Глава 7 13 страница

- Доброе утро, - улыбнулась девушка, устраиваясь на месте, в котором десять минут назад чистый воздух моего кабинета углекислым газом отравлял коп, а я пожалел, что медицинские халаты не выпускают длиной до пяток – это бы оберегало хрупкую нервную систему пациентов и коллег от лицезрения кривых жирных нижних конечностей.

- Доброе. Что там у нас? - я забрал у нее папку с анализами и тут же просмотрел. Все показатели были в норме. После того как у Тома прошел геморрой, лицезреть который вместе с его задом я имел удовольствие почти неделю, ничего экстренного больше не случалось, и это настораживало, особенно если учесть его просто фантастические возможности собирать на себя все болезни, которые только могут быть.

- Все отлично, Том бодрый, ничего не болит, спит и ест отлично, малышка толкается, - начала тараторить девушка.

- Возьмешь завтра утром анализ крови на сахар и анемию, - прервал я ее стрекот и убрал результаты последних анализов обратно в папку.

- Ты что-то подозреваешь? –она тут же встрепенулась и посерьезнела, а я в очередной раз задался вопросом, зачем же ей сдался Том, что она так сильно за него переживает. Материнский инстинкт-то инстинктом, но... слишком уж. Хотя для всеобщей безопасности и психологического комфорта в коллективе, я не решался больше поднимать эту тему, а Лекс делала вид, что ничего не было.

- Нет, но проверить не мешало бы, - я отложил папку с анализами мальчишки на край стола – после дневного осмотра заполню карту и уберу в сейф. В таком деле требовалась необычайная документальная точность, тем более что через месяц сюда нагрянет патентная комиссия, а этим старым хрычам только дай покопаться в бумажках и прикопаться к любой мелочи.

- Хорошо, - кивнула она.

Я надеялся, что ей хватит ума понять, что на этом наша утренняя беседа закончена, но девушка никуда уходить явно не собиралась, а значит, мне надо было морально готовиться к очередной промывке мозгов, которые Лекс в последнее время пыталась проводить с завидной регулярностью. Ребенку нужна забота и тепло, покой и уют, его нужно радовать. А я что, спрашивается, делаю? Пижаму ему купил? Купил. Подушку? Купил. Одежду? Купил. Плевать, что наш бюджет не предусматривает трат на дизайнерскую одежду для подопечных, но что поделать, если я не могу представить Тома в дешевых шмотках с рынка… хотя нет, могу, но на лицезрение подопечного в таком виде ушло бы столько моих драгоценных нервных клеток, что дешевле было потратиться на пару комплектов приличной одежды, вот и пришлось снимать деньги с изрядно уменьшившегося в последнее время личного счета, благо, что премия и патенты после окупят все расходы. Ему нужно внимание? Пожалуйста, я не только сам проводил осмотры и занятия гимнастикой, но и практически ежедневно составлял ему компанию на прогулках, несмотря на то, что после изматывающих операций и осмотров пациентов больше всего желал оказаться под контрастным душем и на своем любимом матрасе. Но нет, я бродил с ним по весенней грязи в прибольничном парке и все так же искал темы для разговоров, хотя в последнее время это было удивительно легко делать, хотя, наверное, просто сказывался дефицит общения. Огромное количество навалившейся работы не давало мне никуда выбраться. Не то чтобы я особо где-то шатался, но выпить кофе с Арни точно выбирался, да и семейные посиделки, которые никогда не приносили особого удовольствия, как и прекратившиеся в свете последних событий звонки матери – какое-никакое, но было общение, дефицит которого, очевидно, мой организм сейчас восполнял с Томом. Хорошо хоть с ним, а не с тем жирным отдышливым мужиком из двенадцатой палаты, которому я удалял жировую бляшку с сердце.

- Что еще? - перевожу взгляд на ерзавшую в нетерпении по креслу девушку. Надеюсь, это она не от того, что сильно возбудилась при виде меня и сейчас хочет кончить.

- Билл, Тому через две недели исполняется семнадцать, - она выжидающе уставилась, а внутри меня появилась смутная догадка, к чему в итоге должен прийти этот разговор.

- Может ты не в курсе, но я читал его анкету и прекрасно знаю не только его вес, рост, группу крови, резус фактор и перенесенные в детстве заболевания, но еще дату рождения и возраст, - я не мог сдержать кипящего внутри сарказма, разбавленного досадой – то ли от того, что они все на меня набросились с утра пораньше, то ли от того, что я и правда забыл.

- Может, поздравим его как-нибудь? - робко предложила Лекс, а у меня в голове тут же нарисовалась картинка моих не эстетично обвисших щек после надувания шариков, и скачущих по коридорам центра и распугивающих пациентов клоунов.

-Не думаю, что это хорошая идея, - холодно отрезаю. В конце концов, тут медицинское учреждение, а не детский сад.

- Но Би… - попыталась что-то еще сказать девушка, но я невежливо перебил ее:

- Свободна. У меня еще совещание, - я с тоской посмотрел на часы – через пять минут начиналось заседание Совета попечителей, очень недовольных попечителей, которых я откровенно игнорировал последние два месяца вместе с их заседаниями. Но теперь мне нужна была очередная порция инвестиций в проект, и я сделаю все, чтобы их получить, вернее, я сделаю так, чтобы они сами принесли мне эти деньги на блюдечке с голубой каемочкой и умоляли взять, потому что мало ли что может случиться с Томом. На таком сроке есть все шансы, что ребенок, если он вдруг родится и если держать его в специальном инкубаторе, выживет – благо, технологии это позволяли. И вообще было пора все подготавливать к родам и размещению младенцев, и «мамочек», а на это требовались весьма внушительные средства. И голова у меня сейчас была забита именно этим, а уж никак не шариками для блохастого подопечного.

***

- Герр Каулитц, все-таки мы бы хотели узнать, на какие именно эксперименты нужны такие огромные средства. Вам был выделен уже почти миллиард, вернее, - грузный мужчина с гипертонией и одышкой от избыточной массы поправил на носу очки и уткнулся в бумаги, - восемьсот двадцать семь миллионов, - вызывая во мне волну очередной неконтролируемой ярости. Уже час эти старые хрычи дружно имели мой мозг, пытаясь выяснить детали эксперимента, словно это что-то могло им сказать.

- Это закрытая информация, - холодно отрезаю, стараясь держать себя в руках, иначе сейчас тут прольется чья-то кровь, жирная, густая с кучей холестерина, как у истинных любителей злоупотреблять темным пивом и поджаренными свиными колбасками.

- Настолько закрытая, что даже члены попечительского совета не могут знать? - спросил сидящий рядом со мной мужчина, а я подумал, что если они не дадут свое согласия по-хорошему, то придется действовать по-плохому. У каждого человека, особенно богатого и публичного, есть маленькие постыдные тайны. А уж тайны этих старых хрычей я прекрасно знал – хорошо, что позаботился и заранее приобрел нужную информацию. Например, сидящий рядом со мной Фриц Лихман, владелец крупнейшей корпорации, выпускающей детские развивающие игры, меценат, примерный семьянин и содержатель нескольких благотворительных фондов, любит баловаться в свободное время в постели с юными созданиями обоих полов, а если уж все действо происходит помимо воли юного создания, то это вообще замечательно, в ход идут все эти столь возбуждающие его укротительные средства вроде ремней, плеток и еще уймы очаровательных вещиц, применявшихся в средневековых пытках. Мало кто знает, что именно для него центр ежемесячно закупает пяток-другой таких детей, а потом их трупы просто списывают как утильсырье. Довелось мне один раз посмотреть на ребенка после общения с этим милым респектабельным мужчиной. Так вот, даже я не смог сдержать рвотных позывов, потому что в ЭТОМ опознать человеческое существо было очень и очень сложно.

И такие милые тайны были тут практически у каждого, и многие из них знали, что я в курсе, поэтому особо не высовывались, а вот пару зарвавшихся денежных мешков у меня было чем усмирить.

- Тем более вся эта шумиха вокруг истории с похищением. Вы же понимаете, что такое внимание центру и Совету попечителей не нужно? - добавил свою лепту хрупкий худой старик. Вот зря вы влезли сюда, господин борец со СПИДом и наркоманией. Мало кто знает, что основную часть ввозимых в страну наркотиков ввозите именно вы, а спонсирование центра, как и для большинства сидящих тут, - всего лишь способ укрыться от налогов и отмыть часть денег, и ко всему этому ох как не надо было привлекать внимание.

Ярость вспыхнула во мне с новой силой и никак не желала утихать, даже когда я вышел из зала с папкой подписанных документов. Никто из моей команды не сомневался в удачном исходе, только в этот раз это все отняло слишком много сил и вопросов. Пришлось даже намекнуть, что я в курсе делишек каждого и будет лучше, если мы все будем заниматься своими проблемами и не лезть в дела друг друга, и если я не рассказываю в чем суть эксперимента, то так будет лучше, а уж потом они узнают обо всем первыми. Из газет. Когда я уже запатентую методику.

- Герр Каулитц!

- Билл! - ко мне на полных парах неслись Лекс и Жозеф, едва я вышел из конференц-зала.

Если бы что-то случилось с Томом, то Лекс уже давно стояла бы напротив меня, бешено вращая глазами и в полном одиночестве, но поскольку компанию ей составил мой молодой коллега, то вполне логично было предположить, что Джерт опять что-то выкинул.

- Что случилось? – спрашиваю, пока эти двое пытались отдышаться.

- Там, - начала Лекс, - Джерт, - кто бы сомневался, - он... того… - начала она заикаться, пытаясь одновременно что-то рассказать и отдышаться - жалкое зрелище.

- Сначала отдышись, а потом кратко и по делу, - глаза сузились, и ярость, которой просто требовался выход наружу, снова начала неконтролируемо подниматься.

- В общем, я его пришел забрать на осмотр, как обычно, - Жозеф решил взять инициативу в свои руки, - а он стоит на подоконнике, мол, жить не хочу, ничего не надо, сделали из меня девушку, никто меня не любит, лучше сброшусь. Мы пытались сами его снять, санитаров позвали, но как только к нему кто-то подходит, он тут же высовывается в окно, а этаж седьмой, плод может пострадать.

Боже, что за идиотизм? Только этого мне не хватало.

Жестом приказав следовать за собой, я развернулся на каблуках и быстрым шагом пошел в направлении корпуса подопечных. Ярость клокотала на уровне зрачков, окрашивая окружающее пространство в красноватые тона, встречающие мне на пути люди, подсознательно чувствуя мое настроение, разлетались в стороны, даже не пытаясь выдавить подобие приветствия. Я не оглядывался, но прекрасно знал, что эти двое несутся за мной.

В палате было чертовски много народу, который меня раздражал – столько людей, и в итоге ничего не могут сделать.

- Что здесь происходит? - я повысил голос, чтобы перекричать гомон медсестер, санитаров, охраны и стенающего подопечного, который стоял на подоконнике почему-то на коленях, смешно отклячив жирный зад, и с таким видом, словно его туда силой затащили.

Все тут же замолкли и уставились на меня, а я тем временем, не дожидаясь, пока они придут в себя, на полной скорости подлетел к окну и схватил этого тостожопого идиота со всей силы сзади за шею и наклонил вперед, прямо в открытое окно:

- Хотел прыгать? Так прыгай! - прошипел я ему на ухо, пока он с ужасом делал жалкие попытки вползти обратно или хотя бы выпрямиться, но мои сомкнувшиеся побелевшие пальцы на его шее сделать этого не позволили. - Кто тебе не дает? Думаешь, ты тут такой важный? Так имей в виду: мне будет очень интересно посмотреть, что произойдет с беременным парнем, если его столкнуть с седьмого этажа, выживет или нет - я снова с силой нажал на его шею, а тот уже даже сопротивляться перестал, лишь поскуливал от ужаса. Я рывком вернул его в комнату и подозвал санитаров:

- Вколите ему успокоительное, - я сгрузил это нечто, напоминающее человека, двум санитарам, а сам прошипел ему в залитое слезами и соплями лицо: - Еще одна подобная выходка, и я вскрою тебя живьем прямо здесь, ясно? - я чувствовал, как бурлящая внутри ярость начинает отпускать, уступая место привычному спокойствию.

- Да, - всхлипнуло это малолетние чудовище.

- И Не реви, ты же не баба, - бросаю ему напоследок и, чувствуя на себе изумленные взгляды всех присутствующих, иду на выход.

Кажется, к сплетням, ходящим обо мне, добавится еще одна: про злобного монстра. Ну и пусть. Главное, что метод эффективный, и этот трус больше не посмеет ничего выкинуть.

Я посмотрел на часы и понял, что зайти к себе и перехватить хотя бы чашку чая и салат я катастрофически не успеваю, и сразу направился в сторону смотровых.

***

- Добрый день, - улыбнулся мальчишка. Неужели ему никогда не бывает грустно и не гложет плохое настроение? Такое ощущение, что он каждую минуту либо улыбается, либо смущается. Меня вновь взяло раздражение при виде его счастливой мордашки и этой кошмарной прически.

- Добрый, - он не заметил в моем голосе иронии, впрочем, как всегда. Слишком наивное создание.

Папка со стуком опустилась на стол.

- Анализы все в норме, сегодня посмотрим матку и можешь быть свободен, - я был еще настолько взвинчен, что даже забыл спросить, как у него дела, хотя все и так спокойно можно было прочитать, и по результатам анализов, и по его до безобразия счастливой мордахе.

Страшно представить, как его перекосит от счастья, если я все-таки разрешу Лекс воплотить ее безумную идею с днем рождения.

- Как посмотрим? - изумленно хлопнул глазами подопечный, а во мне поднялась волна мстительного удовольствия, и я в подробностях начал расписывать ему процедуру:

- Сейчас ты полностью разденешься, ляжешь на бок на кушетку, я введу тебе два пальца в анус, а второй руку буду прощупывать ее через кожу живота, - я взял с подноса заранее приготовленные перчатки, вазелин и начал распаковывать их, пока мальчишка испуганно хлопал глазами. - Чего сидим? Раздевайся, - мне каждый раз доставляло невыразимое удовольствие наблюдать за его вспыхивающими щеками, испуганными глазами и трясущимися пальцами, а сейчас я, видно, напугал его особенно сильно. Но что поделать, если все действительно будет проходить именно так, как я и описал. Я конечно мог это сделать и в более мягкой форме, но сегодня у меня на это не было ни малейшего желания и сил.

Пока я натягивал перчатки и распаковывал вазелин, парень уже разделся и теперь стыдливо прикрывался ладонями. Если бы я был чуть более чувствительным, то умилился бы, а сейчас все это вызвало во мне лишь волну глухого раздражения:

- Ложись на бок, лицом к стене, - скомандовал я, выдавливая прозрачный гель на пальцы правой руки, и подошел к нему и присел рядом, помог согнуть ему ногу в колене. - Расслабься, - приставляю палец к инстинктивно сжавшемуся сфинктеру. - Я тебя прошу Том, расслабься, - стараюсь говорить как можно мягче, но в этот раз все почему-то шло не так, вот свечки же нормально вставляли, а тут…

Я сидел возле него, потихоньку снова закипая, уже пять минут, и никакого результата. В итоге я просто со всей силы вогнал ему палец, невзирая на сдавленный крик мальчишки и болезненное шипение.

- Тихо, терпи! – я добавил к первому пальцу еще один. Дав ему пару минут на то, чтобы привыкнуть, накрыл левой ладонью голый живот и с двух сторон начал прощупывать матку, убеждаясь, что внутри этого мальчишки все было расположено правильно. Пока я его осматривал, он не выдал больше ни единого звука, только прерывисто дышал и мелко дрожал, когда я в очередной раз изменял положение пальцев внутри него.

Закончив осмотр, я встал, тут же снял перчатки и подавляя в себе чувство брезгливости, выбросил их.

- Можешь вставать и собираться, - все-таки я стал хирургом не для того, чтобы ковыряться в чужих задницах, хотя сейчас мне достался не самый отвратительный экземпляр. - До завтра, - я подхватил папку с документами со стола, решив, что лучше всего будет заполнить их у себя в кабинете под чашку чая. - Не забудь, что завтра с утра натощак сдаешь кровь на сахар и анемию. Занятия сегодня не будет, - сказал я голой спине и вышел, не дожидаясь ответа. Наблюдать за его скоростным одеванием мне тоже сегодня не хотелось. У меня вообще было только одно желание: оказаться наедине с собой, чаем и музыкой.

POV Tom

Болезненно поморщившись, я устроил ноющую попу на еще холодной лавочке. Хорошо, что уже темнеет и меня мало кто может увидеть, да и гулял я сегодня один. Но мне и не хотелось никого видеть после сегодняшнего. Такое ощущение, что герру Каулитцу было просто скучно и он решил в очередной раз поиздеваться для собственного развлечения…

Так больно и унизительно, словно вовнутрь налили грязи. Я как мог старался не думать об этом, но не получалось, и все мысли все равно снова возвращались к нему. Хотя… может, это и правда было необходимо для здоровья малышки. Тогда пусть делает так хоть каждый день, даже несмотря на мучительную боль. Я, кажется, в очередной раз потерялся в своей собственной голове.

- Добрый вечер, - мягкий мужской голос, раздавшийся совсем рядом, заставил меня вздрогнуть и сжаться. Я обернулся и понял, что сижу на лавочке не один. Рядом со мной устроился представительный мужчина с короткими седыми волосами и в темном пальто.

- Здравствуйте, - выдавил я из себя. В последнее время меня преследовал просто панический страх перед незнакомыми людьми.

- И что же делает такое милое дитя так поздно в парке? - он улыбался так открыто и тепло, что внутри все затрепетало, и все проблемы, которые так навязчиво крутились в моей голове, словно стали меньше.

- Гуляю, - улыбнулся я ему в ответ.

- Как тебя зовут-то, гуляющие в парке поздно вечером дитя? - засмеялся он и протянул ладонь для рукопожатия. В свете фонаря казалось, что кожа на его ладони почти прозрачная и чуть светится. - Меня – Фриц.

- Том, - улыбнулся я и пожал сухую теплую ладонь.

Кажется, у меня скоро появится новый друг и собеседник, ведь Фриц был замечательным человеком. Мы проболтали обо всем на свете почти час, и мне с ним было так легко, что я практически забыл о том, что сделал со мной куратор днем.

POV Bill

Я шел по пустым коридорам центра с приглушенным светом, кивком отвечая на приветствия охраны – больше тут никого не встретишь ночью, разве что дежурную медсестру или врача, ну или пожилую санитарку со шваброй.

Обычно все нормальные люди, закончив разбираться с делами глубоко за полночь, стремятся как можно быстрее оказаться дома, но меня словно тянуло что-то неумолимое в противоположную от выхода сторону, в сторону палаты подопечного. Чувство вины? За что? Мне казалось, что я уже давно искоренил все эти позывы в себе. Вероятнее было, что я просто хотел убедиться, что с подопечным и плодом ничего не произошло, хотя раньше не замечал в себе таких ночных позывов.

Карточка сама проехала по сканеру и дверь запищала, открываясь, и пропуская меня в кромешную тьму комнаты. Пару минут я просто стоял, присматриваясь и прислушиваясь. Не разбудил. Губы растянулись в улыбке, когда я в скудном свете убывающей луны рассмотрел темный силуэт на белых простынях – опять раскрылся, а утром будет жаловаться, что замерз.

Я подошел к кровати и едва удержался, чтобы не засмеяться: он сопел во сне, как маленький сопливый ребенок, хотя таким и был.

Поддавшись непонятному порыву, который не покидал меня уже почти десять минут, я присел рядом и пробежал пальцами по его жесткой колючей прическе - идеальном инкубаторе для педикулеза, и заметил, что пижамная рубашка сбилась, оголяя живот. Я попытался ее поправить, но она никак не желала выдергиваться из-под бока подопечного, а ладони постоянно соскальзывали на горячую кожу. Не удержавшись, я задержал их на пару минут, но тут же одернул себя: этого еще не хватало, – резко встал и, убедившись, что ему удобно спать на боку со специальной подушкой, быстро накрыл его одеялом и, потрепав по пухлой щеке, пошел на выход, проклиная себя и свои порывы последними словами. Этот проект точно доведет меня до безумия. Иногда мне хочется убить себя за свои опрометчивые поступки и ошибки, а прийти сюда сейчас было еще более опрометчивым поступком, чем оплодотворить мальчишку своей спермой…

Я и не представлял, насколько был прав, потому что, едва с писком закрылась дверь, глаза мальчишки, укрытого одеялом, открылись, и он резко выдохнул, потрясенно смотря в окно, за которым не было видно ничего, кроме полумесяца луны и звездных плевочков.

Глава 32

27 недель

POV Bill

Сижу в машине и нервно барабаню пальцами по кожаной поверхности руля, проклиная себя за то, что все-таки позволил Лекс воплотить эту безумную идею с днем рождения подопечного. Вообще в последнее время я не узнавал сам себя. Нет, в зеркале все так же отражалась моя очаровательная поросшая щетиной физиономия, и я даже подумывал о том, чтобы вставить на место весь свой пирсинг, но меня остановила мысль о том, что случится со слабой психикой персонала центра, его пациентов и членов правления, если я предстану перед ними весь такой красивый. Хотя если они и дальше будут с таким же энтузиазмом ставить мне палки в колеса, то придется применять весь арсенал убойных средств, но получить то, что нужно мне. Слава богу, что в этот раз все обошлось, и в больнице уже почти полностью были оборудованы родильное и неонатологическое отделения, так что если вдруг кто-то сейчас из этих двоих разродится, то ребенок имеет шансы выжить – благо, технологии позволяли.

Мое внимание привлекла огромная связка шариков, появившаяся в дверях магазина, а я мученически про себя застонал: сколько я ее помнил, она никогда не знала меры, вот и сейчас оставалось удивляться тому, как Лекс еще не улетела на этой огромной связке, подцепленная холодным мартовским ветром.

Я хотел остаться в машине и со стороны понаблюдать за тем, как она будет справляться с этим шуршаще-улетающим чудовищем, но врожденная воспитанность не дала, поэтому со вздохом пришлось выбираться из теплого салона машины на, оказавшуюся не такой уж и холодной, улицу и помогать девушке.

В итоге заднее сидение моей машины и все пространство над ним было погребено под раздражающе-блестящими шарами, а переднее сиденье под телесами ерзающей Лекс.

- Я так рада, что ты согласился помочь, а то я не представляю, как добиралась бы со всем этим на такси, - она улыбнулась и пристегнула ремень, пока я выезжал с парковки на оживленное поздним вечером шоссе.

- Так же, как и сейчас, - холодно отрезаю и, осмотревшись, вливаюсь в поток машин.

Я не люблю ездить по вечерам, в часы пик, когда город превращается в одну сплошную пробку и приходится ползти со скоростью черепахи. Если бы не этот подопечный со своим чертовым днем рождения, и не Лекс, с ее чертовыми безумными идеями, то у меня впервые за последние месяцы выдался бы шанс приятно провести время с каким-нибудь приятным и очень умелым, в плане секса созданием, но нет, вместо этого я исполнял роль таксиста и организатора торжества одновременно.

- Ты такой бука, Каулитц, - улыбнулась через пару минут Лекс, а я едва сдержал смешок. Иногда она кажется такой умной, но, видно, это всего лишь очередная моя иллюзия, которая разрушилась так легко и безболезненно.

Чем мне нравилась езда за рулем, так это тем, что времени думать о чем-то личном не было - надо было постоянно думать о дороге, и поэтому на какой-то момент в жизни получалось полное отсутствие всех проблем. Не было ни Джерта, подхватившего простуду, которая могла привести к фатальным последствиям, ни блохастика с его днем рождения и идеальным поведением, за последние две недели с той памятной ночи… боже, как забавно звучит, будто я отымел его уже ничуть не привлекательное пузатое тельце прямо на больничной койке, хотя еще пара недель воздержания, и меня устроит любой вариант, даже Джерт... Так о чем это я? О том, что последние две недели любая моя мысль сводилась к сексу? Нет, вот сейчас завезу Лекс в клинику и определенно надо навестить Эриха. Но я, кажется, все же не об этом думал, а о том, что за последние две недели ничего не случилось. Сахар в крови у мальчишки был совершенно нормальный, никакого дефицита железа и вообще все показатели были в норме, с отеками ног и кистей рук мы боролись, занимались гимнастикой ежедневно, он много гулял со мной, Лекс или один и вообще его цветущему виду, постоянно искрящимся глазам и улыбке мог бы позавидовать любой…

- Билл? - голос Лекс оторвал меня от размышлений и я на миг отвел глаза от дороги, и посмотрел на нее. - А ты купил ему подарок? - она выжидающе уставилась на меня, а я перевел глаза обратно на дорогу.

Внутри все смялось. С одной стороны, я не понимал, почему это я должен покупать подарок рабочему материалу для экспериментов, коих через мои руки и скальпель прошли сотни, если не тысячи, и я не то что дней рождения, я их лиц и имен не помнил. А с другой стороны, менее разумная часть меня говорила, что в этот раз все намного серьезнее, чем просто эксперимент и просто рабочий материал, тем более подарок, как и все остальное, можно будет оплатить из бюджета проекта. Времени на все у меня ушло мало, потому что я точно знал, что ему подарить. Просто во время очередного похода в торговый центр я завернул в еще два магазина – в одном пришлось потратить пять драгоценных минут моего времени на выбор и оплату подарка, а во втором еще пять на его упаковку, и уже неделю коробка мирно лежала в бардачке.

Я же говорил, что готов ради этого эксперимента на многое, и десять минут и пара сотен нервных клеток были не в счет. Но что-то внутри меня посмеивалось и говорило, что все далеко не так просто. POV Tom

Я проснулся оттого, что малышка решила, что нам уже пора просыпаться и пнула какой-то внутренний орган, весьма ощутимо пнула. В последние дни она становилась все сильнее и сильнее и очень часто наши режимы дня не совпадали. Когда я просыпался, она засыпала, а когда мне хотелось спать, малышка начинала активно двигаться. Просто она не понимала, что мне иногда может быть больно.

Так не хотелось вставать, особенно после вчерашней вечерней прогулки с Фрицем. Мы заболтались и прошли столько в течение трех часов, что вечером перед сном у меня приятно ныли все мышцы, но сегодня боль утратила приятность.

Издав нечто нечленораздельное, совместившее в себе зевок и мурк, я, не открывая глаз, встал на четвереньки и потянулся. Удивительно, но это поза приносила ощутимое удовольствие. Вспыхнув от двусмысленности своих мыслей, я тут же отогнал от себя размышления на тему о том, что еще приятнее делать в такой позе, и сел на кровати, удосужившись наконец-то разлепить сонные глаза, и потрясенно выдохнул.

Это было, наверное, какое-то чудо или сон, точно сон: по всей комнате, везде, где только можно, были шарики, такие красивые, яркие, разноцветные и блестящие, и они едва слышно шуршали и покачивались, стоило мне только пошевелиться. А ведь да, я улыбнулся, мне уже семнадцать. Еще вчера помнил, а сегодня почему-то забыл. Наверное, просто голова сонная. Я улыбнулся своим мыслям. Все происходящие казалось таким ирреальным. И чтобы убедиться в том, что все это есть на самом деле...

Я опустил босые ноги на прохладный пол и, посидев так десяток секунд, осторожно встал. В последнее время мне казалось, что тело слушается меня все хуже и хуже, словно оно и вовсе не мое. С трудом удержав равновесие, я пошлепал почему-то к самой дальней связке, которая была привязана к ручке закрытого на ночь окна, и до боли сжал в пальцах одну из ленточек. Потеребив ее пару минут в руках, я осторожно притянул ярко-красный круглый шар и провел пальцами по прохладной поверхности, на которой красивыми буквами кто-то чужой желал мне счастливого дня рождения. Сразу вспомнилась бабушка и ее потрясающий медовый торт, который она пекла специально для меня. После школы в день рождения я всегда бежал к ней, чтобы пить самый душистый в мире чай с этим потрясающим тортом, а еще она всегда дарила книги, просто невероятные, от которых невозможно оторваться. Они так и остались стоять дома на моей полке в шкафу, горьким воспоминанием о том, что такого больше не повторится, никогда не повторится…

А у родителей никогда не было денег, чтобы отмечать этот, как они считали, глупый праздник, хотя за все те муки, что причинил им я за время маминой беременности и своего существования, они позволяли себе выпить бутылку другую. Интересно, как они там?

Мне было так стыдно, что я редко вспоминаю о них всех, но весь мир и вся прошлая жизнь стали очень далекими, словно окутанными туманом. Словно и не было ничего никогда, кроме этого огромного вечно мешающего живота, в котором кто-то жил, Лекс, центра, гимнастики, прогулок с Фрицем и герра Каулитца, в присутствии которого закипала кровь в венах. И я не мог понять, что лучше: то туманное прошлое с пирогами и ароматным чаем или настоящее с горячими прикосновениями холодных пальцев, насквозь пропитанное запахом хлорки и лекарств. И от этого стало невыразимо грустно, даже не грустно, а тоскливо, настолько, что мир резко из цветного стал монохромным, и хорошего настроения не стало, словно и не было.

А почему оно должно быть? Тебе семнадцать, ты в полной собственности медицинского центра, у тебя нет даже личных вещей – все тоже принадлежит центру. У тебя ни образования, ни семьи, и всему миру нет до тебя дела. Ты не знаешь, что с тобой будет и что будет с твоим ребенком, потому что ко всему ты еще трус и боишься спросить у своего куратора, какая судьба вас ждет. И да, ты один из первых беременных парней на планете, но не это самое страшное, намного страшнее то, что ты влюблен в человека, которому интересно только твое тело и состояние здоровья, а что за мысли и чувства в моей голове, герра Каулитца абсолютно не интересовало. В общем, целая куча причин для того, чтобы отличное настроение никогда не поселялось со мной в одном помещении.

Дата добавления: 2015-07-19