позволит нам проследить динамику развития авторского метода.

В качестве главной причины поражения Советского Союза в «холодной войне» обычно называют его неспособность выдержать навязанную Соединенными Штатами гонку вооружений. Утверждается, что социализм как политическая и экономическая система оказался менее конкурентоспособен, чем капитализм, а американская управленческая система оказалась эффективнее советской. Но если взглянуть на «холодную войну» сквозь призму той логики, которую Люттвак разрабатывает в своих книгах, то можно понять, что гонка вооружений — это лишь один из аспектов противостояния, что-то наподобие «войны на истощение», которая представляет собой самый простой и прямолинейный способ ведения боевых действий. В ней нет места для применения настоящего военного искусства: она не требует проявления ни полководческого, ни стратегического гения. Настоящая стратегия начинается тогда, кода приступают к использованию более тонких методов ведения войны — различного рода военных маневров. И если мы рассмотрим технологию государственного переворота в контексте «холодной войны», то сможем заметить два момента. Во-первых, она является особым оружием для относительно мирного захвата политического и экономического контроля над стратегически важными территориями; а во-вторых, данная технология может быть использована в качестве особого «военного маневра», нацеленного на нанесение неожиданного, но сокрушительного удара по организационно-командным структурам вашего основного противника.

Как известно, военный маневр предназначен не для уничтожения врага с применением всей имеющейся в распоряжении военной мощи, а скорее ориентирован на нанесение выборочного удара по слабым местам в системе его обороны и общей военно-экономической организации[111].

В книге «Стратегия. Логика войны и мира» Эдвард Люттвак пишет: «…те, кто настроен на истощение, будут, прежде всего, искать цели для атаки, не уделяя сколько-нибудь серьезного внимания природе врага; тогда как те, кто намерен совершить маневр, будут стремиться понять внутренние законы действий врага, логику размещения его войск, практику принятия решений и стили руководства, выискивая уязвимые места, которые могут быть вовсе не материальными, а скорее политическими, культурными или психологическими».

Попробуем найти ответ на вопрос: а в чем же были слабые стороны Советского Союза? Косвенный ответ на него можно найти уже в первой книге Люттвака: выявляя страны, подходящие для совершения в них государственных переворотов, он называет ряд качеств, которыми они должны обладать. Слабыми местами стран-мишеней оказались изолированность их политических элит от населения страны и недостаточная развитость институтов гражданского общества. Население этих стран было аполитичным и обладало низкой социальной рефлексией. Властители подобных стран обычно использовали доставшуюся им в наследство от колониальных времен административно-бюрократическую систему для утверждения и удержания своей власти. Оказалось, что эти социальные мегамашины имеют поразительную устойчивость и инертность, а разломать или демонтировать их и, главное, заменить чем-то иным очень сложно. Но, как и любая машина, административно-бюрократическая система подчиняется тем, кто имеет доступ к рычагам ее управления — именно этим обстоятельством обычно и пользуются организаторы государственных переворотов[112].

Сумев захватить и удержать всласть в 1917 году, большевики тем не менее были вынуждены использовать для управления страной элементы и конструкции старой имперской административной машины — несмотря на их прежние призывы разрушить весь старый мир до основанья. Они попытались расшатать, модернизировать, переустроить эту систему, однако им все-таки пришлось опираться на ее старые организационные структуры, а иногда даже использовать их прежнее кадровое наполнение.

Сталин пришел к власти, по сути, совершив новый государственный переворот. Он уничтожил или распылил всю прежнюю партийную гвардию, после чего очень тщательно контролировал подступы к системе управления государством. Кроме того, он произвел своеобразную социальную селекцию для наполнения бюрократической системы страны новыми кадрами. Сталин не позволял людям, попавшим на верхние этажи социальной иерархии, приобрести свободу действия: они могли жить и функционировать только в качестве «механизмов» той государственной машины, для работы в которой их возвысили, они были вынуждены четко и механистично выполнять ту почетную роль, которую им предоставили. Так что пока был жив вождь народов, осуществление государственного переворота внутренними силами в СССР было практически невозможно.

После смерти Сталина произошел ряд очень важных событий: во-первых, было успешно осуществлено нескольких «дворцовых переворотов», во-вторых, властная элита оформилась в особую социальную группу, а потенциальный доступ к рычагам управления административной системой получили многие члены этого сообщества. В-третьих, население большей части СССР оставалось аполитичным, а разрыв между властными элитами и обществом продолжал увеличиваться. В общем, страна приобрела все необходимые качества для того, чтобы превратиться в потенциальную мишень для проведения в ней государственного переворота[113], или для вмешательства в ее жизнь при помощи каких-либо других, более сложных и совершенных оружий «избирательного социального поражения».

По мнению Люттвака, страны становятся удобной мишенью для совершения в них государственных переворотов не потому, что их государственный аппарат слишком слаб, а скорее по причине того, что этот аппарат оказывается слишком бесконтрольным и слишком сильным. «Последствия теперь очевидны в полной мере. Правители новых государств наделены всей полнотой власти над индивидами, которые могут предоставить современной государственной машине новые технологии, средства телекоммуникации и современное оружие. Но поведение этих правителей не ограничено законом или моральными стандартами, которые должно утверждать и защищать настоящее гражданское общество, даже если оно требует всего лишь лицемерия со стороны власть предержащих»[114]. Чем больше население утрачивает веру в то, что оно может хоть как-то влиять на логику управления страной; чем больше оно теряет возможность понимать, что на самом деле творится во властных структурах, как эти структуры формируются, кто, как и по каким принципам туда отбирается или попадает, — тем слабее становится контроль доступов к рычагам управления государственной машиной со стороны общественности.

В рядах политической элиты всегда есть место для соперничества и интриг, особенно в тех случаях, когда отсутствует единый сильный и авторитарный лидер. Борьба за первенство далеко не всегда ведется на основе демократических принципов, и побеждают в ней далеко не всегда те, кто способен и имеет желание эффективно управлять страной. Более слабые группировки могут попытаться усилить свои позиции за счет поддержки со стороны «мирового сообщества». То же самое могут сделать и те, кто хочет окончательно закрепить свое текущее доминирование во властных структурах. Но если в среде властных элит какой-либо страны существует люди, которые в принципе готовы принять поддержку от другого государства, то это означает, что в ней всегда можно найти надежных исполнителей государственного переворота. Некоторые лидеры могут искренне восхищаться принципами управления, уровнем жизни и военно-политической мощью других, даже враждебных их стране, государств и считать, что помехой для установления подобных порядков у них дома является неудобная или устаревшая национальная идеология. В этом случае поиск потенциальных исполнителей государственного переворота становится еще проще, а самое главное, не возникает необходимости их реальной вербовки или подкупа — нужно просто усилить идеологическую обработку будущих «субъектов социального действия», которая может осуществляться дистантно, бесконтактно и даже анонимно[115].

В 1976 году Эдвард Люттвак публикует книгу «Стратегия Римской империи» (The Grand Strategy of the Rome Empire). В ней проблема изучения государственных структур поставлена «от противного»: если в «Политическом перевороте» обсуждается возможность захвата власти в слабом и несбалансированном государстве, то в новой книге изучается возможность крупной державы, империи поддерживать в течение длительного времени свое могущество. Как известно, в V веке Рим пал, значит, в его стратегии были не только сильные, но и слабые стороны. В 1983 году выходит книга «Стратегия Советского Союза» (The Grand Strategy of the Soviet Union), что вполне предсказуемо. В этой работе автор изучает слабые и сильные стороны государственного управления основного противника Соединенных Штатов на международной арене.

После разработки методов «мягкого захвата» небольших, слабых и не очень устойчивых государственных образований, каковыми являлись многие страны на постколониальном пространстве, оказалось возможным использование данного оружия и в отношении более крупных и мощных держав[116]. Было бы странно, если американцы не воспользовались бы этим опытом для выработки способов борьбы со своим главным врагом в «холодной войне» — Советским Союзом.

 


Дата добавления: 2015-07-25; просмотров: 65 | Нарушение авторских прав


<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Почему именно Люттвак и его книги?| Динамика развития метода и окончательное формирование новой практики

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.009 сек.)